Рассвет только-только тронул верхушки сосен. Сонные птицы робко тренькали в густых зарослях леса, пробуя на слух звонкость нарождающегося утра. Где-то средь глухого бора раздалась первая дробь проснувшегося дятла. Туман еще клубился между вековых елей и кучных кустов, но прямая, как стрела, просека уже почти очистилась от его молочно-серого савана.
Телега, запряженная могучим сивым мерином, катила по наезженному большаку, то и дело подпрыгивая на колдобинах. На передке — застеленной драным кожухом доске — сидел дебелый дед. Кнутовище в его натруженных, загорелых почти до черноты руках казалось неуместным тоненьким прутиком. Ему бы дубину потолще — в самый раз. Заросшее топорщившейся во все стороны седой бородой лицо, однако, излучало добродушие. Синие, не утратившие молодого задора глаза смотрели на окружающий мир с мудростью и всепониманием.
За его спиной, примостившись среди поклажи, ехала молодая стройная девица лет двадцати. Ее золотисто-русая длинная и толстая в руку коса, увешанная яркими амулетами, покоилась на высокой груди. Лоб украшал тонкий венчик с височными кольцами. Белая кожа, большие темные глаза, при прямом попадании солнечных лучей приобретающие глубокий загадочно-фиалковый цвет, прямой нос, с едва заметной благородной горбинкой, придавали ей очаровывающую красоту и выдавали высокое происхождение.
Платье из тонковыделанного отбеленного льна, вязанная из дорогой шерсти безрукавка и даже сапожки из мягкого сафьяна набористо расцвечивала бисерная и шелковая вышивка.
На коленях девушки удобно устроился большущий огненно-рыжий кот, который с настороженным любопытством оглядывал окрестности.
— Так, стало быть, вы на место Бьянны к нам назначены? Стало быть, ведьмовской ковен так порешил, чтоб, значит, вам тут проживать? — обернулся к девушке дед.
Тэя только кивнула на его слова. А что говорить? И так все ясно.
— И кот у вас, значится, ученый имеется? А у Бьянны-то ворон был. Хороший, умный. За порядком не хуже самой ведуньи следил и все ей немедля докладал.
Тэя снова промолчала.
— Да-а, — протянул после минутной паузы дед, — недолго у нас Бьянна-то лесом ведала. Всего-навсего двадцать с небольшим лет. Но людям справно помогала. Зла не творила. Зверье всякое оберегала. Душой за всю округу болела. А сколь народу спасла — без счету. И меня вот однажды … тож у смертушки из костлявых лап выдернула … было дело. Да-а. А сама вот не убереглась. Ей от роду всего-то чуть больше сорока лет и было, но точила ее странная тоска-кручина проклятущая. Извела нашу голубушку, измотала … а потом и болезнь эта странная …
Старик замолчал надолго, уставившись в мелькавшую перед телегой дорогу.
Тэя зябко поежилась. Понимала — трудно ей на новом месте придется после такой-то хозяйки. Пока у людей в доверие войдет. Пока лес к ней привыкнет, а она к нему. После прежних-то ведьм завсегда так: люди чужака невесть сколько проверять будут и место к новому хозяину не скоро привыкнет.
А Бьянну люди и впрямь любили. В последние несколько дней даже частички собственной энергии добровольно отдавали, чтобы жизнь ей продлить. А такое не всякая ведьма заслужит.
Ее странная болезнь всех удивляла: ведьмы-то и не болеют почти, и живут намного дольше простых людей. Разве что сами от жизни устают и снимают с себя всякую защиту. Тогда все людские горести и беды, с которыми страждущие помощи к ведунье приходят, иссушают силы и она умирает, передав знания наследнице своего надела.
Тэя тоже получила знания Бьянны. Через необычные уроки и специальный амулет, который ей вручили вместе с документами, метлой — символом ведьмовской силы — и прочими необходимыми в ее профессии вещами. И надо сказать, она была поражена могуществом умершей ведьмы. Знания эти во многом были необычными и секретными. Такому в их Школе не учат. К примеру, никто из ведьм не мог перемещаться в пространстве мгновенно. Для этого применяли метлу или превращались в птиц. Бьянна же могла. А теперь и Тэя — тоже. Но о многих своих умениях, переданных Тэе, ведьма почему-то просила не распространяться.
Тэя, как и все выпускницы ведьмовской Школы этого года, уже получила распределение и должна была ехать в далекий медвежий угол, на самую границу с территориями нелюдей. Но завещание Бьянны перевернуло ее судьбу.
Девушка вспомнила, как несколько дней назад вызвала ее Верховная волхвица к себе в кабинет и молча протянула сложенный вдвое желтый лист пергамента.
С удивлением прочла ведунья, что умирающая Бьянна попросила назначить на свое место именно ее — Тэю. Почему? Она не знала, а Верховная не сочла нужным объяснить. Только выдала документы и многоразовый пропуск на портальное перемещение из столицы до Залеска и обратно, на случай, если у Тэи возникнет неотложная нужда в совете или в помощи ковена.
Не одна молодая ведьма мечтала об этом назначении. Бьянна болела несколько лет и давно должна была выбрать себе замену да пожить с ней, чтобы та освоилась, приняла вотчину в свое управление. Но знаменитая ведунья до последнего откладывала, все тянула чего-то. Вот и дотянулась — теперь Тэя сама должна со всеми лесными духами разбираться и в доверие к ним входить. А лесные духи — не домашние. С лешим да кикиморами знакомство запросто не сведешь. Тут уж как примут.
Залеск, в который переместилась Тэя через портал, — большой торговый город. Он устроился на перепутье четырех основных трактов Чернолесья. Окруженный со всех сторон вековым заповедным лесом, он был единственным большим городом Кархуановой пади (так называлась эта часть Чернолесья), из которого можно попасть в любую часть страны.
Далеко на западе, над острыми верхушками сосен и кедров, виднелись заснеженные вершины Гномьего Кряжа — там проходила граница Чернолесья. Бывалые люди говорят, что лес и за горами тянется, покуда взгляда хватит. Но охотников проверить не находилось: за ними начинались враждебные территории нелюдей. Там, сказывают, даже драконы водятся и титаны с циклопами. Хотя кто его знает: трепачу соврать, что высморкаться. Но многочисленные виды оборотней там точно были. Тому многолетняя с ними война свидетель.
Самым большим ведьмовским наделом Чернолесья ведала Бьянна, а теперь вот и пришедшая ей на смену Тэя. Ее владения начинались сразу от западных ворот города. А дальше раскинулись по непроходимому заповедному лесу, по безлюдным гористым просторам, поросшим колючей шубой сосен, кедров и лиственниц, — хозяйством деда лесовика, кустичей, Листина с женушкой и прочих лесных духов во главе с Лешим. По тихим лесным речкам, озерам да топким болотам — вотчиной кикимор, болотников и мавок с дядькой водяным. И тянулись они до самых заснеженных вершин Гномьего Кряжа.
Вялка, широкая тихоструйная река, извилистой сверкающей на солнце лентой рассекала Кархуанову падь на две неравные части. По ее обрывистым берегам раскиданы деревни, жители которых были охотниками, рыбарями, сплавщиками плотов. А еще эти края славились сильными ведуньями. В здешних суровых и диких лесах, далеких от густонаселенных районов Чернолесья, редкая деревушка не могла похвастаться опытной травницей или знающей знахаркой. Но во главе местного клана доморощенных ведуний неизменно стояла сильная ведьма, назначенная Верховной коллегией волхвиц. Оттого и слеталось сюда немало народу в поисках помощи, здоровья или мудрого совета.
И самой знаменитой из всего ведьмовского сословия Чернолесья была, несомненно, Бьянна, живущая в Кархуановой пади. Ее бывшее подворье стоит неподалеку от большака, и мимо отходящей к нему развилки никак не проедешь.
Кархуановка — самая ближайшая к нему деревня. Вот уж повезло ее жителям так повезло: что ни день — новый приезжий. Бывало и управители мира сего пожаловать изволили. А что? Не люди что ли? Нужда она, знаешь ли, не тетка родная, она так изломать может, не токмо к ведьме, к самому дьяволу за помощью в преисподнюю полезешь.
Беззастенчиво пользовались жители Кархуановки тем, что сильная ведьма недалеко от деревни живет. Людям же пришлым и поесть, и поспать где-то надобно. Потому и трактир здешний поболее, чем у соседей, и гостиный двор посолидней. Да и рыбари с охотниками то ж свой доход с того немалый имеют.
Одно слово: знающая ведьма у деревни — к добру.
К полудню стало жарко. Тэя уже давно сняла безрукавку и засунула в котомку. Комарье тучей вилось над телегой, но не могло пробиться к вожделенной добыче сквозь защитное заклинание, наложенное молодой ведьмой.
— Остановите, пожалуйста, — попросила девушка разомлевшего на солнцепеке и что-то тихо мурлыкавшего себе под нос возницу.
— Дак до развилки-то к подворью еще ехать и ехать, — удивился старик. — Чего зазря ноги-то бить, коли со мной добраться можно?
— Ничего, — ответила ведунья, спрыгивая с телеги, — мы пешком пройдемся. Благодарствую. — Тэя отвесила селянину чинный поклон и, подхватив дорожную сумку, скрылась за густым ельником.
Кот, мелькнув на прощание огненным хвостом, тоже исчез кустами.
Старик только вздохнул: «Трудно придется тебе, девонька, ох, как нелегко. После прежней-то ведуньи тако хозяйство принимать — забота великая. К тому ж сама — молодая да красивая. Такую обидеть, что комара задавить. Мало ли какого лиходея в лесу встретить можно. А девка, несмотря что ведьма, все ж не всесильная. Не мужик-ведьмак, однако, и не боевой маг, поди …
Да и полюбить опять же может — тож человек. Это у деревенских — мама, папа уму-разуму научат, а она одна-одинешенька … в лесу-то. Кто подскажет, ежели что?
Оттого, видать, и не выходит из ведьмовской-то любви ничего путного, и большинство из них под конец навсегда остаются одинокими».
Скрип телеги затерялся среди деревьев. Тэя постояла еще с минуту и двинулась напрямки к своему новому дому. Ей не нужно было искать дороги: ее вело особое чутье.
Лето только вошло в силу. Лес полон жизни. Тэя, не напрягаясь, различала голоса его жителей. Вон белка шебуршит по коре острыми коготками. Сорвалась с верхней ветки кедра и опустилась на более толстую — нижнюю. Притихла. Дятел вновь оповестил округу дробной россыпью о своем присутствии. Вдали сквозь заросли орешника продирается кто-то большой и сильный. Наверное, олень или лось.
Тэя все дальше уходила от дороги, углубляясь в лесную чащу. Мягкий настил под ногами пружинил, скрадывая ее шаги. Руки бережно раздвигали ветви кустов и деревьев. Ноги сами выбирали местечко для следующего шага, чтобы, не дай боги, не наступить на росток или грибницу. Ведунья обходила натянутые кружева паутины или ловко пригибалась, дабы не нарушить работу пауков-ткачей.
Так она шла не меньше часа. Смешанный лес сменился сосновым бором-беломошником. Прозрачным и звонким, в котором пролетевшую птицу или скачущую по ветвям белку видно за сотню метров. Тэя знала: отсюда он тянется до самых гор, но она захватила лишь самый краешек и вскоре должна выйти к ельнику, а там и к дубраве.
Никто бы не мог сказать, что в лесу творится что-то неладное. Но ведунья чувствовала его сердцем, а оно подсказывало — лес грустил и чего-то ждал. Напряженно и взволнованно. Не ее ли?
— Ну и чего ты все хмуришься? — не выдержал Рыж. — Погляди на все это с другой стороны. Ковен недалеко. Да и рядом работают старые опытные ведьмы. Ежели что — есть к кому за помощью обратиться. Залеск рядышком. Опять же вотчина тебе досталась не из последних: Бьянна радивой хозяйкой была. Дело свое крепко знала.
— В том-то и дело, Рыж, — вздохнула Тэя, — здесь все ее помнят. И меня по ее делам судить будут. А я не она. Лучше бы мне по первому назначению в тот захудалый да самый дальний надел отправиться, чем после хорошей владелицы свои порядки устанавливать.
— Всем не угодишь. Значит, сразу по-своему все делать придется. Пусть видят — ты сильная и независимая. И правила прежней ведуньи тебе не указ. Тогда и относиться к тебе будут с уважением, и подладятся под твои требования быстро. Запомни: у местных нужда в тебе, а не у тебя в них.
— Это я понимаю …
— А раз понимаешь, то и нечего сопли размазывать. Ты что зря семь лет в Школе оттрубила? Хорошо же, что не к черту на рога занесло. Мы ж в самом центре цивилизации, так сказать, обосновались. Вот и радуйся …
— Я и радуюсь, — неуверенно проговорила Тэя.
— Оно и видно …
Разговор не клеился, и дальше шли молча. Рыж, распушив хвост, важно вышагивал чуть впереди — вроде как почетный караул. На их пути то и дело встречались густые черничники и целые поля брусники.
«Урожай в этом году знатный будет, — по-хозяйски отметила про себя Тэя, — и шишек, и грибов, и ягод тьма уродилась».
Еще через час вошли в хмурый ельник, а перебравшись через широкий ручей, оказались в заповедной вековой дубраве. Вскоре и смешанный лес, приветливый и хлопотливый, встретил их шумным птичьим гомоном.
Вдруг Тэя резко подняла руку, останавливая кота. Небольшая полянка, на которую они только что вышли, обдала крепким земляничным духом, настоянным на полуденном зное. Налетевший ветерок заставил травы поклониться ведунье в пояс. Белые мотыльки, поднявшись было над зеленым ворсом травяного ковра, вновь опустились и первозданный покой воцарился над всей округой.
Но ведунья не шелохнулась, не сделала шага, только прищурив глаза, зорко оглядела поляну. Потом присела на корточки и внимательно вгляделась в траву под ногами. Залом обнаружился всего в паре пядей от ее ног. Несколько скрученных колосьев овсяника торчали вверх корнями, а верхушка прикопана.
— Вот и началось, — тихо прошептала ведьма.
Поднялась и уверенно прошептала несколько слов. Трава на поляне застыла, словно ее внезапно захватил в плен сильнейший мороз. Еще через миг белесая пелена поднялась от земли и в ней четко обозначились кривые стежки, по которым несколько часов назад бегал старый дедко лешак со своими внучатами, заговаривая и путая травы.
Тэя усмехнулась: хорош, силен здешний Леший. Такого в помощники — лад в лесу обеспечен.
Девушка достала из котомки угощенье: кусок сала да крутосваренное яйцо. Положила на широкий упругий лист лопуха и оставила на краю лесной опушки. Потом отвесила поклоны на все четыре стороны и легко сняла с поляны чужое заклятие. Повела над поляной рукой, и вновь послышалось пение птиц и стрекот цикад. Взлетели мотыльки, травы склонились в благодарном поклоне: не прояви ведьма милосердие — век на сей полянке ничего путного не выросло бы. Токмо репей да крапива со злым вейником.
За поляной начался настоящий бурелом. Поваленные и уже полусгнившие деревья заросли мхом, сосновый молодняк вперемежку с лиственницей и елью создавали непроходимый лабиринт. Папоротник распустил лапы — не обойдешь.
С громким хлопаньем на одну из ветвей ближайшего дерева уселся старый ворон. Черное оперение птицы отливало металлическим отливом, фиолетовым по спинке и зеленоватым по кончикам крыльев. Перьевая борода свешивалась на грудь.
Ворон слегка наклонил голову и внимательно посмотрел сначала на Тэю, потом на застывшего кота.
— А говорили: ворон улетел, — разочарованно проворчал Рыж.
— Говорили: мавки лесовика любили, — прокаркал ворон и вновь уставился на Тэю.
— Ты что ж, батюшка, грубишь-то? — заступилась за своего фамильяра ведьма. — Вот как у вас, оказывается, принято людей встречать-привечать. А мне сказывали: Бьянна ласкова да приветлива была. И ворона ее добрым словом поминали. Умен, баяли, да заботлив. Врали, поди. Разве рачительный хозяин станет, людей не узнавши, дерзить да лаяться?
Ворон переступил с лапы на лапу, раскрыл клюв, но тут же захлопнул и промолчал.
— Ты уж проведи нас, будь добр, до избы-то, — попросила Тэя. — Там и поговорим.
Ворон тяжело снялся с ветки. В буреломе тут же обозначилась неприметная с виду тропа. Завиляла меж выворотней, прячась за широкими папоротниками, заструилась змейкой меж раскидистых елочек.
Тэя, переглянувшись с Рыжем, поспешила за низколетящим вороном.
По заповедному лесу пришлось идти еще несколько верст. Величавые сосны и густой ельник вновь сменились дубравой, потом смешанным лесом из кленов, липы, орешника и диких яблонь с грушей вперемежку с хвойными деревьями.
Здесь лес стал более приветливым и светлым. Березка поздоровалась, взмахнув кудрявыми косами, ветла помахала вслед роскошными рукавами нарядного листвяного платья. Узкая стежка сменилась широкой тропинкой. А там впереди и забрезжил просвет большой поляны.