— Он солгал насчет солнца, — отреагировала кхану́, поправляя упавшие на глаза волосы.
— С чего ты так решила?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Как-то слишком активно он согласился с вами, тэм [11] Док. И кожа у них бледная.
— Может кожа после обращения принимает такой цвет, кто знает, что у них с телом происходит. — сказал я, поглядывая на спокойно лежащего гуля. Он еще и насвистывал что-то веселое. — И не в его интересах давать нам надежду.
— Как и раскрывать слабости, — парировала она. — У нас говорят, что это те́нниши слабеет под солнцем, а не ее порождения и куклы. Некоторые создания могут какое-то время передвигаться даже в сильное пекло, а некоторые сразу падают и высыхают. Наши охотники наблюдали ле́гиря [12] кабана, который смог целых десять рим двигаться вне тени. Вяло, сонно, но двигался, пока не свалился. Это слабость самой те́нниши. Этот вид гулей тоже порождение тьмы разлома, несомненно, а значит Раси [13] и на них повлиять должно.
Док заугукал. И я тоже согласно кивнул. Звучало вполне логично, приятно слушать чужие разумные доводы. Особенно, когда их изрекает очень даже симпатичная тэли, хмуря тонкие брови.
"Черт, не те мысли, парень, не сейчас. Да и вообще — это кхану́, а я дарсиец. Наверняка она еще обдумывает вариант с тем, чтобы после всего этого, если выберемся, на всякий случай перерезать мне глотку. Хотя и не выглядит как та, кто способна на это, но кто их знает?" — отрезвил я себя.
— Тогда они не будут тянуть до утра и скоро нападут, — сказал Док. — Чего сейчас тогда ждут?
— Может думают, что этот, — указал я на гуля, — уговорит нас? Скорее всего они в курсе, сколько здесь осталось наемников и сколько трясущегося от ужаса молодняка. Уверен, кто-то из них уже подумывает рискнуть с обращением.
— Или они ждут чего-то другого, — выдала Ки́мита, глянув на стол, где лежит Патрик, и кучу трупов у барной стойки. — Смысла спрашивать у пленника о времени обращения нет, так как правду он не скажет, а мы не поймем, где солгал. Если они все… поднимутся, мы точно потеряем живых.
Я вспомнил о своем предложении гулю:
— Но мы ведь можем сделать так, чтобы никто не поднялся.
— Может и так, а может им просто больше времени понадобиться, — уставилась на меня Ки́мита. А я невольно скосил взгляд на выглянувшее из-под волос острое ухо. Она снова как-то поняла это и спрятала его.
— Из ничего даже те́нниши не может создавать, иначе ваш огрызок континента уже давно был бы захвачен, — обрисовал я руками воображаемый кусочек жилых территорий. Степи кочевников кхану́ на юге граничили с землями вольных. — Если гули питаются, значит еда имеет смысл, и восстанавливаться, будучи голодными, они не смогут…
Ки́мита открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но ее прервал Док:
— Так, ребятки, пока ничего конкретного не решили, мне, пожалуй, нравится идея с головами. Стоит обезопасить себя и отсечь их к чертовой матери. Не знаю, сколько нам здесь придется просидеть, но это первое, что нужно сделать.
— Думаю, все-таки можно и конечностями обойтись, — сказал я. — На обрубках сильно не побегают, если что.
— У ног кость жестче, парень. Ножом просто так не отпилишь, — нервно моргнул Док и скривился.
Ждать не стали и под наблюдением остальных начали думать, как осуществить задуманное. Обсуждали варианты. Шутка ли, отрезать столько голов? Вопрос даже не в способности это сделать, а в практической реализации. В конечном итоге начали укладывать тела грудью на стул.
— Эй, а может не здесь? — спросил кто-то из парней высоким голосом. Акцент незнакомый. Человек шесть молодых пассажиров кучковались в стороне и перешептывались.
— А где? — наивно спросил я, не сразу поняв суть заявления.
— За дверью где-нибудь, — недовольно заявила одна из девушек. — На втором этаже, в конце концов. Зачем именно здесь?
Лэсс уже помогал нам. Наемники глазели в окно и прислушивались к запертым дверям. Короткостриженая девушка приглядывала за гулем, держа старенький дверс наготове. Гирс все еще смотрел за Патриком, меняя повязки. Светловолосый дарсиец крутился рядом с ним. Все были заняты делом…
Мы с Лэссом озадаченно переглянулись, и он кивнул девушке:
— Ладно, тащи наверх.
— Я? — удивилась та.
Док молчал, хотя на его месте я бы приструнил "детей", все же он в деды нам годится. Может решил дать нам самим разобраться, а может просто не хотел оказаться в ситуации, где его не послушаются. В любом случае, сейчас это было неуместно, и такая позиция малость раздражала.
— Ты, — ледяным тоном ответила за спутника Ки́мита. — У вас песок в глазах и ушах?
— Причем здесь это? Мы просто не хотим наблюдать эту мерзость, — сказал парень, выйдя вперед.
— Ты думаешь мы хотим? — удивилась кхану́, да и мы все оторопели. Они что, не понимают, где мы находимся?
— Не знаю, но это ведь можно сделать не здесь, при всех, — серьезно сказал он и остальные закивали.
— Тогда самивалите наверх, — вклинилась пацанка, указав на лестницу.
Ребята переглянулись и шесть человек покинули зал. Разделяться было плохой идеей, о чем я без особого энтузиазма и напомнил. Меня успешно проигнорировали, и я не стал повторяться. Обычно простые людишки, не из знатных, более приспосабливаемы к обстановке. Тем более вольные. Пусть и безоружные, но я думал, что они как минимум смышленые.
Глава 14
Первый труп оказался на стуле со свисающей вниз головой, и мы замерли. Док повертел нож в руке, явно не восторженный тем, чем придется заняться.
— Стойте, — внезапно остановила его Ки́мита — Я сама.
Мои брови подлетели вверх от удивления, уверен, как и у остальных.
Лэсс резко встал перед ней и что-то возмущенно сказал на непонятном языке. Она раздраженно ответила ему. Настроение угадывалось по тону голоса, а вот сам язык был странно тянущимся, даже певучим.
— Не стоит, юная тэли, я справлюсь, — сказал Док, остановив их никому непонятную "трель", хотя явно для виду.
— Кто-нибудь, если можно, поддержите первого за голову, хочу приметиться, — вместо обмена любезностями сказала Ки́мита.
Спутник остроухой не отставал и снова возмущенно что-то заявил, выпятив челюсть. Он постоянно кивал в сторону клинка, и как мне показалось, проблема была именно в нем. Девушка закатила глаза и устало произнесла целую речь, что-то объясняя ему. Но парню, похоже, этого было мало, и мы стали свидетелями очередной словесной перепалки, в конце которой Ки́мита сузила взгляд и сказала что-то резкое командным тоном, от чего Лэсс все-таки отошел в сторону. Его грудь недовольно раздувалась, на эмоциях, а острые желваки постоянно двигались.
— Простите нас, господа, — сказала девушка уже на понятном языке. — Понимаю, не очень подходящее время для выяснения отношений. Приступим.
Док схватил труп за волосы, поднял голову и прохрипел нашему палачу:
— Давай, юная тэли, действуй, раз считаешь, что сделаешь лучше. Только руки мне не отруби, пожалуйста, они сегодня ещё пригодятся.
Девушка недовольно посмотрела на него, мол без тебя знаю, что мне делать, и встала напротив вытянутой шеи. Сдвинула правую ногу назад, ухватилась за длинную рукоять меча и замерла. Я уже решил, что она передумала, но внезапно сталь свистнула, и мои глаза едва успели уловить движение девушки. Перед лицом Дока промелькнула светлая полоса, резко чавкнуло, и в руках повисла голова, забрызгав ботинки командира наемников кровью.
Все ахнули, и я не был исключением. Невероятная скорость. Перерубила шею с одного удара, и такое ощущение, что ей это ничего не стоило, будто волос рассекла. Даже Гирс отвлекся от Патрика, который так и не пришел в сознание.
— Чего уставились, тащите следующего, — отрезвила нас девушка, взмахнув клинком, явно до сих пор раздраженная перепалкой с Лэссом. Капли крови отлетели в сторону, и он снова стал полностью белым. — Можно больше не держать.
До этого я не видел клинок кхану́ и сейчас он показался мне такими же чудными, как и сама раса остроухих: выгнутый, тонкий, заточенный только с одной стороны. Кажется, что его об колено ребенок сломает. Судя по тому, что ее спутник кивая на клинок отчетливо произносил слово "хита́нги", они так называют эти пережитки допороховой эпохи.
Мы подняли второе тело, уложили, и Док все же снова схватил голову. Он угрюмо пошутил про катающиеся по полу кровяные мячи, и остроухая не стала отговаривать.
Девушка снова встала в стойку, сделала невероятно быстрое смазанное для глаза движение, и еще одна голова повисла в руках у мужчины. Она даже заранее меч не вынимала из ножен. Не готовилась, не примерялась. Просто положила руку на рукоять и вот уже голова отделилась от тела. Слишком быстро, чтобы быть правдой.
Но в этот раз я не пытался уследить за лезвием, а смотрел на лицо девушки. Оно было полностью расслабленным и только в момент удара глаза сузились, темно-красные волосы отлетели назад, лишь на миг полностью оголив правое ухо. На мочке висела серебряная серьга на тонкой нити, с черным камнем.
Следующее тело оказалось на стуле.
Ее брат все это время всячески морщился, будто происходило насилие, и снова запротестовал на своем, но девушка отмахнулась от него. Так как у него винтовка, а не такой же клинок, парень вероятно не совсем в ее "теме", хотя в курсе чего-то важного, раз использование хита́нги ему не нравилось. Уж не знаю, кому как, а мне стало очевидно, что проблема в использовании меча, а не в самом участии в обезглавливании тел.
Эти кхану́, кстати, не похожи на кровных родственников, но могут быть из одного Рода. Это как Семья у вольных, только мудренее, и я никогда не интересовался, в чем там суть.
Я даже рот открыл, наблюдая за их пылкими спорами. Как, в общем, и остальные в зале. Похоже все даже забыли о том, что на улице нас ждут хищники. Наконец голова последнего трупа осталась у Дока в руках, и все выдохнули, особенно командир. Он, видимо, таким образом решил проявить участие, чтобы не выглядеть слабаком, переложившим кровавую работу на юную тэли. Позиция вполне ясна, но я бы не рискнул совать руки так близко под эту железку.
Но что действительно взбудоражило меня, в этот раз все было немного иначе. Ки́мита что-то сделала с мечом, перед тем как взмахнуть. Ее пальцы вскользь пролетели над лезвием, а губы быстро задвигались. Снова какое-то шаманство. И это не все. Я не обратил на это внимание присутствующих, оставив вопросы для более удобного момента, хотя и пришлось очень постараться не выдать удивления.
Когда голова отделилась от тела, я заметил темный дымок на местах среза. Едва видимый, но мой глаз зацепился за него. Именно потому, что до этого его не было. Может мне привиделось. Возможно дело не в "шаманстве", а в трупе, который все-таки должен был подняться. Но что-то было, и, если это ее рук дело, я хотел знать что.
— Я бы поаплодировал вам, но… — сказал гуль, глянув на растянутые и связанные руки. — Вы так долго мудрили с пустыми кусками мяса, что я успел отругать себя за то, что поверил вашим угрозам.
— Не переживай, — сказал Док. — Моя рука не дрогнула бы…
— А как по мне ты весь как листок на сквозняке дрожал, толстяк, — хохотнул гуль, но что-то в его голосе было не так. И глаза были не такими спокойными как перед этим. — Девчушка вон как шустро управилась. Кхану́. Всегда было интересно, как вы живете. А теперь интересно и попробовать какие вы на вкус. Особенно ушки. Так и тянет отгрызть острый кончик.
Ки́мита и глазом не моргнула на его речь, а вот Лэсс подскочил и хорошо врезал ему. Пылкий парень. Это было ясно еще в дилижансе. Зири постоянно ворчала, что в нашем возрасте глупость и несдержанность прет из всех щелей, хотя, вроде бы, уже и не дети.
— Да ладно тебе! Я же комплимент сделал! — закричал гуль. Его раны от предыдущих ударов уже исчезли, хотя прошло не больше двадцати рим с того момента, как я врезал ему прикладом.
Хм, а это идея.
Стараясь не медлить, я поднял со стола нож, которым до этого играл Док и вогнал гулю в руку. Он завизжал, задергался. Затем вторая рука обзавелась дыркой.
— Ты чего творишь, урод! — рычал он, выплевывая слюну. — Я тебя на клочки порву, как только доберусь!
Пасть гуля стала расширяться, и вот уже ряды острых зубов смотрели на меня.
— Подойди поближе, я тебе на ушко кое-что скажу, — не естественным голосом прорычал он, жутким таким, скрипучим. — Или ты можешь только связанных резать, сосунок?
— Я хочу посмотреть, как ты ослабнешь, когда тело раз за разом будет исцелять раны, — ровным тоном сказал я ему. И не прогадал, взгляд мужчины дрогнул. — Все-таки кушать нужно. А ногу отрастить сможешь? Хм, сможешь, наверное, раз мозг восстанавливается. А куда пуля девается? Ладно. Думается мне, что не умеет твой вид контролировать исцеление, а значит организм будет вытягивать соки до последнего, пока ты не сможешь двигаться, главное повреждения убрать.
— Это вам никак не поможет, еда, — выдал он, пряча пасть.
В этот момент кто-то дико закричал. Патрик. Он внезапно начал биться в конвульсиях, вопить через сцепленные зубы. Гуль заржал.
— Пат, дружище, — гулко перекрикивал его Гирс. — Успокойся, Пат. Не шевелись, ты тревожишь рану. Пат!
Очкарик его, очевидно, не слышал и продолжал дергаться. Чернокожий едва удерживал его на столе, чтобы тот не свалился. Светловолосый дарсиец помогал ему. А гуль продолжал ржать, глядя туда.
— Заткнись, мразь! — крикнул ему Гирс гулю.
— Скоро ты заткнешься, тупица! — ответил ему тот резко и почти зарычал.
Глава 15
Похоже, в помещении все кроме Гирса понимали, что происходит. А может он понимал, но не хотел верить. Так бывает. Тем не менее, новоиспеченный и наверняка голодный гуль нам здесь не нужен, и так проблем хватает.
У меня же, ко всему прочему, зачастило сердце от напряжения. Если это было начало обращения, то я ничего не чувствовал, хоть Вариса и укусила меня раньше него. Хотя, возможно, вопрос в характере раны и в самом человеке.
Док, не сказав ни слова, просто отошел к своим наемникам, снова нервируя меня своей позицией. Мы ведь здесь не в отцы и дети играемся, "позволяя молодежи принимать ответственность". О чем этот мужик вообще думает? Хотя, вероятно, я бы тоже не слишком стремился всюду сунуть свой нос, но в виду обстановки, сейчас это было необходимо. Видать, хитрец Док понял, что может не занимать свою голову щекотливыми вопросами.
Как бы там ни было, кто-то должен решить эту проблему и ждать пока это случиться само собой, я не могу себе позволить.
Я как смог собрался, подошел к столу. Чувствуя в груди тяжесть, будто туда поместили здоровенный булыжник, достал дверс и навел на очкарика.
— Только попробуй, — зыркнул на меня Гирс.
— Да, только попробуй, — повторил за ним гуль.
— Ты не показался мне идиотом, га́рминец…
— Только попробуй, — с паузой процедил он.
Светловолосый молчал, продолжая придерживать Патрика и лишь поглядывая на Гирса.
— Слыш, парень, он твоего друга прихлопнуть хочет. Задай ему трепку! — вопил гуль, ухахатываясь.
— Кто там говорил о ярости? — напомнил я, глядя в выпученные глаза чернокожего.
Он хотел снова сказать что-то резкое, но вместо этого промямлил:
— Он ведь под моей ответственностью был…
— Я в курсе, — сказал я спокойно, не убирая дуло. Неужели мне действительно придётся сейчас убить этого очкастого дурака? Пока ещё, человека.
— А если бы это кто-то из твоей Семьи оказался?
— Наверное, вел бы себя, как ты, — не стал я лукавить. — И кому-то пришлось бы привести меня в чувства. Но сейчас это не так.
— Ах-ха-ха-ха, какие вдумчивые речи, — голосил гуль.
Тело Патрика стало дергаться еще сильнее, и он открыл глаза, зарычал. Зрачки были желто-красными. Изо рта пузырилась кровь вперемешку со слюной. Он начал драть ногтями стол, загоняя щепки себе в пальцы, от чего у меня самого закололо в этих местах.