— Да?
— Здравый смысл, Мирта. Скажем так, я знаю, как в метрополии принимают решения. Сопоставить факты, и вывод напрашивается очевидный.
Если Рамис прав, то… то будущее моё не столь блестяще, как мне хотелось бы верить, но выбор уже сделан, так что работаю с тем, что есть. Другие клубы я успела оценить, хоть и мельком. Хорошо живут клубы, так или иначе связанные с магией, тот же Артефакторский. Особняком стоит Археологический. Остальные же… Ловить там нечего.
Я кошусь в сторону входа.
Захватившее меня в танце безумие схлынуло. А ещё лёгкой обидой кольнуло, что Рамис совсем уж детской уловкой уколол, в обёртке грандиозной тайны попытался скормить пустышку. Короче, пора мне на поиски Дженны.
— И какой у тебя план, Мирта?
— М?
— У тебя взгляд следователя, учуявшего след и жаждущего незамедлительно броситься в погоню.
— Я всего лишь собираюсь завести некоторые знакомства, в том числе и с представительницей Королевского исторического общества. С ней, говорят, один из пропавших, Ринон Олвис, встречался. По письмам впечатление очень странное.
— Ринон… Это его мать любит начинать фразы с «Ох»?
Вот это память! Впрочем, чего ещё ожидать от королевского дознавателя?
— Да.
— Парень влюбился. Что тебя смущает?
— У меня сложилось впечатление, что на парня воздействовали. Что-то вроде приворота.
— Почему?
— Полная концентрация на девушке и безоговорочное исполнение любых её прихотей.
— Как по мне, ты описываешь яркую юношескую влюблённость. Не вижу ничего необычного. Такая обычно ярко вспыхивает, недолго горит и заканчивается разочарованием.
Я выдёргиваю локоть, разворачиваюсь к Рамису лицом. Он смотрит на меня с усмешкой.
Зло берёт.
Но я сдерживаюсь. Во-первых, он всё ещё королевский дознаватель. Во-вторых, в насмешке ни капли превосходства, а за ней, за насмешкой, прячется необъяснимая нежность. Я бы и не поняла, но иногда почти также на меня смотрел папа.
Не проймёшь!
Я стискиваю кулаки:
— Ты нарочно! Нарочно сбиваешь меня с толку, нарочно говоришь на подозрительное, что никакое оно не подозрительное, нарочно привёл меня сюда, чтобы на вечере я не смогла ничего узнать.
— Я был уверен, что ты сообразишь быстрее. Видимо, я танцую лучше, чем думал.
Слов нет!
Я закипаю, а Рамис улыбается и только разжигает.
Развернуться и уйти? Глупо. Рамис ведь уберечь пытается, удержать от ошибок. Нет, надо что-то нестандартное, контрастное. Внутри полыхает огонь, и мне нестерпимо, почти до боли, хочется стереть с его лица насмешку, оставить лишь скрытую за ней нежность. Рамис улыбается шире. Выдержка мне отказывает.
Я вполне осознаю, что творю. Странное состояние — самое настоящее умопомрачение, но разум кристально ясный. Подавшись вперёд, я привстаю на цыпочки, опираюсь ладонями о плечи Рамиса. Улыбка сменяется растерянностью. Да, я угадала! Я тянусь выше, обнимаю за шею, прижимаюсь. И касаюсь губами его губ.
Поцелуй как танец, кружит голову. Мне отчаянно не хватает воздуха, но я позволяю себе лишь короткий глоток, и снова целую.
Рамис замирает, даже не замирает, а застывает. Всего миг, но моё восприятие настолько обостряется, что секунда кажется чуть ли не минутой. Удар сердца, и контроль Рамиса просто срывает, он подаётся вперёд, и нас захватывает водоворот страсти. Я напрочь забываю про людей вокруг, про моё расследование, про злость. Но одна, не оформившаяся толком мысль в голове всё же остаётся. Рамис бы не потерял голову, если бы ничего не чувствовал.
Я не верю в любовь с первого взгляда. Нет, не так. Я верю, что с первого взгляда можно помешаться, но всегда считала, что это не обо мне, и вообще не о людях с сильным характером. Но почему тогда моё сердце бешено стучит? Я знакома с Рамисом всего пару дней, едва ли знаю его, как человека, но…
Контроль я возвращаю первой. Рамис всё ещё ошеломлён моей горячей выходкой.
Я отстраняюсь, посылаю воздушный поцелуй и сбегаю.
Напрасно? Не знаю…
Уже на повороте дорожке я оглядываюсь. Рамис стоит, как громом поражённый, рука чуть приподнята, будто он хочет потянуться за мной, но слишком обескуражен, чтобы завершить жест. Я скрываюсь в здании.
И едва не налетаю на Тарми.
— О, Мирта!
Моргнув, фокусируюсь на его лице и восстанавливаю сбившееся дыхание, улыбаюсь. Мне его сама судьба под ноги толкнула? Не верю в подобное, но Тарми мне полезен, так что я добавляю в улыбку приветливости.
— Тарми!
— Потанцуем?
Лучше поболтаем, но:
— Да.
Тарми утягивает меня в круг. С первого же шага я понимаю, что до Рамиса ему, как от академии до старого континента вплавь. Очень далеко. И начать с того, что в ритм Тарми не попадает, но это полбеды. Рамис в танце вёл, а Тарми, похоже, даже не подозревает, что вести можно и нужно. Я пытаюсь приспособиться к его движениям. Тарми явно идёт по заученному рисунку танца, я его вариацию, естественно, не знаю.
— В академии учат танцевать? — прерываю я молчание.
— Ага, есть танцевальный клуб, но у них есть открытые занятия для всех желающих.
Тарми отвлекается на разговор, и его движения становится плавнее и предсказуемее, а я получаю возможность осмотреться и ненавязчиво подталкиваю Тарми в сторону дальней стены, где на диванчиках расположились преподаватели и приглашённые из города гости.
— Интересно, а куратор тоже здесь?
— Кто? — удивляется Тарми, ведь это он в клубе куратор нашей группы.
— Я слышала у Археологического клуба есть куратор от Королевского исторического общества.
— А, вот ты о ком. Да, мадам Лино здесь.
Лино? Хм, наверное, фамилия.
Музыка стихает, Тарми отводит меня в сторону.
— Мадам на втором диванчике слева.
— Она точно куратор, а не первокурсница? — вырывается у меня.
Я недоумевала, как Ринон мог заинтересоваться зрелой женщиной, когда узнала, кто она. Ничего не имею против разницы в возрасте, но всё же я слабо представляю, что могло свести их вместе. Внешне Дженна не уступает первокурсницам, и если секретное зелье красоты, как верит Гала, действительно существует, то Дженна явно в числе избранных. Фарфоровая, нетронутая загаром кожа, густые волосы, идеальные черты лица.
— Тарми! — кто-то отвлекает моего кавалера, и я разжимаю пальцы, убираю руку с его локтя.
Тарми оборачивается ко мне, похоже, он не собирался так легко меня отпускать, но поздно. Его приятель что-то спрашивает, а я в знак благодарность за танец приседаю в лёгком реверансе, отступаю за танцующих и ускользаю. Думаю, Тамри попытается меня выловить позже. Или не попытается. Не важно!
Просочившись сквозь пары танцующих, я устремляюсь к Дженне.
Глава 23
Сделать вид, что я не знаю, кто она?
Было бы удобно, но… Вдруг она с Тамри общается, и он упомянет, что я о ней спрашивала? Подставляться точно не стоит.
— Добрый вечер. Можно?
Вблизи она ещё прекраснее, чем виделось издали. Воплощённое юное совершенство женственности, только так и можно её назвать.
Дженна медленно поворачивает голову с таким видом, словно сомневается, что я обращаюсь к ней. Я терпеливо жду. Дженна окидывает меня взглядом с головы до ног. Под внешним равнодушием прячется толика презрения. Дженна явно не сочла меня достойной своего внимания.
— Первокурсница?
— Да, мадам Лино. Простите, что беспокою.
Мой голос становится суше, ничего не могу с собой поделать. Изнутри я словно корочкой льда покрываюсь. Всё безупречно вежливо, взгляды, они такие, неуловимые. За взгляд не упрекнёшь. Бывают исключения, но не в этот раз. Неприятно осознавать, что для неё я не больше, чем обнаглевшая раздражающая козявка. Но надо признать, она имеет полное право считать меня кем угодно, тем более благополучным тылом я вправду похвастаться не могу.
— Хм? — подталкивает она меня.
Нельзя относиться к людям с предубеждением, нельзя. Мне нужен виновный, а не противный.
Виновна она или нет, а безразличие я с неё постараюсь сковырнуть. Я хочу увидеть искренние эмоции.
— Вдвойне простите за то, что говорю о болезненном. Ринон Олвис.
Её зрачки расширяются. Дженна вздрагивает. Она… удивлена, недовольна. Что угодно, но она не опечалена! Не похоже на девушку, которая совсем недавно собиралась ехать знакомиться с родителями парня. Обвинить её, конечно, не в чем. Сколько вдов не скорбят, а искренне радуются утрате?
— Р-ринон?
Что могло её напугать? Разве полиция её не допрашивала? По идее, должны были, ведь её отношения с Риноном не были секретом. Но это мои домыслы и предположения, материалов дела я не видела.
— Вы были его невестой, — давлю я.
Дженна отрицательно качает головой:
— Ты заблуждаешься. Ринон сделал мне предложение, но согласия я не давала. Я сказала, что мне нужно подумать. Я не понимаю причину.
— Мадам Лино, я близка с матерью Ринона. Мадам Олвис хотела бы с вами познакомиться. Ринон любил вас.
— Этот разговор неуместен здесь, — отрезает Дженна.
Она права.
Я всматриваюсь в её лицо. Неглупая. Поняла, что показала мне лишнего.
— Мадам Лино, где и когда мы могли бы поговорить?
Сесть она мне так и не предложила, я возвышаюсь над ней, только ощущения преимущества почему-то нет. Дженна ухитряется держаться с таким видом, словно перед ней прислуга. Она откидывает голову назад.
— Зачем?
— Ради мадам Олвис.
Дженна заметно колеблется. Говорить со мной она не хочет, но отказать означает показать себя с дурной сторон. Она вальяжно кивает:
— Как тебя зовут? Я пришлю приглашение.
— Мирта Андрас, мадам.
— Мирта Андрас. Я запомнила.
Она прикрывает глаза — беседа окончена. Я слегка киваю в знак прощания, не столько ей, сколько для вида, ведь разговор проходил на глазах у преподавателей и студентов. Пусть видят, что я общалась с куратором от Королевского исторического общества предельно уважительно.
Я отхожу в сторону. И носом едва не утыкаюсь в грудь Рамиса.
В этот раз он опережает, захватывает инициативу, наклоняется к моему уху и, обдавая тёплым дыханием, спрашивает:
— Успешно допросила?
— Ты нарочно!
— Конечно. Пусть опасным считают меня, а не тебя, — абсолютно серьёзно подтверждает Рамис, и я снова сдуваюсь. Даже папа не умел меняя так быстро остужать. Р-р-р-р.
Отвернувшись, делаю вид, что недовольна и отхожу к стене. А в глубине души мне очень приятно, что Рамис, как на верёвочке, следует за мной. Удовольствие портит только понимание, что он идёт за мной расчётливо, знает, за какую ниточку меня дёрнуть и дёргает. Я выдыхаю.
Вообще…
Ладно, попробуем договориться.
— Рамис, я ценю твою заботу, ценю желание меня уберечь, но я буду участвовать в расследовании независимо от твоего мнения. Если ты продолжишь мне мешать, то мне придётся принять меры себе во вред.
— Например? — живо интересуется Рамис.
— Я буду действовать молча. Возможно, попаду в беду.
— Вот же упрямая. Хорошо, я тебя понял. Сдаюсь.
— Я договорилась с Дженной, что она пригласит меня к себе, и мы поговорим. По первому впечатлению… на убитую горем невесту она точно не похожа. Знаешь, она мне рыбу напомнила. Смотрит своими холодными глазами, и эмоций ноль. Пустая какая-то. Безразличная. Она, мне показалось, за него даже как за приятеля не переживает.
— Это не преступление. Возможно, влюблённый мальчишка был ей полезен, и она его ради этого терпела рядом? Удобно же помыкать. Из писем следует, что он был готов ей туфли в зубах носить.
— Ага.
Рамис прав, веских причин подозревать Дженну нет. Но и нет причин безоговорочно снять с неё подозрения.
— Поговори, расспроси. Накануне меня предупреди.
— Постараюсь.
— То есть?
— А если я тебя не найду в этот момент? Вдруг ты в город уедешь? Дженна ждать не будет.
— Потанцуем? — перебивает Рамис.
Я вкладываю пальцы в его ладонь. Папа рассказывал, что не принято танцевать с одним и тем же мужчиной, если он не жених или родственник, но это правило метрополии, причём высшего света метрополии, ни к колонии, ни к вечеру в колониальной академии, ни ко мне оно не имеет никакого отношения, одна ко же пришло на ум. Теперь, когда мы с Рамисом договорились, что он имеет в виду, снова приглашая меня на танец?
Это соблазн, перед которым невозможно устоять.
Мелодия медлительно-нежная растекается будто карамель. Рамис точно следует за ритмом, не пытается ни обогнать, ни танцевать медленнее. Музыка зовёт, обещает что-то невыразимо сладкое.
Рамис…
Демоны, зачем он это творит со мной?
Наш танец мог бы быть невинно-целомудренным. Мы исполняем фигуры, перетекая из одной позы в другую, плетём взмахами рук невидимое кружево. Между нами расстояние в полшага. Мимолётные, будто случайные касания по обнажённой коже плеч, соприкосновение мизинцев. Чаще Рамис провокационно зацепляет жёсткой тканью манжета, и это будоражит, будит в душе что-то незнакомое, дикое. Воображение рисует, как я подаюсь вперёд, избавляюсь от тканевой преграды между нами. Жар разгорается.
— Это месть?
Месть за наш недавний поцелуй?
Рамис отвечает хриплым смешком.
— Я тоже умею производить неизгладимое впечатление, Мирта. Скажи, Мирта, ты сможешь сегодня спокойно уснуть?
Я почти задыхаюсь, по нервам бьёт злость вперемешку с азартом и острым удовольствием.
Я ни на секунду не забываю, что Рамис раскроет дело, найдёт убийц и вернётся в метрополию, а я останусь в колонии. Но с этого мгновения такие мелочи перестают меня волновать.
Мелодия стихает, и Рамис подаёт мне руку, отводит в сторону, ближе к стене. Я восстанавливаю дыхание.
— Ещё танец?
— Д-да.
Можно поискать приятелей Ринона, но вряд ли они согласятся отвечать на странные вопросы на празднике. Да и когда у меня ещё такой праздник будет? Рамис останется в колонии на месяц. Пусть на два или даже три. Дело будет раскрыто, виновные понесут наказание.
Мысли исчезают в вихре музыки.
Танец сменяется танцем, я давно не чувствую ног, но о том, что завтра буду жестоко расплачиваться за сегодняшний полёт, не думаю. Мелодия вновь зовёт. На языке приятная кислинка, послевкусие от клюквенного морса — Рамис утянул меня к диванчику, усадил и едва ли не насильно напоил. Происходящее настолько захватило меня, что жажды я просто не чувствовала, поняла, что безумно хочу пить только после первого глотка. И снова вальс, снова повороты, кружение. С улицы тянет вечерней прохладой. Я не заметила, когда открыли окно и двери, зато теперь вижу, что закат давно отыграл, академию обняла ночь, подсвеченная мириадами магических огоньков.
Мелодия стихает.
Следующая почему-то не начинается. Почему? Рамис кивком указывает в направлении дальней стены. На небольшое возвышение поднимается глава академии.
— Дорогие гости, преподаватели, студенты! Я счастлив отпраздновать вместе с вами начало учёбы. Я желаю вам больших свершений, успехов. Студенты, напоминаю, на первое занятие преподаватели ждут вас утром. Объявляю последний танец этого вечера!
Как последний?
Музыка раздаётся не сразу, тишина длится почти минуту, чтобы каждый желающий мог найти себе пару. Мелодия обрушивается на зал, и тотчас Рамис вовлекает меня в танец. Я не чувствую уже не только ноги, но и тело, однако это лишь добавляет удовольствия.
Мелодия заканчивается до обидного быстро. Со всех сторон раздаются аплодисменты, и я тоже хлопаю. А затем Рамис предлагает мне локоть и ведёт к окну.
— Хм? — слегка удивляюсь я.
— Разве не видишь толпу?
Створки не назвать узкими, однако, когда в проём пытается пробиться весь зал…
Рамис подхватывает меня и сажает на подоконник, запрыгивает следом. Я наблюдаю за Рамисом со всё возрастающим интересом. Рамис переворачивается и с грацией хищника спрыгивает на улицу.
— Мирта, осмелишься? Я страхую.
Я спрыгиваю без предупреждения. Высота небольшая, я и с большей прыгала, правда, в ботинках, а не изящных туфлях. Рамис не позволяет мне коснуться земли, ловит и плавно опускает.