— К счастью, Линочка идет на поправку и не сегодня-завтра ее уже выпишут.
— Так это же здорово!
Я искренне радовалась за сестру, но мама даже глазом не моргнула, оставалась с каменным лицом, будто хорошие новости на этом закончились.
— Видишь ли, мне сейчас даже самой порой нечего есть, а Алина нуждается в витаминах и хорошем питании. Как ты понимаешь, на работу в таком состоянии ей еще нельзя, а я не могу отлучаться надолго, вдруг случится рецидив на фоне одиночества?
Мне показалось, будто мама, таким образом, просит меня вернуться домой, чтобы при ее отсутствии составить сестре компанию. Не задумываясь, почти сразу приняла решение:
— Я с радостью вернусь, но уже тогда на днях, соберу вещи и…
— Ты не поняла, — мама не дала договорить, — Наоборот, я не хочу повторения ситуации, Алина пока еще очень остро воспринимает даже твое имя, а уж если будешь рядом, сама понимаешь.
Я нахмурилась, попросту уже потеряла нить разговора. Тогда, что она хочет от меня? Могла и по телефону сказать: «Не появляйся больше на пороге моего дома!» Зачем было зазывать на этот бессмысленный разговор?
Обида кольнула в груди, я-то думала, сестра уже успокоилась, обдумала ситуацию и, наконец, поняла ее с моей точки зрения. Видимо, долго мне придется ждать этого момента.
— Не совсем понимаю, к чему ты клонишь? Чтобы я тут ни под каким предлогом не появлялась? Так могла и по телефону сказать, уж я как-нибудь пережила бы.
— И это тоже, — подтвердила она и следом огорошила меня до немоты: — Я тут вот подсчитала, это наши с ней предполагаемые растраты за месяц, ну и плюс немного накинула на непредвиденную ситуацию.
Мама отдала мне листочек со списком продуктов, лекарств, коммуналки и многого другого. В конце подытожила сумму в тысячу долларов. Я смотрела то на листочек, то на нее и отказывалась до последнего верить в то, что услышала. Может быть, что-то недопоняла?
— Ты… — у меня даже не повернулся язык спросить с первого раза. — Требуешь эти деньги с меня?
— Почему сразу требую, — пошла она на попятную, но стояла на своем: — Мы — твоя семья и логично, если у тебя одной есть работа, то…
— Тысяча долларов? — я все же не дослушала и пискливо уточнила. Мама кивнула.
Я прочистила горло и еще раз прошлась по списку. Да у меня зарплата сейчас ниже, и растраты намного меньше, откуда взялась такая сумма? Даже когда мы жили тут все втроем, и то не набегало столько, ну, максимум двести или триста. Не спорю, мы жестко экономили, но… Все равно, почему платить должна я?! В голове не укладывается.
Минут пять я молчала, глядела на эту смехотворную сумму и прикидывала, что сказать матери. Нет, ну… это уже ни в какие ворота не лезет! Интересно, кому именно в голову пришла идея с деньгами? Ей или, все же, сестре? Видимо, моя долгая пауза не устроила родительницу, она продолжила наседать:
— Так будет справедливо, — я выгнула бровь, но не стала перебивать, хочу дослушать. — Согласись, ты очень виновата перед Алиной и деньги это наименьшее, чем ты можешь ей сейчас отплатить. Бедная девочка за один день потеряла ребенка, любимого человека и отца. Мне страшно подумать, сколько она хлебнула горя за короткий миг. Маша, не дай тебе Бог когда-либо потерять ребенка! Это самое ужасное, что только может произойти с матерью.
После таких слов у меня сердце всегда обливалось кровью. На глаза навернулись слезы, я быстренько проморгалась, желая их скрыть от родительницы. Конечно, мама точно знала, на какие давить точки, и раньше я бы пошла у нее на поводу, но не после того рокового разговора с Оскаром. Его слова стали для меня прекрасным пинком к осознанию. Да, в той ситуации есть доля моей вины, но я ее уже давно искупила, причем, сполна. Алине пора понять и принять мою точку зрения.
— Хорошо, — после недолгих колебаний, мне пришлось согласиться.
Мать выдохнула, счастливо улыбнулась, наверняка считая, что выиграла этот спор со мной. Но не все так просто.
— Я понимаю, что в первое время ни ты, ни она не сможете работать. Лине надо время адаптироваться, а тебе привыкнуть к мысли, что наша беззаботная жизнь давно закончилась, пора в ней что-то менять.
Мама нахмурилась и смотрела на меня с немым вопросом в глазах. Конечно же, я бы не бросила их обеих на произвол судьбы, уж как-нибудь помогла, но их бесцеремонное вымогательство все еще не укладывалось в голове.
— К чему ты клонишь? — уточнила она, не выдержав моей долгой паузы.
— У меня нет для вас лишних денег. По возможности куплю продукты, без излишеств, только самое необходимое: крупы, картошку, немного фруктов. Лекарства для Алины.
Она переваривала некоторое время мое заявление, а потом вдруг возмущенно воскликнула:
— И все?! — я кивнула, тогда она продолжила: — Как ты помнишь, у Алины почти не осталось вещей, лишь пара платьев да трусов, спортивный костюм, в котором она сейчас лежит в больнице. Ей нужна одежда, косметика, средства гигиены, да еще много чего. Хоть понимаешь, сколько у нас растрат будет? Я же не для себя прошу, уж ладно, похожу так, но для сестры уж постарайся. Ты ей должна, в конце концов!
Спокойный разговор плавно стал перетекать в истерический и порицательный. Я понимала, что все к этому придет, в какой-то степени даже была готова. Но все равно червячок обиды шевельнулся внутри, отчего стало горько до слез.
— Нет у меня таких денег, ты же знаешь, какая у меня сейчас зарплата. Мне же и самой нужно платить за съем квартиры, за еду.
Мимо воли стала оправдываться, хотя должна была держать лицо до последнего. Почему все так? Я бы сама пришла, предложила свою помощь, конечно, как и говорила ранее, только на необходимое, если потребовалось бы, заняла денег у Артёмова. А теперь желание помогать напрочь отпало.
— В конце концов, не прибедняйся, — упрекнула она. — У тебя сейчас богатый любовник, вот у него и попроси.
У меня пропал дар речи, так и сидела с широко раскрытым ртом, не в состоянии ответить. Любовник? Она сейчас намекнула на Артёмова, что ли? Уму непостижимо!
— Не думала я, что разговор дойдет до этого, ты сама меня вынудила. Нельзя быть такой скрягой, особенно с родными тебе людьми.
Она обвиняла меня в том, чего даже не знала наверняка! Да с чего она взяла, словно Оскар мой любовник и он, вообще, даёт мне деньги?!
— Ну, что ты смотришь на меня, как на привидение? — возмутилась мама и тут же продолжила: — Что я, не вижу явных изменений в тебе? Одежда, макияж, вон, глаза светятся от счастья. Опять же, деньги на съем квартиры откуда-то появились, ты явно не бедствуешь, как мы с Линочкой. В общем, так. Или ты добровольно соглашаешься на мои условия…
— Или что? — закричала я на нервах, не выдержав только что услышанного бреда.
Еще никогда в жизни я не ощущала себя настолько мерзко, словно окунули всем телом в помои, а отмыться от них попросту негде. Злость вихрем пронеслась по коже, я вздрогнула от накала эмоций и желала поскорее со всем этим покончить.
— Или я продам информацию в СМИ, — она пожала плечами. — Тебя всегда защищал отец и отстаивал предо мной, я же буду защищать Алину в любом случае. Ради ее благополучия готова и не на такое. Ты скажи своему Артёмову, захочется ли ему потом отмываться от клеветы со всех первых полос? Ведь кто знает, как журналисты решат приукрасить мой рассказ.
— Да ты дура, что ли? — заорала я, не узнавая саму себя.
Внутри кипела кровь, меня в прямом смысле шатало от нервов и негодования. Это была последняя капля терпения, ладно она пыталась шантажировать меня, но Оскар тут причем? У меня вдруг появились силы бороться с ней и высказать все, что думаю. Пусть это будет больно и обидно, но раз она не подбирает слова и выражения, почему должна я?
— Ты как с матерью разговариваешь? — она подскочила со стула и ударила ладонью по столу.
— Как ты заслужила, так и разговариваю. Запомни, я не стану молчать обо всем, что услышала. Уж поверь, Артёмов не любит, когда его имя порочат в газетах, он тебя в порошок сотрет, если посмеешь хоть слово продать. Да, к сожалению, о нем будут судачить в первое время, но он персона видная, так что любом случае рано или поздно одна ложь заменится другой. А вот ты сполна заплатишь и будешь потом каждый день жалеть, что рискнула пойти против него. Я искренне была готова помочь, но сейчас… Нет. Ты сама виновата, не следовало вообще начинать говорить про Оскара.
Я не стала дожидаться ее реакции, просто ушла из квартиры, громко хлопнув дверью. На улице сразу накатила дикая усталость, будто кто-то разом высосал все силы. Пришлось в спешке присесть на лавочку. Никогда я себе еще не позволяла подобный тон с матерь и уж тем более не называла ее дурой. Все бывает впервые…
В любом случае, мне следовало предупредить Артёмова, кто знает, когда матери стукнет в голову отомстить? И ведь не понимает, что Оскар так или иначе узнает, кто слил информацию и тогда будет ей очень не сладко!
К сожалению, он не отвечал на мои звонки, все время их сбрасывал, а в итоге и вовсе выключил телефон. Написала ему смс, после чего вызвала себе такси.
Утром я ощутила себя дико уставшей и разбитой, хотя спала очень долго и крепко. Несмотря на это, бодрой меня вряд ли можно назвать. Мне даже краситься не хотелось, а уж на то, чтобы банально приготовить завтрак и вовсе речи не шло. Мысль о еде казалась… противной.
Наспех оделась, сегодня даже принаряжаться не стала, надела брючный костюм и собрала волосы в хвост. М-да. Моим отражением в зеркале можно смело пугать детишек перед сном! Все же замазала чересчур заметные синяки под глазами и только потом потихоньку пошла на работу.
Пашка помахал мне, поднял в воздухе стаканчик, явно предлагая кофе, но я лишь махнула рукой и прошла мимо. Не до него…
Около турникета кто-то случайно толкнул меня, раньше бы промолчала, а сейчас, почему-то, не сдержала эмоций:
— Аккуратней надо быть, так и пришибить не долго! — прошипела как обозленная змейка.
Удивительно, но люди начинали бесить. Причем все и сразу. Даже толпа внутри лифта раздражала до зубовного скрежета, я уже не могла дождаться, когда окажусь на своем этаже. Все о чем-то гомонили, хихикали, перешептывались, обсуждали коллег и начальство. Какая-то баба умудрилась наступить мне на ногу, когда выходила из лифта, хотя места было предостаточно.
— Ой, простите, — прокудахтала она извинение на автомате.
— Смотреть надо, куда идешь! — взъелась я.
— Мужика себе найди, может, не такая нервная будешь, — крикнула она, когда уже фактически закрылись двери лифта.
От услышанных слов я ощутила, как стала закипать кровь в жилах, даже едва не нажала кнопку «стоп», чтобы выйти и доходчиво объяснить нахалке, куда той следует пойти со своими советами!
— Подруга, ты сегодня явно не с той ноги встала.
Обернувшись, удивленно уставилась на Риту и ее широкую ухмылку. Надо же, даже не заметила, что она тоже была среди толпы зевак! Вздохнула и кивнула головой. Что тут говорить, если в чем-то она права. День как-то явно не задался, а сейчас всего-то почти девять утра!
Мы вышли на шестнадцатом этаже, но Рита не дала мне пройти дальше, ухватила меня под локоть и потащила в комнату отдыха.
— Идем, горе мое, дам тебе шоколадку, пока еще кого-то не загрызла.
— Та мне некогда, скоро придет… — она перебила:
— Начальства сегодня не будет до обеда, так что времени дать себе передышку у нас предостаточно.
Вот это поворот. А почему я не в курсе? Пока неохотно ставила чайник, Рита отлучилась к себе в приемную, а вернулась уже с огромной шоколадкой в руках, положила ее на стол.
— Редко оставляю сладости на работе, обычно все детям тащу, но вчера забыла и вот, как чувствовала, что она понадобиться.
Рита, не мешкая, заварила себе кофе, а меня едва не вывернуло от одного лишь запаха. Пришлось даже окно отрыть, настолько мне душно стало.
— Оскар Никодимович вчера принес, — Рита восхищенно принюхалась и закатила глаза.
— Это что, тот самый знаменитый кофе из экскрементов? Пахнет, как… — я осеклась под удивленным взглядом подруги.
Вообще, странное слово «подруга» Раньше у меня их и не было как таковых, со мной дружили или из-за корысти, или потому, что что-то хотели получить взамен. Вот так и вышло, что, повзрослев, я перестала с кем-либо общаться. Но Рита не ждала от меня ни денег, ей не нужна моя помощь, она, казалось, сама такая же одиночка, которая доверяет лишь не многим.
— Нет, — она хихикнула и добавила следом, — хотя, я пробовала единожды копи лувак и, поверь, пахнет он не какашками.
— Фу… — мне даже слушать было противно.
Против воли скривилась и старалась дышать глубже, содержимое желудка упорно просилось на выход, хотя я с утра ничего и не поела. Пока мы пили, каждая свой напиток, Рита пристально наблюдала за мной и, наверняка, делала какие-то выводы. Ее хватило ровно на пять минут, после чего буквально огорошила меня вопросом:
— А ты, случайно, не беременна?
Хорошо, что я не пила в этот момент чай, иначе он бы весь оказался на подруге. Она сейчас так подшутила надо мной? Решила разрядить обстановку?
— Нет, конечно! — открестилась, а у самой внезапно закрались сомнения, которые быстро попыталась развеять. — Подумаешь, не понравился запах кофе! Скольким людям не нравится тот или иной запах, так что, всем беременность приписывать? — я с каждым разом все сильнее повышала голос, чувствуя, как от паники колотится быстро сердце.
Не могу ведь, да? Или могу? Черт… А, ведь, после того незащищенного раза с Оскаром прошло уже достаточно времени, и месячные задерживаются. Да, ну, просто гормональный сбой, у меня такое часто!
— Ну, нет, так нет, чего всполошилась, будто на пожар? Может, та женщина была права и тебе надо найти мужчину, а? — зараза ухмыльнулась и выгнула бровь, раздражая меня этим еще сильнее.
Да, что ж такое! Найти мужчину… как им легко говорить, блин. Оскар в последнее время даже смотреть отказывается в мою сторону, видимо, окончательно надоела. Взвинченность как-то резко сменилась печалью, сама не заметила, как на глаза навернулись слезы.
— Если бы все было так просто, — прорыдала я, Рита мигом оказалась рядом, обняла и заботливо погладила по спине. — Не нужна я мужчине, которого… который… — произнести три главных слова не решилась, а подруга начала стоить свои догадки:
— Ой, ну, подумаешь. Не нужна так и плюнь на него, вокруг столько мужиков, которые на тебя слюни пускают, только свистни, любой прямо сейчас у твоих ног окажется.
Я аж плакать перестала, икнула от неожиданности и отстранилась от подруги. Наверно, в моих глазах читалось сомнение, она его поспешила развеять:
— А что ты так смотришь на меня, не веришь? Уж поверь, мне со стороны отлично видно, кто и что хочет. Я… догадываюсь о твоем увлечении, просто поверь мне, оно тебе не нужно. И говорю я это не от зависти или злобы, просто ты мне нравишься, как человек, а видеть по итогу твои страдания и разбитое сердце — хуже некуда.
Некоторое время я отмалчивалась, в общем-то, все слова Риты реально имели вес и, наверно, мне стоит отпустить ситуацию. С чего я, вообще, взяла, что… влюбилась в Оскара? Если уж назвать вещи своими именами… Он же привязал меня к себе сначала сестрой, а потом долгом, понятное дело, что в конечном итоге привыкаешь ко всему, даже к такому! Вот и я, получается, просто привыкла и теперь не понимаю, как жить дальше.
— Все так запуталось, — я тяжело вздохнула. — Недавно готова была задушить его собственными руками, а теперь… — Рита мгновенно закрыла мне рот своей ладонью и отрицательно качнула головой.
Не дала закончить фразу, почему-то. Может, намекает, что следует хорошенько обо всем подумать и лишь потом бросаться громкими заявлениями?
— Доброе утро, Оскар Никодимович. А что, совещание у главного отменили?
Господи! Да я готова была ей прямо сейчас расцеловать эту самую руку, что не дала мне совершить непоправимую ошибку и поклониться в ноги. Сердце замерло на миг, а затем застучало так быстро, что перед глазами поплыла картинка. Он все слышал!..
— Документы забыл, — ответил босс без энтузиазма в голосе. — И, вообще. Кот из дома, мыши в пляс? Марш по рабочим местам, а то уволю всех к чертям!
— Сегодня явно магнитные бури, все такие нервные, — проворчала Рита, сунула мне так и не тронутую шоколадку, а сама упорхнула из комнаты.
Поворачиваться к боссу лицом оказалось не просто. Не после того, что я учудила. Хотя, если так подумать, то мало ли, кого я там хотела задушить, а теперь… и вовсе не ясно, что теперь!