— Сурово ты с ней.
— А как иначе? Вот видишь, что человек ошибку совершает. Скажешь ему об этом в лоб, так тебе ответ — не лезь в чужую жизнь. Промолчишь — виноват. Саша видела это до того, как начиналось. Она замечала кто с кем перемигивается, переглядывается и сразу сажала за стол, чтоб разложить весь расклад с последствиями этих переглядываний. А когда она сгорела, быстро так, то я растерялся. Не готов был к этому. Дети сами по себе жить стали. Меня же из жизни выключило. Может Даша в объятиях этого парня пыталась от проблем забыться, пока я заливал? Кто там это поймет? Когда она замуж за него собралась, я уже в ее глазах авторитет потерял. Другим же было все равно.
— Неправильно это. Вот так отворачиваться.
— Но и давить нельзя. Уже взрослый человек. Должен головой думать сам. Это не ребенок пяти лет, которого можно остановить, а взрослый человек.
— Я думала сегодня на эту тему. Вот любишь человека, желаешь ему добра. Стараешься его уберечь от неприятностей и своей заботой душишь. Лишаешь его возможности совершать ошибки. А потом он теряется, когда сталкивается с трудностями. Наверное, если любишь, то надо отпустить и оставаться рядом? — она посмотрела на Силия.
— Согласен. Отпустить и быть рядом. Сложная задача, — ответил Силий. Они зашли в комнату. Он помог ей снять куртку. — Не давить, не навязывать свою волю и быть всегда рядом.
— Ты ведь это не только про воспитание говоришь? — спросила его Мируша.
— Не только, — наклонившись к ее губам, прошептал он.
— Хватит, — уворачиваясь, сказала Мируша и выскальзывая из его рук.
— Чего это хватит? — усмехнулся Силий, а глаза остались серьезными. — Из-за того, что сейчас светло и я твои шрамы увижу?
— Мне бы еще в баню сходить не помешало, — ответила она.
— Тоже дело, — согласился Силий. — А я уже думал, что ты опять про свои царапки заговоришь.
— Это не царапки, — возразила Мируша.
— Как увижу, так оценю. А пока ничего не могу сказать по этому поводу, — сказал Силий.
— Вот для тебя все смешно. Но ведь это не так…
— Не будем спорить, — остановил ее Силий. — Сейчас пообедаем, а потом у меня будут дела.
— Какие?
— Разные, — усмехнулся он.
— Не хочешь говорить, так не говори.
— А ты по пустякам не обижайся. Надо Весию с одним вопросом помочь.
— Тогда ладно, — ответила Мируша.
— Ладно? Да никому я кроме тебя не нужен. Зря ревнуешь.
— Я не ревную. Как можно ревновать человека, который сердцу не мил?
— Угу. Никак, — согласился Силий. — И сразу загрустила.
— Так понимаешь в чем дело, — она замялась. — Мне больше Борис не нравится. Он какой-то глупый. Столько не видит. Чего-то надумывает. Разве можно с глупым человеком жить и его любить?
— Ну, для кого-то он будет умный. Люди разные. Не все такие наблюдательные как ты. Некоторым достаточного красивого лица и удали.
— Нет. В человеке должна быть сердцевина, которая и делает его необычным. Эта сердцевина важна. Лицо может испортиться. Вот получит лицо шрам и перестанет быть таким красивым. Или удаль, она может пройти. Заболеет человек и ослабнет. Но останется сердцевина, за которого его и любишь. Красотой можно восторгаться, как солнцем или весной. Но не любить чисто за нее.
— Вот ты мне сейчас эти слова говоришь, так почему они не могут быть к тебе применены? Ты меня все спрашиваешь, почему мне так нравишься. Сама же и ответила на этот вопрос. За сердцевину, которая тебя наполняет. Ты же особенная. Я
это вижу.
— Обычная я, — смутилась Мируша.
— Ты не похожа на других женщин в крепости. А я всех знаю.
— Не хочу обсуждать твоих женщин, которых ты там знаешь. Лучше скажи, о ком помечтать, — отмахнулась Мируша. — Нужен же друг для сердца.
— А я тебя не устраиваю, потому что лицом не вышел? — хмыкнул Силий.
— Так и правда могу сердце отдать. А чего потом мне делать?
— Любить и радоваться жизни, — ответил он.
— Как будто это так просто.
— В чем сложность?
— В том, что я только привыкну, а потом отвыкать придется. С мечтами проще. Это же мечты.
— Согласен. С ними проще, чем с самой жизнью, но не так интересно, — ответил он.
— Я подумаю, — поднимаясь, сказала Мируша. — Как ты верно заметил, у нас с тобой еще много дел.
Борис вернулся после охоты в настроении. Они славно провели время. Добыли лося. Птицы постреляли. Весий был прав, иногда надо выезжать развеяться. Тогда и мороз кажется не таким крепким, а жизнь становится прекраснее. Даже проверить караулы было настроение. Сейчас было дежурство Силия. Как раз можно было спросить, чем там закончилась его история с зятем. Не вернулся ли он.
На стене Силия не было. Вместо него стоял какой-то мальчишка. Борис его раньше не видел. Только подойдя ближе, он узнал Луизу, которая стояла на стене в броне и несла службу.
— Не ожидал вас тут увидеть, — выпалил Борис.
— Меня на испытательный срок взяли, — сказала Луиза. — Сказали, что если погоды не испугаюсь и выдержу, то в дружину возьмут.
— О как!
— Ничего не видно. Никто крепость не покидал. Тихо и спокойно. Только в правом крыле на втором этаже опять кто-то гуляет. Песни горланит.
— С завтрашнего дня у нас сухой закон будет, так что попойки прекратятся, — ответил Борис. — Ребята совсем страх потеряли.
— Согласна. Сейчас одной по коридору пройти страшно. Кто-нибудь да задерет.
— Поэтому и решили в дружину пойти?
— Не только. Просто мне это пришлось по душе, — улыбнулась Луиза.
— Это главное. Если понадобиться помощь или совет, то всегда обращайтесь.
— Буду знать. Мне пока князь помогает. Согласился меня тренировать. Правда приходится тренироваться под чьим-то присмотром. Как Весий сказал, чтоб люди дурного не подумали.
— Ему с вами лучше поменьше общаться, чтоб народ забыл, ту историю с обманом, — сказал Борис.
— А я думала, что ничего такого не будет, если под чим-то присмотром тренироваться. Пока больше никто особо к моему желанию серьезно не отнесся. Василий сказал, что меня к себе не возьмет, пока меч не научусь держать. А как научиться, если никто не учит? Силий разрешил дежурить на стене в его время. Он и Весий только и поддерживают эту идею. Еще Зина, но она скоро уедет.
— Хотите, я могу вас учить. Но не с утра, а во второй половине дня.
— Я буду только рада.
— Тогда скажу Весию, что мы с вами договорились.
— Хорошо, — Луиза опять ему улыбнулась. Борис только подивился, какая у нее приятная улыбка, а он этого раньше не замечал. Оставив Луизу, он пошел дальше проверять дежурных. В последнее время они многие забыли, что такое дисциплина. Надо было им напомнить.
— Весело у вас тут, — сказала Зина. Она сидела за одним столом с Весием во время вечерней трапезы. Несмотря на то что она была его ровесница, волосы Зины уже покрылись сединой, которая ее совсем не портила, даже какого-то шарма придавала. А он ее помнил, когда этой седины еще не было.
— Не скучаем.
— Интриги, расследования. Я удивляюсь, но молчу.
— А у вас тише?
— Намного. Но у нас и жизнь спокойнее. В горах никому до нас дела нет. Мы работаем. Деревни развиваем, чтоб от вас не зависеть. Сельское хозяйство не такое сильное, но вот с животноводством нам везет. Скоро вас перегоним с мясом. Будете у нас его брать, — сказала она.
— В этом году все как-то плохо получилось. Неудачный год.
— А когда года были удачные? Ты помнишь это время, Весий? Первое время только и делали, что выживали. Помнишь, как охотиться учились? Как радовались каждому пойманному зайцу, или птице? Потом варили суп на всех в большом котле с дикой картошкой и ячменем?
— Эта гадость была, а не суп.
— Согласна, но забавное было время. Потом две крепости отстроили. Свет сделали, водопровод. Жизнь идет. Дети растут. Скоро они наши места займут.
— Говоришь так, словно мы с тобой древние старики, — поморщился Весий.
— Мне порой так и кажется, что мы с тобой древние старики. Нам нет и сорока, а приключений на три жизни хватит.
— Это скорее у тебя приключения. У меня разборки с пьяницами и думы, как пополнить кладовые, — сказал он.
— Вот этого я понять точно не могу. Зачем ставить крепость охранять здоровых мужиков. Вы тут загниваете. Вам нужно действие. Работа. А вы сидите в четырех стенах и загниваете.
— Так считается, что раз умеешь мечом махать, дружиной командовать, то и с крепостью справишься, — сказал Весий.
— И как? Справляешься? — усмехнулась она. — Не справляешься. Так может пересмотреть, кто командовать ей должен?
— Думаешь так много желающих?
— Желающие есть или будут. Тут же как важно, чтоб человек был на своем месте. А не там, куда его назначили. Тогда и работа будет в радость. Тогда она и ладиться будет, — сказала Зина. — Пока же: кто в лес, кто по дрова.
— Княгиня нужна. Тогда все и наладится.
— Сам-то в это веришь? — рассмеялась Зина. — Думаешь, что придет женщина, юбкой махнет и все у вас наладиться? Не, ну я сказки сама люблю, только верить в них так искренне не стоит. Давай реально на вещи смотреть.
— Я думаю, что…
— Знаю о ком ты думаешь. Но смотри, как они с колдуном хорошо поют.
Он же около нее так и вьется. Зачем ломать их судьбу? Да и тебе эта женщина не нравится. Уже наступил на грабли с браком по расчету, так чего опять лоб расшибить хочешь? С чего ты решил, что должен жертвовать счастьем в угоду других? Потому что ты когда-то увлекался боями на мечах? Или потому что тебя князем выбрали? Как выбрали, так и убрать могут. Ты же один останешься. Ищи себе подругу по сердцу, а не по нужде. Тогда и ладится все станет, — перебила его Зина.
— Завтра с тобой утром на мечах, как раньше? — предложил Весий.
— Устроим представление? Давно тебе на это намекаю, а ты все намеков не понимаешь, — улыбнулась Зина, отметив, что у Весия разгладилась полоска морщин на лбу. А год назад ее еще не было. Совсем за заботами о себе забыл. Она хотела ему об этом напомнить.
Глава 13
— Ты свет не выключил! — вцепившись в рубашку, возразила Мируша.
— А вот даже не собираюсь, — весело сказал Силий. Но глаза были серьезные.
— Нет. Так не буду. Не согласна. Одно дело под одеялом лежать, а другое дело… — она начала отступать. Силий поймал ее за миг до падения.
— Разобьешься по глупости, — сказал он, расстегивая пуговицы на рубашке Мируши. Она недовольно посмотрела на него.
— Дуростью занимаешься.
— Это ты ворчишь много, — ответил Силий, кладя ладонь ей на грудь. —
Сердце бьется, как у пойманной птички.
— Так ты меня поймал.
— Поймал. И хочу все перышки разглядеть. А то прячешь их от меня. Мне же интересно.
— Да чего там смотреть? Жуть какая-то, — отводя глаза, прошептала Мируша.
— Зачем тебе на нее смотреть? Только отвернуться захочешь.
— Вот горазда ты за меня все решать, — хмыкнул Силий. Последняя пуговица была расстегнута и рубашка соскользнула на пол. Мируша тут же зажмурилась. — Шрамы у нее. Я то думал, тут есть на что смотреть, а так… Три полоски. Вот любите вы строить из себя бедных и несчастных.
— Ты еще и разочарован? — возмущенно спросила Мируша. Она зло посмотрела на него.
— Конечно. Такого себе в голове напридумывал, а придумываешь только ты.
— Вот это ты считаешь не шрамами? — спросила она, показывая на ноги. Три жуткие полоски на одной ноге и с десяток мелких на другой пересекали ее ноги.
— Не считаю, — спокойно ответил Силий. Он показал на свою руку. — Вот это шрам. А у тебя царапины.
— А вот этот? — показывая на живот, спросила Мируша.
— У меня такой же. Аппендицит вырезали. Так как я это дело запустил, то пришлось именно резать.
— Плечо кривое, — нашлась Мируша.
— Не сильно оно у тебя и кривит. Если одежду правильно сшить, то будет незаметно, — ответил Силий.
— Ты…
— Не убедила. Не вижу причин, чего ты от меня прячешься.
— Силий, ты же это не серьезно, — она спокойно посмотрела на него. —
Хочешь меня подбодрить, вот и говоришь все это…
— Зачем мне тебя бодрить? Ты мне целыми днями гадости говоришь. Убеждаешь меня, что я некрасивый. Так мне по логике нужно отплатить той же монетой. Но я не вижу причин так себя не любить, как ты не любишь себя.
— А зачем мне себя любить? Пусть кто-то другой любит.
— Так как я тебя любить буду, если ты от меня прячешься? Вот я к тебе со всей душой, а ты мне говоришь, что я для тебя слишком хорош. Как мне тебя любить? Ты же меня убеждаешь тебя ненавидеть.
— Нет, не убеждаю, — Мируша вздохнула. — Но я не люблю неправду. А ты мне сейчас неправду говоришь.
— И в чем я тебя обманываю, птичка? Что мне все равно какие у тебя царапки? Или меня не интересует твое плечо? Разве может в человеке интересовать какая-то конкретная часть? Нет, бывают такие люди, но мне больше твоя сердцевина нравится. Не оболочка, а то, что у тебя внутри.
— А зачем тогда мое тело рассматриваешь? — смотря ему в глаза спросила Мируша.
— Потому что я не хочу ждать темноты и прятаться под одеялом потому что кто-то боится царапки показать. И не хочу, чтоб ты думала об этом, вместо того, чтоб целоваться.
— Я и не думаю. Забываю обо всем, — она положила ладони ему на щеки и поцеловала.
— Тебе уверенности в себе не хватает.
— Тогда ее будет перебор.
— В самый раз, — ответил он, подхватывая ее и опуская на кровать…
Мируша спала. Повернулась к нему боком, положила руки под щеку и спала.
Как будто и не было той страсти. В этом плане она продолжала его удивлять. Хотя это же была Мируша. Порывистая девчонка, которую сильно потрепала жизнь. Порой его одолевали сомнения, что он все это затеял зря, что они не пара. Она молодая и живая. Умная не по годам и одновременно непосредственная. Говорит, что думает, живет, как хочет и ни на кого не обращает внимания. Только временами грустит о чем-то и себя стесняется. Приготовила себе место рядом с золой. Золушка. А ведь не там ей место. Не по ее уму и доброте. Но она ведь не слышит. Косит под дурочку. Только он не мог ставить это ей в вину. Она выживала в этом мире, как умела. Оказавшись одной. Без поддержки и помощи, она не сдавалась и жила. Жизнь ее метила, оставляла шрамы. Конечно будешь тут себя стесняться. Он сам себя поймал на мысли, что раньше отвернулся бы. Раньше хотелось совершенности. Когда Саше ставили вторые роды кесаревым, он переживал, что останется шрам. Думал, как сможет с ней дальше жить. Он ее любил, но принять, что его жена будет не такой, как прежде — не мог. Но роды случились раньше. Она сама справилась. И тогда пришло понимание, что на самом деле все равно, как она будет выглядеть. Главное, что жива и они вместе.
Два года он о ней почти не вспоминал. Тут же постоянно о ней думать стал. И не было чувство горечи или вины. Силий не чувствовал, что предает ее память. Он ее помнил. Помнил, как им было вместе хорошо. Сейчас же было почти так же хорошо, как и с Мирушей. Наверное судьба не просто так людей сводит? Не просто так дает испытания. Чтоб они что-то поняли важное. Он понял. Теперь осталось донести это до Мируши.
— Ты меня сейчас убьешь, — снимая куртку, сказала Зина. Поединок решили провести в обеденной зале. На улице ударили такие морозы, что драться там было себе дороже.
— Интригующее начало, — сказал Весий, поводя плечами и наблюдая, как она убирает волосы.
— Еще какое, — Зина подошла к нему. — Пять лет назад. Лето. Помнишь?
— Помню, — прищурился Весий. Тогда они заигрались. Около реки. Теплая вода. Ночь. Зина, похожая на русалку. Лунный свет…
— Сын. Четыре года. Васька, — сказала она, нападая первой. Весий отбил удар на рефлексах. Она ушла от его удара. — Теперь можешь убивать.
— Почему сейчас? — нападая на нее, спросил Весий. — Четыре года!
Она ведь правда не приезжала два года. Он слышал, что у нее ребенок родился. Но не подозревал, что это его ребенок.
— Потому что не хотела, — отбивая его удары и переходя в наступление, ответила Зина. — Думала, что сама справлюсь.