«Впотьмах никто не узнает, — думал он, — что это я спрятал солнце. Я стану бессмертным, буду сильнее всех на свете. Тогда я сниму с неба и звезды и запру их в свою сокровищницу. Они тоже станут моими. Скоро весь мир будет моим! Я стану молодым, красивым, бессмертным и самым богатым в мире. Кто меня одолеет?»
Люди, проснувшись в это утро, очень удивились тому, что солнце не светит. На небе зияла большая красная дыра. Пожарники и маляры напрасно старались ее замазать. Люди собрались на улицах и кричали:
— Где солнце? Кто украл у нас солнце?
Полицейские с электрическими фонариками наводили порядок. И трудно же это было! Люди словно лишились разума, и нельзя было уговорить их вести себя тихо или разойтись.
Миллионер приказал зажечь повсюду свет. Сотни тысяч люстр сияли на улицах, в кафе и ресторанах. В предместье столицы светили три тусклых фонаря, а в деревнях люди вытаскивали из сундуков свечи и с испугом глядели на небо.
Неведомо откуда прилетели черные нетопыри.
А миллионер мечтал: «Когда я выздоровлю, буду делать из солнца спички „Гелиос“, мазь от ожогов „Солнцетин“ и вообще все, что можно. Ловкий человек легко может разбогатеть… Как я рад, что первым придумал это!»
Но люди в городе все больше и больше волновались. Они натыкались на улицах друг на друга, как вспугнутые животные. Поэтому миллионер приказал вывесить повсюду плакаты и напечатать в газетах передовицу:
«НАКОНЕЦ ТЬМА!
ИЗВЕЧНЫЙ ВРАГ ПОБЕЖДЕН!
ЭТО ЛУЧШЕЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО САМООТВЕРЖЕННОСТИ ЧЕЛОВЕКА.
Уже с самого сотворения мира людей мучил величайший изверг — солнце. Больше всего страдали от него трудящиеся, миллионы их гибли на работе от его губительных лучей. Наука исследовала и доказала, что все сто процентов родившихся под солнцем людей умерло под солнцем. Жестокому владычеству солнца положен конец. Известный благотворитель, Великий Миллионер, приказал за свой счет снять солнце с неба.
Эта работа благодаря изумительной самоотверженности Миллионера проведена удачно, и солнце исчезло. Человечество будет вечно благодарно Миллионеру».
Те люди, у которых был свет, прочли и успокоились, а те, у кого его не было, продолжали волноваться.
Богач, выгнав из нового дворца всех слуг, пошел к солнцу. Войдя в огромное здание и проверив, у всех ли входов стоит стража с саблями и револьверами, он накрепко заперся. Ключ он оставил в замке, чтобы никто не мог подсматривать. Потом стал раздеваться.
Солнце жгло.
«Как оно замечательно греет! — подумал миллионер. — Какая сила вливается в мое тело! Я выйду отсюда, как молодой бог. Стольким людям солнце давало счастье и здоровье! Теперь я один буду владеть всем здоровьем и всем счастьем. Какое блаженство — взять для себя у людей все их счастье!»
Солнце палило.
«Пожалуй, слишком горячо. Но это не важно. Ко всему хорошему надо привыкать. Только бы не болели так спина, голова, рот, глаза, грудь и ноги… Ах, жара невыносима! Она пожирает меня изнутри и снаружи! Мне кажется, я обуглюсь. Еще хоть немного выдержать! Потом уйду. Уйду и прыгну в студеную реку. Я стану самым сильным, самым богатым, бессмертным. Но как я сейчас слаб и жалок, как все болит! Словно я умираю. Нет, больше я не выдержу! Уйду! Вероятно, с меня хватит. Уйду, убегу, скроюсь…»
Он подбежал к двери. О ужас! Ключ в замке раскалился, и повернуть его было невозможно. Напрасно миллионер крутил его, дергал — здесь не было ни слуг, ни советников, ни рабочих. Он был один…
Миллионер задрожал и рухнул на пол, как дерево в бурю. Не снести тебе, жадный, счастье всех людей! И своего-то не удержать!
Солнце жгло. Миллионер умер. Осталась от него только кучка пепла — не больше медной монетки. Здание, которое он велел построить ради своей прихоти, стало его могилой. А солнце, украденное ради его честолюбия, продолжало пылать.
Оно прожгло стены замка, и они обрушились, словно были построены на песке, провалились сквозь землю. Солнечные лучи полетели во все стороны. Солнце лежало на зеленой траве, как огромный золотой шар.
Люди радовались. Но как же теперь снова отправить солнце на небо, чтобы все его видели, чтобы оно светило?
Люди стали совещаться. Кто отнесет на небо солнце?
Прибежали двое детей — Манечка и Пепик. Может из Вршовиц, может из Смихова. Это, в конце концов, не важно, где они жили.
— Мы его отнесем, — сказал Пепик. — Я не раз таскал чемоданы с вещами. Как-то я отнес одному господину такой большой чемодан, что все удивлялись. Неужели же солнце не донесу?
Манечка и Пепик понесли солнце на небо.
— Возвращайтесь домой к обеду! — кричала им вслед мама.
— Вернемся, вернемся!..
И вернулись.
Если могут быть сказки о королях, принцессах, разбойниках, пастухах, рыцарях, волшебниках, дровосеках и водяных, почему бы не рассказать и о почтальонах? Ведь почта — это почти заколдованное место. Там висят всякие объявления: «Не курить», «Собак с собой не водить», и много других табличек с запрещениями. Уверяю вас, столько объявлений и предупреждений вы не увидите даже и в приемных волшебниц и драконов. Из этого видно, что почта — место таинственное и значительное. А потом, дети, видел ли когда-нибудь кто-либо из вас, что делается на почте ночью, когда она заперта? Интересно бы взглянуть! Один человек — почтальон Кольбаба — побывал ночью на почте и рассказал обо всем, что увидел, своим товарищам — почтальонам и телеграфистам, а те передали другим, так что этот рассказ дошел и до меня. А я не такой жадный, чтобы держать это только про себя. Вот я и расскажу. Сказка начинается.
Почтальону Кольбабе надоела его работа. Изо дня в день каждый почтальон обязан сделать двадцать девять тысяч семьсот тридцать пять шагов, в том числе пройти по лестницам восемь тысяч двести сорок девять ступенек вверх и вниз. А сколько ему приходится разносить газет, счетов, извещений и других ненужных бумаг, которые никого не радуют!
Почтовая контора — такое невеселое место, где не найдешь ни одной сказки. Так жаловался Кольбаба на свою службу.
Однажды сидел он печальный на почте у печки, уснул и не заметил, что рабочий день уже кончился. Когда пробило шесть часов, все почтальоны и служащие ушли и заперли почту, а Кольбаба остался и спал.
Около полуночи его разбудил шорох, словно по полу бегали мыши.
«Что это? — подумал про себя Кольбаба. — Видно, у нас тут мыши завелись. Надо бы мышеловку поставить».
Когда же он стал оглядываться и искать мышей, то увидел, что это вовсе не мыши, а почтовые домовые — маленькие бородатые зверюшки, словно курочки, белочки или кролики. На головах у них были надеты фуражки, а на плечах — пелеринки, как у настоящих почтальонов.
«Вот так штука! — сказал себе Кольбаба. — Но ни гу-гу — как бы их не напугать».
И увидел он, как один из домовых аккуратно укладывает кучку писем, которые Кольбаба должен был разнести утром, другой сортирует почту, третий взвешивает посылки, четвертый ворчит, что посылка обвязана не по правилам, пятый сидит у оконца и пересчитывает деньги, как это делают почтовые служащие.
— Я так и думал! — ворчал этот пятый домовой. — Снова этот почтальон просчитался на один грош! Надо исправить.
Шестой малютка сидел у телеграфного аппарата и выстукивал на нем телеграммы: «так-так-так-так-тактактактак». Кольбаба понял, что он передает:
«Алло, министерство почт? У телеграфного аппарата почтовый домовой номер тридцать один. Сообщаю: все в порядке. Точка. Коллега домовой Матлафоусек кашляет. Заявил, что болен, и на работу не вышел. Точка».
— Здесь письмо в город Бамболимбонанды, в Каннибальское королевство! — воскликнул седьмой карлик. — Где это находится?
— Это в направлении города Бенешова, — сказал восьмой малыш. — Напиши так, коллега: «Королевство Каннибальское, станция Дольни Трапизон, ближайшее почтовое отделение — Кошачий Замок. Воздушной почтой». Так! Всю работу мы закончили. А что, друзья, не поиграть ли нам немножко в карты?
— Почему бы и нет? — сказал первый домовой и отсчитал тридцать два письма. — Вот и картишки, можем начинать.
Его сосед взял письма и стал тасовать их.
— Снимаю, — сказал первый малыш.
— Сдавай, — промолвил другой.
— Ну-ну! — заворчал третий. — Какие мне достались плохие карты!
— Хожу! — буркнул четвертый и бросил на стол письмо.
— А я крою! — крикнул пятый и положил свое письмо на первое.
— Ну, меня не перебьешь! — воскликнул шестой и кинул на стол письмо.
— Ого! — сказал седьмой. — У меня карта еще лучше!
— А у меня козырный туз! — завизжал восьмой и бросил письмо.
Этого, ребята, Кольбаба уже не мог выдержать и закричал:
— Простите за беспокойство, господа козявки, что это у вас за карты?
— А, Кольбаба! — сказал первый домовой. — Мы не хотели вас будить, но раз уж вы проснулись, поиграйте с нами. Мы играем просто в «дурачка».
Кольбаба не ждал вторичного приглашения и подсел к домовым.
— Вот вам карты, — сказал второй карлик, протягивая ему несколько писем, — можете ходить.
Кольбаба посмотрел на письма и сказал:
— Не сердитесь на меня, господа карлики, но у меня нет никаких карт, вы дали мне только неврученные письма.
— Вот-вот, — ответил третий карлик, — это и есть наши карты.
— Карты? — удивился Кольбаба. — Не прогневайтесь, но на картах должны быть изображены семерки, восьмерки, девятки, десятки, валеты, дамы, короли и тузы, а здесь ничего нет.
— Вы ничего не понимаете, Кольбаба! — ответил четвертый домовой. — Каждое письмо стоит больше или меньше, оно ценится смотря по тому, что в нем написано.
— Самая младшая карта, — объяснил первый малыш, — так называемая семерка: это такие письма, в которых люди лгут или притворяются.
— Вторая карта — восьмерка, — продолжал другой: — это письма, которые люди пишут по обязанности.
— Третья карта — девятка, — показал мужичок-с-ноготок: — письма, написанные только из вежливости.
— Десятка сортом повыше, — сказал четвертый: — это письма, где люди пишут что-нибудь интересное или новое.
— Валет, — объяснил пятый, — это письма, которые люди посылают, чтобы доставить удовольствие другому.
— Дама, — сказал шестой, — это письма от добрых друзей.
— А король, — добавил седьмой, — это письма, написанные с любовью.
— Самая старшая карта — туз! — воскликнул старый-старый карлик. — Это такое письмо, в котором человек отдает другому свое сердце. Ома кроет все остальные. Такие письма пишут матери своим детям или человек, любящий другого больше самого себя.
— Ага! — сказал Кольбаба. — Хотел бы я услышать, как вы узнаете, что написано в этих письмах. Надеюсь, вы не вскрываете их и не читаете? Этого нельзя делать, мои милые, вы нарушили бы тайну переписки. Нехорошо распечатывать чужие письма.
— Это мы знаем, — ответил первый малышка. — Но мы, голубчик мой, чувствуем на ощупь сквозь запечатанный конверт, что написано в письме. Равнодушные письма на ощупь холодные, но чем больше в них любви, тем они теплее.
— Ну, это другое дело, — сказал Кольбаба. — Однако, если мы уж тут сидим вместе, мне хотелось бы спросить вас кое о чем. Надеюсь, вы не обидитесь?
— Можете спрашивать, Кольбаба, о чем угодно, — отвечал третий карлик.
— Я хотел бы знать, — начал почтальон, — что едят домовые.
— Всякую всячину, — ответил четвертый. — Мы, домовые, живущие в разных учреждениях, питаемся, как тараканы, тем, что вы, люди, роняете на пол: кусочками хлеба, крошками. Не так-то уж много оставляют нам люди.
— Нам, почтовым домовым, — сказал пятый карлик, — живется лучше. Иногда мы варим, как макароны, телеграфные ленты и вместо масла мажем их почтовым клеем.
— А иногда облизываем марки, — добавил шестой. — Это вкусно, только очень склеивает бороду.
— Чаще всего мы питаемся крошками, — рассказывал седьмой. — Вы знаете, Кольбаба, в канцеляриях плохо подметают, и для нас остаются крошки.
— Простите за смелость, — продолжал спрашивать Кольбаба: — где вы, собственно, спите?
— Этого мы вам не скажем, — ответил восьмой старичок. — Если бы люди знали, где мы, домовые, живем, они бы нас вышвырнули оттуда. Этого вам знать нельзя.
«Не хотят — не надо, — подумал Кольбаба. — Я сам разузнаю, когда они пойдут спать».
Чтобы следить за карликами, почтальон сел у печки. Только он там примостился, как глаза его стали слипаться, и он, прежде чем досчитал до пяти, уснул и проспал, как сурок, до утра.
Почтальон Кольбаба никому не рассказал о том, что сидел, потому что, знаете, на почте не полагается ночевать. Только с тех пор ему было приятнее разносить письма.
«Это письмо, — думал он, — такое тепленькое, так и греет! Наверно, оно от матери».
Один раз он сортировал письма.
— Что это? — воскликнул он. — Вот запечатанное письмо, а на нем ни адреса, ни марки!
— М-да! — сказал почтмейстер. — Снова кто-то опустил о ящик письмо без адреса.
Сидел в это время на почте человек, отправлявший своей матери заказное письмо.
— Это, должно быть, бездельник, — проговорил он, — верблюд, полено, соня, безалаберный человек, растеряха, если он посылает письма без адреса.
— Вовсе нет! — воскликнул почтмейстер. — Таких писем у нас за год набирается целая куча. Вы не поверите, как люди рассеянны! Напишет письмо, быстренько бежит с ним к почтовому ящику и забудет, что на нем нет адреса. Эхе-хе, это случается чаще, чем вам кажется.
— Ну и ну! — удивился посетитель. — А что вы делаете с такими письмами?
— Мы оставляем их на почте, потому что не можем никому вручить.
В это время Кольбаба вертел в руках письмо и бормотал:
— Господин почтмейстер, это письмо очень теплое, в нем написаны слова, идущие от сердца. Я думаю, нужно его вручить, кому следует.
— Если там нет адреса, ничего не поделаешь, и баста, — ответил почтмейстер.
— А нельзя ли это письмо распечатать, — сказал посетитель, — и посмотреть, кто его посылает?
— Нет, нельзя! — ответил почтмейстер строго. — Это было бы нарушением тайны переписки, это запрещено.
Когда посетитель ушел, Кольбаба обратился к почтмейстеру:
— Простите за смелость, но, может быть, какой-нибудь домовой-почтальон мог бы нам посоветовать, как поступить с этим письмом.
И он рассказал, что однажды ночью видел, как работают здесь почтовые карлики, которые умеют читать письма, не вскрывая их.
Почтмейстер задумался и сказал:
— Пожалуй, это можно было бы сделать. Попробуйте, Кольбаба. Если домовой скажет нам, что написано в этом письме, возможно, мы узнаем также, кому оно адресовано.
Ночью Кольбаба остался на почте и стал ждать. Около полуночи он услышал шорох и увидел, как домовые сортируют письма, взвешивают посылки, считают деньги, отстукивают телеграммы. Окончив работу, они сели на пол и стали играть в карты. В это время Кольбаба обратился к ним:
— Добрый вечер, господа малышки!
— А, это Кольбаба! — сказал старший карлик. — Идите играть с нами в карты.
Кольбаба не заставил себя уговаривать и присел на пол.
— Мой ход, — сказал первый домовой и положил карту на пол.
— Крою, — произнес другой.
— Бью козырем! — воскликнул третий.
Пришла очередь Кольбабы. Он положил запечатанное письмо без адреса на три другие карты.
— Вы выиграли, Кольбаба, — сказал первый: — у вас самая старшая карта — туз червей.
— Простите, — спросил Кольбаба, — а откуда вы знаете, что это самая лучшая карта?
— Еще бы не знать! — сказал малютка. — Ведь это письмо от юноши к девушке, которую он любит больше самого себя.
— Вы ошибаетесь, — стал нарочно спорить Кольбаба.
— И все же это так, — ответил карлик. — Если вы не верите, я вам его прочту.