Когда я остановилась перед ним, мое сердце бешено колотилось. Данило оглядел мои обтягивающие кожаные штаны и корсет, который приподнимал мою грудь. Поскольку он толком не смотрел на них, то вряд ли узнал бы сейчас. Я чуть не рассмеялась при этой мысли. Он определенно не узнал меня. Он никогда не раздевал меня так глазами. Черт, обычно он не проявлял ни малейшего интереса к моему телу.
Теперь ему стало интересно. Его улыбка была мрачной и уверенной. И у него имелись все основания быть уверенным. Он выглядел очень сексуальным в своей форме.
— Привет, — сказала я, делая свой голос более глубоким и знойным.
Этот тон показался мне странным, но он произвел желаемый эффект. Данило придвинулся ближе, и его улыбка стала еще темнее. У меня по спине пробежала дрожь. Он был похож на большого злого волка, который вот-вот съест Красную Шапочку. В его глазах промелькнуло какое-то смятение. Это был не тот Данило, которого я видела, не утонченный, холодный джентльмен. Этот Данило был опасен.
Данило ничего не сказал, только улыбнулся так, что я почувствовала себя его добычей. Мужчины в нашем мире были осторожны общаясь со мной. Я была дочерью Младшего Босса и будущей женой одного из них — я никогда раньше не сталкивалась с таким открытым голодом, как у Данило. Хоть это и пугало меня, я хотела, чтобы он когда-нибудь посмотрел на меня именно так, а не как на копию Фины.
— Я...
Данило вмешался, прежде чем я успела представиться своим фальшивым именем.
— Это не имеет значения. Имена не имеют значения. Речь идет о сегодняшней ночи, а не о завтрашнем дне.
Я быстро кивнула, чувствуя, как мои щеки пылают от его отпора. По крайней мере, это означало, что он не заботился о девушках, которых встречал в клубах. Он забывал о них, как только заканчивал с ними.
Мне было интересно, кто из них настоящий Данило. Какая была истинная сущность? Сдержанный джентльмен или безжалостный хищник? Я боялась, что все было так, как рассказывала мне Анна. Джентльмен был его публичным образом, тем, кого он должен был демонстрировать. Но эта версия его, прямо передо мной, опасный плохой парень был его истинным «Я».
Данило подошел ближе и наклонился, чтобы я могла лучше слышать его сквозь музыку, доносящуюся из динамиков над баром и нашими головами.
— Есть ли причина, по которой ты пришла ко мне? У тебя, кажется, какая-то цель на уме.
Я сглотнула, ошеломленная его присутствием.
— Я хочу потанцевать.
Хорошо. Это было частью плана.
— Потанцевать, а? — он потянул меня к танцполу справа от патио, где были установлены лампы и обогреватели.
Здесь бас гудел еще громче, и толпа людей с дикостью танцевала. Я никого не узнала из присутствующих. Данило притянул меня к себе, прижимая наши тела друг к другу. Мы и раньше танцевали друг с другом на светских раутах, и он всегда держал между нами соответствующее расстояние, следя за тем, чтобы его рука лежала высоко на моей спине. Но сейчас он этого не делал. Его рука покоилась на моей пояснице, и я чувствовала каждый сантиметр его сильного, мускулистого тела, прижимающегося ко мне. Я чувствовала себя марионеткой в его руках. Его дыхание прижалось к моему уху.
— Не похоже, что ты хочешь танцевать со мной. Может, тебе стоит вернуться в бар? В конце концов, кошка всего лишь котенок.
Он заметил, как я напряглась. Конечно, он заметил. Он был членом мафии. Во мне поднялась паника. Что мне теперь делать? Анна, вероятно, сказала бы, что это идеальный момент, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, раскрыть свою истинную личность и подарить ему часть моих мыслей, но даже прокручивая план в голове, я поняла, что не смогу его осуществить. Я не хотела, пока нет. Теоретически, план казался простым, но с Данило так близко, мой мозг не мог функционировать. Я хотела продолжить танцевать с ним, хотела его непоколебимого, опасного внимания. Это было волнующе и страшно одновременно.
Анна и Сантино все еще отсутствовали, а это означало, что никто из них не мог вмешаться. Я сама с этим разберусь.
Несмотря на то, что этот Данило выбивал меня из колеи, меня все равно тянуло к нему. Я хотела продолжить играть в эту игру обольщения, которую мне никогда бы не позволили на моем месте. Я хотела — нуждалась — завоевать его как эту распутную, сексуальную импровизированную версию меня. Наконец-то он увидит во мне нечто большее, чем нежелательный утешительный приз. Он поймет, чего я стою, и, возможно, тогда я перестану чувствовать себя такой неуверенной.
Я покачала головой и крепче сжала его плечи.
— Нет. Мне нравится танцевать с тобой. Но, на мой вкус, здесь слишком людно. Я предпочитаю меньше людей.
Данило слегка отодвинулся и понимающе улыбнулся, будто я открыла ему секрет. Я не была уверена, что за сообщение он получил, но оно, казалось, доставило ему огромное удовольствие.
Данило схватил меня за бедро и наклонился к моему уху, его горячее дыхание касалось моей кожи.
— Хорошо, что я знаю подходящее место, где мы можем побыть одни.
— Одни? — тупо повторила я.
Данило хихикнул мне в ухо.
— Я хочу трахаться.
Я была ошеломлена его поведением, той атмосферой доминирования и агрессии, которую он излучал, его словами. Он всегда был джентльменом рядом со мной, всегда держал себя в руках. Он даже не дрогнул ни на секунду, когда я показала ему свою грудь, но для этой блондинки он был совершенно другим. Его слова потрясли меня до глубины души.
Наполовину ошеломлённая, я кивнула.
— Мне нужно, чтобы ты сказала это, — пробормотал он.
Сказала что? Это была моя первая мысль. И тут я поняла. Ему нужно было, чтобы я выразила свое согласие в устной форме. Мое согласие на секс.
Я не могла сосредоточиться на этом. Так было всегда?
— Да, — выдавила я, хотя мой мозг кричал мне «нет».
Голос, как обычно, принадлежал Анне. Это не входило в планы. Это безумие. Но я все еще могу противостоять ему, когда мы останемся наедине. Во всяком случае, так будет лучше. Это между нами и не для толпы свидетелей.
После того, что казалось вечностью, Данило взял меня за руку и потянул за собой. Я с трудом удерживалась на высоких каблуках, с усилием переставляла один шаг за другим, пока мое сердце болезненно билось. Каменная дорожка была неровной под моей обувью, когда я ковыляла за ним, чувствуя себя все менее уверенной, сексуальной девушкой с каждой секундой.
Он потащил меня за угол домика, вниз по еще более узкой дорожке в окружающий лес. Дорожка была тускло освещена маленькими фонариками, свисавшими с деревянных столбов. Я крепче вцепилась в него сохраняя равновесие и потому, что мне необходимо было за что-то держаться. Он сошел с дорожки и замедлил шаг, давая мне возможность найти опору на неровной лесной тропе.
— Все еще да? — спросил он, поворачиваясь.
Я кивнула, оглядываясь по сторонам. Мы находились посреди леса. Свет от фонарей здесь был еще тусклее, но этого было достаточно, чтобы разглядеть привлекательное лицо Данило. Мы должны будем заняться сексом здесь? Внезапно он развернул меня и прижал спиной к дереву, прижавшись ко мне всем телом. Мои глаза распахнулись, когда я почувствовала, как его эрекция впивается мне в живот. Самое большее, что я когда-либо делала, это танцевала с Данило и держала его за руку. Я мечтала о большем, фантазировала о его прикосновениях, но это было совсем не похоже на мои фантазии.
Его губы вернулись к моему уху.
— Я собираюсь жестко трахнуть тебя прямо у этого дерева. Я не в настроении для ебаной прелюдии, так что лучше скажи мне сейчас, готова ли твоя киска принять мой член, — прорычал он.
Страх закружился в моей груди, перехватывая дыхание, а вместе с ним и любую здравую мысль. Это то, что он делал со всеми блондинками?
— Скажи мне, — приказал он.
Это был мой шанс для большого открытия. Мы с Анной часто вспоминали этот момент. Как я снимала маску и парик и шептала ему на ухо: «Я София». Мы воображали его шок, возможно, чувство вины. Анна говорила мне, что я должна установить новые основные правила.
Но слова не сходили с моих губ.
Я резко кивнула, такая растерянная, разбитая и потрясенная.
— Скажи.
— Да.
Я даже не узнала свой голос.
Он развернул меня так, что мне пришлось опереться о дерево. Кора пихты была сухой и шершавой, когда я прижалась к стволу дерева. Я уставилась на него, прерывисто дыша, слезы жгли мне глаза. Он расстегнул молнию на моих кожаных штанах и спустил их вниз. Мои трусики последовали за ними. Холод ударил по моей коже, и я вздрогнула.
— Мне нравится твоя задница, — прохрипел он.
Он еще больше раздвинул мои ноги ногой и один раз сжал мою ягодицу.
Я не могла связать эти действия с Данило, которого желала и любила.
Будет больно. Он разорвет меня на части. Я знала истории других девушек, и их не брали таким образом. Я могла бы остановить это прежде, чем будет нанесен реальный ущерб. Я должна была остановить ради спасения своей чести. Но не сделала этого.
Возможно, это и было верным решением.
Я молча ждала, сломленная, надеясь, что это наконец освободит меня, освободит от влюбленности в мужчину, который никогда не хотел меня. Мужчину, который каждую ночь преследовал девушек, похожих на мою сестру. Мужчину, который никогда не видел моей ценности.
Я плакала, горячие слезы капали из моих глаз, обжигая холодные щеки под маской, но я не издала ни звука. Я не хотела, чтобы он останавливался. Мне нужно было, чтобы он продолжил и освободил меня. А потом я почувствовала, как он прижимается ко мне, больно сжимая мою талию. Я уставилась на кору, прислушиваясь к его хриплому дыханию. Холод проник в мое тело, но я не возражала.
— Я собираюсь жестко трахнуть тебя, — прорычал он.
Нет, он собирался медленно убить меня, расколоть на миллионы кусочков отчаяния и боли.
Его хватка усилилась, и он вошел, затем резко остановился, когда мое тело отказалось впустить его. Звезды вспыхнули перед моими глазами, когда острая боль пронзила меня. Я поперхнулась и прикусила внутреннюю сторону щеки. Сильно, сильно, с привкусом крови, которая кружилась у меня на языке. Я была разрезана пополам острым лезвием, разорванная на части горящими щипцами. Я была болью, унижением и разбитым глупым сердцем.
— Какого хуя? — прорычал Данило.
Я тихонько всхлипнула, потом сильно прикусила нижнюю губу, чтобы заткнуться. Он напрягся. Мои пальцы дрожали на шершавом стволе дерева, его неровности царапали мою ладонь, а глаза были прикованы к обручальному кольцу. Я не сняла его. Оно издевалось надо мной своей сияющей красотой, всем, что оно должно было означать и нет. Прекрасный знак любви и преданности. Бриллиант мерцал в свете фонаря. Такой красивый. Такой бессмысленный.
Данило замер и резко выдохнул. Его пальцы двинулись к моим, касаясь кольца. Его кольца. Его прикосновение внезапно стало мягким, как перышко, словно гнев покинул его. Он вздрогнул и выдохнул.
— София? — прохрипел он дрожащим голосом.
София. На мгновение я засомневалась, была ли я по-прежнему ею — знаю ли я, кто она.
Я не могла ничего сказать, не могла пошевелиться, говорить, едва могла дышать. Я перестала жить, просто существовала. Я пропала, пропала, пропала.
Его ладонь погладила мое бедро, очень нежно, и он медленно вышел. Я заскулила, выгибаясь дугой. Этот звук удивил меня. Я оцепенела. Онемела и сгорала от боли. Физически и глубоко в груди.
Данило напрягся.
— О боже, — выдохнул он.
Что-то сочилось из меня.
Он развернул меня, приподнял маску, но его пальцы так мягко коснулись моих висков. Слезы застилали мне глаза, когда он появился передо мной, высокий и смуглый, его резкие черты лишились прежней жестокости, агрессия исчезла с его лица.
— София.
Это была наполовину мольба, наполовину стон. Я ничего не понимала. Его большие пальцы смахнули мои слезы, так мягко скользнув по щекам, что я заплакала еще сильнее. Я хотела остановиться но не могла.
— Я... я.. — мои слова были как осколок в горле. — Кажется, у меня идет кровь.
— Блядь, — выдохнул он.
Боль. Была ли она его? Или моя?
Зашуршала одежда, звякнул ремень. Он наклонился и осторожно поднял мои трусики и штаны, натянув их на бедра. Я не двигалась, только смотрела на него. Он даже не потрудился застегнуть молнию на моих штанах. Но мне было все равно.
Он обхватил меня одной рукой и поднял. Его сердцебиение билось у моего виска, когда я прислонилась к его груди. Он ничего не говорил, пока нес меня через лес. Он держался подальше от освещенных дорожек, выбирая темноту. Было приятно быть окутанной пустотой.
В конце концов, домик стал похож на маяк света, а вместе с ним и звуки музыки, смеха и разговоров.
— Уткнись лицом мне в грудь на случай, если мы кого-нибудь встретим, — мягко сказал он, и я так и сделала, вдыхая его знакомый аромат, что-то свежее и древесное.
Он направился к черному ходу, а потом мы поднялись наверх. Музыка и голоса начали затихать.
Скрипнула дверь, и я выглянула, когда зажегся свет. Мы были в спальне. Данило положил меня на мягкий матрас и навис надо мной, приблизив свое лицо к моему. Его глаза были полны эмоций, но лицо оставалось совершенно спокойным, прекрасно контролируемым. Он осторожно снял с меня парик и положил его на тумбочку рядом с маской кошки. Он отстранился и какое-то время смотрел только на меня. Я никогда не смотрела на его лицо так беззастенчиво, как сейчас. Во мне не было ничего, что могло бы смутить меня. Во мне не было ничего. Пустота.
Его взгляд переместился ниже, к моим ногам. Они одеревенели. Мне было слишком больно шевелить ими. Я почувствовала липкость между бедер.
— Я порчу штаны, — прошептала я.
Это было так нелепо, но я ничего не могла с собой поделать. Выражение его лица было похоже на грозу. Я попыталась спустить штаны, но кожа, казалось, прилипла к моей потной коже. Я даже не понимала, почему вспотела, когда мне было так холодно.
— Тебе нужна помощь? — пробормотал Данило.
Я кивнула и опустила руки по швам. Данило засунул руки мне в штаны и потянул их вниз по ногам, гораздо мягче, чем раньше. Он боролся, освобождая мои ноги от штанин и, наконец, сбросил их на пол, оставив меня в трусиках. Они были мятного цвета, один из моих любимых цветов, но я могла сказать, что они были испорчены. Я протянула дрожащие руки, коснувшись внутренней стороны бедра и подняла ладонь. Кончики моих пальцев были покрыты светло-розовым оттенком. Было не так много, как я думала, и не чисто красный цвет, как я боялась.
Я судорожно вздохнула.
Данило закрыл глаза, плечи его вздымались, лицо исказилось. Затем он повернулся и направился в смежную ванную комнату. Я слышала, как бежит вода, и когда он вернулся, у него в руках было полотенце. Он опустился рядом с моим бедром, не глядя мне в глаза, и взял мою руку, на которую я все еще смотрела. Он вытер ее тёплым полотенцем, стерев кровь с моих пальцев.
— Хочешь помыться? — спросил он, поднимая полотенце. Я молча смотрела ему в лицо. Его карие глаза изучали мои. — София, скажи что-нибудь, что угодно. Ты хочешь, чтобы я вызвал врача?
— Нет, — прохрипела я.
Моя семья достаточно страдала — они не нуждались в том, чтобы это добавилось к их боли.
Его взгляд метнулся к моим трусикам, а затем снова поднялся.
— У Эммы в комнате есть одежда. Хочешь, я принесу тебе свежее белье?
Я кивнула.
Он встал и протянул мне мокрое полотенце, но я не взяла его. Он бросил его на тумбочку, прежде чем выйти из комнаты. Он быстро вернулся с парой черных трусиков.
Я не сдвинулась ни на сантиметр.
Он опустился на кровать и положил трусики рядом со мной. Все это казалось мне странным. Сюрреалистичным.
Его взгляд остановился на моих все еще липких бедрах.
— Тебе нужно привести себя в порядок и убедиться в том.... что я не причинил тебе серьезного вреда... — его глубокий голос затих, прежде чем он снова посмотрел мне в глаза.
Я глядела на него, на мягкий ореховый оттенок его глаз, на беспокойство, прорезавшее каждый сантиметр его красивого лица. Я ждала, что в животе у меня все затуманится, но опять ничего не почувствовала.