— Для того, чтобы узнать человека ближе, не обязательно с ним спать.
— Ты моя жена.
— Я еще ничья жена. — Напомнила ему.
— Но я твой муж.
Я вздохнула. Мой. Куда деваться. Я еще своими глазами татуировку не видела, но сути это не меняет.
— Но ты же не ждешь, что я прямо возьму и упаду в твои объятья?
— Почему же? Именно так мне бы и хотелось. Скажу больше — так и должно быть. Я — повелитель фэлроу.
— Предлагаешь титулами помериться? — прищурилась, глядя на мужчину, который вновь протянул к моим ногам руку.
— И какой в этом смысл? — изогнул бровь, а в следующее мгновение легко поднял меня на руки и прижал к своему торсу. — Думаю, тебе не помешает перекусить, а затем уже лечь спать. С утра я отнесу тебя к драконам.
И таким тоном сказал, что я сразу сообразила — перечить бесполезно. Я промолчала, только сильнее вцепилась в мужчину.
Ладно, кушать — это прекрасно. К тому же, чего уж лгать, мне нравилась его настойчивость.
Я предполагала, что он отнесёт меня в спальню, чтобы я могла переодеться, но Антарес решил иначе. Он просто укутал меня в мягкий пушистый плед, и усадил в кресло у камина в супружеской гостиной.
Камин, он, не мудрствуя лукаво, разжег магией. И так уютно стало, как-то по-домашнему хорошо. Осталось добыть мяса и можно считать, свою миссию Антарес выполнил: огонь добыл, в пещеру притащил, мамонта убил.
Не успела я об этом подумать, как в двери тихонечко постучались. Но слуг Ант не пустил, забрал у них заказанную еду, сам расставил подносы на столике.
— Вина? — мягко спросил он.
Я задумалась и решила не отказываться. Почему бы и не да? От одного бокала меня унести не должно.
Полумрак комнаты кружил голову, треск огня в камине умиротворял и настраивал меня на добродушную волну. Судя по всему, Ант в курсе как расслаблять человека. Вон как старается. И над тарелками колдует, явно укладывает для меня кусочки повкуснее, интересно, что там? Если вино белое, значит подаст к нему рыбу, если красное — ждет меня мясо. На ночь, конечно, плохо объедаться, но иногда можно. Тем более, по словам ларинь, тем у кого большой магический резерв, потолстеть не светит ни при каких обстоятельствах.
«Мясо» — заключила я, увидев бокал с темно—бордовой жидкостью. И секундой позже уловила пряный аромат сочного мяса.
В животе тихонечко заурчало, я сглотнула слюну и затаила дыхание. И наверно, дело даже не витающем в воздухе аромате еды и желании откусить самый большой, прямо тающий во рту, кусок.
— Больше никаких задержек, — шутливо заявил повелитель и осторожно уложил на мои колени тарелку, — когда моя леди так голодна, тянуть время — самое настоящее преступление.
Я сглотнула от накатившего желания. Если бы Ант мог прочесть мои мысли, он бы, несомненно, поразился тому, о чем я думала.
Потому что мой голод, как выяснилось, был иного рода. И почему раньше я не видела, насколько гибка, по-кошачьи, грациозна походка мужчины? А его фигура? Крепкая, подтянутая, в каждом движении уверенность. Так и хочется прильнуть к груди, ощутить себя самой защищенной на свете.
— Благодарю, — выдавила я, и поспешила уронить взгляд в тарелку.
Отвесив себе мысленного подзатыльника, я обратила все внимание на мясо. И умилилась. Антарес порезал его для меня! Оставалось только накалывать на вилочку и наслаждаться изумительным вкусом. Что я поспешила сделать.
И не сразу поняла, что не так.
А поняв, уставилась на Антареса, сидящего у моих ног и держащего в руках два бокала. Чуть не подавилась. Но мужественно проглотила кусок.
— Тут есть свободное кресло, — заметила ему и стрельнула глазами в сторону оного.
— Рядом с тобой мне уютнее, или тебя смущают мужчины у твоих ног?
— Ты так говоришь, словно здесь не ты один, а как минимум — орда желающих посидеть у моих ступней.
— Я не потерплю конкуренции, — словно вспомнив что-то процедил Антарес. — Никаких гаремов, Дана…
— Может, ты уже поделишься? — я указала на второй бокал в его руке. — Обещал вина, а сам поишь сомнительными комплиментами.
— Прости, — мне вручили вино, и я жадно втянула виноградный аромат.
С наслаждением немного отпила. Оно идеально подходило к пряному мясу. Красота!
— Ты иная, и все воспринимаешь иначе. Но с любовницей повела себя, как достойная дочь фэлроу.
Я хмыкнула. А достойная дочь — это чего, молча принимающая измену невеста? А после и жена? Вот он губу раскатал.
— Понимаешь ли в чем дело, Ант. Даже для Землянок не типично мое поведение и тот факт, что я, узнав о том, что у меня есть муж, не повыдирала космы твоей любовнице, а подружилась с ней. И это не твоя заслуга и тем более не заслуга твоего титула. Не питай иллюзии, что я уважительно отношусь к твоему титулу и преклоняюсь перед ним.
Я отсалютовала бокалом и отпила еще напитка.
— Я отдаю дань иерархии, царящей на Крайнесе, понимаю, что ты здесь главный для всех. Потому что все почитают силу. Я это понимаю, но я не воспитывалась в раболепии и слепом преклонении перед тем, кто носит титул правителя фэлроу. И у меня тоже есть покровители. Я благословлена богами, и давить на меня своим положением — не стоит. На этом, любые наши отношения закончатся так и не начавшись.
— Достойная дочь фэлроу, Дана, — будто и не слыша моих слов, проникновенно начал Ант, — Это гордость и хвала рода. Она никогда не станет унижать себя крестьянскими замашками с выдиранием косм сопернице. Нет, она не снизойдет до этого, как и до хитрых, мелких пакостей, но заставит своего мужчину уважать и ее право, и ее желания. Вот о чем я говорил, и мне жаль, что мои слова невольно обидели тебя.
Я опешила. Серьёзно? Это он так и думает или просто выкручивается?
— Достойная дочь, Дана, будет еще и искать выгоду. Ты получила сильного союзника. А после замужества Арнель и вовсе весь демонский народ встанет на твою защиту. Родственная душа — священна.
— Полагаю, у нас с тобой абсолютно разные понятия того, что стоит хвалить в человеке, а что считается оскорблением. Я не размышляла так широко, как ты, и пусть не могу не признать, что планировала по-своему использовать Арнель, зла я ей не желала. И вполне искренне отвечала на ее симпатию и поддержку.
Да, меня задел тот факт, что Ант считает, будто я корытная сволочь. Это не так. Совершенно не так. Хотя и желание получить союзника в незнакомом мире вполне естественно. Нечего на меня так просительно смотреть. Я не растаю, я сержусь.
— Это не упрек, и я действительно допускаю, что мы можем восхищаться совершенно различными вещами. Не воюй со мной, Дана, не нужно. Я уже безоружный.
И так это трогательно прозвучало, что из меня будто воздух весь выдули. Как у шарика. Раз и сдулся. Вот и чего он такой милый? И сидит еще у моих ног, и огонь этот с потрескиванием…
— Мир, — выдохнула я и снова опустила взгляд на тарелку.
— Благодарю. — искренне произнес Антарес. — За тебя, за твою храбрость и самоотверженность.
Я подавилась. Нет, с тем, что я храбрая, спорить не стану. Впрочем, я бы это охарактеризовала дуростью и полным незнанием всей ситуации. А вот самоотверженность-то в чем проявилась? Что я там Арнель не бросила? Хотя, он прав, не бросила бы. Не смогла бы. Не бросаем мы своих, детдомовские. А Арнель я вполне искренне считаю своей… подругой, родственницей? Правда, мне пока сложно определиться с тем, что я к ней чувствую. Пока все эмоции от нее как отрезало. Наверно, так и должно быть? Все-таки ритуал на баланс и рассчитан.
— За меня, — послушно подняла и пригубила вино.
Хмель в голову не ударил несмотря на то, что я уже ополовинила бокал. Это порадовало, лишь бы вино коварным не оказалось, когда спустя полбутылки ты понимаешь, что встать не в силах. Зато вполне способна бежать и творить подвиги, от которых наутро будет стыдно.
— Расскажи о себе, немного, — попросил Ант, — что сама захочешь.
Сначала подумала о резюме. Вот так же строго-официально, сколько лет, где училась, какими навыками обладаю… Но передумала.
— Откровенность за откровенность? — предложила.
— Согласен.
— Когда мне исполнилось тринадцать лет, я дала себе клятву, что никогда не стану действовать под властью эмоций. Я муштровала себя, училась молчать там, где хотелось накричать, а порой надавать подзатыльников особо ретивому недоумку. Я заново училась познавать мир, через призму молчания и длительного обдумывания, анализирования.
— И что послужило толчком к такому решению?
Антарес зрил в корень.
— Первая любовь. — я не стала лукавить. — Я влюбилась в мальчишку из благополучной семьи. Такой, где есть мама, папа, определенный достаток. И была настолько глупа, чтобы признаться ему в этом. А меня высмеяли. Жестоко.
Я остановилась, воскрешая в памяти свой неудачный опыт. Я призналась по-глупому, по-детски наивно, подбросив мальчику конверт с признаниями, а он возьми и назначь встречу на площадке.
— Он позвал меня вроде как на свидание, и я пришла. А там он, его друзья школьные, которые, в отличие от меня жили в семьях, а не в детдоме. Десять минут позора навсегда отвратили меня от того, чтобы говорить необдуманно. И пусть старшие позже меня защитили, и пусть моей вины не было ни в чем, но в итоге я замкнулась в себе.
Прежде, чем я успела договорить, комнату разрезал рык. Не сразу сообразила, что рычит Антарес.
— Это что было? — изумленно спросила я.
— Я рад, что этот недоросль не смог разглядеть в тебе жемчужину. Иначе, ты бы не оказалась на Крайнесе.
— А если не лгать?
— Я и не лгу, будь у тебя семья и привязанности, перенос в наш мир бы не осуществился, и я бы никогда не узнал тебя.
Да уж, как быстро меняется мнение под властью татуировки богов. Я хмыкнула.
— Я ему благодарна, кстати. Благодаря тому, что я начала больше думать и чаще молчать, в будущем я смогла избежать множество неприятностей и практически исполнить заветную мечту.
И Лене тоже огромное спасибо. Нос тому мальчику сломала именно она, а позже и вовсе взяла меня под свое крылышко и отшлифовала мой покерфейс.
— Какую?
— Теперь твоя очередь, — усмехнулась я и напомнила. — Откровение за откровение.
На мгновение мне показалось, что Антарес передумает со мной откровенничать, или отделается какой-нибудь не очень значимой историей. Не такой сильной, как моя исповедь. Конечно, спустя годы я понимаю, что мне нанесли психологическую травму, из которой я не сумела выбраться и долгие годы в ней же и варилась. Понимаю, что нужно было просто перешагнуть и идти дальше с гордо поднятой головой. Однако, сказать всегда легче, чем сделать. И мои прозвища, данные мне в институте в то время, как никогда мне подходили — ледышка, рыба замороженная. Да, по сути, такой я и была, и только Ленке удавалось меня расшевелить.
Впрочем, отчасти мне все сыграло только на руку. Вряд ли бы я долго продержалась в клубе, если бы не умела молчать и терпеливо сносит все закидоны клиентов, оставаясь при этом доброжелательно улыбающимся китайским болванчиком.
Но я ошиблась. Антарес не собирался обманывать или отделываться от меня, он словно невидимую нить с бусинами перебирал.
Мужчина просто задумался.
— Когда я вошел в пору, когда юноша начинает интересоваться девушками, — начал он, — я вовсю пользовался своим положением наследника и той силой, которой обладал.
Я помрачнела, вот только не говорите, что он силой принуждал…
— Дана, мне не нравится выражение твоего лица. Я никогда никого не насиловал, если ты подумала об этом. Даже, когда был сопливым мальчишкой. Нет, я пользовался тем, что дворец подчинялся мне и…подглядывал.
— Что?
— Подглядывал за тем, как фрейлины матери переодеваются. Да и не только фрейлины… — мне почудилось, или Ант действительно покраснел. До сих пор стыдился того, что делал? — И в один из дней, меня поймал отец.
— И?
— Чтобы ты полнее понимала гамму моих чувств, — Ант отпил вина, — мой отец никогда на меня не кричал, никогда не поднимал на меня руку. Исключения составляют тренировки на плацу, но там — он учил меня драться и защищаться. А тогда…
Я понимающе усмехнулась, кажется, Ант решил поделиться позором.
— Он впервые выпорол меня так, что я еще неделю сидеть не мог. Он кричал так, что я думал, стекла из окон повылетают. И поставил условие, что не станет со мной ни разговаривать, ни видеться, пока я не исправлю, то, что сделал.
— Исправить, — удивилась я. — Ты же вроде не можешь перемещаться во времени.
— Я тоже об этом подумал тогда. Как было бы здорово вернуться в прошлое и не подсматривать за той девушкой.
— То есть, ты думал о том, как избежать разоблачения?
— Верно, сначала я думал об этом, но потом…— Хмыкнул Ант. — У меня было много времени подумать — целая неделя, которую я провел лежа на животе, так как отец запретил матери вмешиваться и не разрешил целителю ко мне подходить, а мою магию и вовсе заблокировал. Тогда он это еще мог…
— И что же ты придумал?
— Я решил, что должен извиниться. Перед отцом.
— Перед отцом? — переспросила я.
— Да, но довольно быстро отмел эту мысль. Потом решил, что извиняться надо перед девушками, но они меня не видели, и если бы я рассказал им, чем занимался… Знаешь, я тогда совсем не стыда боялся, я думал о том, что им просто придется смириться и простить шкодника, потому что я наследник. И отцу это вряд ли понравится. Да и заставит чувствовать моих подданых себя незащищенными. В моем-то дворце!
Мысленно я с ним соглашалась. Такое себе знание для юных леди, которые рассчитывают на поддержку и защиту своего монарха. Наследник там, не наследник, а вдруг он разрешит своим друзьям подглядывать, а может и чего похуже?
— Тогда впервые меня посетила мысль, что я в ответе за девушек. Абстрактное «подданные» обретало смысл. И какой! Я же, получается, не просто дурно поступил, я подставил под сомнения титул повелителя. Ведь если в моем дворце я позволяю себе так поступать, то любой может допустить, что так поступать будет и мой ближний круг, а я им это позволю.
Наши мысли были созвучны, и я удивленно посмотрела на мужчину. Надо же…
— Я не мог такого допустить, Дана. Мои подданные никогда не должны чувствовать себя в опасности в доме повелителя. Они всегда должны знать, что я не позволю никого обидеть и первым встану на их защиту. Будь то титулованный подданный или простой ремесленник. Каждого я обязан защищать, как и защищать их право на личную неприкосновенность, частную жизнь, кажется, так у вас говорят.
— Да, — согласилась с ним.
— Я составил список всех девушек, за которыми успел подсмотреть. Вообще всех, от простой служанки до дочерей герцогов… И поехал к их отцам, просить прощение.
— Что?
— Так как полностью магия мне была недоступна, я отправился в длительное путешествие стационарными порталами, верхом на коне, но… Я побывал в каждом доме, переговорил с каждым отцом, и попросил прощение за свое недостойное поведение. А также поклялся в том, что пока я жив, на вверенной мне территории, никто и никогда не посмеет поступить гнусно с их дочерями.
— За это стоит выпить, Ант, — произнесла я и подняла бокал вверх. — Ты поступил мудро для своих лет.
— Стоит, — мужчина вдруг улыбнулся, широко и хулигански, — Мой отец тогда сказал ровно тоже самое, что и ты сейчас. Я не горжусь тем, что сделал, однако тот урок был мне необходим.
— За тебя, Антарес.
Глава 13
— Знаешь, Дана, а с тобой легко, — после недолгого молчания, вдруг сообщил Антарес. — Раньше не тянуло рассказать о себе столь неприглядные подробности.
— Справедливости ради я сама тебя вынудила.
— Я мог бы не соглашаться, — он улыбнулся. — Еще вина?
Я и не заметила, что выпила за свой тост до дна. Надо же как впечатлилась.
Я задумалась, надо ли мне еще вина или уже достаточно? В голове вроде не шумело, да и в целом состояние было отличным. На подвиги точно не тянуло, да и хулиганить не хотелось.