И покрасоваться перед ней в величии своей истинной силы.
Соблазнительно. Как устоять.
23
Яра выкатилась из ржавой двери и даже заперла ее за собой, с трудом удержавшись от порыва придвинуть скамейку.
— Что. Это. Было? — спросила она у темного августовского неба. Небо видело и не такое, поэтому промолчало.
С исчезновением Игоря реальность Яры начала распадаться как мозг алкоголика — на белые хлопья. Ведьма Даша, демон Александр, склеп, мертвецы эти… Изменения реальности, надо же.
Яра достала из кармана телефон и только тут вспомнила, что он разрядился. Застонала чуть ли не вслух. Ведь можно было воткнуть в розетку где-нибудь в коридоре, пока они там напивались галлюциногенными винами!
За время посиделок ушли уже все последние трамваи и автобусы. Улица еще бурлила машинами, но все больше такси — а они отвыкли останавливаться на взмах руки, когда мир завоевали приложения.
Яра с некоторой тоской вспомнила веселых ребят из Скорой. Сейчас пешком идти не хотелось совершенно — коварное темное вино, вроде бы покинувшее кровь, вновь вскружило голову на свежем воздухе. Непоследовательно и подло. Ноги были ватные, двигаться отказывались. Хотелось лечь на травку, полежать. Эта мысль даже показалась Яре весьма интересной. Только полянка у больницы вызывала у нее неприятные ассоциации, поэтому она уговорила себя пройтись до следующей какой-нибудь полянки.
Жаль, что в центре Москвы цена квадратного метра полянки такая, что их может позволить себе только Кремль и немного больниц с демонами внутри. Так что через квартал и даже через два Яра все еще не встретила подходящей травки, но продолжала идти, а в ее состоянии это был несомненный подвиг.
Сосредоточившись на этом подвиге, она даже не услышала, как рядом притормозила машина.
— Эй, красавица, такси нужно? — прозвучало хором ангельских труб и волшебной мелодией флейты.
— Нужно! — заорала Яра и так быстро подскочила к разбитой «шкоде» и начала дергать ручку задней дверцы, что водитель опешил.
— Садись вперед, там хлам на заднем, — сориентировался он наконец. — Тебе куда?
Яра назвала адрес и счастливо откинулась на сиденье, закрыв глаза, пока очень плохо говорящий по-русски водитель пытался убедить навигатор узнать названную улицу. Машина резко дернулась вперед, заставив зубы клацнуть, но Яра не смогла разлепить глаза. Дальше поехали осторожнее, и она уплыла в горячие винные сны.
В них горели свечи, раскачивались стены и пол, качая ее вместе с ними, рубиновый бархат вина струился по венам, серебристые глаза мерцали в темноте и уносились назад как фары встречных машин — а может это и были машины. Потом стало еще жарче, качание замедлилось и застыло, зато поцелуи стали настойчивее, пахли уже не вином, а чем-то травянисто-горьким и совсем не нежным. Совсем. Когда грубая горячая ладонь легла ей на грудь, Яра проснулась и заорала.
Или попыталась заорать, но водитель, перебравшийся уже к ней на разложенное сиденье, закрыл ее рот своими губами, пока руки пытались отстегнуть ремень безопасности. Так и не справившись с ним, он передумал и стал просто задирать Ярину юбку. Яра лупила его кулаками по спине, но это не помогало. Воздуха не хватало, в машине было жарко, а одна рука уже сдирала белье, пока вторая звякала ремнем. Ватное тело Яры не могло сопротивляться, и она с ужасом начала понимать, что сейчас кажется впервые в жизни ее по-настоящему изнасилуют.
«Господи, а я еще про Арсения Петровича плохо думала», — за окном машины была непроглядная темнота. Яра даже не была уверена, что они еще в городе, черт знает, сколько она проспала.
Белье отпустили, потому что застежка на джинсах не поддавалась, и Яра начала вырываться активнее, но под тяжелым телом невозможно было даже толком пошевелиться.
«Господи, а я еще демона боялась. Когда ты запомнишь, что люди страшнее любых демонов!»
Она стучала ладонью в стекло, надеясь привлечь внимание — разве что чудом.
Молния вжикнула, и уже две руки нырнули под ее юбку, придвигая ближе, раздвигая ноги. Яра всхлипнула и зажмурилась. Она попыталась вскрикнуть, но горло сжало спазмом.
Удар! Лязг, визг тормозов, еще удар!
Машину развернуло и закрутило, будто бы на льду — и что-то смяло заднюю часть. Тяжесть внезапно исчезла, жар исчез, мутная духота исчезла. В легкие ворвался свежий ночной ветер, разом прочистив голову. Яра обернулась — задней части машины больше не существовало. В обрамлении рваного метала вдаль убегало пригородное шоссе, второй половины машины видно не было, зато фура, которая снесла ее, уткнулась в ровный ряд дубов у дороги. Яра подобрала под себя ноги и стала выбираться в ту сторону, оглянувшись только однажды, когда вялая человеческая плоть скользнула по ее ноге, вызвав ощущение омерзения и тошноты. Водитель без сознания от удара об крышу сполз с нее и валялся наполовину на водительском, наполовину где-то между сиденьями. Видно было только задравшуюся голову и острый кадык. Яре захотелось выломать кусок железа и воткнуть ему в горло. Она судорожно вдохнула и поползла быстрее.
Задержалась на секунду — оторвать телефон с навигатором от держателя, но экран оказался разбит. Она выбралась и отбежала от машины подальше, почему-то думая, что она сейчас загорится, но ничего не горело, ничего не дымилось, все застыло после удара в полнейшей тишине и темноте.
Яра сделала несколько неуверенных шагов по дороге. От опьянения не осталось никаких следов. Адреналин тоже схлынул, и оставил только дикую свинцовую усталость. Она провела рукой по лицу и почувствовала влагу. С удивлением посмотрела на ладонь, ожидая крови, но влага была прозрачной.
«Я плачу?» И только тогда начала возвращаться чувствительность, и Яра поняла, что просто идет дождь. Яркая молния осветила разрубленную пополам машину, фуру в кювете, следы шин, которые смывал дождь… и тогда Яра испугалась еще сильнее! Животным, невероятным ужасом перед мгновенной смертью, превратившей чудовище в кусок неживой плоти, а железную ловушку — в груду хлама.
Яра вскрикнула и побежала. Она не выбирала направление, просто хотелось оказаться подальше от случившегося. Сворачивать на обочину было страшно — там виднелись какие-то поля, размытые дождем, в темноте там грозило переломать ноги, и она бежала прямо по дороге.
И только когда фура скрылась из виду, Яра остановилась, перевести дух и может быть немного подумать. И в этот момент молния еще раз осветила дорогу, но ударила она во что-то позади! Взметнулось пламя, пробежало волной, взметнулось еще раз! Стало ясно, что убежала Яра недалеко — это раз. Машины было еще видно — пылающую от удара молнии «шкоду» и темную полузавалившуюсся фуру. А два — думать некогда, надо бежать и думать уже на ходу.
Совсем недалеко протрубил поезд и побежали по линии горизонта огоньки.
Впереди послышалась сирена.
«Слишком быстро». Это было тревожно. Пожар посреди ночи на какой-то невнятной дороге, почему пожарные едут так быстро? Рядом перекликнулись огоньки скорой и полицейской машин.
Яра не хотела никаких расспросов. Яра не хотела весело-равнодушную бригаду и давать показания, и сдавать в пакетике свои вещи, и терпеть еще чьи-то руки у себя на теле!
Она шарахнулась было в поля, но тут увидела, что к цепочке огней поезда ведет узкая, всего двухполосная дорога и побежала по ней.
Дождь прекратился почти сразу. Ни одна машина не встретилась ей по пути, зато на станции было открыто кафе, и тут только Яра поняла, что забыла рюкзак в машине. И он теперь тоже пылает там, вдалеке, где она могла еще видеть отдельные всполохи мигалок и пламени. Она поймала настороженный черный взгляд человека за прилавком и поспешно выскочила из теплого кафе.
И тут подъехал ночной автобус. Он распахнул двери прямо перед Ярой, и она запрыгнула туда, забыв даже подумать о том, что все проездные тоже остались в рюкзаке. С собой у нее был только разрядившийся телефон. Яра села и с испугом посмотрела в сторону кабины водителя. Он закрыл двери и автобус поехал. Больше в нем никого не было. На стене висела схема маршрута — конечной была эта станция, а другой его конец терялся где-то в районе Кремля.
Но и туда она не доехала. Когда до конца оставалось всего несколько остановок, водитель вдруг затормозил, открыл двери и объявил:
— Безбилетники идут пешком.
Яра вымелась из теплого уютного салона и судорожно сглотнув увидела перед собой знакомое темно-красное здание больницы.
Coda
Демон опустил дрожащие руки.
Такие сложные передвижения вероятностей без полной силы было тяжело делать даже днем.
А уж ночью, когда город спит, и пробуждать приходится самые странные варианты, это было невыносимо тяжело.
И даже местами больно — пришлось разрезать запястье и в качестве козыря использовать демонскую кровь.
Без этого гроза ни в какую не желала бить молниями во что-то иное кроме высоченных дубов вдоль дороги.
Пришлось пожертвовать и водителем фуры.
Его анафилактический шок прятался в маленькой ладанке на ветровом стекле и ждал его уже несколько месяцев.
Камень на дороге, удар о стекло…
Подправлять траекторию приходилось самолетами, опаздывающими в Шереметьево и внезапным вдохновением у старого лесника, который с трудом писал свое имя, а тут вдруг принялся сочинять поэму, равную «Евгению Онегину».
Поэму было немного жалко, но Яру жальче.
Он отнял время у людей в воздухе и талант у человека на земле — и спас ее.
24
Демон сделал два быстрых шага в коридор, одновременно прогоняя вниз своих стражей и поймал в объятья рыдающую от ужаса Яру. Она шарахнулась от его рук — он замер. И это напомнило ей мысли в машине — лучше уж демон. Лучше демон. Через секунду она рыдала уже в его пыльный черный мундир.
Александр обнял ее, прижал к себе, начал поглаживать по волосам.
— Вина?
Рыдания стали громче. Не выпуская Яру из объятий, он слегка сместился к одному из саркофагов, склонился и поднял наполовину пустую бутыль. Обниматься стало неудобно, но Яра сама цеплялась за него, назначив меньшим злом, а сейчас еще и спасителем. Она не подозревала, насколько на самом деле права.
Александр огляделся — все бокалы были далеко, просто так не дотянуться, поэтому он просто всучил Яре бутылку. Она судорожно всхлипнула, разглядывая полустертую этикетку.
— Ты его не читай, ты его пей, — посоветовал демон. — Тебе надо успокоиться.
Яра с сомнением посмотрела на него, но запрокинула голову и сделала несколько глотков. Темно-терпкое вино тут же вскружило ей голову, едва успев коснуться языка, разлилось горячим ветром по горлу, скользнуло в вены, наполняя их теплом и омыло напряженные мышцы, заставляя расслабиться. Волной плеснуло в голову — и что-то внутри лопнуло, освобождая натянутую струну истерики. Стало вдруг очень спокойно и надежно, как будто пообещали, что все будет хорошо.
— Пей, — подбодрил Яру Александр. — Пей еще. Это лучшее средство от нервной дрожи, что я знаю. А я знаю все лекарства всех народов в мире, поверь мне.
— Звучит опасно, — пробормотала Яра, все еще цепляясь одной рукой за его мундир.
— Здесь для тебя полностью безопасно, — заверил демон.
— И почему я должна верить… — язык уже заплетался, но Яре нравилось как бьется в крови рубиновый прибой и она отпила еще два больших глотка.
— Потому что у тебя нет вариантов, душа моя, — усмехнулся демон.
Голова кружилась все сильнее, но Яре это даже нравилось — это было похоже на вальс, только на одном месте. Тревога таяла — и не только новая, свежая тревога, заполученная этой ночью. Почему-то таяла и старая тревога, поселившаяся в день пропажи Игоря. И еще более застарелая, многолетняя, ставшая частью личности Яры. От нее оставалось ощущение пустоты, куда с радостью вливалось вино со своим явственно слышимым «Все будет хорошо».
И Яра верила. И доверяла. Почему-то именно в этот момент, смирившись с тем, что у нее действительно нет вариантов, она закрыла глаза и позволила себе на несколько секунд поверить и расслабиться.
И демон дохнул ей на веки, пользуясь этим.
Яра заснула.
Intermedia
Игорь вернулся домой не в духе. Это было ясно уже по тому, как он сбрасывал ботинки. Обычно он очень аккуратный и даже ругал Яру за изгвазданные майки или заляпанный стол. Но сегодня ботинки разлетались по прихожей, и Яра поскорее свернула игру, чтобы не попало за безделье. Но она ужасно была рада тому, что он вернулся хоть и за полночь, но не утром, как обещал, уходя на пьянку с друзьями. Она подскочила и помчалась в коридор.
— Что это ты мне не рада? Не встречаешь? — темно-медовые глаза Игоря метали молнии. Губы его пахли крепким пивом, а куртка — сигаретным дымом. Яра повисла на шее у любимого и еще и еще целовала его в недовольно кривящиеся губы, пока они не стали улыбаться.
Тогда Яра пригладила его светлые волосы и посмотрела в любимое лицо. Морщинка между бровями разглаживалась, и Игорь все больше напоминал эльфа — светловолосое чудесное создание с мягким взглядом и четко очерченными губами, которые она обожала целовать.
— Ты вернулся! — счастливо выдохнула Яра и прижалась к нему. Как-то неуверенно он обнял ее, не слишком сильно прижимая к себе, но она обнимала сильнее, за двоих. Он был теплый и вкусно пах самим собой.
Почему-то закапали слезы от пронзительности ее любви, как будто она обнимала его перед расставанием. Ведь все наоборот. Руки Игоря, едва обнимавшие ее, безвольно упали, тело под мягким свитером стремительно остывало.
Яра все еще прижимала его к себе, но он вырывался.
И наконец вырвался, оставив ее обнимать пустоту. И темноту. И холод.
25
Было очень холодно. Она открыла глаза, но темнота осталась на месте. И холодные руки под ее пальцами. Яра лежала, едва прикрытая какой-то ветошью. За гранью видимости горела одинокая свеча и в этом свете она видела стоящего рядом Игоря с бледным ничего не выражающим лицом. Она держала его за холодную руку, он смотрел в пустоту за ней. Потом перевел холодный взгляд на Яру, кивнул и сделал шаг назад. Яра дернулась за ним, но чуть не свалилась. Она огляделась и поняла, почему спать было так холодно — она лежала прямо на каменном саркофаге, на каких-то тряпках, которым было лет не меньше, чем самому саркофагу, судя по виду и запаху.
Яра никогда еще не просыпалась в гробу, это был для нее новый опыт, поэтому она промедлила ухватить Игоря за рукав и он отошел и с таким же выражением лица пошел к золотой лестнице вниз. Яра спрыгнула на пол, отмечая как напряженно болят мышцы — слишком сильно вырывалась, слишком долго боялась, слишком была натянута как струна. Но ноги больше не подгибались и похмелья от густого вина не было. Хорошая вещь, должно быть. Игорь уже скрылся внизу, и Яра тоже поспешила. На лестнице было темно и приходилось идти очень осторожно, так что она вовремя остановилась, увидев, что внизу не один Игорь.
Все свечи были там. Вдвое больше их там было — в круглом зале, похожем на верхний, только намного меньше и не таком обустроенном. Пол был — утоптанная земля, стены — каменная кладка, и свечи стояли на полу и были прилеплены на стены. А между свечами ходил Александр с огромной старинной книгой в руках и нараспев произносил что-то на незнакомом языке, не похожем ни на латынь, ни на английский, ни на что-то еще узнаваемое.