На следующий день Савельева оформила попугая в зоопарк. Юридических тонкостей я не знаю, но в моих документах появилась новая статья расходов: «Попугай породы ара, возраст семь лет. Здоровье удовлетворительное. Диетического питания не требуется.
— Александра, скажи мне правду: как ты в него мясо заталкивала? — поинтересовалась подруга. Я ему и колбасу предлагал, и стейк специально жарила, и собачий корм насыпала. В итоге была послана на седьмую палубу драить пол с обещанием моргалы выколоть.
Я улыбнулась, вспоминая, как бывший питомец кричал нам нечто похожее, когда душа Петры его покинула. Но в этот раз с помощью Маши Петуховой уже хорошо знала, что нужно отвечать:
— Видимо, когда он болел, была потребность в животном белке. А сейчас он восстановился и перешел на привычный рацион.
— Шурка, тебя скоро из бухгалтеров нужно будет в диетологи переводить. Может перед Сбруевым словечко замолвить? — подруга вопросительно приподнял брови.
— Не-е-е, Натах, мне и на моем месте хорошо, — рассмеялась я в ответ. — Отравлю кого-нибудь редкостного из Танзании, потом отвечай перед Григорием Ивановичем, да и тебе лишнюю работу создам. Лучше расскажи, как съездили? А то у нас с тобой и словом перекинуться времени не было.
У Савельевой тут же загорелись глаза, а лицо приняло мечтательное выражение. Я поняла, что это надолго. Но готова была слушать, так как это позволяло уйти в сторону от опасной темы. И я слушала. Слушала и завидовала. Я тоже хочу поехать в теплые края с любимым мужчиной и нежиться на теплом побережье!
Видимо рассказ меня так взбудоражил, что придя домой, я пристала к Петру:
— Петруш, а почему ты превращаешься в дракона? А попробуй обернуться человеком.
— Шура, зачем тебе это? Ты же сама говорила, что любишь меня за ухом почесать? — Петра ни в какую не хотел поддаваться на мои уговоры.
Но если у меня что-то сильно заест, я могу быть о-о-очень настойчивой. В итоге моя настойчивость победила.
— Хорошо, — тяжело вздохнул поросенок. — Я попробую, но очень ненадолго. Про энергозатратность ты уже знаешь. А мне не хотелось бы зависнуть в недоразвитом теле.
— В нашем мире большинство великих людей были маленького роста. Они и высоких постов добились, и женщины их любили. Например, Наполеон, Александр Македонский, Пушкин, в конце концов, — решила блеснуть эрудицией я. Пока мое преимущество перед древним драконом сводилось к тому, что я лучше ориентировалась в реалиях нашего мира. Но учился он очень быстро. Что и подтвердила его следующая фраза:
— Ну да, камер-юнкер — очень высокий чин, что даже из табеля о рангах был выведен. И единственным его преимуществом была возможность являться ко двору, а Пушкин этого не любил, — тут же уел он меня.
Вот и не говорите после этого, что свиньи тупые существа… Но в человека все же пообещал обернуться в замен на то, что я пятнадцать минут буду чесать его за ухом.
— Сексуальны утехи мне сейчас неподвластны, хоть так удовольствие получу!
С этими словами поросенок окутался белесым туманом и превратился в дракона. К этим превращениям я уже привыкла и была готова. Но на этом изменения не прекратились. Дракон снова затянулся туманом и через пару секунд передо мной стоял мальчишка лет десяти по возрасту. Он был абсолютно голым. На тонких как спички ногах выпирали острые коленки, над впалым животом торчали ребра, словно его очень плохо кормили. А над худенькими плечами на очень тонкой шее сидела довольно крупная голова с лохматыми черными волосами и большими глазищами под густыми бровями.
Малец ойкнул знакомым басом и прикрыл ладошками причинное место, затем уточнил:
— Довольна?
— А почему ты такой худой? В виде поросенка ты довольно упитан.
— Потому, что я старался обернуться в как можно более крупное тело. Вот видишь чего из этой затеи вышло!
Продолжая что-то бухтеть себе под нос, мальчишка покрылся туманом, и через мгновение на ковре сидел мой дорогой свин.
— А теперь меня нужно срочно покормить! Я прорву энергии потерял! Желательно мороженым! — как однажды он сознался, в Кайерлане такого лакомства не делали. Здесь же оно дракону очень пришлось по вкусу.
— Энергию лучше восполнять медленными углеводами, они более долговременный эффект дают. А от мороженого лишь сало нагуляешь. И мышцы лучше растут от белков, — возразила я питомцу.
— В мороженом тоже белки есть. Да и мне лучше знать, что нужно драконьему организму! — тут же возразил поросенок и потрусил на кухню в полной уверенности, что я иду следом.
А что оставалось делать? Я пошла и достала из холодильника ведерко с развесным пломбиром, который с некоторого времени стала постоянно покупать. Тем более что человек — была моя прихоть. Зато я теперь была уверена, что в итоге получу самого настоящего мужчину, от которого действительно буду готова рожать детей. Мальчишка был очень симпатичным, несмотря на худобу. В принципе, и мужчину тоже можно будет откормить.
— Шура, мне мало мяса! — этим заявлением ошарашил меня Петра, сидя на полу на кухне, когда я пришла готовить завтрак.
Я так и застыла с лопаточкой наперевес в одной руке, а сковородкой для сырников в другой. Зарплата таяла с невероятной скоростью. Я не знаю, сколько едят реальные поросята. Но там у хозяев есть хотя бы стимул, что через какое-то время они получат центнер качественного мяса. Хотя теперь я даже не представляю, как можно пускать на мясо зверя, который живет с тобой бок о бок, которому ты чешешь за ухом, а он в ответ тыкает в тебя влажным пятачком. Наверное, у них особая деревенская психология, когда это все воспринимается как должное.
— Я мало тебя кормлю? — мои брови удивленно взлетели вверх. — Прости, дорогой, но на большее моя зарплата не способна. И, как ты успел уяснить, родовой сокровищницы у нас нет и не будет.
— Я с каши салом покрываюсь! — жалобно хрюкнул порося.
При этом он забыл уточнить, что мы встаем теперь на час раньше и совершаем пробежку в парке. Я никогда не была спортивной девочкой, и такие занятия даются мне с великим трудом. Но чего не сделаешь ради любимого? Зверя?
— Хорошо, хорошо, не смотри на меня с укоризной! Я обязательно что-нибудь придумаю. Тем более мужчина в нашей семье я.
И что прикажете делать: плакать или смеяться? Древний дракон без моего согласия определил нас в семью. Хотя чему тут удивляться. Мы с ним и были семьей. Просто внешний вид питомца отличался от стандартного. А еще неуемный аппетит… Я ничего не стала говорить. Мне просто стало интересно, что может придумать свин в наше время и в нашем государстве? Разве что себя на мясо продать или начать зарабатывать в социальных сетях. Спасет лишь то, что без наличия рук и острого клюва, которым обладал попугай, это затруднительно.
В очередное утро, когда мы вышли на пробежку, Петя неожиданно заявил:
— Шура, сегодня мы будем бегать по улице Коммунистической, — с советских времен в нашем городе осталось такое неоднозначное имя у улицы.
— Не понял, а чем тебе парк не угодил? На Коммунистической ничего интересного нет, одни старинные полуразвалившиеся дома! — мы однажды с ним туда забрели, но больше в эту сторону не ходили. Действительно, ничего интересного.
— Пожалуйста! Мне очень надо! — у свиньи нет мимики и эмоции она изображать не может. Но когда он говорит таким жалобным голоском, я очень явственно представляю грустную улыбку и жалобно сложенные губки. Тем более мальчика-то я уже видела!
Надо так надо. И мы потрусили в сторону неприглядной улицы, коммунизмом на которой даже и не пахло. Не успели пробежать и трехсот метров, как Петра затормозил у полуразвалившегося дом с заколоченными окнами.
— Шура, подожди меня здесь! Я быстро! — и не успела я оглянуться, как он выскользнул из шлейки (вот не знала я, что он на это способен!) и скрылся за кривыми воротами. Бежать за ним не было смысла. Под воротами я бы не пролезла, открыть же их не представлялось возможным.
Время тянулось очень медленно. Я уже начала волноваться и примериваться к забору. Как раздалось нетерпеливое повизгивание, а затем из-под ворот показалась голова Петры:
— Шура, помоги! — с этими словами он скрылся обратно. Я наклонилась, пытаясь понять, в чем нужна моя помощь, и увидела, что свин, пыхтя, толкает какую-то ржавую кастрюльку.
— Дорогая, у меня нет рук! Я же просил помочь! — возмутился, встретив мой взгляд, которым я оценивала остановку за забором. Я очнулась, просунула руку в щель и уцепила кастрюлю за полусгнившую ручку. Она неприятно врезалась в мои пальцы, но все же поддалась. Вслед за находкой под забором пролез питомец. Его пятачок был весь вывожен в земле.
— Не открывай! — коротко скомандовал Петр. — А то развалится, унести не сможем.
— А что там? — уточнила я. Сомневаться в его сообразительности не имело смысла, он еще ни разу меня не разочаровал.
- Точно не золото и бриллианты. Думаю, что серебро. На первое время должно хватить.
Три литра серебра? Я, конечно, законопослушная гражданка и про 25 % государству или государство мне помню. Но это же про исторические ценности, правда? Кастрюлька оказалась полностью забита рублями начала ХХ века. Петруша, оказывается, в интернете уже нашел места, где это можно сбыть. Зря я его копытца недооценила! И к концу недели у меня на карточке появилось 100 тысяч полновесных российских рублей. И теперь каждый вечер после работы я заходила на мини рынок возле моего дома и покупала по три килограмма говядины, которую маленький свин заглатывал в один присест прямо в сыром виде. От свинины он отказался, как сказал по соображениям этики.
***
Время не умеет тормозить. Оно бежит, не останавливаясь. Прошел целый месяц, а я даже не заметила как. Поросенок сильно подрос. И на мини-пига теперь не тянул. Скорее на такую хорошую свинюшку, которую обманом продали незадачливому владельцу.
Однажды перед пробежкой мы встретились на лестнице с вездесущей соседкой. Галина Николаевна критически оглядела Петрушу, вопросительно вздернула тонко выщипанную бровь и уточнила:
— Еще не кастрировали? И чего только ждете. Он же скоро в хряка превратиться и станет агрессивным!
— Ветврачи говорят, что до полугода нельзя! Негативно скажется на развитии, — тут же возразила я, заступаясь за питомца.
— Да он уже и так более чем развит! — ее взгляд недвусмысленно скользнул ему под хвост. — Вон какие тестикулы отрастил!
И пока я соображала, что такое «тестикулы» и какое отношение они имеют к Петру, соседка с важностью королевы удалилась.
— И противная же баба! — фыркнул поросенок. А затем начал как-то странно извиваться и пытаться сворачиваться клубком.
— Петь, ты чего это делаешь? — не удержалась от вопроса я. Уж очень странные телодвижения он вытворял.
— Тестикулы пытаюсь разглядеть! — хрюкнул он. — Только тело свиньи для этого не предназначено.
В моем мозгу наконец-то проснулись зачатки анатомии, которые были заложены где-то во времена между биологией в школе и изучения сайтов в интернете, когда все подростки пытаются найти информацию по запретным темам.
— Если ты так хочешь туда заглянуть, — я также как и Галина Николаевна указала ему под хвост глазами, воспользуйся зеркалом в нашей квартире. А сейчас пошли бегать, а то я на работу опоздаю.
Только неприятные встречи на сегодня этим не закончились. Не успела я переступить порог своего кабинета, как тут же нарисовался Матвеев. Он плотно прикрыл двери и без приглашения прошел внутрь, остановившись у моего стола, нависая всей своей тушей сверху.
— Шурочка, я десять минут назад имел беседу с Григорием Ивановичем! — похотливая улыбка на его губах не обещала мне ничего хорошего. — И узнал много интересного.
Внутри меня все похолодело и оборвалось. Я поняла, что разборки с Машей Петуховой об интеллекте небезызвестного попугая и Галиной Николаевной о моем поросенке могут показаться цветочками.
— И что же там такое интересное было? — постаралась спросить как можно более равнодушно.
— О, они охальники такие с Натальей Вячеславовной очень неприлично за вольером с обезьянами целовались. Я поинтересовался, а как же отношения с тобой, завершились уже или нет!
Я мысленно застонала. Этот … даже не знаю, какой ему эпитет лучше подходит, не только сдал нас с Петрушей с потрохами, но еще, похоже, попытался с Наташкой рассорить.
— И что же вам ответил Григорий Иванович? — все-таки сочла нужным уточнить я.
— Он очень сильно удивился или сделал вид, что удивился, — усмехнулся мужчина, продолжая раздевать меня взглядом. — Наталья Вячеславовна залепила ему звонкую пощечину и убежала. Сейчас сидит, плачет в своем кабинете. А я вот стою и думаю, какой же Сбруев двуличный и лживый молодой человек!
Мне очень хотелось сказать, что он будет в десять раз лучше зама. Только я предусмотрительно промолчала, чтобы не усугублять ситуацию.
— А что вы от меня хотите, Олег Анатольевич? Я никак вникнуть не могу. Не подскажете?
— Вот решил вам, так сказать, великодушно свою защиту предложить, раз вы перестали быть любовницей Григория Ивановича. Бывших, обычно. На рабочем месте не оставляют. А я могу за вас словечко замолвить, — он прямо как сердобольная мать семейства сложил ручки на своем животике и состроил гримасу святого.
— Благодарю, Олег Анатольевич, но со своими бывшими любовниками я разберусь сама, как и с подругами, впрочем. Без вашей помощи. А сейчас, простите, мне нужно работать, — и попыталась вытолкать его из кабинета.
— М-м-м, какое служебное рвение! Я это учту на будущее, — и с этими словами старый козел покинул мой кабинет.
А мне предстояло срочно разбираться с друзьями. Но я даже не представляла, что им скажу.
Глава 9
Возможно, я поступила совершенно неправильно. Но что сделано, то сделано. Отпросилась у главного бухгалтера, ссылаясь на женское недомогание, и после обеда уехала домой.
Дома, лишь только открыла двери, меня встретил уже достаточно мощный цокот копыт по полу и смешно дергающийся пятачок питомца:
— Шура, что-то случилось? Ты чего так рано?
Еще даже не успела разуться, как он прибежал. И меня словно прорвало. Медленно сползла по стене, усевшись прямо на голый пол, обхватила руками свиную голову и заревела, выплескивая на Петра все проблемы, которые случились со мной за последнее время.
Очнулась от того, что меня обнимало что-то большое и теплое. Оказывается, я даже не заметила, как он перекинулся в дракона и теперь закутал меня в кокон из своих крыльев.
Я прижалась к широкой бархатистой груди древнего ящера, прислушиваясь к мерному стуку его большого сердца. Почему-то на задворках сознания всплыл факт, что у пресмыкающихся сердца отличаются от человеческих. Они устроены более примитивно. В силу этого их и зовут холоднокровными. Только Петр холодным не был. Его тело было горячим, даже более чем у кошек-сфинксов. А под моими ладонями была бархатистая кожа, которую хотелось гладить и гладить.
— Успокоилась, моя маленькая? — вопрос неожиданно прозвучал в моей голове. Уши его точно не улавливали.
— Успокоилась, — в последний раз всхлипнула я.
— Вот и хорошо, — снова тот же голос проник в мою голову. Я не могу сказать, что он был незнакомым. Это был привычный басок Петруши. Лишь способ его передачи был иным.
— Я слышу твои мысли? — уточнила у ящера.
— Нет, — усмехнулся он снова в моих же мозгах, — пасть дракона не предназначена для разговоров. Если же я рыкну, половина нашего дома будет стоять у дверей и требовать объяснения, что случилось. Поэтому природа наградила нас способностью передавать мыслеформы и примитивную речь.
— А есть не примитивная речь? — удивилась я.
— Есть, — мне показалось, что зубастая пасть, которая сейчас была рядом с моим лицом, расползлась в улыбке. — Например, некоторые виды заклинаний. Но это не мешает нам оборачиваться людьми и обратно.
И эта улыбка странным образом привела мои мысли в порядок. Я выбралась из кокона его уютных объятий и перебралась в комнату.
— Самое простое решение: приводи их сюда и знакомь со мной.
— И ты не возражаешь? — уточнила на всякий случай я.