Гордей вскочил с кровати, подбежал к ванной комнате и рванул дверь. Тата причесывалась возле зеркала, но увидев искаженное лицо Гордея, растерялась и захлопала ресницами в точности как кукла Барби. Сжав зубы, Гордей сунул телефон ей под нос и прошипел:
— Как ты объяснишь, что кольцо, которое еще днем было на твоей руке, оказалось у мертвого Хлыста?
Тата бросила испуганный взгляд на труп бывшего дружка. Лицо ее скривилось, из глаз полились слезы.
— Я не знаююю, — заныла она. — Он мертвый, да? Какой ужас! Мамочки!
— Хватит комедию ломать, — сквозь зубы процедил Гордей. — Ты не можешь не знать! Ты никогда не снимаешь это кольцо с руки!
— Да не знаю яяяя! Ииииии, — снова затянула она тоненьким голоском.
Гордей схватил ее за плечи, встряхнул и закричал:
— Хватит! Я на это больше не куплюсь! Ты у него была. Ты разговаривала с Хлыстом до или после смерти. Отвечай мне: когда? До или после? Что ты с ним обсуждала? Значит, ты его не боишься? Нет? А я тебя прятал от него. Я привел тебя в дом, к своей жене, потому что ты умирала от страха, что он может к тебе явиться! А потом ты пошла к нему и даже ничего не рассказала? Скажи правду! Немедленно!
— Отпусти меня! — она попыталась вырваться из его рук.
— Черта с два! — ответил Гордей. — Ты выставила мою жену сумасшедшей, маленькая дрянь! Я тебя сейчас отволоку в полицию, и ты там все расскажешь, обещаю тебе!
— Мне нужно одеться, — заныла она, цепляясь за мраморную раковину.
— Так пойдешь, — Гордей оторвал ее руки от раковины и крепко ухватил за обе кисти.
— Отпусти, козел, мне больно, — вдруг спокойно сказала Тата.
Гордей опешил. Ее голос изменился, стал ниже, и в нем даже проклюнулась легкая хрипотца и отвратительная вульгарность. Но если бы только голос! Вся ее внешность вмиг изменилась. Вместо маленькой трогательной девочки перед ним сейчас стояла взрослая женщина с колючим взглядом, которая нисколько его не боялась. Наоборот, ее губы растянулись в презрительной и злой улыбке.
— Ну, чего вылупился? — насмешливо спросила она. — Клешни убери!
— Ты… как ты… — растерянно спросил Гордей и осекся, не в силах продолжать.
— Молча! Скрипя зубами! — огрызнулась она.
И Гордей заметил, что она бегло, но внимательно посмотрела куда-то за его спину, и в ее глазах вспыхнула радость. Он обернулся. И вдруг ему на голову обрушился страшный удар. Падая, он успел услышать, как Тата облегченно выдохнула:
— Ну наконец-то! Где тебя носило? Достал меня этот озабоченный козел!
Анастасия
Что? Это как вообще? Хлыст мертв. Он выглядит по-другому. Как Макс может быть Хлыстовым? Хватаю фотографии. Мои ноги холодеют, а в висках так стучит пульс, что перед глазами плывут радужные пятна. На всех фото Тата и Макс в обнимку. Вот они в школе, за партой, кривляются и делают "козу" в объектив. А вот они сидят, обнявшись, возле реки. На следующем снимке они гордо тычут в камеру безымянными пальцами, на которых блестят кольца. У Таты то самое колечко, которое она все время крутит на пальце, когда волнуется: две руки, держащие речную жемчужинку. У Макса похожее кольцо, но в мужском варианте: две руки, сжимающие друг друга, и вообще без камня. Разбрасываю еще стопку фотографий по кровати, и вдруг из-под одной из них выпадает крошечный бумажный конвертик. Открываю его — и на мою ладонь ложится то самое кольцо, которым Макс так гордился на снимках.
Боже мой, какая я идиотка! Своими руками привела в нашу семью этих проходимцев. Значит, все это было тщательно спланированной игрой. Все просчитано до мельчайшей детали! Но зачем? Неужели ради шмоток и денег, которые Тата получила от меня? Правда, есть еще гонорар Макса, но он его вернул. Почему? По какой причине человек, который зарабатывает на жизнь аферами, вдруг возвращает деньги жертве этой самой аферы?
Ответ приходит откуда-то изнутри, из-под коры воспаленного мозга: потому что он уверен, что может взять больше. Намного больше!
Боже мой, с какой легкостью я поверила чужому человеку! А своему мужу нет. Как же так происходит что мы верим всем, кроме своих? И Гордей ведь точно такой же, как и я. Слепо поверил Тате. Мы же не идиоты. Но в одну минуту нам, как лошадям, словно набрасывают шоры на глаза, и мы несемся напролом, закусив удила. И верим всем, кроме друг друга. Близкие становятся не просто чужими — врагами, на которых нельзя полагаться. А чужие превращаются в лучших советчиков.
В памяти всплыла фраза мамы Таты:
— Лена сбежала с мальчиком ее — Сашей. Они, как Бонни и Клайд, всю округу в страхе держали.
Они вдвоем все продумали. Видимо, пока я говорила с мамой Таты, лже-Макс уже договаривался с алкашом на заправке. А Тата готовилась разнести мой дом. Они выстроили цепочку событий так, чтобы сделать из меня сумасшедшую и остаться один на один с Гордеем. И тогда… боже, а что тогда?
Господи, Тата же осталась с Гордеем! А Макс взял с собой пистолет. Они точно в оба доме с моим мужем, который ничего не подозревает. А я здесь без связи. Вскакиваю на ноги, бегу в ванную, теряя по дороге плед. К черту! Все равно меня никто не видит. Макс должен был забросить мои вещи в стиралку и сушилку. Где же они? Врываюсь в ванную комнату. Вот они: стиральная и сушильная машина. Мои вещи валяются на полу такие же грязные, как и были. Ну конечно же! Он ведь знал, что мне не нужно будет выходить из дома. Сволочь!
Бросаюсь обратно к шкафу. Вытаскиваю светлые джинсы, быстро натягиваю на себя. Слишком широкие и длинные! Ничего, и так сойдет! Хватаю кожаный ремень с крючка внутри шкафа и подпоясываюсь, застегивая пояс на последнюю дырочку. Подворачиваю джинсы манжетами. Беру с полки первую попавшуюся белую футболку и быстро надеваю. Теперь обувь. Это проблема. Придется свои туфли надеть. Хоть они и пахнут водкой. Еще счастье, что они почти без каблука. На таком крошечном каблучке я смогу бежать быстро.
Беру сумку и лечу к двери. Открываю верхний замок — он с готовностью щелкает. А вот с нижним проблема. Нужен ключ. В ярости изо всех сил дергаю дверь. Заперта! Все, конец пути! Бесполезно дергать, я ее так не открою. Что делать? Кружусь по квартире, выбегаю на балкон. На улице ни души! Да кто меня услышит с седьмого этажа? Распахиваю боковую секцию балконного окна и высовываюсь, вертя головой во все стороны. Балкон соседей совсем близко и он, к счастью, не застеклен. До него метра три по карнизу. Не дойду! Убьюсь к чертям! Опускаюсь на пол и плачу от бессилия. Что же я наделала! Что мы вместе с Гордеем натворили? Почему я не послушалась его, когда он хотел разъехаться? Тогда не было бы этого открытого брака и мерзких аферистов, которые воспользовались тем, что мы с Гордеем просто слетели с катушек. Почему вообще я столько лет врала мужу, и так и не сделала тест ДНК? Хотя бы для себя! Чтобы просто знать правду? Ведь это с моей лжи все началось. Ведь в начале все было по-другому. И Гордей был совсем другим!
Перестань, тряпка! Возьми себя в руки! Сейчас не до страданий! Там Гордей один с двумя преступниками. Иначе их никак не назовешь! Бонни и Клайд — так сказала мама Таты. И она права. Встаю, перекидываю ремень сумки через шею, чтобы не потерять ее. Поднимаюсь на парапет, хватаюсь за водосточную трубу и осторожно ступаю на карниз, распластавшись по стене, как лягушка. Внизу проносится машина, гремя музыкой. Автоматически бросаю взгляд вниз. А там бездна! Голова немедленно начинает кружиться. Не смотри вниз, Настя! Не смотри, мать твою, истеричка! Другая, может быть, и упала бы. Ты — нет! Потому что у тебя балетная растяжка, шикарная выворотка стоп, которые тютелька в тютельку помещаются на карнизе, и умение держать равновесие. Вот и воспользуйся этим! Выверни стопы в первую позицию: пятки вместе, носки врозь на идеальной прямой линии, как учили в хореографическом. Поймай баланс и сделай большой боковой шаг. Твой шаг больше, чем у любого нормального человека. Вот так, умница, хорошо! Уже меньше осталось. А теперь еще один шаг, и еще. Ты почти дошла. Держись за стену, держись за воздух, держись за себя! Ты все можешь. От тебя сейчас зависит жизнь мужа и дочки. Представь, что ты сверзишься вниз, каково ей будет? Представила? Тогда не жужжи, сглотни слезы страха и иди дальше!
Уговаривая и подбадривая саму себя, добираюсь до балкона соседей.
Обеими руками намертво вцепляюсь в парапет, осторожно заношу ногу, чтобы не потерять равновесие от последнего, но самого важного движения, поднимаюсь на цыпочки и перемахиваю через перила.
Дошла! Ноги так дрожат, что я больше не в состоянии сделать и шага. Опускаюсь на пол, скорчившись в углу балкона. Одну минуту отдыха! Всего одну! Руки сводит судорогой. Поднимайся, Настя! Не время сопли распускать! Встаю и толкаю балконную дверь. Оказываюсь в большой комнате. Тихо шепчет что-то телевизор. Напротив меня, на кровати, застывшая от ужаса пожилая женщина. Ее муж крепко спит рядом. А она двумя руками сжимает пульт от телевизора и открывает рот, чтобы закричать.
— Умоляю: тише! — молитвенно складываю руки. — Не кричите! Я не воровка! Просто гостила у вашего соседа и ключ потеряла. Не могу из дома выйти, поэтому полезла через балкон. Я сейчас уйду. Только, пожалуйста, разрешите мне позвонить!
— У… би… ва… ют, — шепчет женщина, хватаясь за сердце. — По… по… помогите! — заикаясь, едва слышно хрипит она.
Нет, от нее помощи не дождаться. Сейчас бедную старушку инфаркт хватит! Нужно срочно бежать.
— Ухожу! Я уже ухожу! Извините, ради бога!
Бросаюсь к входной двери. Замки такие же, как у Макса. Но в нижнем торчит ключ. Открываю дверь и лечу вниз по ступенькам. Выскакиваю на улицу и бегу до угла. Здесь проходит трасса. Раскинув руки, бросаюсь наперерез первой попавшейся машине. Истерически визжат тормоза, машину заносит на тротуар.
— Ты че, совсем охренела, бомжара? — водитель высовывается из окна и орет, брызгая слюной.
— Извините меня, ради бога! Мне просто очень нужна машина!
— Тебе нарколог нужен срочно, шалава конченная!
Не обращая внимания на его крики, открываю сумку и вытаскиваю пачку евро.
— Вот, у меня деньги есть! Я не бомжую. Просто попала в сложную ситуацию.
Водитель озадаченно смотрит на меня, чешет в затылке и говорит:
— Слушайте, я не бомбила вообще-то. Но если хотите, отвезу в полицию.
Достаю из сумки еще одну пачку евро и умоляюще складываю руки:
— Прошу вас! Мне полиция ничем не поможет. Вот и вы меня за бомжиху-наркоманку приняли. А они пока разберутся, будет поздно. Еще и ночью с субботы на воскресенье! Пожалуйста, отвезите меня домой. И дайте телефон. Мой украли. Если этого не хватит, то я вам отдам обручальное кольцо. Оно очень дорогое.
— Да здесь на три поездки хватит. Садитесь. Чего уж там! — он распахивает дверцу машины и одновременно протягивает мне телефон.
Набираю Гордея, но срабатывает автоответчик. Снова набираю. Еще и еще. Бесполезно! Где же ты, Гордей? И что мне делать? Закрываю руками лицо. Сердце подсказывает, что ему плохо. Я это точно знаю.
— Девушка, может быть, все-таки в полицию?
Отрицательно качаю головой. Помощь мне нужна. Очень! Но что я скажу полиции? Только время потеряю. И одна не справлюсь. Ситуация патовая. Ни вперед, ни назад. Я одна. Мне никто не поверит! И никто не поможет! Кому звонить? Кого просить помощи? Адвокаты в конторе, подчиненные Гордея, будут только рады, если с ним что-то случится. Гордей требует от других столько же, сколько от себя, то есть очень многого. И спуску никому не дает. Я знаю, что его тайно ненавидят. Полиция? Так у них один ответ: "Когда убьют, тогда и приходите".
И вдруг на краю отчаяния приходит озарение: Гурджиев. Конечно! Как я могла о нем забыть? Он ведь олигарх старой закалки, еще со времен 90-х. Такие хорошо знакомы с подставами и никогда не расслабляются. Но если и он тоже примет меня за сумасшедшую, то что же мне тогда останется? И, главное, как найти Гурджиева? Его номер записан в памяти моего телефона, который украл Макс. Наизусть я номер не помню. Но он есть в моем ежедневнике, в офисе.
— Прошу вас: поворачивайте!
— В полицию? — уточнил водитель.
— Нет, мы сначала заедем ко мне в офис. А потом домой. Я еще добавлю вам денег, только не оставляйте меня!
— Да успокойтесь вы! Не оставлю!
Врываюсь в офис, хватаю со стола свой ежедневник, лихорадочно листаю страницы. Набираю номер Гурджиева. Ответит ли он мне? Середина ночи, может, он спит. А если даже ответит, то поверит ли? Гурджиев отвечает на удивление быстро:
— Настя, в такое время… что случилось?
— Извините меня, пожалуйста! У меня… конец света.
Набираю в грудь побольше воздуха и кратко излагаю суть. Он слушает, не перебивая. Только тяжело дышит в трубку. И когда замолкаю, он тоже молчит. Сердце падает вниз. Все! Гурджиев не верит. Сейчас скажет, что мне в самое место в дурке. Захлебываясь слезами, говорю:
— Понимаю, что это звучит безумно, но поверьте мне: подстава настолько тонкая и продуманная, что напоминает правду. Мы с Гордеем нарвались на профессиональных мошенников. И я просто чувствую, что с мужем что-то случилось.
— Не плачьте, Настя! Я в своей жизни видел такие подставы, что киношники бы обгадились от зависти. И спасала меня только моя волчья чуйка. Когда никто не верил, чуйка шептала, чтобы я уносил зад куда подальше. Я и жив-то только потому, что всегда слушал свою волосатую корму. А потому вам я верю и помогу. Вы вот что: сидите в конторе и даже не вздумайте домой соваться. А я сейчас туда ребятишек своих пошлю глянуть что да как.
— Михаил Искандерович, у Макса, кажется, есть оружие. Скажите своим людям, чтобы они осторожнее.
— Ну мы тоже не с рогатками, — смеется Гурджиев. — Вы, Настенька, отдыхайте. Заприте двери в офисе и никому не открывайте. Когда мои джигиты закончат, я вам позвоню. Они вас заберут и привезут или ко мне или домой. Ну, смотря по обстоятельствам. На связи.
Короткие гудки в телефоне. И невыносимо громкий пульс в висках. Оставаться здесь — это правильно. Но разве я могу оставить Гордея? Мужа, который меня предал? Который мне не поверил? Который притащил любовницу в мой дом? Нет, не могу. Даже зная это все, не могу. Потому что и я ему врала. И я первая нашла Тату. Пусть просто все закончится. Пусть Гурджиев его спасет, несмотря ни на что!
14 глава. Ты — мои крылья
Выскакиваю из офиса и сажусь в машину.
— Вы как? — обеспокоенно спрашивает водитель.
— Нормально, спасибо. Пожалуйста, отвезите меня домой.
— Ладно, — он трогает машину с места.
Мы едем по пустым улицам поселка. Возле дома останавливаться нельзя. Меня могут увидеть из окна. Поэтому прошу водителя остановить машину за поворотом.
— Может быть, я с вами? Если вам нужна помощь, то не стесняйтесь, — говорит водитель.
— Спасибо вам, очень помогли, правда. Но дальше я сама.
Крадусь мимо заборов, прижимаясь к ним и пригибаясь. В своем саду уже легче. Здесь мне каждый куст знаком. Точно знаю, какую часть участка видно из окон, а какую нет.
Может быть, стоит позвонить охране? Нет, опасно. Они могут быть заодно с Максом и Татой. Только сейчас я начинаю обращать внимание на такие вещи, о которых раньше вообще не думала. Макс и Тата все время свободно въезжают в поселок, и охрана их пропускает, и даже не звонит нам с Гордеем. Хотя они обязаны нас спрашивать: можно ли пропустить гостей. Да и когда я их позвала, то они ничем, фактически, мне не помогли. Ведь они должны были заметить, что такси, из которого выпорхнула Тата после того, как спрыгнула на крышу веранды из окна Белки, въезжает в поселок. А я должна была их спросить: когда это было? Но после драки с этой мелкой мерзавкой мне это просто не пришло в голову. Я вспомнила только сейчас. И еще больше утвердилась в мысли, что охрана заодно с этой парочкой аферистов. Их здесь целая банда!
Задерживаю дыхание, подкрадываюсь к входной двери. Она приоткрыта. Если Макс с Татой здесь, то почему они так беспечны? Ответ очевиден: они точно знают, что летом элитный поселок пустеет. Богатая публика разъезжается по морям и океанам. И на всей улице, кроме нас с Гордеем, есть только один сосед: кардиохирург, владелец элитной клиники. Но он вечно на работе. А охрану давно купили. Бояться нечего!