— Точно. — Кивнула Жойс. — Лучше досиди тут, пока не запикает, — взгляд на браслет, — без опозданий явись в нужный зал и не парь мозги Системе… поверь старухе с опытом.
— Да ну, ты не старуха, — предсказуемо взвился с места малец, по новой оглядывая стати своей новой знакомой.
— Я шучу, — захохотала сержант.
После получаса беседы оказалось, что дед парня был родом откуда-то из окрестностей Порто-Муртиньо (та ещё дыра, почти Парагвай, на самой реке).
Перебравшись сюда, старик оставил в наследство семейству кучу долгов (это была лишь догадка Жойс, но наверняка недалёкая от истины); и — отдельным пунктом — портуньол, на котором пацан и чесал сейчас, достаточно бойко для местного и периодически припоминая слова литературного восточного эквивалента.
Если откровенно, она хотела просто убить время. Но уже через час беседы выяснила, что Алекс (его имя) тоже не так прост. В Корпус попал из-за срока в Квадрате; в Квадрате оказался, подравшись с полицией и судьёй, а ещё не имел ничего за душой.
Как и она в своё время.
Итогом почти четырёхчасового общения со странным малолеткой (ну да, в этом здании никто, никогда и никуда не торопится) стал обмен контактами, подключение к коммам друг друга напрямую и обещание встретиться через два дня в городе, когда у каждого из них всё рассосётся.
Когда они уже вовсю целовались, пересев в ответвление коридора, браслет самой Жойс запиликал крайне невовремя.
— Прости, малыш, — она уткнулась лбом в его лоб. — Если я начну опаздывать на свои заседания, меня перестанут выпускать на поруки.
— И часто ты тут?! — запоздало сообразил малыш.
— Ну-у, раз в месяц-полтора точно бываю, — уклончиво ответила девушка. — Давай, созвонимся.
_________
Пока жду разбирательства, собирался банально поспать в коридоре. Что ни говори, юстиция (даже военная) у нас живёт шикарно; тут стоят такие кресла, что позволяют ещё и не такое. А ходящие мимо люди и рабочий шум здания лично мне не помеха.
Вместо сна в итоге четыре часа проболтал с этой девчонкой, причём даже целовались в конце… Алекс услужливо подсказал, что она — кафузу, смесь темнокожей расы и аборигенов вокруг того самого Порто-Муртиньо (либо таких азиатов, как долбаная Чоу).
Сама Жойс, насколько я понял из разговора, самым нахальным образом участвует во ввозе на федеральные территории из других мест чего-то такого, что ввозить нельзя. Когда их груз накрывают то ли таможенники, то ли службы контроля границы, она учиняет пьяную драку прямо на месте с первым попавшимся под руку, бросая груз (или делая вид, что это не её вещи — на военных бортах, которыми летает она, досмотра багажа при вылете нет).
По процедуре, её тут же винтит ближайший патруль и из-под юрисдикции гражданских властей она автоматически ускользает.
Не хочу думать, что именно она возит в этих чемоданах. Надо будет — сама расскажет. Хотя, конечно, тот же Алекс по внутренней связи намекает на наркоту.
После того, как Жойс уходит на свой суд, я ещё минут пять сижу в кресле и по инерции вспоминаю аромат, идущий от её кожи. Кстати, на косметике она явно не экономит (как и Камила), так что этот груз в её чемоданах даёт не самую слабую прибыль…
А затем звонит и мой браслет, указывая в бегущей строке, что меня ждут в Зале номер сто четырнадцать.
_________
— Каковы обстоятельства убийства вами Виктора Штавдакера? — судья не выражающим ничего взглядом смотрит на подростка, сидящего рядом со «скамейкой», поскольку формального обвинения ему не предъявлено. — Вы понимаете смысл задаваемых вопросов? Вы можете участвовать в заседании?
— Об этом надо было спрашивать до того, как принудительно его сюда волочь, — абсолютно без пиетета, даже не вставая, отзывается из пустого небольшого зала для слушаний невысокий колобок со знаками различия майора медслужбы. — Я оформил ещё на территории Корпуса официальное заключение о его текущей недееспособности ввиду полученных ранений. На сегодня, как минимум. Вместо обследований, полагающихся в таких случаях, ваш болван-кэп, — кивок в сторону коридора, — приволок его сюда.
Некоторые нагрудные знаки врача, к сожалению судьи, дают ему возможность позволять себе и не такое. Как и фамилия, напоминает она себе. Как и фамилия… Не важно, как она читается; главное, как пишется.
— Вы уверены в точности вашего заключения? — на всякий случай, немолодая женщина в мантии зондирует ещё одно направление.
Тем более что сидящий в зале представитель убитого через общих знакомых уже сделал ей предложение, от которого не хотелось бы отказываться.
Сейчас всё будет зависеть исключительно от упорства тех вояк Корпуса, которые будут в зале. Слава богу, пока есть только этот медик (капитан Джили молодец, доставил пацана в экстренном режиме — никто из Корпуса больше пока не появился).
Именно в этот момент в зал суда без стука входит одутловатый интеллигент, носящий форму подполковника явно по ошибке.
— Подполковник Бак, Корпус. Куратор соискателя, — представляется он от двери и шагает по проходу вперёд. — Госпожа старший советник, я смотрел заседание в трансляции, пока ехал, сходу имею вопрос.
Кажется, скрип зубов представителей семьи Штавдакер можно было слышать и с улицы. Судья мысленно выругалась вслед за ними.
— Я правильно понимаю? — интеллигентный подполковник, не смотря на затрапезную внешность и абсолютно небоевой вид, смущённым не выглядел. — Департаментом юстиции, в вашем лице, выказывается официальное сомнение в компетенции армии и федеральных чиновников?
В силу формата разбирательства, вояка мог позволить обращаться и в такой форме. Чем не преминул воспользоваться. А доктор тоже хорош, втихую лил трансляцию куратору.
Законом, впрочем, не возбраняется. Но очень осложняет первичные планы.
— Претензий к компетентности медзаключения не имею. — Ровно ответила судья, не выдавая ничем настоящих мыслей. — Кто будет отвечать за фигуранта?
— С вашего разрешения, — коротко кивнул (даже не поклонился!) полноватый подполковник.
Походя мазнув средним пальцем правой руки по судейскому сканнеру (вот сука!) и подтверждая тем свои полномочия. После чего вернулся в зал, уселся в первом ряду и закинул ногу на ногу.
— Хорошо. Не будем ходить вокруг да около, — женщина в мантии смотрела на оппонентов холодно и пронзительно. — У суда в моём лице есть свидетельства о предварительном злом умысле со стороны соискателя Алекс Алекс в адрес пострадавшего Виктора Штавдакера. Свидетель, вам слово!
Откуда-то из-за спины представителей семьи погибшего появилась вполне импозантная девица, фигурой и внешностью наводившая на мысли о совсем иной работе.
Офицеры Корпуса мазнули по ней взглядом, понимающе переглянулись и с любопытством подперли подбородки руками, опираясь на подлокотники.
— Имя, возраст статус…
— Саяра Эсфахани, учащаяся, второй год обучения…
_________
— … таким образом, он вначале заманил нас на поле. — Девушка, глотая слёзы, часто моргает и пронзительно смотрит на судью. — Я сказала, что люблю Виктора и буду только с ним, но он ничего не хотел слушать. После спора, минуты через три, уже на поле, выкрикивая угрозы, он напал на Виктора с кулаками. Виктор попытался защититься, но у него почему-то не получилось. Затем он… он… — учащаяся навзрыд всхлипнула, но как будто справилась с собой, — он убил Виктора, а я в это время убежала.
— Почему вы не оказали помощи вашему сокурснику? Если, как вы говорите, были близки? — нейтральным тоном спросила судья, подбадривая говорящую взглядом.
Куратор фигуранта громогласно зевнул.
— Я испугалась… Я девчонка, не боец. А он, даже с отпиленной лезвием рукой, едва не убил Тэда Энзи, — выдавила из себя свидетельница. — Я просто боюсь его…
— Корпусу ясна позиция свидетеля, — абсолютно непозволительным образом вклинился со своего места жирный подполковник, закидывая ногу за ногу. — Включаю трансляцию записи инцидента.
— Он сказал, что выключил запись, — с неожиданной злостью Саяра повернулась к преподавателю. — У вас не может быть никакой записи.
— Видимо, доучиваться у нас вы не собираетесь, — пробормотал офицер себе под нос, выбивая пальцами дробь на своём планшете. — Либо тот свет вам просто ближе этого…
— Вы угрожаете свидетелю в моём присутствии? — моментально оживилась судья, старательно ловя момент.
— Боже упаси, — открестился назвавшийся Баком. — Просто вот эту запись я выложу в сеть ровно через минуту, в рамках внутреннего разбирательства Корпуса по поводу инцидента. Через сутки её увидят все сто процентов учащихся Корпуса… м-м-м… Уважаемая старший советник, подтвердите приём файла с федерального сервера…
_________
Там же, через несколько минут.
— Это ложь! Это фальсификат! — Саяра Эсфахани, роняя хлопья пены из уголка рта, изо всех сил билась в руках удерживавшего её брата погибшего и ещё одного члена семьи. — Вы все ответите за его смерть!..
— Пока не забыл, — абсолютно спокойно подал голос майор медслужбы. — От меня вам уже должно было прогрузиться медзаключение об ударе инфразвуком по соискателю Алекс. Оно, как и эта запись, с федерального сервера. Аутентичность документа, как и этой записи, подтверждена.
Глава 10
Когда Саяра на чистом глазу начинает загибать судье о моём предварительном и коварном плане в их с Виктором адрес, у меня наружу рвутся только два вопроса. Первый я тут же аккуратно задаю по внутренней связи соседу:
— Эй, слушай, а не пора ли тебе привести меня в чувство?! А то опять, без меня, меня же и женят! Как в тот раз! — надеюсь, он понимает, на какое судебное заседание я сейчас намекаю.
— Тс-с-с, не сейчас, — отзывается Алекс, который в этот момент за каким-то лядом более чем пристально изучает саму Саяру, старшего брата почившего Виктора и, заодно, того мужика, который сидит рядом с ними.
Параллельно его наблюдениям, передо мной разворачивается здоровенная простыня данных, в которых он описывает их химию, нейропроцессы (предположительно и со своей точки) и многое другое.
— Зачем ты мне это всё шлёшь? — напоминаю ему о себе через пару секунд. — Нафига мне сейчас процентное содержание окситоцина с серотонином в диаграммах?
— Это не у тебя, это у них, не мешай, — снова отмахивается Алекс. — Диаграммы мне тоже, для памяти.
— Тем более. А у них мне эти показатели зачем?
— Делаю упражнение. Тоже тренируюсь. Как ты, только на своём поле. Мой прогноз: она в итоге прицепится к старшему брату Виктора. — Рублено поясняет сосед. — И сейчас не о чем волноваться: намерения твоих сослуживцев таковы, что диапазон возможных решений суда сильно снижен. Я уже сделал прогноз…
— Напомнить бы тебе пару твоих прогнозов, — ворчу. — И то, чем они закончились. Да и не сослуживцы они мне, а куратор проекта и врач.
— … Я испугалась… Я девчонка, не боец. А он, даже с отпиленной лезвием рукой, едва не убил Тэда Энзи, — выдаёт Саяра настолько убедительно, что я бы вполне поверил и ей самой, и в её текст.
Если б не валялся там, как овощ, в ожидании подключения Алекса к своим внутренним процессам. И если бы не видел сейчас своими глазами (благодаря чипу), что в реальности она не испытывает и тени тех ощущений, которые достаточно мастерски изображает.
— Ты смотри, какие яркие природные данные, — в голосе Алекса слышится оттенок восхищения. — Актёрские, имею ввиду! Или это всё же следствие тренировки… Если б не снимал вот прямо сейчас спектрограмму с её мозга, искренне посчитал бы тебя скотиной, — тут он противно хихикает.
Последние пару минут судья задавала вопросы таким образом, что слово всё время оказывалось у моей бывшей напарницы. Которая старается с полным вдохновением, благо, лишних свидетелей, почитай, и нет.
А затем мой куратор, демонстративно зевая во все тридцать два и не скрывая даже звука зевка, в качестве собственного комментария ставит ролик с записью реальных событий.
«Виктор предложил мне стать его девушкой, что означает вполне официальные намерения на перспективу. И, поскольку лично мне эта перспектива тоже дорога, я буду защищать уже наши с ним совместные интересы», — вещает изображение Саяры на судебном экране, тогда как сама она изрядно напрягается.
— О-о-о, а вот и адреналинчик у неё в крови попёр, — радостно потирает руки Алекс. Через секунду, впрочем, рассеянно добавляет. — Слушай, а у неё ж это на точность и скорость мыслительных процессов никак не влияет! Почти.
— И что? — мне интересно происходящее на экране, потому что это как взгляд на самого себя со стороны; оттого общаться сейчас не особо хочется.
— Ну, страх обычно влияет на процессы мышления. А у неё нет, — задумчиво поясняет Алекс. — Раньше я не имел возможности наблюдать этих ваших одарённых в таких вот, лабораторных, условиях. Как говорится, в те моменты было чуть не до того. Но девочка заня-ятная, да-а…
«Мы теперь вместе!» — торжественно добавляет экранная проекция Виктора, победоносно глядя на меня.
Блин, вроде и решено уже всё между нами с ним, а отчего-то по инерции неприятно. Видимо, было что-то не то, на уровне физиологической неприязни.
«А дальше будет несчастный случай с тобой во время тренировки», — говорит та Саяра, что на экране.
И Бак останавливает воспроизведение тычком пальца в планшет.
— Прошу приобщить к разбирательству, — он одной рукой выбивает что-то на виртуальной клавиатуре.
И на судейском мониторе появляется справка с датчиков полигона.
— Удар инфразвуком, вот этот момент. Удельная мощность… источник… продолжительность воздействия… фокус… — подполковник бегло цитирует параметры, в которых кроме него, кажется, никто не разбирается.
— Расшифруйте, пожалуйста, — нехотя цедит судья.
— А я не врач, — бесстрастно отвечает куратор. — Вопрос налево.
— Насколько подробно и профессионально пояснять? — абсолютно спокойно уточняет Матеуш (вспомнил! Он Матеуш, а не Тадеуш!). — Вы разбираетесь в нейрофизиологии?
— На доступном для старшей школы уровне, — отвечает судья и начинает барабанит пальцами по крышке стола.
— О-о-о! — мгновенно прорезается Алекс. — А вот у судьи мыслительные процессы сразу парализовало вполовину! Она сейчас в ступоре! Генерировать решения не сможет! Ну, или это будут такие решения, что…
— Тебе что, научной деятельностью больше заняться негде? — спрашиваю недовольно. — Нашёл место и время.
— Таких вариантов до сегодняшнего дня не выпадало, — возражает он. — Почти лабораторные и идеальные условия. Ладно, смотрим дальше. Потом объясню.
— Если коротко. Потеря сознания ввиду кратковременной гипоксии головного мозга… блокировка передачи сигнала по синапсу… самопроизвольные судороги… вот смотрите! У него как раз нога дёргается! — таким образом доктор Матеуш развлекает своими пояснениями присутствующих ещё минут пять. — Ну а по-хорошему, могло и насмерть зайти, — завершает он свой спич. — Смотря какая девочкой была вложена амплитуда. Что ни говори, но если учащийся до автоматизма выдрессирован работать по одарённым, то обычному человеку могло и сердце остановить. По вышеуказанным причинам. — Он лучезарно смотрит на судью.
— Насколько точны эти ваши показания датчиков и справки с них же? — уже совсем не так спокойно спрашивает судья Бака (после тридцати секунд полного молчания).
В её голосе слышится откровенное раздражение.