Были и потери.
Пять рекрутов и три добровольца[4] не выдержали нагрузок и умерли. Сложно сказать от чего. Где-то сердце отказало. Где-то еще что-то. А один не справился с воспалением легких, которое подхватил на тренировке. Остальные же сдюжили. Не обошлось без проблем, срывов и истерик, но ребята в целом справились.
Лучше всего, конечно, выступили старые легионеры, которые имели определенную базу. Однако и новички за эти полгода подтянулись очень прилично. Их не стыдно было бы брать даже в армию лучших дней Древнего Рима. Да, не без оговорок, так как маршевой подготовки у них не было от слова вообще. Пока не было. Да и в план опыта, психологической закалки и прочих аспектов, которые без практики не получить, имелись трудности. Но в остальном — прям хорошо. Особенно в плане сплоченности и слаженности.
Но главное — бойцы восприняли начало похода как избавление от этой пытки. Да, они к ней привыкли. Да, она стала ими выдерживаться намного легче. Но тяжелой и изнурительной пыткой от того быть не перестала. Из-за чего настроение у них взлетело до небес. И радости было полный штаны. Вот в таком настрое они и прибыли к Новой Трое — встречать северян и помогать им на волоке.
Рагнар не медлил.
Балтийское море в те годы не так сильно замерзало, как в Малый Ледниковый период, характерный для XIV–XIX веков. Поэтому славный викинг загодя собрал своих союзников и подошел к устью Западной Двины, когда та еще только начинала вскрываться. И по очистившейся воде, не простаивая ни единого лишнего часа, пошел к Новой Трое. Всем кагалом.
— Ого! — Воскликнул Рагнар, взглянув на своих варягов, что по осени сватал в войско консула. — Ты что с ними делал такое? Ворожбу творил?
— Это была самая тяжелая зима в моей жизни! — Широко улыбаясь заявил один из его дальних родственников, что был среди этих варягов. Вместо Ярослава, который ограничивался вежливой молчаливой улыбкой. — Но мне понравилось!
Ивар тоже промолчал, задумчиво разглядывая, впрочем, не своих северян, а тех дистрофиков, что видел по осени. Преображение их было настолько разительное, что пугало и завораживало.
Немного еще постояли-поболтали. И принялись за дело. Требовалось переправить большие боевые корабли из бассейна Балтийского моря в реку, впадающую в Черное море. Сначала по притоку Западной Двины. Потом по короткому волоку. И далее сплавить по притоку Днепра, накапливаясь у Нового Рима.
Задача. Но за последние четыре года волок, да и вообще путь от Западной Двины до Днепра, ОЧЕНЬ сильно были облагорожены. Ярослав соорудил там довольно прочную, но невысокую насыпь. На нее положили шпалы. На них — струганные дубовые балки — рельсы. И уже по ним тащили корабли, подкладывая под них калиброванные на примитивном токарном станке чурки. Все было нацелено на то, чтобы «дорожное полотно» под кораблями не проминалось, и они перекатывались, не зарываясь в грунт.
Для этих же целей вдоль всего пути были часто вкопаны дубовые столбы, едва выступающие из земли. За них петлей цепляли деревянные тали[5], позволяющие даже без упряжек тягловых животных довольно легко тащить корабли силами экипажа. Даже тяжелые, груженые. А так как тут были боевые корабли с хорошим, довольно многочисленным экипажем, груженые минимально и только самым необходимым, то дело шло очень быстро и бодро. Да — это были крупные драккары[6]. Да — гроза морей. Но они все одно были меньше, легче и удобнее в обращение, чем какие-нибудь кнорры, забитые товаром. А и они тут проходили без особых проблем. Теперь проходили, открывая совсем иные перспективы для объема торговли по этому пути.
Ребята работали сноровисто.
Накинули петлю. Протянули, чуть подтянув корабль. Перекинули на следующий столб. Снова протянули. При этом столбы были врыты в шахматном порядке по обе стороны от волоки. А это уже позволяло двум командам работать асинхронно с минимальным простоем и ускорять прохождение кораблей. Хуже того — такие вот столбы были накопаны и в верховьях рек обоих рек, что подходили к волоку, то есть, там, где уже было нельзя идти ни под парусами, ни на веслах из-за узости.
Оборудованный берег. Оборудованная волока. Рокадная дорога с опорными поселениями каждые два десятка километров. Запасы продовольствия, воды и дров, собранные Ярославом на этом пути за зиму, дабы викинги не отвлекались и не задерживались. В общем — красота. И викинги это оценили. Как и вообще — общий уровень организованности мероприятия. Из-за чего дела спорились, викинги воодушевлялись, видя, что их большое дело с самого начала идет хорошо. А Ярослав очень внимательно за всеми наблюдал, удерживая свой легион в боевой готовности. Само собой, не подавая вида. Он не вполне доверял Рагнару. Хотя на словах говорил совсем иное.
Да, у нашего героя была репутация. Да, они задумали большое дело. Но он все равно отчаянно переживал. Не каждый день ведь идешь в поход с такой толпой самых опасных пиратов, разбойников и головорезов, которых только знал мир… Страшнее всего было то, что эти ребята в него верили. И это было не скрыть. Из-за чего Ярослав переживал еще сильнее, опасаясь не оправдать их надежды. Это ведь в открытом, правильном бою у него с легионом были шансы с ними справиться. А вот так, когда все вперемежку — риски запредельные. А ну как психанет какой из этих бородачей? И что? Страшно. Очень страшно. Вот так вот раз и все, что он делал все эти годы окажется перечеркнуто единым махом. Ярослав уже неоднократно пожалел, что связался с викингами. Однако дороги назад не было. Уже не было. И теперь он имел только один путь — вперед, на встречу славу и своей удаче…
[1] Основной грузовой транспорт в лесных и лесостепных землях Русской равнины тех лет была лодка или плот. В любом случае, перевозка грузов осуществлялось практически исключительно по воде. Дорожной сети банально не было и в лучшем случае ограничивалось тропинками. Телеги применялись, но были довольно архаичной конструкции и в крайне ограниченном количестве.
[2] Рост использование фургонов на конной тяге очень помогло сооружение дороги между Новым Римом и Новой Троей. А также начало строительства сети дорог для доступа к новым полям. Вне дорог фургоны были в целом бесполезны.
[3] Фустибула — праща-плеть. В отличие от обычной пращи отличается простотой освоения, не уступая ей в боевых качествах. Представляет собой палку, к которой крепится праща одним. То есть — этакий ручной микро-требушет. В примитивной форме там была просто палка. В более продвинутой версии — крюк с регулируемым углом, позволяющим настраивать углы схода свободной петли пращи.
[4] По осени он принял на службу не только рекрутов и варягов, но и добрал еще немного охочих добровольцев из числа радимичей. С теми ряда не заключалось на защиту и поставку рекрутов. Просто послужить под началом столь славного вождя ребята захотели, да себе славу снискать. Причина дополнительного набора — понимание, в какую безумную авантюру он ввязался…
[5] Таль — грузоподъемное устройство с ручным или механическим приводом, состоящее из подвижного и неподвижного блоков и проходящих через их шкивы троса, каната или металлической цепи.
[6] Типичным крупным драккаром мог быть корабль длинной 30 метров, шириной 4 метра, осадкой 0,9 м при полной загрузке и водоизмещением 25 тонн. Он мог иметь экипаж до 80 человек, 60 из которых были гребцами. Обычно же они меньше, вмещая от 30 до 50 50 человек. Но не стоит их путать со снеками, которые при экипаже до 30 человек были намного меньше и совершенно не годились для плаванья в открытом море.
Глава 3
865 год, 2 мая, Днепровский пороги
— Чего-то их много, — заметно напрягшись, произнес Рагнар, указав на толпу кочевников.
— Я их пригласил, — спокойно ответил Ярослав.
— Ты?
— Нам нужно как можно скорее пересечь пороги. Это их работа. Зачем самим корячиться, если можно впрячь волов и они быстро продернут корабли вниз?
— И они пришли?
— Хазарам выгодно, если мы нанесем мощный отвлекающий маневр и вынудим войско Хорезмшаха отойти. Без него огузы с половцами передерутся, и он сможет их разбить. Или, во всяком случае, удержать на Дону. Поэтому каган этому и способствовал. Ведь печенеги — его данники. И дело не в том, что просто данники. Они кровно заинтересованы в том, чтобы сдержать половцев и огузов на Дону. Если те прорвутся, то печенегов постигнет судьба печальная. Их выдавят из степи на запад, а то и перебьют всех.
— Хм… — улыбнулся Рагнар, удовлетворенный ответом.
А их ждал первый порог, для форсирования которого печенеги уже все подготовили. Сюда ведь подошла целая орда с натуральной армией скота. В том числе и того, что можно использовать в тягловых нуждах…
Перед ними был объединенный флот. Но никто не сомневался — проскочат с ветерком, без лишних проволочек.
Ведь Днепровские пороги — издревле был бизнесом местных кочевников. Кто бы тут не жил. Все этим промышляли. Да, торговый оборот в былые времена был сильно меньше. Но сути это не меняло. Разве что добавляло особой финансовой выгоды. Тут и пошлину транзитную можно взять, и плату за помощь.
Выгодно. Хорошо. И все довольны. Особенно кочевники, которые жили бедно и любому заработку были рады. Да, можно было бы и грабить купцов. Почему нет? Но тогда кто тут пойдет? Ума не резать курицу, что несла им золотые яйца у них хватало. Во всяком случае, у руководства орд. Хотя дураков всегда и везде хватало, в том числе и лихих. Поэтому изредка эксцессы случались. Но не в этом случае. Ни один печенег даже и не грезил в блаженном бреду желанием ограбить ЭТО объединенное войско. Именно объединенное, потому что викинги присоединились к вышедшему в поход легиону. А точнее к Ярославу. Да-да. Не он к ним, а они к нему, хоть и числом были намного более значительны. Причина была простой и довольно занятной. Сначала Ярослав работал на имя, теперь имя начало работать на Ярослава…
Рагнар Лодброк имел богатый боевой опыт — свыше двадцати лет он ураганил на севере Европы. Брал Лондон и Париж. Но его воинская удача была переменчивой. В составе Великого войска викингов он был разбит королем Уэссекса. Да и бил врага он, имея численное преимущество.
Ярослав же пока ничего значительное не брал на разграбление. Но имел очень устойчивую воинскую удачу. Ведь наш герой последовательно и решительно разбил превосходящее его войско Хрёрика Скьёльдунга, Харальда Косматого и кагана Захарии. Да и в малых битвах, будучи на равных или в меньшинстве, тоже неуклонно побеждал. Тоже касалось и поединков. Для людей тех лет это говорило только об одном — боги любят Ярослава. А значит и тех, кто пойдет за ним.
Рагнар был носителем типичного для старины рационально-мистического мышления, известное также, как магическое или религиозное мышление[1]. Оно вообще было характерно для людей, лишенных нормального академического образования с естественно-научным уклоном. Поэтому частенько встречается и в XXI веке даже в самых развитых мегаполисах. Викинги же, как представители эпохи, не имевшие даже трех лет церковно-приходской школы, мыслили только так и никак иначе.
Для них воинская удача была важна. Ее причины — просто причины. Важнее было то — может тот или иной вождь победит, или нет. Ярослав мог. И все в бассейне Балтийского моря знали о том. Вот викинги и выбрали его верховным военным вождем похода, как человека с поистине ультимативной удачей в сражениях. Ведь в этой авантюре оно им потребуется.
Да и Рагнар по осени пытался привлечь в свою армию не столько легион, сколько самого Ярослава, которого, как все вокруг говорили, любят Боги. Его сыновья и прочие викинги думали также…
На хозяйстве у него осталась Пелагея, что в отсутствие мужа имела все необходимые полномочия. О чем было особо оговорено со старейшинами. Слова словами, но у Пелагеи было и свое влияние и немаленькое. Все-таки жрица Макоши весьма уважаемая в этих краях. Поэтому Ярослав надеялся на то, что поход то она уж точно как-то переживет и все удержит под контролем. Плюс оставил ей немного войск, на всякий случай под командованием Добрыни.
Его сорок всадников, из-за прибытия рекрутов и верстки добровольцев, расширились до полнокровной сотни. Да, весь период подготовку к походу их оснащали по остаточному принципу. Не до них. Но это не отменяло тренировок. Да и сотня всадников она все одно — убедительная вещь.
Также ему был подчинен Волк, сидящий в Новой Трое со своими тридцатью бойцами, и Любомир, стоявший в столице с отрядом в сорок семь «удивительных лиц», куда по большей части были сведены больные и слишком слабые для похода. Не очень много. Но вполне достаточно, чтобы отпугнуть всю местную шушеру. Серьезные же игроки в эту кампанию были заняты чем угодно, кроме подготовки похода на крохотную державу Ярослава. Тем более, что столица могли при случае выставить ополчение в четыре сотни вооруженных мужчин. И это ополчение продолжало тренироваться. Да, НАМНОГО менее интенсивно, нежели легион. Но все одно — оно превосходило любые в этом плане любые племенные ополчения округи.
Ярослав же уводил в поход четыре центурии легионеров. То есть полнокровную когорту. Настоящую когорту в четыреста воинов, упакованных в шлем и кольчугу, поверх стеганого халата, а также клееные поножи[2], те самые, что годом ранее опробовали в коннице. И имеющей два комплекта вооружения: западный и восточный.
Западный комплект включал в себя крупный овальный щит, пилум, подсумок с десятком плюмбат и колющий меч. Легкое копье, что раньше в него входило, убрали за ненадобностью. Восточный комплект был представлен длинным двуручным копьем — сарисой, тем же самым колющим мечом, что и в западном комплекте и щитом. Довольно интересным большим круглым щитом линзовидного профиля, что крепился не только на плечевом подвесе, но и, дабы разгрузить руку, дополнительной петлей, что перекидывалась через плечо. Оба комплекта с запасом пилумов, плюмбат и сарис взяли с собой на корабль. На всякий случай. Мало ли как поход сложится?
С ними шла поддержка из полной сотни сагитариев — лучников. Они, как и легионеры, были упакованы в шлем и кольчугу, одетую поверх стеганого халата. Но без понож. И кроме лука имели средних размеров круглый щит линзовидного профиля и боевой топор на поясе. Их ведь много осталось после перевооружения легионеров мечами. Но главным их оружием был лук. Длинный лук из вяза, изготовленный по единому стандарту с максимально единообразными параметрами по геометрии, вытяжке и силе натяжения. Индивидуальные свойства лучника — это, конечно, хорошо. Но Ярославу требовался кучный залп, а горстка Леголасов, что приводило к совсем иным требования для оружия.
Все эти «игрушки» имели натяжение в сотню фунтов[3], то есть, относились к так называемым «варбоу[4]». Сто фунтов — это много. Луки из биокомпозитных материалов, употребляемые в войсках Византии и кочевников, редко превышали семьдесят фунтов. Бывали и больше, но не для войны, а для рекордов. Но, как правило, наоборот — применялись агрегаты послабее. Обычные же длинные лук Европы тех лет также не вылезали за пределы восьмидесяти фунтов натяжением. Ярослав же специально тренировал своих бойцов, стараясь развить в них возможность к натяжению как можно более мощных и тугих луков. Цель была проста. Чем сильнее натяжение, тем тяжелее стрелу можно применить. Со всеми вытекающими… хм… вылетающими последствиями.
Тем более, что все его варбоу были оснащены приспособлениями с магазинами на пять стрел[5]. Да, при расстреле полусотни стрел, конечно, обычный лук легко обойдет такие магазинные решения. Но в рывке это позволяло выпускать пять стрел за пять секунд. И этот рывок, учитывая узор перспективных сражений, был Ярославу очень важен.
Кроме сагитариев наш герой уводил с собой и сотню фундиторов — пращников, снаряженных также, как и их коллеги-лучники. Но вооруженные не варбоу с магазином, а фустибулами — пращами с деревянной ручкой и регулируемым крючком. В качестве боеприпасов у них, к сожалению, были все еще обожженные до состояния клинкерного керамические снаряды биконической формы. Но других Ярослав себе позволить не мог. Пока не мог. Зато этих было великое множество.