Но помощников ведуньи, похоже, совершенно не волновало, кем оказался их подкидыш.
— Мда-а, — протянул неведомо когда вернувшийся домой Грай и теперь сидевший на спинке кровати, скептически склонив голову набок, — папа из тебя, прямо скажем, никудышный.
— Сам попробуй, пернатый, — негромко рыкнул на него кот.
— Не-а, — невозмутимо парировал ворон, — я ей скорее в прадедушки гожусь. Но боюсь, малышка не примет этого во внимание и при первом же удобном случае, вместо того чтобы слушать сказки на ночь, попытается меня схарчить.
— А я ей помогу, если не заткнешься!
— Ты бы ей песенку какую-нето промурлыкал, что ли, — не унимался ворон.
— Тебе надо, ты и пой, — все больше раздражался Рыж.
— От моего голоса в лесу кикиморы дохнут. Это мое секретное оружие против всякой нежити …
— Довольно! — оборвала их перебранку Тэя. — Я в лес. Грай, посмотри: нет ли кого постороннего поблизости. Рыж, отвечаешь за девочку головой.
— Ты что, оставишь меня с ней одного?! — воскликнул возмущенным шепотом кот. — А если она проснется, что мне тогда делать?
— Лапку ей пососать дашь, за неимением других, более подходящих, органов …
— После обряда она еще долго спать будет, — перебила неунимающегося ворона Тэя, — а я быстро вернусь.
Ведунья вышла на задворки усадьбы и встала на краю глубокого сухого оврага, заросшего только травой и круто ответвлявшегося от того, в котором протекала речка. Сжала в руках тугой моток пряжи из черной собачьей шерсти. Глубоко вздохнула и вдруг бросилась вниз, свернувшись клубком. На дно оврага она ступила уже мягкими звериными лапами. Повела носом, принюхиваясь. Волчий запах еще не успел выветриться, и Тэя, ведомая им, помчалась по следу. Через Ручей перебралась в самом узком месте, перепрыгнув с одного берега на другой. Здесь запах чувствовался еще резче.
Бежать пришлось больше часа. Ночной лес жил своей жизнью. Черные от сырости стволы деревьев смазывались, пролетая мимо. Выступали из темноты и исчезали за спиной безмолвными свидетелями.
Наконец она уловила запах, который искала, и помчалась вперед, подстегиваемая страшной догадкой …
***
Весна босоногой девчонкой бежала по земле. Восторженно смотрела на мир синими глазами озер. Смеялась, радуясь солнцу, звонким голоском быстрых ручьев, пела щебетом перелетных птиц, рядилась в яркие зеленые одежды полей и рощ, вплетала в косы голубые ленты рек.
Лес дрожал всем телом в нетерпении. Он ждал свою нареченную — Весну. Дождался. Прижал к сердцу, не отпустил, и робкая нежная зелень тонкой паутинкой улеглась на его руки-деревья.
— Карр-р! Кар-раул! — орал не своим голосом Грай, вылетая из-за острых верхушек елей, росших вдоль дороги, ведущей к усадьбе Тэи.
— Ты чего орешь? На тебя что какая-то подслеповатая гарпия набросилась? — тут же подколол его Рыж. — Видать, бедняга сослепу не разобрала, что легче подошву от сапога проглотить, чем твое столетнее тело расклевать.
— Тэя, скорее вызывай караул! — не слушал его Грай, кружась на ведуньей, которая возилась на свежевскопанных грядках. — Оборотни в стране! В количестве пяти штук. Едут прямо сюда. Караул! Немедленно вызывай стражников!
Тэя, распрямляясь, отбросила со лба выбившуюся из косы прядку волос.
— Погоди, Грай. Разобраться нужно …
— Чего разбираться?! Чего разбираться-то? Они по нашей стране, как по главной улице собственной столицы разгуливают, а ты разбираться будешь? Кому говорю: посылай тревожного вестника, непутевая!
Но Тэя, вместо, того чтобы послушаться ворона, направилась к калитке. Вышла за тын и остановилась в ожидании.
Через пару минут из-за зазеленевших нарядными сердечками лип, которые росли вокруг небольшой поляны перед подворьем ведуньи, выехал маленький отряд хорошо вооруженных людей.
Их было пятеро, сильных, закаленных в дальних странствиях и прокопченных у ночных костров путников. Плотные шерстяные плащи скрывали крепкие кольчуги. Мечи, притороченные к седлам, большие боевые луки и колчаны, полные стрел, висевшие за широкими плечами, говорили всякому, кто попадался им по пути, что эти суровые странники смогут за себя постоять.
Но не грозный вид мужчин встревожил Тэю, а личины оборотней-куалми, проглядывающие сквозь сильный морок. Вряд ли кто из простых людей был способен отличить их от настоящих людей. Разве что попадется на их пути боевой маг или сильная ведьма.
— Мир этому дому, — с сильным акцентом проговорил один из мужчин, тот, что был побелее ликом, приближаясь к жилищу ведьмы.
— И вам здравствовать, — кивнула ведунья, зорко следя за приезжими.
— Позвольте, госпожа, заночевать у вашего жилища. Скоро ночь, а мы плохо знаем здешние места.
— Отчего ж не позволить, располагайтесь, — легко согласилась Тэя. — Речка вон там, в овраге. — Она рукой указала направление. — А остальное у вас с собой.
Ведьма кивнула на убитого оленя, перекинутого через седло одного из путников.
Вскоре на поляне, чуть в стороне от тына, ярко пылал костер. Тушка оленя была освежевана, насажена на вертел и подвешена над жаркими углями, которые выкатили из большого огнища.
Воины расположились вкруг на подстеленных кошмах и, лениво переговариваясь, потягивали питье из маленьких меховых бурдучков.
Тэя, под неодобрительное ворчание ворона, который уселся на одной из ветвей липы, принесла путникам несколько пучков местных трав для заправки бульона, кипевшего в походном котле.
— Что же вы, молодцы, из любопытства по свету мыкаетесь, али дело у вас какое? — поинтересовалась она, после того как была приглашена разделить с ними трапезу.
— Дело у нас, ведунья, — отозвался самый старший из путников.
Его смуглое лицо было почти скрыто под густой бородой и нависшими на глаза косматыми бровями.
— Что же ищете в наших краях? Может, я и помогу чем? — спросила Тэя, хотя уже знала, по чью душу явились эти гости.
— Жрица у нас пропала. Давно. Украли ее прямо из храма много лет назад.
Ведунья оглядела мужчин, решая, что же ей делать. Затем кивнула, принимая решение, и произнесла:
— Пойдем.
Мужчины разом вскочили на ноги. Тэя повела их к окраине леса.
Сумерки навалились на лес тяжелым гнетом. Закатное солнце выкрасило небо и верхушки деревьев кровавыми мазками.
Ведьма шла к могиле давно погибшей женщины, и страшные видения, которые она видела много лет назад, острыми иглами вновь терзали ее сердце.
Маги, которые шли за ее спиной, виноваты в том, что случилось с той бедной женщиной. Не уберегли они свою повелительницу. Не защитили. Молода еще была она и неопытна, а маги были чересчур заняты своими проблемами и не обращали никакого внимания на девочку, используя ее силу только для обрядов.
Потому и смог выкрасть ее темный маг Джарлат, служивший двадцать лет назад при дворе короля. Соблазнил мороком да речами сладкими. А как заполучил источник необычной оборотнической силы, так и открыл ей свою сущность мерзкую. Стал проводить над бедной жуткие магические опыты. Выкачав весь резерв, темный маг не придумал ничего лучшего, как выдворить ее из своей страшной Черной башни.
Несколько лет скиталась несчастная по Чернолесью, скрывая свою подлинную сущность. Добраться до дома она не могла, вот и прирабатывала где только можно. Однажды встретила человека, который показался ей добрым и порядочным. Он приютил ее, работу дал, а там и жениться пообещался. Но только пустыми были его обещания. Понесла она от него и потому скрывать свою истинную природу уже не могла. Как узнал он, что она оборотень, испугался и выгнал из дому. А с оборотнями в Чернолесье один разговор. Загнали ее люди, как бешеную собаку затравили.
Но Тэя была уверена: ни одно существо не заслуживает такого жуткого обращения, потому и спасла дочь оборотня от смерти.
Во всей этой страшной истории одно только и радует: нет больше темного мага. Заточили его в собственной Черной башне. Говорят, что так и сгинул, проклятущий, вместе со своей лабораторией.
Маги храма, в котором жила прежде куалми, не смогли отыскать ее по горячим следам. Когда же Джарлат выкачал из нее всю магическую силу, то незримая нить, связывающая их тайный древний орден с богами, была прервана. Осиротели они без жрицы, однобокой стала их энергия. А та необыкновенно могучая сила, которая бывает лишь при соединении двух начал — мужской и женской, была утеряна навсегда. Вечный баланс мироздания оказался нарушен.
Тэя хмыкнула недовольно: мужчины. Присвоили себе право решать, что есть истина, а что — лишь слабая женская блажь. Разделили единое, вот мир теперь и расплачивается за самонадеянность.
Очень давно, еще в древние времена, несправедливо поступили и местные шаманы со своими ягами.
Выгнали, выдавили из селений женщин-ведуний мужчины-маги. Власти захотели безраздельной и поклонения льстивого.
Но ведуны владеют лишь грубой силой, способной только подавлять, разрушать и подчинять, а ягини-ведуньи могут воспроизводить, рождать, создавать и умиротворять. Нельзя было разрывать эту связь, потому что вместе они создавали равновесие.
Ушли яги в леса и унесли с собой древние знания, ритуалы, подвластные только им. И теперь умирает их сила, не подпитываемая мощной мужской энергией. Иссякает, как пересыхающий родник.
А мужская магия без мягкой энергии женщин становится все более грубой и жестокой. Не ищет она компромисса с духами и природными энергиями, а подавляет и подчиняет себе. И природа бунтует, не желая порабощения. От этого слабеет мир, не способный противостоять разрушению. Скоро совсем поглотят человеческие сердца ненависть и зависть. Болезни и скудоумие поработят рассудок людей. Настанет день Черной власти.
А кто в этом виноват? Мужчины.
Тэя все больше распалялась в женской обиде. Нет, не выдаст она пришлым магам тайну девочки, которую спасла холодной осенней ночью. Ковен волхвиц присмотрит за ней, а как придет время, передаст древнее знание о женской магии. Уберегут ее ведуньи от грубого мужского влияния и не позволят им исчерпать этот драгоценный родник редкостной силы. Еще в тот раз, как только подняла она младенца на руки, поняла, что не простое дитя подарила им Всесильная Мать, а необыкновенно могущественную магиню. И пусть Боги решают, права ли она сейчас. Раз решились мужчины разделить первозданную силу, так пусть же и получают по заслугам.
Спустившись в овраг, Ведунья молча указала на могильный холм и каменную глыбу, стоявшую у его изголовья.
Маги обступили холм и начали медленно шептать заклинания. Трепещущий, едва заметный огонек поднялся из могилы, подлетел к старшему магу, осветил бледным светом его руки и растаял.
Мрачными и неразговорчивыми вернулись путники к своему костру. А наутро, едва рассвело, уехали, коротко попрощавшись с Чаяной.
Как только скрылись оборотни за липами, на дубке Тэи тихо зазвенели колокольчики, которые еще осенью повесила на его веточку Верховная волхвица.
Мертвый город
Темная летняя ночь душным одеялом накрыла лес. Тонкий серп месяца застыл над острыми зубьями крон кедров и сосен.
Тэя стояла перед зажженной свечой. В ее руках была древняя ритуальная чаша. Темная жидкость черным зеркалом отражала слабый отсвет свечи. Ведьма тихо шептала заклинание. Эта ворожба была спонтанной. Ее словно кто-то подтолкнул заглянуть в чашу предсказаний. Странные видения предсказывали ведунье, что скоро к ней постучатся двое магов и с приходом этих людей ее жизнь изменится навсегда.
Они пришли через месяц. Старый колдун и его ученик — молодой, но уже опытный воин-маг.
Старик направился прямиком к ведунье. Ученик не глядя по сторонам, последовал за ним.
— Приветствую тебя, Тэя Деатьен.
Тэя очень удивилась: мало, кто знал ее фамилию, ведьм принято называть только по именам, но виду не подала. Склонила голову в ответном приветствии и распахнула перед мужчинами ворота. Маги проехали во двор и спешились.
Тэя быстро собрала на стол под навесом за домом и пригласила магов к ужину.
— Чем могу помочь, магистр? — спросила ведунья после того, как гости утолили жажду и голод ее угощеньями.
Старик вздохнул и полез в походную холщовую сумку, которую даже за столом не снял с плеча. Пошурудив там узловатыми скрюченными пальцами, он вытащил свернутый в рулон пергамент и передал его Тэе.
"Всем ведьмовским и магическим ковенам, а также отдельным их членам, оказывать подателю сего всестороннюю помощь, в какой бы форме она не понадобилась. Разъяснений не требовать. Подчиняться беспрекословно. За отказ — отлучение от ковена и стирание всех магических способностей.
Верховные магическая и ведьмовская Коллегии".
Прочтя документ, Тэя только кивнула и бросила взгляд на молодого мага, но увидеть его реакцию ей не удалось. Лицо воина было невозмутимым и отрешенным. Он спокойно пил медовый отвар, поза была расслабленной, словно его вовсе не касались дела старого магистра.
— Завтра ты поедешь с нами в Мертвый город, — проскрипел архимаг. — Нам понадобятся твои особые способности.
— Это какие же? — удивилась Тэя.
— Там все поймешь, — загадочно ответил старик и поднялся из-за стола. — Спать мы будем под навесом во дворе, так что не беспокойся. Выезжаем на рассвете. Будь готова.
***
Над болотом повисло тусклое серое марево. Его рваный саван низко стелился над травой, медленно колыхаясь, цеплялся за кочки, повисал неопрятными прядями на тощих сосенках.
Архимаг и его спутники ехали по древней заброшенной гати, зыбкой и непрочной, уже почти не различимой в болотной жиже.
Молодой воин скинул широкий и теплый плащ-епанчу — становилось жарко.
Тэя с интересом рассматривала его лицо: мужественное и в то же время очень пластичное. Широкие брови, волевой подбородок, тонкий прямой нос… и неожиданно мягкие, чуть-чуть полноватые и чувственные губы. Карие глаза с усмешкой встретили взгляд юной ведуньи, а она невольно смутилась, хотя была далеко не робкого десятка и могла постоять за себя, отбрив любого наглеца едкой шуткой.
В дальнейшем Тэя наблюдала за воином лишь когда он не мог этого заметить. Высокий и стройный, сильный и гибкий, как все представители лесных народов, в нем угадывалась внутренняя сила и твердая уверенность в себе. С таким не страшно встретить врага. Он никогда не предаст и не бросит на произвол судьбы. И все же… в нем чувствовалась какая-то загадка… тайна, которую непременно хочется разгадать…
Ехали весь день, сделав лишь небольшой привал для перекуса на небольшом островке с кривыми сосенками и густой болотной травой. Никто не нарушал молчания. Вечер подступал со всех сторон, таясь, как хищник, за кустами и хилыми стволами деревьев, выползая из-за мокрых кочек темными тенями болотных духов.
Молодой воин ехал хмурясь и все чаще напряженно поглядывал по сторонам. Старый же ведун не обращал внимания на изломанные сросшиеся ветви сосен с квелыми бурыми иглами, затянутыми густой паутиной, на их покрытые серо-ржавым налетом стволы. На тревожное безмолвие, не нарушаемое ни щебетом птиц, ни осторожным шагом зверья.
Он прочно сидел в седле, низко опустив голову, и спокойно покачивался на спине своей старой лошади, словно его вовсе и не беспокоила напряженная тишина.
Но его ученик был родом из Лесного народа, он сердцем чуял боль хворого леса. Юдвана тяготил вид чахлых больных деревьев, неприятный запах затхлой застоявшейся воды болота. В висках воина гулко стучала кровь: опасность! Он чувствовал ее всем своим существом. В немом покачивании осоки, в тягучих плавных движениях тумана, в тусклом мраке надвигающегося вечера.
Ведьма, впрочем, тоже не проявляла особых признаков беспокойства, а ведь это были ее угодья. И воин старался заглушить тревогу, подчиняясь спокойствию и невозмутимости своих спутников.
Внезапно старый маг очнулся, повернулся к юноше с девушкой и указал на выступающий из туманной мути темный силуэт небольшого островка.