— Уже там побыла. Больше не хочу.
— Потому что это было по договоренности, а не по любви. Когда любишь человека, то с ним хочешь жить вместе, а не стремишься от него сбежать. Но по молодости это не понимаешь. Все кажется концом света. Но просто поверь — это не так. Первый блин получился комом, а брак вышел неудачным, но подрастешь и найдешь себе милого по душе. Твой праздник еще не наступил, но он будет.
— Спасибо, я пока не хочу и не думаю, что будет так. Я хочу стать сильной. Больше не бояться, — призналась Луиза. — Прясть пряжу — это хорошо, приятное и успокаивающее занятие. И детей учить интересно. С ними весело разговаривать. Но это все не то. Я хочу быть кем-то более значимым, чем пряха.
— Все в твоих руках, — улыбнулась Зина. — Все дороги перед тобой. Выбирай любую. Никто против этого ничего не скажет.
— Я подумаю, как это сделать, — сказала Луиза. В этот момент Диж пригласил Зину на танец. Та отказывалась, но он все равно ее вытащил на площадку. Этому типу со слащавой внешностью и повадками завзятого ловеласа было сложно отказать, чем он и пользовался.
Луиза впервые за все это время почувствовала надежду. Она улыбнулась. Стать сильной и больше ни от кого не зависеть — разве об этом можно не мечтать? Но эти мечты были далекими и напоминающие сказки, которые так любит Мируша. А тут оказывается можно и мечту сделать реальностью. Если Зина так говорит, а она не будет врать, потому что ей смысла не было это делать, то все может измениться. И не надо будет претворяться, играть роль жены князя, дочери важного человека. Не надо все время бояться что-то сделать не так и ошибиться. Можно будет стать почти такой же, как Мируша, которая никогда и никого не боялась. Или сильнее ее. Главное захотеть. А она этого сильно хотела…
Мируша, Мируша и опять Мируша. Страшная девчонка, о которой все почему-то говорили. Это уже Бориса начало раздражать. Да, он совершил ошибку. Затравил ее. Но он ведь попытался исправить ситуацию, а его опять тычут носом в то, что он не понимает. Не видит людей. А разве он обязан их видеть? Мируша. Весий сегодня задался вопросом, куда она подевалась. Ведь от нее никогда покоя не было, а тут пропала девка. Носа не показывает из комнаты. Велел разузнать, что с ней не так. А она теперь Силия окучивает! Это для Бориса стало шоком. Знает к кому
подольститься. То Весию голову запудрила, теперь этому старому пьянице. А он ведь думал, что она не такая. Той ночью, когда она ему про детства рассказывала, про несчастную судьбу, он ведь себя последней скотиной посчитал. Обидел бедную сиротку. Да эта сиротка кому угодно даст сто очков фору. Знает с кем дружбу водить. Знает кому, что петь. Он не мог поверить до чего бывает фальшивая женская натура. Бьет по болезненному. Отвратительно. Но он больше не поведется.
Танцевать она любит! И песни петь! Но только сапоги подари! Вымогательница.
Он остановился рядом с конюшней. Все равно стоило признать, что когда она так на него смотрела, когда он услышал ее голос, который наполнял все вокруг каким-то волшебством, то хотел горы свернуть. Чародейка, с чарующим голосом. Ей здесь было не место. Нужно было убрать девчонку с глаз подальше.
— Сапоги она захотела! Так и получит! — сплюнув, он повернул в крепость.
Мируша же в это время лежала в кровати и мечтала о красивых и удобных сапогах, в которых так приятно будет танцевать. Оставалась надежда, что этот подарок будет что-то значит. Не просто же так Борис пообещал эти сапоги. И сегодня он смотрел на нее не так, как обычно. Был не таким хмурым. Надежда — она грела сердце, заставляла жить и придавала этой жизни вкус. Оказывается надо не так и много, чтоб почувствовать себя счастливой.
Силий же прогуливался по стене. Это было странно. Ощущать вкус жизни, который был забыт. Птичка. Почему-то язык не поворачивался назвать ее Мирушей. Не шло ей это имя. Птичка, которая так и не смогла улететь на юг. Осталась здесь, потому что поранила крыло. Ей было холодно и одиноко, вот она и придумала человека, который смог бы согреть ее сердце. Любовь, которая была ей просто необходима, чтоб не замерзнуть в чужом краю. И ведь она понимала, что ее любовь недостижима, поэтому и любила. Так ведь проще жить. Можно мечтать и не подстраиваться под другого человека. Не испытывать разочарования, ведь в мечтах его нет. Есть только иллюзия.
Он же не знал, стоит ее вытаскивать из этих иллюзий или все оставить как есть. В этом мире столько разочарования и боли, а ей и так досталось. Но ведь иллюзии — это не сама жизнь, а ее подобие. Только ведь если вытаскивать ее в этот мир, то принимать на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу. А он уже привык жить один. Привык, что надо отвечать лишь за себя. Или скорее губить. Приближать конец этой дурной и сложной жизни. Или до финала еще рано? Сколько ему? Только недавно исполнилось сорок лет. Часто говорят, что в этом возрасте открывается второе дыхание и жизнь только начинается. И опять вопрос, нужно ли ему это?
Нужно ли ей это? Нужно ли… думать обо всем этом? Можно напиться. Забыться. Ни о чем не думать. Позволить Борису окончательно разбить Птичке сердце, потому что у него нет такта. Он ведь ничего не понимает. И Птичка разочаруется в очередной раз. Но ему-то какое дело всего этого. Может то, что Птичка сама не поняла, но зацепила его и это придется признать. А значит с алкоголем надо повременить.
Бессонная ночь давала о себе знать. Хотелось спать, но Силий решил вначале позавтракать. Все уже разбрелись по делам. Дети в столовой учились читать. Луиза пряла пряжу в одиночестве. Он уже хотел пройти на кухню, когда услышал торопливые шаги. Мируша так торопилась, что не замечала ничего вокруг.
— Луиза, у тебя осталась твоя красная юбка? — Мируша села рядом с ней.
— Осталась.
— Можешь мне ее дать? Под нее пойдут мои новые сапоги.
— Тебе кто-то их подарит? — улыбнулась Луиза. — Никак не могу понять, почему ты сама их не закажешь у сапожника.
— Так это дело принципа. Вот кто подарит мне сапоги, тому я не безразлична. Нарядные, красивые и удобные.
— И кто этот человек?
— Пока не скажу. Пусть вначале подарит. А ты мне юбку подари. Все равно ее не носишь.
— Подарю, — согласилась Луиза. — Мируша, а как думаешь, мне получится в дружину пойти?
— Кем?
— Дружинником. Как Зина.
— Возможно, — пожала плечами Мируша. — Но тебе это нужно?
— Нужно. Я этого хочу, — ответила Луиза.
— Тогда делай. Я всегда так поступаю, когда сомневаюсь. Если все время думать, то ничего не получится. Будешь лишь на месте стоять. А это упущенное время. Лучше сделать и пожалеть, чем ничего не делать, — ответила Мируша.
Силий только головой покачал. Бедовая Птичка. И как ее бросать? Отправлять в свободный полет? Упадет ведь и разобьется. Сделает и пожалеет. И как с такой философией еще жива?
Глава 9
Чернушка. Самая настоящая Чернушка с сажей на лице и руках, в старой куртке с чужого плеча, грязных штанах, подпоясанных веревкой — Мируша стояла на коленях перед печкой и выгребала золу. На следующей недели должен был начаться праздник. К нему начали готовить крепость заранее. Все отмывалось, отчищалось. К тому времени должен был быть сдан этаж с отремонтированными комнатами. Все это вдохновляло. Объединяло. Никто не сидел без дела. Дети старались помогать, потому что Весий назначил соревнование, что у кого будет много добрых дел, тот получит подарки, поэтому те постоянно теперь мельтешили под ногами с серьезными лицами.
Силий же наблюдал за Мирушей все это время. Прошло уже несколько дней, как Борис пообещал ей эти дурацкие сапоги. Она ждала. Каждый раз с такой надеждой смотрела на Бориса, стоило ему пройти мимо нее, но он словно не замечал Мирушу. Она перестала для него существовать. Этого Силий понять не мог. Ну не нравится ему девчонка, так чего надежду давать? Хотя она сама хороша. Нужно же гордость иметь, а не смотреть таким преданным щенячьим взглядом. Был бы хвост, еще и им бы виляла.
И опять злость, от которой некуда было деться. Или уже ревность? Дурак старый. Напридумывал себе чего-то. Вон, товарищи предлагали сегодня посидеть.
Как раньше. Да и повод был хороший. Нагнали самогона под праздник. Нужно было пробу снять. И опять все пойдет по кругу. Хмельной бред, машинальные движения, работа, которую доверят алкоголику, дети, которые смотрят на него с укором и жалостью — все это закрутит водоворотом откуда нет обратной дороги. Только дно, что манит к себе. На дне было хорошо, спокойно, не было чувств, а скорее отупение. Но ведь это не жизнь. А что такое жизнь? Клубок эмоций. Бурлящий и взрывающий все изнутри. И пусть он мешает, нервирует, но заставляет двигаться вперед. И опять сомнения, которые мешают подойти к птичке.
Развернувшись, он вышел на улицу. Ветер кинул в лицо пригоршню снега, заставляя остыть и привести в порядок эмоции. Взять себя в руки. Так дело не пойдет. Надо что-то решать. Только…
— Отец, ты сейчас свободен? — к нему подошел Тихон.
— Время есть, — ответил Силий, отходя в сторону, так как ко входу подъехали сани с высокими бортами, на которые должны были загрузить мусор, чтоб увезти его подальше от крепости. Тихон отошел вместе с ним. Снял руковицы, потом их надел и заговорил довольно быстро, на одном дыхание.
— Давай только без хождения вокруг да около. Нам с Дашкой уже давно понятно стало. Думали сам расскажешь, а ты молчишь как воды в рот набрал. Сразу скажу, что мы не против. Это лучше, чем видеть тебя убитым горем. Маму не вернуть. А желать тебе уйти за ней как-то совсем не хочется. Сам говоришь, что у каждого из нас свой срок жизни. Не нам его ускорять. Дашка вначале ревновать начала, но потом подумала и со мной согласилась. У нее своя семья. Я может когда женюсь. А тебе что делать? Рано себя хоронить. Только до праздника скажи, кто она. Чтоб шоком не было. Мало ли… — Тихон замолчал. Силий сам молчал.
Мируша вытащила ведро с золой. Кто ее толкнул в тот момент, когда она его высыпала в сани. Зола пыльным облаком накрыла ее, заставив расчихаться. Силий подумал, что она разозлиться, но Мируша вытерла лицо рукавом, только размазывая грязь, и рассмеялась.
— Ты чего? — покосилась на нее Лила.
— Так настроение хорошее. Вон смотри, сейчас облака разбегутся и солнце покажется. Так почему бы ему не улыбнуться? — ответила Мируша.
— Порой мне кажется, что тебя в детстве уронили, — буркнула Лила.
— Я это даже не скрываю, — хохотнула Мируша, жмурясь под лучами солнца, что пробилось сквозь серую пелену облаков. — Ладно, раз я такая вся черная и красивая, пойду по другим печкам пройдусь. Мне терять нечего.
Подхватив ведро, она отряхнулась и пошла в дом. Стоило ей уйти, как солнце опять скрылось за тучами, словно выходило для нее. Неунывающей, верящей и не знающей сомнений.
— Пап, ты тут? — спросил Тихон, который уже устал ждать ответа от отца.
— Мируша.
— Что?
— Ты просил имя, я тебе его назвал, — усмехнулся Силий. — За разрешение, конечно, спасибо. Но вроде я взрослый дядя, и, как правильно ты заметил, вы не маленькие дети. Если я решу на ком-то жениться, то спрашивать вас не буду. Но о своем решении скажу. Считай сказал. Челюсть подбери.
— Я, это, малесь в шоке, — ответил Тихон, закрывая рот. — Не, все понимаю, но…
— А вот это мне не интересно. Я не стал диктовать кого выбирать в мужья Даши, не стану и в твою жизнь вмешиваться. Это ваш выбор с кем жить и с кем детей растить. Вам за этот выбор и отвечать. Я свой сам сделаю. Как уже когда-то делал.
— Я помню, как ты рассказывал, что ваши с мамой родители не одобряли брак.
— Слишком рано. Слишком зелено. Но ведь неплохо жили, — ответил Силий. — Что получилось, то получилось. Прошлое останется, но жить им все время — значит и себя похоронить. А я не могу. Они же тогда ее совсем забьют.
— Но Мируша, она же с головой не дружит.
— То ведьмой была, так теперь местной сумасшедшой стала? Вот любят люди ярлыки вешать.
Хотя людям только дай языками почесать. Нужно же объяснить почему человек думает не так, как все. Видит все иначе и отказывается унывать, поэтому и дают дикие объяснения. Ты-то в дикость не уходи.
— Дело твое. Выбор твой. Я Даше скажу…
— Надеюсь, что от вас зла не будет. Не нужно это, — предупредил Силий.
Он сказал это спокойно, но таким тоном, что Тихон сразу понял, тут спорить бесполезно. И если они пойдут против Мируши, то отец их во враги запишет. Один раз такой случай был. Тихон тогда подростком еще был и обидел мать. Невольно вырвавшееся слово получилось оскорблением. Отец тогда сразу сказал, что сам не оскорблял женщин и ему не позволит. А если тот собирается продолжать в том же духе, то может искать себе свой путь, который будет вне их семьи. Это было жестоко, но отрезвило. Или быть равным, или расходиться. Уважай меня, тогда я буду уважать тебя. На этом держалась вся их семья. Пока отец не сломался. Не отошел от них. Когда же они пытались с ним поговорить, то он попросил детей не трогать его. Они отошли в сторону. Его выбор как жить. Его жизнь. И не им диктовать свою волю. Но было тяжело видеть, как сильный человек слабеет на глазах. Теперь же он начинал походить на прежнего человека, который им был так хорошо знаком.
— Раз мы все выяснили, то пойдем работать. Не девчонки, чтоб языками по пустому молоть, — сказал Силий. Внутри же появилось спокойствие. Выбор. Главное его сделать. И больше не сомневаться. Все правильно идет. Правильно судьба подослала ему сына в тот момент, когда он стоял на перекрестке, и задала его устами тот вопрос, который так мучил его самого и на который не хотелось давать ответа. Самогонка и без него проживет. Мируша же нет. Оставалось это дать ей понять.
— Мируша, у нас такие проблемы в крепости, — к ней подошла Нирва и быстро зашептала на ухо. — У Лиды вши.
— И? — не поняла Мируша, которая в этом проблемы особо не видела.
— Так понимаешь, она женщина легкого нрава. Кто в постель пригласит, с тем и спит. Ты представляешь сколько сейчас людей со вшами…
— Проверим всех. Пострижем, отмоем. Ничего.
— Так как проверять? Лора предлагает всех по одному вызывать в лекарскую комнату на осмотр.
— Долго. Но я вам помогу, — ответила Мируша. Она нахмурилась, потом улыбнулась. — Даже средство знаю простое, как избавиться от домашних животных на волосах. Но вначале детей проверим. Организуем стрижку перед праздником и перемоем всех. А потом уже за взрослых примемся.
— Нужно только, чтоб об этом жены не узнали. Мало ли как мужчины подцепили этих тварей.
— Ага, как будто они не догадаются откуда ветер дует. Но работы предстоит много. Только для начала мне умыться надо и переодеться, — ответила Мируша, планируя грандиозный банный день.
— Так, мои хорошие, или я вас стригу и брею или вы сами вычесываете домашних животных. Долго и нудно. Какой путь выберем? — заваливаясь в баню, спросила Мируша. Она посмотрела на Бориса. — Тем же кто боится сглаза, наш колдун соврать не даст. Тут, где стихии соединяются, не колдуют.
— Мируша верно говорит, — ответил Диж, который оказался в компании обладателей домашних животных.
— Поэтому можете смело расставаться с вашими лохматыми бородами, — довольно закончила Мируша. Мужчины отошли от шока при ее появлении с ножницами и баню наполнил ржач. Это был не смех, а именно ржач, от которого задрожали стены.
— Что такое деликатность и такт наша Мируша не знает, — сказал Весий.
— Понятия не имею, — ответила она. — Только не говорите, что вы меня смущаться стали.
— Я тебе не доверяю, — пробормотал Борис.
— Опять началось. И не доверяй. Ходи вшивый, — пожала она плечами. — Кто не такой упертый?
Началась глобальная стрижка. Мируша ловко орудовала ножницами, а потом переходя сразу к бритве, избавляя всех от растительности и отправляя мужчин в парилку. Шутки и смех стояли такие, что у Лоры и Нирвы уши покраснели. Только Мируша нисколько не смущалась. Словно так и должно было быть. Она и сама могла ответить довольно остро и колко. Пока не столкнулась с взглядом Бориса. Он ее осуждал. Каждый шаг. Каждое действие. И так будет всегда. От этого понимания в глазах появились слезы. Она передала ножницы Лоре и выскочила из бани, чтоб никто не увидел этой слабости.