— Мне было интересно, куда именно ты понесешься, сломя голову, прямо из гостиничного номера, и что конкретно ты вытворишь. Но не ожидал, что дело ограничится парикмахерской, университетом и окраиной. — Кажется, в его голосе появилось огорчение, какое бывает у ученого, теория которого разлеталась вдребезги после первого же эксперимента. — Если на этом допрос окончен, я вызову такси.
Ну что я могла ещё возразить? Что он невоспитанный хам, который бросил девушку в одиночестве с картой, полной наличности, и потому я была вынуждена сбежать из гостиницы? Или что следить за кем-то — омерзительно? Сомневаюсь, что для него это станет открытием.
К чему вообще скандалить? Александр привык добиваться своего, брать от жизни всё, а заодно контролировать каждый шаг приближенных людей. А мне надо либо быть внимательнее, либо смириться и пустить ситуацию на самотек.
Главное — предотвратить свою погибель, а остальное досадные мелочи.
Вскоре мы пробирались на побитой жизнью «Волге» — единственный водитель, который согласился поехать черт знает куда и вывезти обратно черт знает кого — через овраги и колдобины к заправке, где скучал автомобиль Александра, а я думала лишь об одном.
Лучше бы колдун оставил меня в будущем, и мне не пришлось бы умирать дважды.
Не было ни единой здравой мысли на тему того, как понять, откуда и когда ждать неминуемого. Что мешало мне рассказать всё Александру и попросить его отправить меня в будущее еще на пару часиков, чтобы подробнее расспросить Риту?
Не знаю, но почему-то я не могла высказать ему всё, как есть. Не чувствовала себя с Александром своей. Нужной. Той, ради которой готовы менять планы, а не той, которая послужит дополнением к желаемой картинке мира великого колдуна.
Ведь что-то разведет нас в будущем, поставит на разные стороны баррикад, и однажды, увидев меня из прошлого, Алекс скажет: «Ты!» — и прозвучит это как оскорбление, как пощечина, как оплеуха.
Нет, для начала я приду в себя и пойму, что могло связать меня и этого мужчину с восточными чертами лица и неприятным характером, почему мы стали близки, как сроднились и что сумело нас отдалить. А уж потом расскажу ему правду, которой он, отчего-то мне думается, и так владеет.
Необходимо только сосредоточиться, а не жалеть себя раньше времени.
Всю дорогу мы хранили тяжелое молчание, затем Александр высадил меня возле общежития и уехал быстрее, чем я успела помахать ему на прощание.
Тут-то и ожили мои демоны. Все страхи, которые я прятала глубоко под кожей, проснулись, вздыбились и полезли наверх, по позвоночнику, пробираясь к черепушке, которую грозились разорвать своим напором.
У меня оставалось два варианта: напиться до беспамятства либо рассказать обо всем кому-то, кому я могла бы довериться.
Ну, или доверяла когда-то давно.
Дверь в комнату Риты была открыта, и я, помявшись на пороге, вошла внутрь. Играла легкая успокаивающая музыка. Пахло благовониями. Некогда лучшая подруга стояла на ядерно-желтом коврике для йоги, оттопырив попу и выглядывая лицом между своих ног. Кажется, эта поза называлась «собака мордой вниз», но я всегда считала эту «собаку» каким-то извращенным порождением фантазии.
— Привет, — сказала я, рассматривая красное от натуги лицо Риты.
— Привет, — ответила та, не меняя позы. — Мы знакомы?
Я фыркнула.
— Ну, если ты не узнаешь человека, с которым ночевала в одной спальне четыре года, то нам не о чем разговаривать.
— НИКА! — Рита подскочила и чуть не перекувыркнулась из своей «собаки» во что-то ещё менее симпатичное. — Прости, что я не узнала тебя, но ты так… изменилась.
Последние слова она произнесла, приняв позу «человек разумный». Нам понадобилось несколько минут, чтобы перейти от нейтрального общения к нормальному диалогу, а затем Рита понеслась на общую кухню, где заварила дешевый кофе с привкусом бумаги и вернулась ко мне, неся обе кружки, наполненные до краев, а поверх них — блюдце с овсяным печеньем.
— Рит, я не хотела приходить, но во мне такое происходит, что я не справлюсь одна.
— Что случилось? Дело в Александре? — подруга так и застыла с кружкой около рта. — Он обижает тебя?
— Не совсем. — На секунду я засомневалась, но после выдавила: — Мне сказали, что я умру. Точнее — умерла.
Дело в том, что «умру» дает шанс на спасение, на возможность склонить судьбу в свою сторону, а «умерла» — слово окончательное и бесповоротное, как само время.
— Кто сказал?! — гневно вопросила Рита.
— Ты и сказала.
Подруга чуть не выронила кружку. В её глазах появилась неприкрытая обида.
— Мы, конечно, в последнее время не ладили, но я бы не стала такое говорить.
Ну а потом она узнала и про вылазку в будущее, и про встречу с Алексом, и про прогулку до университета с последующим звонком той Рите, которая стала вполне себе довольным лаборантом.
— А что мы с Антоном? — перебила меня на полуслове и сразу смутилась: — Ты не подумай, просто так переживаю, сможем ли мы восстановить контакты.
— Думаю, вы успешно встречаетесь, — успокоила я её и добавила про фотографии с пляжа на Черном море.
Рита мечтательно улыбнулась, но тотчас переменилась в лице, становясь собранной и решительной.
— Что будем делать? Я имею в виду, с тобой и твоей смертью.
— Не знаю.
Я потянулась за печеньем, но блюдце было почти пустым, а кофе выпился как-то сам по себе. Мы сами не заметили, как умяли штук десять, когда на обычных посиделках, а не за разговорами о жизни и смерти. Все-таки приятно быть с кем-то, кого понимаешь с полуслова.
— Может быть, признаешься Александру? Он придумает, как спасти тебя.
— Я не хочу, — покачала головой. — Они о чем-то разговаривали с Алексом, и, возможно, тот рассказал ему и про мою смерть тоже. Раз уж Александр никак не сообщил мне об этом, то бесполезно просить его о помощи. Увы, у моего жениха свои планы.
— Тоже верно.
— Есть еще кое-что. — Я вспомнила снимок с дверцы холодильника и максимально точно описала его. — Получается, за год мы сблизились, и я должна понять, что стало тому причиной. Вот если пойму, тогда и откроюсь.
Рита хлопнула в ладоши и, усмехаясь, сказала:
— Чтобы понять, как вы сблизились с Александром, надо с ним… кхм… сблизиться. Отвечай на его звонки, соглашайся на встречи, узнавай его со всех сторон и попытайся выведать, рассказывал ли ему этот Алекс что-то про тебя.
Если честно, меня этот вариант категорически не устраивал. Что-что, а роль влюбленной дурехи далась бы мне с трудом, потому что я совершенно не умела скрывать эмоции, не следила за языком и не смогла бы изображать интерес, когда тем даже не пахло.
— Может быть, пойти от обратного? — Я состроила кислую мину. — Послать его лесом, не сближаться и вообще свалить куда-нибудь на край света? Живее буду.
— Не факт. — Рита вздохнула. — Возможно, он укокошил тебя как раз за то, что ты отказалась с ним контактировать. Он же с тараканами: сегодня предложил замужество, а завтра убил за ослушание. Короче говоря, Никсен, хочешь очаровать мужика — будь паинькой.
После мы договорились с ней, что все-таки вновь съедемся, потому что Рите досталась в соседки «свинья похлеще тебя», а моя новая соседка невыносимо храпела и разговаривала сама с собой.
Ну а вечером я собралась с духом, открыла бутылку с яблочным сидром и, укутавшись в теплый плед, написала первое сообщение своему жениху. Было неуютно, но алкоголь притупил страх.
«Итак, устроим заочную ставку. Готов отвечать на каверзные вопросы?»
«Готов», — прилетело моментально, словно Александр караулил в обнимку с телефоном.
«Где ты учился?»
Он написал название института, кафедру и специальность, а заодно предложил продиктовать номер аттестата, правда, уточнил, что тот недействителен, ибо его хозяин официально скончался, а вот новый Александр полный ноль без среднего образования. Я колкость проигнорировала.
«Ответ принят. Чем увлекаешься, кроме порабощения миров?»
«Коллекционирую музыкальные пластинки, часы и женские сердца. Твоё будет уже 666, та, которая запрещает называть себя богиней».
На несколько безобидных вопросов я получила столь же обычные ответы. В этом не было ничего, кроме обычной переписки двух людей. Я бы даже не назвала наше общение дружеским. Больше походило на собеседование или онлайн-знакомство в ускоренной перемотке.
Понадобилось ополовинить бутылку, чтобы задать новый вопрос:
«Был влюблен?»
Интересно, что он ответит? Что это не моё дело, или что такие, как он не влюбляются, ибо это выше их достоинства?
Телефон молчал долго, но потом на экране высветилось долгожданное уведомление, состоящее из одного слова, в котором, как мне показалось, скопилось слишком много личного.
«Однажды».
«Почему вы расстались?»
«Потому что-то она задавала слишком много вопросов, — пошутил Александр и добавил спустя несколько мгновений: — Настало время для моего допроса. Что ты любишь настолько, что готова продать душу, Миронова Ника?»
Первым порывом было сказануть что-нибудь гаденькое и невежливое, а заодно напомнить, что душу продают только дьяволу, кем Александр и является, но я вспомнила Ритины наставления, а потому ответила честно, пусть эта честность далась мне с трудом.
«Наверное, море. Я была там всего один раз в далеком детстве, но запомнила, какое оно волшебное. Ну, знаешь… Шум морских волн, крики чаек, лунная дорожка по вечерам».
«Будет тебе море», — написал Александр и перестал отвечать на мои сообщения.
Прозвучало угрожающе. Нет уж, ни на какой курорт я с ним не поеду хотя бы потому, что мне надо заниматься учебой, а не кататься с богатенькими мужиками по заграницам. Так ему и скажу при случае, что путевками меня не купишь.
Но стоило мне уснуть, как стало понятно, что Александр здорово сэкономил на путешествии. Привычные запахи исчезли, и в носу засвербело от соли. Пальцы ног нащупали под собой горячий песок. Ветер, такой плотный, точно тонкий шелк, обвил мои плечи, запутался в волосах.
— Где я? — спросила, не разлепляя век, наслаждаясь ароматами и звуками.
— На своем личном море, — хмыкнул Александр, который стоял позади, и его дыхание щекотало мою шею. — Если хочешь, можешь остаться одна. Не буду мешать тебе наслаждаться воспоминаниями из детства.
— Нет уж, останься, — подумав, решилась я и обернулась к колдуну.
Море тянулось до самого горизонта и сливалось с ним воедино, точно все краски неба перетекали в его неспокойные воды. За нашими спинами стелились бескрайние пески. Ни людей, ни животных, ни единого стороннего звука — лишь прозрачная вода, песчаное золото да ветер-гуляка. Во вчерашних джинсах и свитере было неимоверно жарко. Видимо, те вещи, которые Александр вспомнил, он на меня и нацепил.
— А можно мне какой-нибудь другой, менее зимний наряд? — Оттянула шерстяной ворот, показывая неудобство.
— Сотвори его сама, — предложил колдун.
Он плюхнулся на песок, скрестив ноги, и уставился на меня с неподдельным любопытством. Ну а я не придумала ничего лучше, как представить себя в легком сарафане и добавить заунывным голосом:
— Появись!
Увы, с магией у меня не клеилось.
— Плохо стараешься, — проворчал Александр. — Ты сама не веришь в то, что можешь что-то изменить. Даже сейчас! Ника, осознай, что ты спишь, а потому этот мир полностью подчиняется твоей воле.
С этими словами он поднялся над землей на метр и завис в той самой позе, в которой до этого сидел, как йог, добившийся просветления. Его собственные джинсы лоскутами сползли с незагорелых ног, выстраивая из кусочков ткани шорты, рубашка обратилась в белоснежную майку.
— Ну же! — приказал колдун, и я вновь представила себя в сарафане, но на этот раз прорисовала каждую его деталь: лазурного цвета хлопок, свободный низ до колена, чуть стянутый верх и тонюсенькие бретельки.
— Ты делаешь успехи. — Александр хлопнул в ладоши, когда моя фантазия кончилась.
Получилось!
Под сарафаном обнаружился сине-зеленый купальник с высокими плавками, причем именно такой, на какой я совсем недавно таращилась в магазине и недоумевала, как несколько полосок могут стоить десять тысяч рублей. Ну, хоть так надену.
Я стянула сарафан и с разбегу окунулась в воду, кинувшись в море со всей отчаянностью. Сначала показалось, что меня с головой накроет волна, но после первый страх перед неизвестностью прошел. Вскоре я бултыхалась как ребенок, то ныряя, то выныривая, то валяясь на спине, раскинув руки в стороны и позволяя морю нести меня по волнам.
Александр всё это время сидел на пляже далекой темной точкой, да я и не звала присоединиться, наслаждаясь одиночеством и соленой водой.
— Хочу жареных сосисок, — сказала, выбравшись на берег, и махнула рукой перед нами.
Тотчас появился небольшой мангал и шампуры с нанизанными на них сосисками. Не знаю, почему я не представила уже готовое мясо. Наверное, мне захотелось поучаствовать в процессе приготовления, а заодно попускать голодную слюну на шипящие угли.
— Ну какие сосиски без дорогого вина? — прыснул Александр, добавляя к композиции бутылку красного полусухого и два бокала.
Мы ели и пили, разговаривая о всякой ерунде. А затем Александр все-таки снял майку, и на секунду я засмущалась как девочка-подросток перед симпатичным парнем. Его тело было фактурным: не накаченным, но и не жилистым. Мускулы, мышцы, пресс кубиками, выступающие вены — всё как из женских грез, как с романа в мягкой обложке.
— С твоего позволения искупаюсь, — сказал колдун, откидывая майку и стягивая шорты.
— Не заплывай за буйки, красавчик.
Он плыл мощными гребками, противясь течению, словно пытаясь подмять то под себя. Море волновалось, но Александр был сильнее его. Мне нравилось смотреть на их борьбу. Истинное столкновение стихий. Было что-то завораживающее в его движениях, в гребках, и в том, что всё это происходило только в наших снах.
— Ты права, за море и душу не жалко продать, — признался он, когда вылез, откидывая со лба мокрую челку.
— Плохих вещ-щей не шоветую. — прошамкала, не очень-то эротично стянув зубами с шампура кусок горячей сосиски и жестом приглашая колдуна присоединиться к трапезе.
Кстати, об эротике. Как-то внезапно, между обсуждением еды и разговорами об учебе, рука Александра оказалась на моем бедре. Если честно, я не ожидала посягательства на свои конечности, а потому вначале тупо смотрела на то, как его ладонь скользит по коже, а уже потом отползла в сторонку.
— Даже во сне я не могу потрогать свою невесту? — обиженно уточнил Александр
— Извини, — коротко сказала я, не собираясь ничего уточнять.
— Давай по-честному. Ты влюблена в Игната? — спросил он хрипло, будто боялся моего ответа. Взгляд колдуна потемнел, а вместе с ним почернело вокруг, и тучи сгустились над головами.
Я натянула сарафан, долго путаясь в бретельках, затем покрутила шампуры, сдула песок с ладоней. Сделала тысячу дел, только бы максимально долго не отвечать на простой, казалось бы, вопрос.
— Если уж по-честному, то он мне нравился, но я пообещала тебе не приближаться к нему, потому никаких больше встреч. Игнат перестал для меня существовать.
«Как и я для него», — ёкнуло в сердце.
Александр сосредоточенно кивнул, то ли веря в мою полуправду, то ли принимая её за неимением другой.
— Расскажи про свою любовь. Ну, про ту, которая была «однажды».
— Ради неё я всерьез занялся магией и из-за неё оказался в могиле, — в голосе колдуна появилась тоскливая нотка.
— Давай подробности. — Щелчок, и вино потекло из новой бутылки по бокалам, наполняя те до краев.
Под алкогольный дурман проще делиться наболевшим. Вот и Александр нисколько не сомневался, говорил честно и подробно, точно давно ждал собеседника, перед которым мог бы выговориться:
— Я был совсем юнцом, когда познакомился с ней. И-ри-на, — по слогам, будто бы каждая буква её имени жгла в нем дыры. — Сильнейшая колдунья. Она заметила меня на вступительных экзаменах и взяла на «дополнительное обучение» в числе ещё нескольких счастливчиков. Нет, первое время всё было исключительно прилично. Я изучал магию вместе со всеми, Ирина грамотно направляла нас. Моя страсть к ней разгоралась давно, но я боролся до последнего. А потом меня сорвало, и в какой-то вечер, когда мы остались одни в кабинете, я признался, что жажду получить её всю без остатка. Ирина не воспротивилась моему желанию. Мне показалось, она давно присматривалась ко мне, но ждала первого шага. Мы стали любовниками, скрывались ото всех, и это будоражило ещё сильнее. Увы, Ирина развила мой дар, а после заявила, что отныне я ей неинтересен. Ей был нужен герой, тот который ежедневно готов жертвовать собой ради великой цели. Я же оставался дурным мальчишкой. Но Ирина разрешила нам общаться по-дружески, — он выплюнул эти слова как ругательства, — и даже открылась передо мной. Она мечтала перевернуть мир и заразила меня этой мечтой. Я был готов на всё, только бы вернуть её расположение. Мы боролись вместе, пока меня не отравили, и интерес Ирины во мне окончательно не отпал…