После Омска народу в вагоне поубавилось, «боковушки» почти все стояли пустые. До конечной точки, до Красноярска – чуть более суток пути, но выскочу лучше я с Лукичом, «внезапно», в Ачинске. Для блезиру прошвырнусь по городу на реке Чулым, знакомому по жизни прежней, глядишь калым какой подвернётся, о чём мне лихой снабженец толкует. Тем более до Козульки, где дед, бабушка и мама сейчас проживают от Ачинска вдвое ближе чем из Красноярска, всего 60 вёрст, может быстрее до гниды Ворожейкина доберусь.
Гусаров, едва я решил сойти с ним на земле чулымской, невероятно обрадовался, ещё бы, такой ценный кадр «нарисовался». Тем более, когда комсомольцев рядом не было, я Лукичу свою чуть изменённую версию пути жизненного поведал.
Выходило так, что Виктора Протасова насильно женили, дабы прикрыть пузо загулявшей девки. А чтоб молодой Витя не рыпался, подвели неопытного бухгалтера под статью, – подписал наивный 18-летний счетовод документы «тянущие» на тридцать тысяч рублей, тут же «ревизию» от председателя, родственника «невесты» и пожалуйте Виктор Сергеевич в ЗАГС и за стол свадебный праздничный. Иначе статья и срок. Долбо…б молодой, не понял, что за дурачка держат.
А и ведь правда, Лукич, – держали не только за дурачка, но и за бычка жертвенного, которого милиции сдать можно. Побоялись даже в армию отпустить, чтоб не затерялся после дембеля на просторах Советского Союза, через родню, заместителя военкома Брянской области белый билет выписали, плоскостопие нашли. Ну какое в жопу плоскостопие? Продемонстрировал Лукичу (носки сняв) стопу уже «модернизированную».
Может товарищ Гусаров и не спец, но сам факт «предъявления» пятки и уверения в потенциале марафонца точно запомнит. А я могу и рекорд какой ачинский побить городской на средних дистанциях, чтоб ясно было – не врёт Виктор, нет у него никакого плоскостопия. Далее подрихтованная автобиография заканчивалась смертью моих деревенских шантажистов, – перепили некачественного самогона коварный председатель и не менее коварный парторг совхоза и «сгорели» в один день.
А Виктор Протасов ноги в руки и на стройки Сибири, пока в родной деревне бардак и неразбериха. Одна проблема, если подавать на развод, – кормить чужого ребёнка придётся, у которого родной батя в двадцати кэмэ проживает, ну обидно же, Владимир Лукич! Обидно и несправедливо!
Лукич после моих откровений чего-то «накубатурил», и начал зазывать в Ачинск, стройки грандиозные в городе, вон какой глинозёмный комбинат возводится ударным темпами. Только там, понизив голос открыл «военную тайну» Гусаров, не комсомольцы, а по большей части зеки трудятся, контингент тот ещё. Следовательно, на любом серьёзном, «денежном» предприятии опытного бухгалтера, в строительном деле понимающего, с руками ногами оторвут. А можно, как уже и предлагалось, на непыльную работу художника-оформителя Витю пристроить. С такими-то талантами, да полгорода портреты закажет, тыщи в месяц зарабатывать – как делать некуй!
Дал красноречивому снабженцу себя уговорить, тот обрадовался, пригласил на первых порах у него пожить, а там племянница комнату вроде как сдаёт, надо уточить, но дом хороший и вроде как недорого. Ага, я так и подумал, когда Лукич «кубатурпл», что есть незамужняя сестра или племянница, подмогнуть которой с обретением мужа – святой долг главы семейного клана.
С комсомолками-натурщицами распрощался нежно, каждую расцеловал, по попе погладил, а Лене и Лере шепнул на ушко, чтоб писали на главпочтамт Красноярска до востребования. Девчонки раскраснелись и ясно было по мимике, моторике и прочим косвенным признакам – напишут. Вовремя я в поезде Брянск-Москва, «поднатужившись», бородавку свёл. И сейчас 170 см вполне для 1965 года нормальный, средний почти рост для мужчины, зубы «отбелились», и морду лица немного подправил, а прежнее «лошадиное» выражение на официальных фото всегда можно объяснить «серьёзностью момента» и низким профессиональным мастерством фотографа КБО (Комбината Бытового Обслуживания) отдалённого райцентра Брянской области.
Вокзальчик на станции «Ачинск» ещё старый, деревянный. Я-то в начале восьмидесятых сюда приезжал, к дяде Серёже, тот по распределению как попал на АГК (Ачинский Глинозёмный Комбинат) так и прожил жизнь на берегах Чулыма. Неторопливо зашагали с Лукичом к автобусной остановке, Гусаров всячески расхваливал город, заметно стесняясь за убогость и провинциальность и обещая непременное преображение Ачинска. Так оно и случится, тут Лукич не врёт.
Вполне приличный стотысячник отстроится в скором времени, причём во времена лихие 1990–2000 город не захиреет как Канск, два градообразующих предприятия глинозёмный комбинат и нефтеперерабатывающий завод работать будут стабильно. А Канск, тот да, страшно вспомнить как десятки больших предприятий позакрывались и два равнозначных по населению и по промышленному потенциалу города, две «столицы» западного и восточного «кустов» районов Красноярского края, зажили, скажем так, «по разному». Стабильный Ачинск заметно богаче был в начале 21 века, нежели чем депрессивный Канск.
Ну да ладно, чего о будущем загадывать, надо определиться на ближайшую неделю. В планах перекантоваться в Ачинске и если отсюда не смогу «достать» капитана Ворожейкпна, ехать в Красноярск и там ломать мудилу.
– Владимир Лукич, пойдём, в магазин зайдём. Бутылку возьму, да на закусь чего.
– Стоп, Виктор! Ты гость, сибиряки угощают.
– И это, Лукич. Приодеться бы поприличнее, а то сам понимаешь…
– По одёжке мол встречают? Не боись! Мои рекомендации в этом городе кой чего да значат!
– Да я ещё не определился, если честно. Ачинск, Красноярск. Понимаешь, Владимир Лукич, сидел я с детства в брянской глухомани, только книжки и газеты с журналами читал о нашей прекрасной стране. Хочется мир посмотреть, ну то есть СССР. Денег пока не особо, так хотя бы по краю Красноярскому поездить. Я атлас смотрел, куда ехать, здесь чем понравилось – много городов, как будто страна отдельная.
– Что есть, то есть, – загордился Гусаров, – миллиарды в Красноярский край вкладываются и ещё планируется вложить! Тут будет новая индустриальная база страны! Но тебе, Вить, надо определяться. Сколько годочков то? О, 27-солидный возраст, надо дом чтоб был, чтоб свой угол, работа. Тебе вон рисовать, конечно получается здорово, на кусок хлеба с маслом всегда начеркаешь. Но должно быть у мужика основное серьёзное занятие. Край понравился? Устраивайся так, чтоб по командировкам помотаться, пока один – накатаешься от Минусинска до Норильска!
– Вот-вот, и я о чём. Масштаб, перспектива! Не брянский колхоз «Тридцать лет без урожая».
– А на одном месте боишься осесть, думаешь, петляя как заяц, от алиментов избавишься? Не получится, найдут. Надо другое думать.
– Э, Лукич. Не порть настроение напоминанием о проблемах. Это наш автобус подходит? Не наш? Стой, жди, заскочу таки за поллитрой!
Жил гостеприимный гражданин Гусаров в старой постройки, но крепком двухэтажном деревянном доме, занимая второй этаж. Туалет и холодная вода среди коммунальных удобств наличествовали, а на соседней улице проживала племянница у которой строитель Лукич и баню отгрохал, для всей родни многочисленной, в Ачинск перебравшейся из окрестных деревень.
Супруга хозяина, заботливая и хлебосольная Раиса Семёновна, накрыв на стол и пришпилив портрет мужа, грозно руководящего из кабинета по телефону, на видном месте, убежала к племяннице Светлане ту самую баню раскочегарить.
Зашёл «на огонёк», Раисой Семёновной вызванный, парторг СМУ-72, Григорий Оганесян, обрусевший, осибирячившийся армянин. Углядев моё творчество и брутального, сурового Лукича у телефона, предложил камрад Оганесян за хорошие деньги нарисовать передовиков строительно-монтажного управления «в работе». А когда с подачи подвыпившего Гусарова посмотрел мои не вполне пристойные «пин-ап картинки», так сперва завис, а после начал горячо агитировать «тако-о-о-ого художника» к ним в СМУ-72 устраиваться. Клятвенного обещал прогрессивку, премии и прочие блага, не менее 250 рублей чистыми выйдет и по квартире вопрос порешается.
Впрочем, квартирный вопрос я и без армянина порешал уже в тот же вечер. Раиса Семёновна времени зря не теряла и пока муж с гостем вдумчиво выпивали и беседовали о перспективах советской космонавтики, она помогала племяннице Светлане перетаскивать вещи, освобождая «гостевую» комнату. По свежим царапинам на полу я влёт определил, что здоровенный, «бабушкин» сундук женщины корячили из «гостевой» в комнату Светланы, а в «мою» комнатёнку спешно установили кровать, явно в сарае находившуюся до того.
Пыль то они со здоровенной двуспальной койки (тяжёлая поди сетка то, как таскали) убрали, но пятна ржавчины как-бы намекали… Моей комната стала, едва я зашёл и познакомился с хозяйкой.
– Шикарно, если возможно, то я бы уже сейчас перебрался, не хочу Владимира Лукича стеснять.
– Пять рублей в месяц, считаю немного, – обозначил «цену вопроса» Лукич.
Вот сводник херов, демпингует то как. Да задаром готовы меня тут поселить, не видно разве. О белобрысой, вполне симпатичной Светлане после грамотной «презентации» Лукича я знал достаточно. Закончила библиотечный техникум, в школе трудится, замужем была но всего полгода, муженёк оказался той ещё сволочью, получку забирал и фингалы жене наставлял, алкаш эдакий. А Светлана Николаевна девушка правильная, хозяйственная.
– Какие пять рублей, не обижай хозяйку, Владимир Лукич. Света, вы дядю не слушайте, он подпил, добрый оттого чрезмерно. Ваша комната на 25 рублей тянет, вот, держите за два месяца вперёд. А по ключам завтра решим, так ведь? Ну и славно. Пдём к тебе, Владимир Лукич, я вещи заберу. А потом в баню. Само собой. Не пугай, брянские мужики париться умеют не хуже сибирских!
Глава 4
Утро постбанного дня начиналось прекрасно. Умаявшаяся Светлана счастливо сопела Витьку в бочину, но аккурат в половине седьмого и без трезвона будильника, «на автомате» попыталась вскочить, всё-таки трудовая дисциплина у советских граждан поставлена на должном уровне!
Удержал вспыхнувшую как маков цвет хозяйку, осознавшую всю глубину своего падения: в первый же вечер, с незнакомым досель квартирантом, да «по трезвому», никак не списать на хмель и на беспамятство…
– Куда ж ты денешься из моих могучих рук? Нет, не пушу. Света, всё хорошо, правда. Не плачь' Не реви сказал, отшлёпаю!
Минут 20 активно (но нежно!) «уговаривал» стыдливую хозяйку, а затем она и сама в процесс активно «включилась». Да, мы, космические шахтёры такие! Похоже, за всю недолгую жизнь замужнюю, Светлана столько позитива от игрищ любовных не получала, как за последние часы – вон глазищи то какие, ошарашена и огорошена девушка открывшимися перспективами по самое не балуй…
Пока ходил до сортира, что в огороде расположен, хозяйка сбегала в тёплую ещё баню, освежилась и хлопотала на кухне, пряча глаза. Так, надо «переключить» женщину, иначе долго терзаться будет, грешницей великой себя вообразив.
– Свет, в милицию заявлять не будешь?
– Что? В какую милицию? Зачем?
– Хм, я ж тебя фактически изнасиловал вчера. Неужели прощаешь?
– Да иди ты!
– Нет, это ты иди. Да, именно туда…
Потеряли ещё с полчаса. На работу Светлана Николаевна уже конкретно опаздывала, а в школьной библиотеке сейчас как назло аврал – начало учебного года.
– Я побежала, ключи в кухне на столе, еда на печке, к пяти приду, если получится, постараюсь пораньше.
Сжал на дорожку Светины ягодицы, придал, так сказать ускорение женщине и пошёл завтракать – заслужил.
Соблазнение хозяйки прошло строго по плану. После бани распрощался с Лукичём, оказавшимся никчёмным парильщиком, проводил хитреца-сводника до калитки, зашёл в дом и с ходу обнял Свету, начал целовать, левой рукой халатик расстёгивая, правой задирая. Классика! Конечно, не было никакого изнасилования, но барышня вела себя на первом этапе бревно бревном, даже когда оттащил её в гостевую комнату на шикарную кровать-двуспалку.
Но затем всё наладилось, Светлана через пару минут после начала действа «раскочегарилась», всю спин}- исцарапала в порыве страсти, за что ей (ну и за крики-стоны) было невероятно стыдно.
Ладно, женская застенчивость проблема решаемая, а пока в темпе завтракать и бежать к Гусарову, с ним в СМУ-72 наведаться, глядишь какую денежку зашибить и получится.
По идее денежный вопрос меня не должен волновать абсолютно. Попаданец с такими выдающимися физическими характеристиками может промышлять банальным грабежом – дождаться у банка в зарплатно-авансовый день кассира какого-нибудь не мелкого предприятия и отжать сумку и «сумму». Даже если вохровец сопровождает кассира, – его же наган и отберу, стволом заодно обзаведусь. Хотя, на кой мне огнестрел? Достаточно закосить под плотника, таскать в кармане с десяток гвоздей на 100-120-мм. На полста метров я эти гвозди, весь десяток, аки дротики, точно в глаз врагам (по выбору – правый, левый какой закажете) вколочу в течении секунды-полутора.
Но в банальную уголовщину вляпываться неохота. Если уж от крайней нужды. Только откуда нужде взяться в СССР брежневском?
Помню в расцвет соцсетей, году так в 2014–2015 сочинил даже стишок про Брежнева, пришпилив четыре нехитрые строки к портрету бровастого генсека:
При нём играл в лапту и прятки,
При нём смог грамоту постичь,
Мир, БАМ, политику разрядки,
Мы помним, Леонид Ильич!
Перепостов и лайков тогда нахватал – ого сколько.
Лукич, уже собранный ждал на крыльце.
– Как спалось на новом месте, – хитро прищурился снабженец, – бессонница не мучала?
– Нормально спалось, теперь Владимир Лукич с полным на то основанием, могу именовать тебя дядей Володей, чисто по-родственному.
– Апхых, ого. Молоток!
– Вырасту; кувалдой стану. Кстати, об инструменте, там у Светы куча чурок в ограде.
– Ага, ага, привозили по весне. Калымщики те, что полегче раскололи. А оставшиеся, сам поди видел, кручёные, да сучкастые. Алкашам нашим не по силам.
– Я колун глянул, лёгонький больно. Есть в вашем СМУ хороший сварной, или кузнец, чтоб наварить колун на железную ручку.
– О! Егорыч враз сделает, – обрадовался Владимир Лукич, – за поллитру он хоть ракету сварганит.
Протряслись 20 минут в служебном автобусе и я был представлен главному инженеру Колпину Павлу Сергеевичу, рулившему предприятием пока директор находился на излечении, отходя от последствий инфаркта, этой «профболячки» руководящих работников позднесоветского времени. По горячим рекомендациям Лукича и парторга Оганесяна, далее не стал Колпин смотреть мои «шедевры», крикнул бухгалтерии и те к обеду по всем правилам оформили трудовой договор на галерею портретов передовиков производства, в количестве 30 штук, выполненных «в стиле граффикка».
Честное слово, так и написали вначале, я чуть не поперхнулся. Подумал, откуда в 1965 году в Ачинске знают про граффити. Но оказалось – такая вот грамотность. Тактично указал барышне-машинистке на «очепятку», подмахнул договор со своей стороны. Девчонка извиняюще руками развела, мол Павел Сергеевич на объекте, позже подпишет. Да и ладно, пошёл по территории побродить, поизучать будущих героев, пятьсот рублей, в договоре прописанные, надо достойно отработать.
Глянул Доску почёта СМУ-72, дошёл до кузнеца-виртуоза Егорыча, мигом отковавшего чудо-колун, благо заготовок у мастера имелось на все случаи жизни, ручеёк клиентов не иссякал к умельцу, передо мной мужик забрал, отдарившись двумя поллитрами, какую-то хитрую хренотень, наверняка нужную в хозяйстве. Егорыч, несмотря на ликёро-водочные калымы и испитое лицо, на работе был трезв как стёклышко. За что и получил в довесок к бутылке дружеский шарж: «Егорыч подковывает Шарика», – брехливую и трусливую псину, служащую при сторожке на воротах СМУ – Лихо, – одобрил композицию кузнец, – ты значит, заместо Серёни будешь оформителем работать?