Лишь один вопрос оставался непроясненным, что делать с Еленой. Причислять ее к числу обычных слуг больше не виделось возможным, хотя бы потому, что ей удалось спасти важные документы и, рискуя собственной жизнью, дважды прийти на помощь Сикорским — в больнице, и на вилле. Что женщина темная лошадка, было понятно. Откуда ей стали известны пароль и местонахождение одного из тайных убежищ? Как она вычислила, что ее собираются похитить? И откуда узнала про планирующееся нападение?
Женщина стояла напротив Артема, терпеливо и безропотно ожидая его решения. Понять, о чем она думает, было сложно даже для такого опытного чтеца человеческих душ, как Сикорский. Он не мог проникнуть в мысли, но интуитивно и благодаря немалому опыту мог многое понять, наблюдая за собеседником.
Катя же была сосредоточена на том, чтобы не смотреть на разглагольствующего рядом призрака. Ее сознание двоилось — с одной стороны непривычно бледный, но, как обычно, строгий хозяин дома, с другой — он же, но нехарактерно для себя взволнованный призрак.
Привидение явно хотело, чтобы его медиум оставался в центре событий и был максимально в них замешан, что не очень устраивало Катерину, рвущуюся домой. Женщина внимательно выслушала наставления призрачного Артема Николаевича, как себя нужно вести — покорно, не спорить, не фонтанировать эмоциями, стараться быть спокойной и рассудительной в разговоре с работодателем, открыто выдерживать его взгляд, не дерзить.
— Скажешь, что случайно услышала пароль и адрес убежища из разговора телохранителя Григория со мной и невольно запомнила. Недавно я действительно обсуждал с ним реорганизоционные вопросы касательно хранителей этого римского убежища, — придумал Сикорский-привидение.
Катя бы хотела отделиться от странного семейства поскорее, но боялась, что с ней случится что-то похуже увольнения, слишком многое ей довелось узнать и слишком много совпадений и везучести на долю обычной служанки. Поэтому пришлось следовать советам призрака. По крайней мере останется целой и невредимой. Пока.
Артем, сидящий напротив, в окружении собак сморщился, лоб покрылся испариной, а лицо побледнело. Внезапно он согнулся пополам, хватаясь за подлокотники кресла.
— Мне плохо, воды, подай воды! — взметнулся призрак, наблюдающий за происходящим и перед этим сетовавший на самого себя за медлительность в принятии решения касательно служанки. — Помоги отклониться назад, на спинку кресла обопри меня, воду поднеси к губам, похлопай по щекам.
Катя испуганно ойкнула и видя, что Сикорскому плохо, быстро налила воды в стакан из стоящего на столике графина, выполнила указания привидения, поднесла к трясущимся губам мужчины жидкость.
— Хлопай по щекам! Не стесняйся, — рявкнул призрак, наблюдая за осторожными нерешительными действиями Кати. Женщина подобралась, стараясь игнорировать выводящий из себя командный тон наблюдателя, и лихорадочно бьющееся от волнения сердце, вздохнула, беря себя в руки и начала легонько тормошить мужчину, теряющего от боли сознание.
— Сильнее! — гаркнула призрачная версия хозяина виллы. Катя, повинуясь приказу, от души со всем смаком замахнулась чтобы увалить по щеке Сикорского, но тот, не открывая прикрытых глаз и не поднимая откинутую на спинку кресла голову, покрытую холодной испариной, перехватил угрожающую нехилым ударом руку.
— Простите, Артем Николаевич, — замерла Катя. — Вам уже лучше? Позвать кого-то?
— Все в порядке, ступай, — густой насыщенный голос Сикорского звучал непривычно тихо и слабо, будто далекий рокот волн. Катя, ставшая свидетельницей происходящего, не могла оставить человека одного в таком состоянии.
— Я позову Ксению или Алексея Николаевича, — сказала женщина, отодвигаясь от кресла, в котором находился мужчина. Сикорский снова взял ее за руку, на этот раз мягче, приоткрыв веки.
— Нет. Лучше… принеси лекарства. В спальне на комоде… — пытаясь сесть ровно, проговорил мужчина. Рубашка в области ребер начинала пропитываться кровью.
— Может, все-таки вызвать врача? — охнула Катя.
— Нет. Не нужно никого волновать, — уже тверже ответил Сикорский. — Лекарства неси и бинты. И еще…
Его голос догнал Катерину уже в дверях.
— И еще… Никому ни слова, — во взгляде мужчины, затуманенном болью, прослеживалась угроза.
— Слушаюсь.
— Правильно. Лучше слушай, что я говорю, — прокомментировал наблюдающий за Катериной призрак.
— А Вы, Артем Николаевич, всегда такой резкий? — язвительно отозвалась Катя, хватая аптечку, и почти бегом несясь к оставленному в одиночестве раненному хозяину.
— Это я стараюсь быть мягким с тобой, поверь, — с самоиронией ухмыльнулся плывущий за служанкой призрак.
Катерина лишь мысленно попросила сил. Двойная доза Сикорского была тяжелой для пищеварения. Тем более, сложно скоординировать свое восприятие действительности — вот он Сикорский, с которым уже практически приятельские отношения, и вот он Сикорский, который смотрит вскользь, мимо, как на посудомоечную машину, воспринимая не более, чем обслуживающий персонал.
Будучи матерью весьма активного ребенка, послушного, но очень непоседливого, она имела некий опыт предоставления первой помощи, поэтому, как только из уст Сикорского, приказавшего закрыть входную дверь на замок, послышался стон. и Зевс угрожающе зарычал, Катя подобралась и вошла в роль матери. Артем Николаевич был чрезвычайно терпелив, когда женщина увидела едва затянувшиеся истерзанные раны в районе ребер, ей стало на миг дурно, но, как мать во имя собственного ребенка, она нашла в себе силы проглотить дурноту и отодрать приклеенные спекшейся кровью бинты. Сикорский лишь болезненно выдохнул, стиснув вспотевшими ладонями подлокотники кресел. Несмотря на то, что раны должны были быть свежими, они уже начинали затягиваться, немножко подсыхать. Катя старалась ничему не удивляться и действовать без промедления, уверенно и четко.
Призрак подсказывал, как и чем обрабатывать рану, а женщина, словно отстранившись от происходящего, наблюдая за всем со стороны, старалась вести себя так, как с Лизой. Когда оказываешь помощь ребенку, нельзя сказать «не могу», «не умею», «мне страшно на это смотреть», приходится брать и делать, игнорируя собственные ощущения и переживания. Обычно она еще бормотала что-то успокаивающее, одинаково действующее и на пострадавшую Лизку, и на ее перепуганную маму. Катерина не осознавала, что она применяет этот же прием и со взрослым мужчиной. Благодарность к призраку, подсказывающему, как правильно бинтовать, как обрабатывать раны, какие лекарства следует принять вовнутрь, согревала и придавала уверенности. Самостоятельно Катя не решилась бы предоставлять помощь при подобных повреждениях.
— Спасибо… — мягко пожал руку Катерине Сикорский. Артем ненавидел быть в положении того, кто нуждается в помощи. Сама мысль о том, что он может позволить себе роль жертвы или пострадавшего, претила ему.
Сейчас свою слабость демонстрировать даже самым близким было нельзя. Впереди очень сложное и темное время. Личный врач настаивал на том, что раненому нужен отдых и время для восстановления, но подобной роскоши позволить невозможно. Враг еще остается за кулисами, он силен, ему удалось нанести несколько молниеносных ударов, и он затаился. Продемонстрировать свою несостоятельность вести обычный образ жизни и отвечать тем, кто переступил границы, значит дать добро для следующих атак. Расправляться с недоброжелателями нужно быстро и резко, чтобы больше не появлялось даже в мыслях, что выступать против Сикорских можно и возможно.
Одаренные, словно овцы, слушаются своего пастуха, пока не появится еще один, разрывающий стадо надвое. Всегда будут те, кого не устраивает установленный уклад. Поэтому пока пламя пожара не разгорелось, нужно затоптать его в зародыше.
— Проведи меня в спальню, — попросил призрак Катю. Женщина предложила помощь, Артем Николаевич отказался, но, встав и пошатнувшись, все-таки взял под руку служанку.
— Лена, запомните, что никто не должен знать о моем ранении, — внимательно посмотрел на свою помощницу Сикорский. Катя устало посмотрела на призрака, округлив глаза — как ее достали эти Артемы! Привидение лишь ухмыльнулось — все верно его живая версия говорит. Терпи, Катя, и слушайся.
Уже поднимаясь по лестнице, окутанной мягким пологом полумрака, Сикорский снова почувствовал дурноту. Он повис на женщине, прогнувшейся от навалившейся тяжести. Мужчина был поджарым и стройным, но, оказывается, очень тяжелым! Катя прислонила Артема к стене, став близко-близко к нему, позволяя мужчине удерживать равновесие за счет того, что он прислонился к двум опорам. Остановились, переводя дыхание. Секунды тикают. Нужно идти дальше.
Было поздно, светильники переставлены на ночной режим, лишь охрана бодрствовала, охраняя жителей дома снаружи. Единственным возможным свидетелем поднимания Артема в свою спальню, могла стать лишь бесстыдно подсматривающая в окно луна, но младшему Сикорскому тоже не спалось. С его плаща опадали капли тумана — он только что вернулся откуда-то и поднимался к себе, ведя беседу по телефону.
— Да, долг — дело чести, я не собираюсь подставлять тебя… Нет, не сильно пострадал… Не должно повториться… — сердитый голос Алексея Николаевича, словно колокол, баламутил тишину. Еще пара размашистых эмоциональных шагов — и он увидит бледного, осунувшегося Артема, еле сохраняющего равновесие. Слабость не должна быть замечена никем. Даже родным братом. Семья должна чувствовать надежную опору. Артем, опираясь на Катино плечо, привлек ее ближе к себе, обнял, и холодными бледными губами нашел ее губы на разгоряченном, раскрасневшемся от физической нагрузки лице — поцеловал. Женщина замерла, ощущая нежное прикосновение. Она слышала шаги, спиной ощущала чужое присутствие. Катя робко ответила на поцелуй, подыгрывая. Ощущая, как по телу, против ее воли, разливается тепло и нега. Как ползут мурашки.
Алексей, заметив на лестнице пару, испуганно вздрогнул, замер, присматриваясь. Рассерженный собеседник что-то кричал в трубку, но младший Сикорский нажал отбой.
Артем целовал женщину нежно, но крепко, при этом тяжело опираясь, почти повиснув на ней всем телом. Со стороны казалось, что в порыве страсти он готов повалить свою избранницу на пол, прямо здесь, на лестнице. Дыхание мужчины было сорванное, со свистом. Катя прекрасно понимала, что этот внезапный поцелуй — для того, чтобы Алексей не понял, что на самом деле происходит, почему старший брат ночью полуживой висит на служанке, чтобы не заметил, что Артем пострадал больше, чем демонстрировал окружающим. И со стороны все выглядело весьма натуралистично. Тело Кати тоже реагировало на происходящее весьма естественно. Физиология.
Алексей понимающе ухмыльнулся, завидев томные поцелуи в темноте, и не стал тревожить пару, на цыпочках тихонько спустился вниз.
— Ох и Тема, столько лекций мне прочел на счет этой крошки, а на самом деле глаз сам на нее положил. Кто бы мог подумать, — ревниво думал Алексей. — И Ленка вроде ж не сопротивляется, а мне отказала. Вот же ж… девки.
Следующая мысль холодной змеей провалилась за шиворот. Младший Сикорский посмотрел на светящийся в полумраке экран и сбросил вызов нетерпеливо жужжащего телефона. От греха подальше отключил его совсем. Вне зоны досягаемости. Если бы можно было очутиться вне зоны досягаемости так легко, просто, одним нажатием кнопки.
Глава 18. Поиск слабинки
Мирное позвякивание столовых приборов, искристые солнечные зайчики, прыгающие сквозь хрустальные бокалы, и аромат свежей выпечки создавали обманчивую атмосферу уюта и спокойствия. Ксения заедала утреннюю тошноту поджаренным тостом, щедро сдобренным красной икрой — единственным средством, помогающим преодолеть естественные позывы. Света с Кариной мелодично пересмеивались, обсуждая всякие глупости. Мужчины же погрузли в тяжелом молчании, изредка прерываемом неловкими короткими фразами. Попытки развеять мрачную тучу, неумолимо надвигающуюся и сулящую не лучшие времена всем собравшимся за столом, заканчивались неудачей.
Сильная половина ждала окончания ритуального совместного завтрака чтобы начать обсуждение возможных столкновений между кланами отличительных. Пугать женщин заранее не хотелось, поэтому разговор не клеился.
Катерина внесла поднос с кофейником, молочником, заварником, крохотными кофейными и чуть побольше чайными чашечками и начала расставлять перед завтракающими хозяевами виллы и их гостями. Руки дрожали так сильно, что поднос едва не выскользнул на пол — благо, Павел вовремя сориентировался и молниеносным движением, словно сокол, подхватывающий дичь, ухватил готовое выскользнуть сооружение из посуды. Катя коротко поблагодарила, не поднимая глаз, страшась встретиться взглядом с тем, кого еще недавно считала своим мужем. Она была не готова к его появлению в столовой итальянской виллы и испытала настоящее потрясение. Быстро, немного неловко расставила посуду, сосредоточившись на своей работе, неглядя ни на кого, стараясь не касаться Володи и Карины, и проклиная необходимость склоняться к каждому из присутствующих при расстановке чашек и раскладывании приборов для чаепития. Пулей понеслась прочь из столовой, едва не навернувшись и не распластавшись на полу вместе с подносом, нагруженным грязными тарелками, чудом удержала равновесие. В голове звучали проклены всем свидетелям этого унижения и самой себе. Призрак молчаливо, с пониманием и мрачным сочувствием наблюдал за женщиной.
Катя балансировала в позе ласточки, удерживая поднос, стараясь восстановить равновесие. Света начала хихикать и толкать в бок Карину — ей показалась забавной оплошность служанки. Павел подорвался в намерении помочь Кате, но не успел. Поднос был перехвачен Артемом Сикорским, женщина выровнялась, покраснела до кончиков ушей, коротко извинилась, делая неловкий книксен, и, забрав посуду, помчалась прочь, ни на кого не глядя.
— Я бы штрафовала за такое, — заявила Светлана. — У меня слуги все знают, как себя вести в приличном обществе. Она пьяная или что? Чуть кофе не накапала мне на ноги, а затем готова была перебить посуду на пару сотен евро.
— Может, просто плохой день, — заступилась Карина. Володя сидел, помешивая чай. Только желваки выдавали, что он заинтересован в разговоре, и что предмет обсуждения ему не по душе.
— Для работы в семье со статусом уровень обслуживания мелковат, я бы ее гнала взашей, — буднично заметила Света, прихлебывая черный горький кофе из крохотной чашечки.
— Света, пока ты не хозяйка в этом доме, предоставь право решать, что делать с прислугой его собственникам, — неожиданно вмешался Артем Сикорский. Невеста брата недовольно вскинула брови:
— Что, прости?
Так осаждать ее решался мало кто, да еще и в отношении какой-то прислуги.
— Светуля, — заулыбался, приобнимая невесту Алексей, пытаясь сбить градус накала страстей. — Не обижайся, ты просто задела фаворитку Артема.
— Что? — удивлению Светы не было предела. Старший Сикорский никогда бы не опустился до романчика с кем-то настолько ниже его по статусу.
— Да-да, я вчера застал их целующимися на лестнице, — иронично улыбался Алексей. Ему доставляло искреннее удовольствие немного сбить спесь со старшего брата. Обычно Артем резко ставил на место любвеобильного Алексея, так что младший Сикорский не мог упустить шанс нанести ответный удар. Тем более покладистость строптивой служанки в отношении Артема наносила болезненный укол самолюбию, а такое безобидное подшучивание было для него бальзамом.
Обиженно звякнула чашка. Володя резко поставил ее на блюдце. Никто, кроме Павла, не заметил, как напрягся муж Кати, сидящий рядом с ним.
— О-о, — кокетливо протянула Светлана. — Наш снежный король даже не скажет ничего в свою защиту?
— А на меня кто-то нападает? — удивленно поднял бровь Артем, невозмутимо намазывая масло на хлеб. — Если жаждете подробностей моей интрижки со служанкой — то от меня вы их точно не услышите.
— То есть ты не отрицаешь? — восхищенно наклонилась вперед Света. Ее радовало, что хоть к одной служанке можно было не ревновать собственного жениха. На пассию брата тот не покусится.
Артем неопределенно пожал плечами:
— Свет, больше нет тем для обсуждения?