— Ты его мечты не осуществляешь?
— Нет, но содержу пока его, да. — Он поставил передо мной чашку с кофе.
Тишина вокруг и сочный запах зелени из сада просто плавили тело. И ярче чувствовались перемены, что произошли с нами. Я едва собирала себя по кусочкам, чтобы не растечься. Удивительно, как стало спокойно — и дом будто родной, и Лиссабон. Невероятно, как один человек может изменить восприятие обстановки.
— Ему повезло.
Слава лишь пожал плечами и поставил на стол тарелку с разогретыми панкейками:
— Фабия сказала, ты оценила.
Я прыснула.
Всю дорогу до аэропорта Слава держал меня за руку. Как и в аэропорту. Выдал стандартные бутылку воды и стаканчик кофе перед выходом на посадку.
— А этот психолог?.. — спросила я, наслаждаясь кофе.
— Думаю, тебе у него понравится, — сел рядом, — у него дом в лесу, как санаторий. Я, когда приезжаю, живу с ним.
— Вы друзья?
— Можно и так сказать.
— А у тебя вообще есть друзья?
— Марика, — улыбнулся он.
— О ла-ла, — покачала я головой, и он ответил своей завлекающей улыбкой. — А часто ты приезжаешь к психологу? — поинтересовалась осторожно.
— Теперь очень редко.
— Значит, психолог хороший.
— Мне нравится. Не напрягает, не лезет в душу… Данил как-то так все выворачивает, что кажется — ты сам ко всем выводам пришел. Я реально езжу к нему просто потому, что вроде как надо… Но уезжаю будто после психологической реабилитации.
— Звучит обнадеживающе, — я улыбнулась.
Никогда не была на таком этапе отношений. Мы занимались сексом, спали вместе в обнимку, держались за руку… и между нами ничего не ясно. Кто мы, как мы будем дальше… Спрашивать об этом смысла не было, потому что никто из нас ничего не знал. Это все — чистая импровизация, творчество, если можно так сказать. Когда творишь, не договариваешься. Багратов творил. Не первый раз, как я теперь знала, и творцом он был совсем другого порядка. Слава менял чужие жизни, как ему хотелось. И это само по себе возносило мужчину в моих глазах до небывалых высот. Такими редко становятся, таких возможностей редко добиваются. Я вот, к примеру, добилась немного, погруженная в свои собственные проблемы. иногда казалось, что все, что я могу — вызывать жалость у окружающих. Багратова, уверена, ненавидят многие. Но ему плевать.
Хотела попросить позволить мне позвонить отцу, но не решалась. Я все еще его заложница, хоть все и изменилось между нами. У Багратова эта тема с моим отцом напоминала какой-то воспаленный нерв. Тронешь — рванет. И я боялась становиться причиной этой симптоматики.
В самолете меня вырубило, стоило Славе сложить меня в свои руки. Да и, похоже, меня вырубило вообще. Не испытывая никакого дискомфорта, я наслаждалась этим новым опытом, который для обычных людей доступен в ежедневном формате. По дороге из аэропорта в машине я улеглась Славе головой на колени, заполучив необычный ракурс: Слава со своим аристократическим носом — хотя он убеждал, что просто поломанным в драке — длинными ресницами и отражением Мадрида в его темно-карих глазах — они у нас одинаковые по цвету... и сплетенные пальцы. Мы много говорили обо всем, обходя главную тему — что дальше.
— Наконец, за городом, — тихо сообщил он.
— Хорошо, — сонно моргнула.
— Хочешь — поспи.
— Я давно сплю, — улыбнулась. — И ты мне снишься…
— Вот как? — он улыбнулся, не спуская взгляда с дороги. — Может, я тоже сплю?
— Не исключено…
— С моим везением, скорее сдох.
— Дурак, — покачала я головой.
— Счастливчик…
Я и правда уснула. А когда проснулась, двигатель уже не работал. Слух наполнялся шелестом деревьев и пением какой-то кукушки.
— Ого, Слав, — послышался тихий и мягкий мужской голос. — Я вам точно нужен?
— Привет, Дан…
Я открыла глаза и села, силясь быстрее проснуться, но выходило с трудом. В итоге чуть ли не наугад помахала Данилу, прежде чем Слава вытянул меня на свет из салона.
— Привет, — улыбнулась новому знакомому. Светловолосый, голубоглазый и очень симпатичный, как голливудский актер. Вылитый Джуд Лоу!
— Привет, — обаятельно улыбнулся он, щурясь на нас с Багратовым —я едва ли не висела в его объятьях.
— Простите, я сегодня что-то проснуться не могу…
— Вот как? — шире улыбнулся Данил. — Проходите.
Мне все больше казалось, что я не проснулась, а сплю. Место просто потрясающее — сосновый лес, тишина и деревянный двухэтажный шале. Легкий запах дыма и сдобы наполнял гостиную — одну комнату на весь первый этаж. Все здесь шептало: «Ложись и отдыхай». Дерево… много дерева во всем — кресла, стол, стены, потолок. И стекло — панорамные окна, перегородки. Истинно холостяцкое жилище, беспрецедентная чистота и множество многозначительных деталей — статуэток, картин, отражающих суть занятия хозяина.
— Располагайся, Кристина…
— А я? — Слава прижался губами к моему виску и повел к вожделенному дивану.
— А ты мне поможешь в кухне. Сегодня ужин и отдых. Завтра начнем работу.
Я слышала, как о чем-то переговариваются мужчины, как достают посуду — глухой стук, бокалы — более тонкий и мелодичный звон, и все это так правильно вплеталось в умиротворяющую обстановку, что не верилось во все происходящее.
Хотя, может, и к лучшему. Сколько продлится эта сказка — неизвестно. И конец ее тоже…
* * *
=35
* * *
— Я вам точно нужен? — усмехнулся Дан, когда мы вышли в кухню.
— Прошлой ночью она распяла меня на кровати и отымела, — добил я его.
Только Дан мог понять, что это для меня значило. Он предсказуемо завис, выпрямляясь, хотя только что собирался доставать мясо из духовки.
— И как ты?
— Нормально, — пожал плечами равнодушно.
— Интересный случай, — он вернулся к мясу, — значит, она трогать по желанию может…
— Получается, да…
— Надежно связала?
— Со знанием дела. Просил не связывать ноги, но не вышло…
— Ей надо быть уверенной, что партнер полностью безопасен. — Тяжелый противень глухо стукнул о поверхность плиты. — Достань вино из холодильника.
— Дан, с чего такая встреча? — криво усмехнулся я.
— Она знаменитая актриса, Слава, — улыбнулся он. — Но прежде всег она вполне может быть причиной твоего последнего ко мне обращения за помощью.
Я поспешил скрыть удивление за усмешкой:
— Хочешь от меня отделаться?
— Ты самый редкий и спокойный мой пациент, — направился он к столу, и я пошел следом с вином и бокалами. — Поэтому я тебе всегда рад.
Кристина улыбнулась, а я замер у стола, будто она была еще одной картиной, которую я тут не видел. Моей персональной.
— А вас Слава тоже спас от чего-нибудь? — вывел из ступора ее вопрос.
— Конечно, — и глазом не моргнул Дан. — От одиночества спасает регулярно. Сейчас принесу тарелки.
— Ты меня прям в спасатели записала? — улыбнулся, берясь за штопор.
— Слав, тут просто нереально! — сложила она бровки домиком и уязвимо свела плечи, закрываясь, будто бутон в сумерки.
— Согласен. — Я вытащил пробку с глухим «чпоком».
— А семья Данила где? — спросила она практически губами.
— Он один, — ответил так же.
— Кристин, а автограф дадите? — вернулся в гостиную Дан с каким-то глянцем поверх тарелок. Пользуясь свободными рукам, я подхватил журнал и поднес глазам. На обложке красовалась Кристина в невероятно сексуальном красном платье. Яркая обводка по контуру глаз делала девушку хищной и возбуждающей.
— Слава, это мой журнал.
Я растерянно взглянул на усмехавшегося Данила.
— У тебя есть оригинал, — аргументировал он.
— Я просто не знал, что этот оригинал может быть таким.
— Все впереди. Наливай...
Вечер вышел сказочным. Я будто путешествовал со своим "кроликом" по стране чудес, которая была совершенно незнакома и за каждым поворотом завораживала все больше. Кристина жалась ко мне на диване, я кормил ее с рук, пока Дан рассказывал ей что-то про экранизацию его любимого Пратченсона.
— Данил, а почему вы здесь живете? — задала она интересующий ее с самого начала вечера вопрос.
— Я не такой смелый, как ты, Кристина, — пожал он плечами. — У меня тоже гаптофобия.
Она удивленно вскинула брови и притягательно закусила губу, а я думал, что уже хочу повторить вчерашнюю ночь. Она только распаляла аппетит, такая контрастная этому месту, нежная, робкая… Ей шла эта уязвимость. И меня распирало от осознания, что раскрывается она благодаря мне. Тут даже объяснения Дана не нужны, я и сам все понимал.
— Я совсем не смелая, — глухо прошелестел ее голос, и она прижалась ко мне.
— Смелая, Кристин, — возразил Дан, — и болезнь твоя не безнадежна. Она такая же актриса — вся в тебя. Видишь, как играет? Там, где интересно реально, дает тебе жить — игра в кино, выброс накопившегося напряжения с теми, кто допускает такое поведение… — Она глянула на меня, но Дан покачал головой: — Нет-нет, Слава не говорил. Он сказал мне про вашу ночь, а дальше я сам додумал… Кристина?
— Вы так неожиданно поменяли декорации вечера, — насторожилась она, отстраняясь от меня, но Дану я доверял, хотя ее стремление отодвинуться не нравилось.
— Я это делаю для того, чтобы ты не считала эту тему какой-то особенной. Ты же знала, зачем Слава везет тебя ко мне? — Она кивнула. — Ну и отлично. Я специалист, более того — такой же, как ты. Ничего отсюда никуда не выйдет — это я гарантирую. А Славе ты уже доверяешь достаточно. Больше, чем кому-либо. Поэтому все складывается как нельзя лучше. Я, честно, хотел начать завтра, но вы не хотите ждать. Я это вижу. — Мы со Славой переглянулись, как дети, которых уличили в том, что они целовались в туалете. — То, что у вас сейчас происходит, случай не такой уж редкий, просто ты готова к контакту. А Слава, вероятно, что-то такое сделал, что на него у тебя не сработали привычные ловушки. Да?
«Слава много чего сделал. Наворотил, я бы даже сказал». Кристина ехидно усмехнулась, но придвинулась ближе:
— Это точно.
— Привычные ловушки — это твои убеждения, которые запускают один и тот же сценарий. Это твой защитный механизм. Слава, как вирус, который обманул систему оповещения…
— Лишь бы система не проснулась и не угробила бедный вирус, — вставил я.
— Тут от «вируса» многое зависит, — подхватил Данил. — Если не поведешь себя, как привычный вирус, на который система заточена… Но ты уже не поведешь. Вы уже касаетесь друг друга, но ничего не происходит. Это здорово, это доверие… И у меня будет для вас задание. — Он сделал весомую паузу. — Вы повторите вашу первую ночь, — и он улыбнулся. — Но, Кристин, просто почувствуй, насколько ты хочешь связать Славу… По рукам и ногам? Или оставишь одну ногу…
Пиздец мне. Я понял, к чему он.
=36
Кристина станет для меня самым изматывающим призом. И самым адским наказанием. А Дан, вероятно, поможет это все выдержать. Потому что это двойная терапия. Нам обоим нужно развить доверие друг к другу, только ей для этого нужно развязать меня, а мне — не связать ее.
Кристина задумчиво грызла нижнюю губу, а я любовался ее румянцем. Хотелось схватить ее, перекинуть через плечо и утащить на терапию прямо сейчас. Мне хотелось всего и сразу, и это тоже станет проблемой — я потерял много времени, мне даже не тридцать… Странно, что только сейчас вдруг качественный багаж вызвал озабоченность. Что я ей могу дать, кроме возможности быть потроганной? Да, может, для нее это немало, но не все. Кажется, нужно искать какие-то резервные паруса, расправлять их срочно и выбирать новый курс… лишь бы не обнаружить, что я на подводной лодке.
— Данил, спасибо, — сжала мою руку Кристина, — мне немного непривычно быть под таким пристальным вниманием…
— Мы даже не на съемочной площадке, Кристин, — покачал головой Дан. — Никакого внимания. Мое задание — просто ответить на ваш запрос. Зачем нам тратить время на его проговаривание, если вы с ним приехали? А дальше — только по мере вашего обращения. Можете хоть вообще ко мне больше не приезжать…
— Что? — встрепенулся я.
— Я снял вам домик в трех километрах, — победно улыбнулся Данил. — Но это не потому, что хочу от вас отделаться, нет. Буду благодарен, если вы все же будете приезжать, но чтобы Кристина не чувствовала себя под микроскопом и не ухудшить ваши собственные достижения, я обязан снять с вас пристальное наблюдение. Вы и так справляетесь. Мое дело вам просто подсказать и направить. Ко всему остальному вы придете сами.
Вот теперь глаза моей девочки заблестели, улыбка стала расслабленной, будто вино, наконец, догнало ее.
— Спасибо, — выдохнула она с облегчением.
С Даном мы попрощались, когда стемнело. Такси доставило до места за пять минут, и вскоре я завел ее в наш домик. Похожее шале, только меньше —одна гостиная с камином, шикарная лаконичная спальня с раздвигающимися дверьми и огромная ванная. Ну просто терапевтическая арена в каждом углу! Аппетит разыгрался зверский, но впервые я не мог определять развитие событий. Мне нужно было чувствовать свою женщину на все сто. Она еще не предложила, а я уже чувствовал себя связанным. Буду расплачиваться за всех мужиков, причинивших девочке боль. Мда…
— Слав, — вернулась она с обхода владений. Глаза отражали блики от зажженного камина, на губах улыбка — достойный приз за все мои переживания.
— М? — затаился. Пальцы аж покалывало в нетерпении ее сцапать, а я только улыбался…
— Я хочу честно — я не готова сегодня снова тебя связывать, — и она опустилась рядом на диван. — Начинаю переживать, мне страшно, что не выйдет, что я…
— Откатишься, — подсказал холодный терапевтический термин.
— Именно.
И тут меня развернуло на сто восемьдесят:
— Кристин, я же говорил, что не буду тебя жалеть. — Она раскрыла ротик, хлопая глазами, но в меня будто бес вселился: — Ты сейчас будешь бояться до второго пришествия, а я детей, между прочим, хочу.
И я не врал. Просто взял все, что лезло изнутри, и вытащил перед ней. Потом сгреб в руки и понес в спальню.
Да, все это напоминало больше разминирование опасной бомбы, когда ни черта в этом не смыслишь и дергаешь за все провода разом, но оно того стоило. Кристина позволила ее раздеть и отнести в ванну. Розовая пена с блестками пришлась как нельзя кстати — ну чем не антураж для всего происходящего? И главное — ни тени сомнения внутри, как и всегда.
— Знаешь, после того как я вышел из тюрьмы, не могу остановиться — не торможу, не откладываю, если вижу цель…
— Сколько ты там был? — тихо спросила она, лежа на моей груди в пене, так похожая на фею.
— Три года, потом амнистия… И ничего никогда не уходит в прошлое, оно стоит в шаге за спиной и при любой возможности похлопывает по плечу.
— Это точно. Но теперь мне кажется, это не так уж и плохо… Даже совершенно точно — хорошо. Это как с брекетами…
— Никогда не носил брекетов, — я улыбнулся, рисуя в воображении улыбку Кристины с пластинкой.
— А я, представляешь, надела их, когда Рамиль только удочерил меня — до этого не было возможности. — Упоминание имени Куваева уже значительно менее болезненно скребло по душе, но все еще доставляло дискомфорт. Интересно, она вознамерилась вынудить меня притерпеться? — Как я мучалась — не представляешь! А когда сняла… ммм… я говорила днем и ночью!
— Да, что-то типа того, — потерся носом о ее шею.
Потом молча поднялся и потянул свою фею из пены.
Кристина лежала посредине большой кровати, утопая в мягком одеяле, и снова вызывала у меня оргазм мозга. Я осторожно обтирал ее полотенцем, пожирая взглядом маленькую грудь и сглатывал слюну, как псих. Следующим по плану было вытащить ее платочки из чемодана, но мне пришла в голову другая идея. Я склонился к ее животу и коснулся губами чуть ниже пупка.
— Не «холодно»?
— «Жарко», — охрип ее голос.
— Такого стоп-слова мы не обсуждали, — улыбнулся.
— Оно не «стоп»…
Я усмехнулся и вернулся к задуманному. Не касался ее руками, даже убрал их за спину, а вот губами и языком позволил все.