Часть первая
1
— Ну что, дорогая, допрыгалась?
Я сидела в кухне собственного отчего дома на деревянном стуле за деревянным же столом и мрачно буравила взглядом стену. На мать ехидну смотреть не хотелось. А та, оправдывая это мысленное прозвище, словесно издевалась над собственной дочуркой, всячески по ее (моему) поводу проходясь вдоль и поперек с такими эпитетами, от которых у другой добропорядочной ведьмы уши бы не только в трубочку свернулись, а вообще бы отпали.
— Мама! — не выдержала я и сверкнула в ее сторону глазами.
— А ты не мамкай! — она сорвала с плеча полотенце и жахнула им об стол.
Звякнул кофейник, чашка, ложка и мои зубы.
Да, мамуля у меня огонь!
— Это ж надо, родная дочь! И так меня подставила! И ведь была б дитя неразумное, а ведь уже колдунья со стажем! Уже, почитай, лавку собственную имеет, и так мать позорит!
Дальше случилось то, чего я от нее не ожидала. Бухнувшись на отлетевший сам собой стул, маменька уронила голову на сложенные на столе руки и зарыдала. Я в шоке сидела и не знала, как быть. Что обычно в таких случаях делают? Воду дают? По голове гладят? Слова хорошие говорят? С моей маменькой это не прокатит. Может такую порчу наслать, потом заикаться до конца жизни будешь, и еще не факт, что после смерти твой гробик не будет подбрасывать от икоты еще долгое время на потеху магам и страх обычным людям. Мда, ну и дела!
— Мамуля! — неуверенно позвала я, протянув руку к ее голове, но потом отдернув ее обратно.
— Аааа! — рыдания усилились.
— Мамочка, успокойся! — в моем голосе уже слышалась паника.
— Нет, вы посмотрите на нее! — взвилась мать и гневно сверкнула глазами. — Явилась ко мне больная, единственная дочь, кровинушкааааа!
— Ну, может, все и обойдется, — неуверенно начала я.
— Фига с два обойдется! — вскинулась она. — Знаю я такие состояния. Тут одно только поможет — быстрее родить ребенка и желательно дочь!
— Ох ты ж! — я потрясенно смотрела на нее.
— Вот и я о том же! — мама снова зарыдала, уронив голову. — Кому ж такое чучело нужно то, оооой!
— Ну почему чучело, — с сомнением в голосе начала я, оглядев свое изображение в кофейнике.
Увиденное мне не особо понравилось — нос картошкой, лоб вытянутый, губы, вернее, губищи, огромные, шея тонкая. Но ведь это в кофейнике так! В жизни то я вполне себе ничего ведьма — маленького роста, но тут уж я не виновата, с густыми черными волосами, которые, правда, вьются сами по себе, но красивыми волнами, а не мелким бесом, с серо голубыми глазами, вздернутым маленьким носиком с веснушками, аккуратными губами — не красотка, конечно, но и не чучело!
— Да потому что чучело и есть! — припечатала мама.
Перестав рыдать, она, рыжая классическая ведьма со стажем, вскочила со стула и метнулась к печке.
— Сейчас сварю зелье любовное, подсунем его первому же магу, быстренько забеременеешь от него, а там будет видно. Хорошо б, конечно, дочь родить, но если сына, тоже ничего, отдадим его в семью отца. На первое время сойдет, — бормотала она, вынимая с полки склянки с разными составами и мешочки с травами.
— Мама! — я даже привстала от возмущения. Каково, а!
— А ты не мамкай! — взъярилась родительница, зыркнув на меня из под сведенных вместе бровей. — Нечего было колдовать как сумасшедшая! Ишь ты, колдовка нашлась, изобретательница хренова! Надо было сразу зарубить себе на носу — порядочные ведьмы ничем таким не занимаются. Мы по другой части! По ведьмовской. Это отец твой, прощелыга, маг, а ты нет!
— Мама!
Нет, ну в чем то она права, конечно. Я ж как лавку открыла, принялась магичить, зелья всякие изобретать, народ валом ко мне повалил. А я и рада стараться — одному от хвори какой зелье, второму от страшноты, третьему, наоборот, от красоты. Ну и любовные, конечно, варила, куда ж без них. И щепотку сил в них вливала для стойкости, не без этого. Только я ведьма честная, мои зелья любовные срок действия имели ограниченный — до утра, чтоб околодовываемый объект имел возможность по тихому слинять на рассвете, коли таковое желание у него имелось. Вот и наколдовалась на свою голову — резерв магический попер вверх с ужасающей силой, теперь все мои заклинания и зелья силу стали иметь чуть ли не разрушительную. А я ведьма порядочная, мне такое — при этой мысли я всхлипнула — ни к чему. И ведь не послушалась маменьку, она мне говорила, чтоб не зарывалась, а я! Ууу, как же теперь быть? Неужели ж придется рожать от первого встречного? Да еще и мага?
Маменька в это время уже деловито водрузила котелок на огонь, засыпала туда все ингредиенты, помешала своей волшебной ложкой из бузины, и по кухне пополз одуряющий аромат любовного зелья. Вот отродясь такого не пробовала ни на ком! И на себе тоже.
— А может, обойдется еще? — мамин фамильяр, толстый котище рыжего цвета, запрыгнул на стул и уселся там, свесив пушистый хвост почти до самого пола.
— Шшш! — шикнула маменька. — Не говори под руку, собьешь весь настрой!
— А ты не шикай! Ты лучше подумай, где твоя дочь в этом захолустье мага то толкового найдет? — муркнул он. — Тут же один Тихон, которому триста лет в обед стукнуло, да и тот с трудом помнит, откель дети берутся, — эх, нарывается котик то.
Хрясь! Полотенце шмякнуло об стол рядом с фамильяром. Тот невозмутимо распушил усы.
— А ты мне не мешай! — взьярилась ведьма.
— А ты меня слушай! — Кот вскочил передними лапами на стол, обмахивая себя хвостом раздраженно. — Фамильяр я тебе или вошь подзаборная? Отправлять отсюда девку надо, пусть берет зелье твое и чешет в столицу, там найдет, кого надо.
— Куда ее отправлять то, болезную? — Мама с сомнением посмотрела на меня.
Я сидела пришибленной мышью, не вступая в полемику. Уж лучше б к старой ведьме Бурсуле обратилась, ей богу!
— Куда куда, в рассадник магов! — Кот со знанием дела вытянул перед собой лапу, выдвинул когти и прошелся по ним взглядом. — В Академию ихнюю магическую.
— Не в ихнюю, а в их! — тоненько пискнула я.
— А я тебе поговорю еще! — Мама, не особо стесняясь, шарахнула меня по спине полотенцем. — Иди отседова, умная нашлась! Вещички собирай, пока мы добрые!
Мне дважды повторять было не нужно. Взметнувшись со стула, я быстренько убежала к себе в комнату, стуча каблучками туфелек по ступенькам лестницы.
2
Утром следующего дня я в плаще, дорожном платье, с саквояжем в руке, стояла на нашем вокзале у дилижанса и смотрела на свою плачущую мать. Никогда ее такой не видела! И надеюсь, не увижу этого больше. Потому как зрелище было душераздирающее — рыжая растрепанная дама со скомканным платочком в руках, стоящая на пыльной дороге возле уезжающей на вольную жизнь дочери. Наверное, со стороны это смотрелось жалко и смешно, но мне было не до смеха. Эта боевая женщина растеряла весь свой пыл и шмыгала носом, как самая обычная мать. В саквояже у меня, кстати, было письмо одному магу, который должен был мне помочь устроиться в столице.
— Мам, — смущенно, в сотый, наверное, раз, произнесла я, — прекращай!
— Да, верно, — высморкавшись, та вытерла нос и прогнусавила: — Давай уже иди в свою адову повозку, пока я тут весь город не утопила слезами. Родную дочь! Кровинку! Отпускаааааю на вооольные хлеба, — вновь заголосила она.
Смутившись, я обняла ее порывисто, чмокнула в щеку, и под неодобрительный взгляд кучера влезла на свое место. Помахав в окно маме, я с удовольствием откинулась на спинку мягкого сиденья и вздохнула счастливо. Всегда мечтала побывать в столице, и вот, наконец, моя мечта сбылась. Найду я там мага или не найду — не важно! Я думаю, в моей беде может помочь другая ведьма или целитель или маг, но точно не рождение ребенка, как вычитали моя мамуся со своим фамильяром. Я собиралась по приезду снять себе комнату в гостинице, изучить город, а только потом идти к маминому знакомому. Тем более, он знать обо мне не знает, мама сказала, что встречались они всего то пару раз в ее молодости, до моего рождения, так что может и вообще отказаться помогать.
В дилижансе, помимо меня, были еще пожилой господин с женой, следовавшие до соседнего городка в двух часах пути, остальные места пустовали и должны были заполниться по мере приближения к столице. Мое место было у окна, а потому я с удовольствием обозревала окрестности, изредка отвлекаясь на противоположное окно.
Как же здорово!
Молодая ведьма с большим потенциалом наконец то вырвалась из под маминой опеки и впервые в жизни едет покорять столицу!
Почти все время в пути до первого города у нас не было попутчиков. Только перед самым приездом извозчик остановился и подобрал на дороге одинокого путника. Им оказался высокий худощавый парень с рюкзаком за спиной, в коричневой замшевой куртке и темно серых брюках из какой то интересной ткани типа рогожки. Скользнув по мне мимолетным взглядом, он уселся в соседнее кресло напротив моего, повозился немного и уснул, задвинув свой рюкзак ногой под сиденье.
Ну и ладно, не больно то хотелось общаться!
Достав заранее заготовленную книжку о приключениях ведьмы, я настолько увлеклась чтением, что пропустила момент, когда мой нежданный попутчик проснулся и принялся с интересом меня разглядывать.
— Ветвистые? — с интересом подмигнула ему.
— Что? — хрипло каркнул он, удивленно округлив глаза.
Его заспанное лицо выражало неподдельное недоумение, а я мысленно потешалась, хихикая над недотепой.
— Рога, — с самым невинным видом ощупала свою голову.
— Какие рога? — парень даже вжался в спинку кресла, стремясь оградить себя от умалишенной, то есть меня, девицы.
— Ну, мои рога, — пояснила я туманно, — вы ж так глядите, что впору заподозрить, что они не просто есть, а уже прошибают крышу дилижанса.
С этими словами я подняла лицо вверх, будто ожидая увидеть дыру в потолке. Парень сделал также, а потом ругнулся:
— Тьфу, ведьма!
Отвернувшись к окну, он сделал вид, что вновь уснул, а я, тихонько хихикая, так и сидела, пялясь на парня, потом на дорогу, предвкушая, как скоро окажусь в столице, потом вновь углубилась в чтение. Надо ж выяснить, что там с той ведьмой, поступит или нет на учебу. Да и любовь у ней там приключилась нешуточная, да не абы с кем, а с самим ректором! Полкниги он ее добивался, потом она влюбилась, а он обиделся. И она стала его добиваться. Ну неужели ж маги дураки такие? Согласна девка — так хватай ее быстрее. Ведьма, опять же, а нас мало осталось. Я даже в некоторые особо волнительные моменты шипела, чем вызывала косые взгляды от подсевших на станции пассажиров, но больше до столицы происшествий не было.
Выгрузив нас на станции, возница лихо свистнул, щелкнул кнутом и погнал лошадей в загон, отдыхать, а мы все отправились кто куда.
Я вертела головой — ну надо же, какие тут дома огромные! Некоторые этажей в пять или шесть, да не бревенчатые, как избы у нас в деревне, а сплошь каменные, с фигурками на балконах, с козырьками над входами. Да и садики были разбиты у дороги красивые, с цветами яркими. У нас тоже был свой сад, но росли там только полезные травы и деревья, которые шли в ведьминские зелья или целебные отвары. Простых цветов мама никогда не выращивала, считая это глупостью и пустой тратой времени, а я только сейчас осознала, как красиво просто любоваться теми же розами или маргаритками. Домой вернусь — непременно высажу цветы, буду приобщать мать к столичной моде.
Так, первым делом, конечно, надо где то оставить саквояж, а потом можно и по городу погулять. Есть хотелось сильно, а потому я повертела головой, увидела трактир у дороги с многоговорящим названием «Усталый путник» и рванула туда, придерживая шляпку от ветра. Мостовая на проезжей части была выложена крупными камнями, а на пешеходной помельче, и каблуки моих новеньких ботиночек стучали по ней звонко и бодро. Сейчас перекушу, прочитаю адрес в записке и отправлюсь искать мага.
С этими мыслями я отворила тяжелую дубовую дверь. Звякнул колокольчик, извещая о моем приходе.
Внутри трактир оказался именно таким, как я его представляла — круглый зал с бревенчатыми стенами, деревянная барная стойка, за которой стоял высокий мужчина с бородой и огромным животом, с еле налезшим на него белым фартуком, деревянные же столы и стулья возле них.
— Здравствуйте, — пискнула я, оробев от вида трактирщика.
— Приветствую, — пробасил он, протирая высокий пивной стакан. — Какими ветрами занесло юную ведьму в мою харчевню?
— Поесть бы, — я подошла поближе к стойке, крепко сжимая в руке ручку саквояжа.
— Издалека приехала? — спросил трактирщик, приказав куда то вглубь кухни принести жаркое и сбитень.
— Издалека, — я вздохнула, устраивая свою ношу на стул, еле оттащив его с места. — Деревня моя Великие Луки называется.
— Слыхал о такой, — важно кивнул мужчина. — Зачем же пожаловала? На учебу, поди, собралась?
— Не, — помотала я головой, усаживаясь за стол недалеко от стойки. — Здоровье поправлять.
Трактирщик крякнул удивленно.
— Эт ты зря, девка, тут таким отродясь никто не занимается, наоборот, только ухудшают. Город большой, ик. ик… — я подумала, что он заикал, но нет, — икалогия какая то, говорят, страдает.
— Это что ж за зверь такой, икалогия? — я вытаращила глаза.
— Шут ее знает, — пожал тот плечами. — Только от нее и мухи мрут даже. Вот в прошлом годе сдох у меня пес, и что?
— Что? — я аж подавилась куском мяса, которое успела уже водрузить в рот.
— Знамо что — в другие года б его мухи облепили разом, а тут прям ни одной! Икалогия! — Он поднял назидательно вверх палец. — Гляди, и мы скоро передохнем тут, как собаки. Маги то в своей Академии, поди, зелья всякие варят, вот от них и идут испарения. Кудыть они потом эти зелья выливают? Не знаешь? А я скажу — под ихней академией река течет, вот туда и выливают. А мы потом эту дрянь пьем и болеем. Ить, раньше я мог жбан пива высосать, и ничего! А теперь две три кружки! — он жахнул вышеупомянутой посудой об стойку. — Выпью и спать хочется.
Я округлила глаза, скосив их на жбан пива, аккуратно ждавший своего часа в углу стойки. Да, это ж каким здоровьем надо обладать, чтоб столько за раз пива выпить? Я сама этот напиток не любила из за противной горечи, а вот матушка моя иногда прикладывалась.
Трактирщик в это время принялся пространно рассуждать о вреде магов для народа, а я старалась побыстрее доесть, пока его мысли не перескочили на вред ведьм, а то так и заколбасит меня тут, потом ни рожек, ни ножек не останется.
Опустошив тарелку с жарким и допив ароматный сбитень, я повязала шляпку на голову, расплатилась и вышла, услышав в спину приглашение заходить еще. Ну это вряд ли, конечно!
Только на улице поняла, что так и не рассмотрела адрес на бумажке, что мне мама выдала. Надо сделать это сейчас, и узнать у прохожих, далеко ли пешком, или извозчика брать. На мою радость, мимо пробегал какой то мальчишка с рюкзаком.
— Эй, малец! — позвала я его и отшатнулась, когда тот обернулся и оказался бородатым человечком ростом ниже меня.
Гном! Пресветлая Матерь, я вижу живого гнома! Между прочим, редкие представители среди людей! У нас в деревне жил один, но был просто гигантом по сравнению с этим… малышом.
— Чего тебе? — буркнул тот, подозрительно прищурившись.
— Не знаешь, далеко ль отсюда улица Румпельшт… Румпель… Тьфу на того, кто это придумал! Какого то Румпеля улица далеко?
Гном внимательно осмотрел меня и осклабился.
— Не, — мотнул он головой, — три квартала налево. Да поспешай, а то солнце к закату, ночами тут небезопасно. Бывай! — Он хлопнул меня по плечу, что я еле устояла, и рванул по своим делам.
Так, три квартала налево! Ну, тут я и пешком допру, в деревне и не на такие расстояния шастала!
3
Вначале я шла бодро, но потом проклятый саквояж начал так оттягивать руки, что хотелось бросить его прямо тут и завыть от досады. Ну зачем я с собой столько вещей положила? Два платья! Несколько смен белья! Духи! А еще щетку, зубной эликсир для свежести дыхания, любовное матушкино зелье, да книгу про ведьму. С каждым шагом этот чертов ящик с кирпичами становился все тяжелее. Под конец я уже готова была бросить его посредине дороги.