Варщик 3
Глава 1. Червь
Хан стоял в кладовой и смотрел на полки с зельями, когда вошёл Дуг:
— Господин?
— Говори!
— Всё сделано, — Дуг подошёл ближе. Отчитываясь о деле, он привык смотреть боссу в глаза ну или хотя бы видеть его лицо, чтобы понимать реакцию. Этого требовал Хан, потому что не любил попусту трепать языком. — Я нашёл его и подселил червя.
Хан кивнул.
— После преломления его материя сделалась крепче. Стоит ли мне проследить, чтобы он умер?
— Не надо, — Хан помотал головой. — Пускай сражается, пускай мучается. А если и выживет, то жизнь его превратится в бессмысленное существование. Червь ломает всех, кто не достиг познания. Я буду даже рад, если он выживет. Отличный повод, чтобы выбраться из поместья, — Хан на секунду задумался. — Сколько я уже отсюда не выбирался?
— Несколько лет.
— Если он не сдохнет, то мы вместе найдём его и полюбуемся на то, что от него осталось. Червь, тем и прекрасен, что не всегда убивает. Он ломает волю, мнёт характер, уничтожает личность…
… … …
К счастью, я знал о черве достаточно и потому не совершил главную ошибку. Не начал с ним бороться. Забавно, но, когда эта мерзкая хренотень залезла в меня, я точно понял, что нужно делать. Меня охватила боль, тело рвало изнутри, казалось, внутри меня крутятся десятки вертолётных пропеллеров, кромсая внутренние органы и кости. И вместе с тем, я знал, что нужно делать и как нужно делать.
Тот ещё мазохизм. Но, если подумать, то червь решал мою проблему. Пораскинув мозгами, я пришёл к выводу, что Дуг умеет разыскивать людей по слепку материи. Они поняли, что я обитаю в городе Горняков, а конкретное место нашли с помощью Дуга. Дуг сканировал территорию вокруг и бегло разглядывал материи, сравнивая с моим слепком. Где они взяли мой слепок? Хороший вопрос, но учитывая навыки Хана, тот запросто мог провернуть что-то подобное.
Червь меня не убьёт. Это я понял сразу. После преломления я получил уникальную способность материи к восстановлению. То, что ломалось и сжигалось дотла, рано или поздно восстановится. Главное выжить. Вдобавок, против червяка у меня был ещё один трюк, но я решил его припасти…
Хан не дурак. Он понимает, что червь не означает стопроцентную смерть. Оставит ли он меня в покое, если я выживу? Может быть. Но только, если Хан увидит во мне пускающего слюни овоща, ну или хотя бы такого же сломленного человека, как Стекловар Микки. А если нет? Если они найдут меня и поймут, что я в порядке? Последует новая кара. Можно не сомневаться.
Вот только в следующий раз найти меня будет сложнее. Они будут искать материю по старому слепку, а я обзаведусь новым. Да, это будет больно, мучительно и близко к сумасшествию, но это позволит мне выжить и сыграть ещё раз, но уже по моим правилам.
Энергетический червь был типичным разрушителем и воином. Как и любой воин, он бесился, когда его противники давали отпор. Я не стал этого делать. Я отдал ему свою материю на растерзание и принялся смотреть, как он пожирает одно звено за другим и одну вторичную связь за второй. А когда подворачивалась возможность, я и сам ломал некоторые звенья, чтобы получить резкую прибавку к энергии. Пускал её на обезболивание, хотя работало плохо. Когда тебя режут во всех местах сразу, одним местным наркозом не обойтись.
Внутри себя я погряз с головой. Я был занят тем, что сознательно калечил свою материю, а потому не обращал внимание на то, что творится снаружи моего внутреннего мирка. Боль пожирала, не позволяла двигаться и здраво мыслить.
Изредка я возвращался в реальность и оценивал обстановку. Несколько часов или несколько дней провалялся возле остановки, затем меня куда-то отнесли. Кажется, то был медпункт или местная больничка для персонала рудника. На стене висел телевизор. По понятным причинам передачи я не смотрел, но иногда выныривал наружу, чтобы следить за датами.
Пять дней я провалялся в больнице. Приходили ли меня осматривать? Наверное. Но в те редкие моменты, когда я возвращался в палату, нас было двое. Я и телевизор над головой, который отсчитывал дни моих мучений.
Спустя неделю моя материя превратилась в руины. Хотя, нет. Больше она напоминала объеденный саранчой кустарник, от которого остались только корни. Всё былое величие и зелень переваривались в желудке у червя. Жалко, но ничего не поделать… Зато над корневищем материи я поработал основательно. Повыкорчевывал опорные звенья из одних мест и повтыкал в другие, разъединил тут и соединил там. Куст покорёжило очень сильно, и если в следующем году он снова взойдёт, то таким, как прежде, ему уже не стать.
Количество основных звеньев и вторичных связей меня не особо интересовало. Но что ещё оставалось, если не раз за разом пересчитывать остатки? Червь похозяйничал и оставил вот это:
Сила 1, Ловкость 2, Выносливость 1, Восприятие 3, Интеллект 2.
Ничего кроме капельниц, где, наверняка, был обычный физраствор, мне не делали. Внешне-то я выглядел нормально. Подсох и скрючился. Но это могли принять за обычную кому или истощение. В местной больнице и оборудования не было, чтобы диагностировать что-то серьёзное. Вот меня и не лечили. Валялся на койке, жив-здоров. Глазки закрыты, сердечко стучит ровно, лёгкие качают и прочее в таком духе.
Могли бы перевезти в больницу большого города. Готов спорить, что это практиковалось. Крот хоть и обделял горняков деньгами, но кадры ценил. Знал, что потерять опытного взрывника — значит снизить производство, а эти слова для него… Короче, добычу лучше не снижать. Особо ценных кадров возили в городские больницы и лечили за средства предприятия. Меня не отправили в город не только, потому что я на фиг никому не сдался, но и по причине надвигающейся разрухи.
В основном по телеку шла полная хренотень, но иногда я попадал на местные новости. Их вещали из соседнего города, а потому репортаж о событиях в городе Горняков не сильно беспокоил ньюсмейкеров, но и обойти стороной эту тему они не могли.
Так вот после убийства Крота в городе Горняков началась чуть ли не гражданская война. Массовые беспорядки в шахтах, грабежи, поджоги. Кое-как производство работало, но дышало на ладан. И уж заниматься во всей этой суматохе каким-то неизвестным горнорабочим (так я числился по документам) никто не собирался. Да, что там говорить, меня и переодели только на третий день.
Иногда я выныривал в реальность и чувствовал под собой утку. Нет, спасибо. Свои физиологические потребности придержу при себе. Проще потратить немного энергии, чем валяться потом в своём… и надеяться, что его быстро уберут.
На восьмой день я скормил червяку последнее звено ловкости. Скормил? Звучит подходяще. Хотя на самом деле, как такового червя не существовало уже давно. Едва он проник в меня, как тут же погиб. Выпустил ложную материю, которая и творила бесчинства.
Оставшаяся от червя материя походила на червяка. Поглощая мои звенья, она вытягивалась в длинную цепь, будто змейка. Наученный опытом я знал: отдам звено без боя, и червь займётся им на пару часов. Будто питон, который проглотил свою жертву и улёгся переваривать.
Задействовав всю энергию, я дотянулся до стула и взял свои вещи. Червь оживился. Движения тела раззадоривали его. Понимал, что жрёт не падаль, а живого. Времени немного, силы иссякнут быстро, а найти их для следующей попытки будет не просто. Я справился за минуту. Порыскал в кармане штанов и нашёл кулон, который мне подарил Стекловар Микки за миг до своей смерти.
Литейщик отдал мне кулон и назвал его гробницей. Тогда у меня не было времени над этим размышлять, но позже я понял. Стекловар Микки сказал, что кулон мог спасти его, но он нашёл его слишком поздно.
Вытащив кулон из кармана, надел его на шею. Объёмный чёрный ромб. Похож на классическую пирамиду, но с остриями с обеих сторон. Холодный и тяжелый. Он лёг мне на грудь, и через секунду чёрная энергия червя просочилась сквозь кожу. Будто вытяжка, кулон засасывал в себя ложную материю и тяжелел. Давил на грудь всё сильнее, и вскоре казалось будто там лежал не брелок, размером со спичечный коробок, а пудовая гиря.
Хвост червяка скользнул в кулон, и я почувствовал облегчение. Боль, к которой я привык, ушла.
Следующие два дня я чувствовал себя выжатой тряпкой. Пока боролся с червём тело и материя работали на пределе, а потом расслабились. Но главное — я избавился от червя. Искалеченная материя по обыкновению начала восстанавливаться.
— Ты в порядке? — услышал я человеческий голос впервые за почти десять дней.
В палату вошла медсестра лет двадцати. Расстёгнутый халат, под которым джинсы и кофта. Взволнована, но не похоже, что из-за меня.
— Получше, — соврал я.
На самом деле чувствовал себя хуже, чем прежде. Просто знал, что иду на поправку.
— Помнишь, что с тобой случилось? — она принесла новый пакет с физ раствором, но не стала его менять.
— Не-а.
— Ладно, не напрягайся. Давай я тебя посмотрю.
Похвально, что медсестра берёт на себя ответственность посмотреть пациента. По-хорошему должна была позвать врача, хотя я не настаивал. Пусть хоть всем отделениям смотрят. Если у них в штате нету человека, способного рассматривать материю, то ничего они не увидят. Тем более теперь. Перераспределив энергию, я снял бледность с лица, увлажнил губы и очистил от мути глаза.
Её звали Мейса. Она послушала меня, померяла давление, посчитала пульс. В общем и целом, стал понятен уровень медицины для шахтёров, хотя девчонку винить было не в чем:
— Извини, я бы взяла у тебя анализы, но с недавних пор мы не возим их в лабораторию. Кажется, с тобой всё хорошо. Не переживай.
Хотела погладить по плечу, но остановилась на полпути. Почему? Медсестра вполне могла подбодрить пацана. Будь у меня хотя бы половина прежних звеньев восприятия, я прочитал бы её на раз два. С простаками это довольно легко.
— Извини… а правда, что это ТЫ устроил переворот в горе?
Ах вот оно что! Пацан-пацаном, но, когда о нём ходят слухи о свержении многолетнего режима, он уже не выглядит обычным пацаном.
— С чего ты взяла?
— Ходят слухи…
К Кроту я ломанулся на эмоциях. О маске всё-таки нужно было озаботиться, хотя… Кто ж знал, как оно всё выйдет? Тогда в гору я ходил последний раз и рассчитывал поскорее убраться, а сейчас… На какое-то время мне точно придётся здесь задержаться.
— И вы верите?
— Не очень, — девушка улыбнулась. — Слишком ты молод.
— Так и есть. Я был рядом с Кротом, когда всё произошло, но не более того, — отмазка на троечку, но не признаваться же? Судя по тому, что творится в городе, люди не очень-то довольны свершившейся революцией.
— Хорошо, — Мейса улыбнулась. — Давай попробуем встать?
— Э-м-м, — не слишком ли она спешит? Встать я, конечно, смогу, но стоить это будет очень дорого.
— Нет, не можешь? — посмотрела на меня, почти извиняясь.
— Хотелось бы ещё полежать. Вы не могли бы…
— Давай на «ты».
— Окей, — я поправил подушку под головой. — Ты не могла бы рассказать о том, что творится в городе?
— Могла бы, но только если коротко, — Мейса пожала плечами. — Видишь ли медицинский центр рудника закрывается. Нам перестали платить, и половина сотрудников ушли. Мы остались и работали бесплатно, спасли много людей. Но сейчас здесь становится опасно, завтра мы уйдём все.
Так вот почему она спешила поставить меня на ноги. Так, стоп, опасно?!
— Опасно?
— Да. Нам ничего не говорят, но у меня в горе работает брат, поэтому я хоть что-то знаю. После убийства Крота сменилось руководство, и оно сейчас подавляет восстания рабочих. Почти каждый день к нам приносят раненных и… мёртвых.
— Чёрт…
— Мейса! — крикнул мужчина из коридора.
— Прости, — она все же решилась потрогать меня за плечо. — Нужно бежать. Набирайся сил и постарайся завтра встать на ноги.
— Хорошо. Знать бы куда идти, — пробормотал я, но Мейса услышала.
— Тебе некуда идти?
— Не бери в голову, я махнул рукой. Всё в порядке.
Она ушла, а я подумал: «было ли всё в порядке?». Так себе. В состоянии немощного я проведу ещё три-четыре дня, потом будет лучше. А оставаться в больнице — опасно. Пару раз ночью я слышал стрельбу. Подумал, что это звуки какой-то специальной техники. Ну мало ли чего в горе используют! Теперь убедился в обратном. На территории рудника стреляли, и временами эти выстрелы подбирались к медицинскому центру. Оставаться тут — не вариант. Одно дело, если меня найдут сторонники свержения Крота, и совсем другое — их противники. Хотя кто из них сторонники, а кто противники — не фига не понятно. С уверенностью можно лишь сказать, что кто-то с кем-то воюет. Но кто и за что?
Ладно. Планы поменялись. До завтра за мной приглядят, а потом каждый сам за себя. Значит нужно к этому подготовиться. Чем больше сил я скоплю, тем больше будет возможностей. Накрылся простыней и отключился.
…….
Утром следующего дня Мейса и ещё две медсестры вышли на улицу и вывели меня. Раньше рудник кипел жизнью, туда-сюда ездила техника, и сновали люди. Сейчас он больше походил на брошенных рудник. По счастью медцентр стоял довольно далеко от основного въезда в шахту, и мы были в относительной безопасности.
От долгого взгляда в даль слезились глаза, и кружилась голова. Но я рассмотрел десятки снующих то ли охранников, то ли военных с оружием. Они провожали работяг из автобуса в гору.
— Сегодня немного успокоились, — сказала незнакомая медсестра.
— Надолго ли?
— Не знаю, пойдёмте в машину.
— Сайлок, тебя подвезти?
Ещё вчера Мейса навещала меня дважды. Немного рассказала про беспорядки в горе, но ничего конкретного. Стреляют, грабят и тому подобное. Вечером принесла еду. Одной врачебной заботой там не обошлось. Рис и рыба в домашнем контейнере. Свою что ли? Похоже. Я сказал, что мне и коктейль из глюкозы в вену подойдёт, но она настояла. Чем я удостоился такого внимания — без понятия. Сначала отдала свою еду, а теперь вот: «подвезти?». Впрочем, отнекиваться было не к месту:
— Было бы здорово.
Две медсестры потопали к фургону, а за ними — раненный в ногу мужик. Пока мы ждали машину, я хотел что-нибудь у него разузнать, но тот оказался в стельку пьяный. Оказалось, что он сын одной из медсестёр, а потому у него был безлимитный доступ к спирту.
Ухватившись за перила, я пошёл по ступенькам вниз. Первые три шага — более или менее, а затем — дикая качка и дрожь.
— Давай помогу! — Подхватила Мейса под руку.
Сиденья в фургоне стояли друг напротив друга. Мы с Мейсой заняли два по левой стороне, а другие медсестры — сидения справа. Та-а-ак… Что-то тут не то… Взгляды, которые я словил на себе, и близко не выглядели дружественными.
— Ну и чего ты тащишь его?! — Спросила медсестра Мейсу. — Разве мало, что мы…
— Просто подвезём человека в город!
Ага. Значит слухи обо мне всё же расползлись, а вот мнения сложились неоднозначные. Нужно как можно быстрее найти знающего человека и обо всём расспросить. В городе произошёл раскол. Чем быстрее я пойму, кто и на чьей стороне, тем лучше.
Водитель остановился, едва мы въехали в город и крикнул в салон:
— Пускай выходит!
Интересно. Встречаюсь с ним взглядами в зеркале заднего вида и вижу злость вместе с презрением. Ну спасибо, что хоть не на трассе между городом и рудником. Мейса попробовала за меня вступиться, но медсестры ей зашикали.
Открыл дверь и спустил левую ногу. Неплохо. Заранее подметил лавку и приготовился гнать к ней по инерции. Знал, что если отпущу ручку, то понесёт. Отстыковываюсь и рулю ватными ногами, носит из стороны в сторону, каждый шаг отнимает силы. Две трети пути остаётся позади, когда меня под руку вновь подхватывает Мейса:
— Пойдём, я тебя чаем напою.
…….
Квартирка у Мейсы маленькая, но чистая и уютная. Однокомнатная, но переделанная под двушку. Она завела меня на кухню и поставила чайник. Улучив момент, когда она пошла в комнату, я обратился к материи и соскрёб по сусекам силёнок. Моё состояние: рухнуть на пол и неподвижно пролежать часов двадцать. Но мне многое подарили авансом, чтобы я поступил с Мейсой так по-хамски.