Я оглядываюсь по сторонам, но ничего не вижу из-за кромешной тьмы. Местами загораются экраны мобильных телефонов и поднимается рокот негодующей толпы. Моё выступление не может так закончиться! Набираю в легкие побольше воздуха:
Я всегда думаю только о тебе,
Ты знаешь меня лучше всех,
Я всегда улыбаюсь для тебя,
Помоги мне, где же ты?
Может мой дом там, где ты?*
Продолжаю петь, хоть легкие и начинают гореть от непривычного напряжения, но я не обращаю на это внимание. Лучше охрипнуть потом, чем вот так облажаться из-за собственных страхов. Пока я пою первые строки, в зале постепенно умолкают люди и гаснут экраны телефонов. Верно, снимать уже нечего, а разглядеть всё равно не получится. Кто-то начинает неловко подпевать, когда я перехожу к припеву. Это всё больше и больше начинает напоминать мне концерт какой-то знаменитости, которой подпевает зал, но мне это даже нравится. Впервые мне так хорошо в стенах университета. Я не танцую, ведь моя нога болит, но так ли это важно, если моё пение вызвало такую реакцию и поддержку зала?
Уже не важно, выиграю я следующий этап или нет, в универ я больше не вернусь изгоем. После конкурса — я буду звездой. Ха!
40
Со сцены я буквально сбегаю после того, как попрощалась со всеми и пожелала хорошего дня. За кулисами со светом всё более или менее в порядке. Я протискиваюсь сквозь толпу участниц и их помощников, которые чего-то хотят от меня. Лишь позже я понимаю, что они поздравляют меня и выражают восхищение моим голосом, незаслуженно, как я думаю. Но всё это потом, а сейчас — мне срочно нужно увидеть Дину, которая, как обычно, отругает меня за волнение и скажет, что я молодец.
Дина ждёт меня в самом конце толпы, нетерпеливо переступая с ноги на ногу и вытягивая шею, чтобы найти меня. Подаю знак рукой, чтобы она увидела меня и она видит. Глубоко выдыхаю и иду в утешающие объятия.
— Афигеть! — вскрикивает она, — Ты сама себя превзошла! Это было супер! Молодец, что не перестала петь.
Я зарываюсь носом в её волосы и мычу что-то неопределенное.
— Эй, ты чего? Опять киснешь?
Активно киваю головой, не отрываясь от её плеча.
— Отставить волнение! — командует она, отстраняя меня от себя, — Ты вышла и всех покорила! А теперь нам нужно переодеться, пока техники восстанавливают аппаратуру.
— А что с ней случилось?
— Да кто его знает?
Дина ведет меня обратно, к нашей импровизированной гримерной, стоя справа от меня, чтобы я не сильно опиралась на больную ногу. Кстати говоря, на сцене я о ней почти не вспоминала, только за кулисами поняла, что из-за долгого стояния и опоры, она у меня жутко разболелась.
Я снова села на стул и стянула с себя кеды, прикладывая к ноге бутылку с прохладной водой. Да-да, вроде как вредно, но сейчас она просто горит.
— Так больно? — обеспокоенно спрашивает Дина.
— Сойдёт, — не очень хочется, чтобы и она думала, что я вся такая несамостоятельная и ною из-за любой болячки, — Сейчас будет показ в платьях?
— Да.
Дина тут же выуживает из чехла платье, которое было специально заготовлено для того дня. И туфли достает из сумки. Туфли… Ладно, попробую, не умру же. Принимаю из её рук туфли и обуваюсь. Пока ноги в подвешенном состоянии — вполне можно стоять, вот только стоит им коснуться земли — словно тысячи раскаленных игл вонзаются в мою лодыжку и я вынуждена сесть.
— Ничего не выйдет, — констатирую я.
— Эй, не кисни. Давай обратно в кеды тогда.
Вот только моё платье никак с кедами не вязалось. Легкое, воздушное, нежного зеленоватого оттенка с летящим подолом. С ним надо носить туфли и блистать, словно ты — настоящая королева. Кроссовки или кеды сделают только хуже и не важно, что у меня повреждена нога.
— Ты же не бросишь всё сейчас? — спрашивает Дина, заглядывая в глаза.
Очень хочется. Я уже показала себя очень хорошо, так что мне ещё нужно? Пусть Катя носит этот глупый титул, в конце концов, он ничего не значит. У меня уже хорошая успеваемость, есть подруга, пара знакомых, да и репутация более или менее восстановлена, а после конкурса — и вовсе взлетит. Может всё так и оставить?
Я слышу трель будильника на телефоне и тянусь за сумкой. Когда это я успела поставить будильник? И почему на это время? Оказывается, я ошиблась. Это был не будильник, а звонок. Звонок от отца. Сглатываю ком в горле и принимаю вызов.
— Папа?
— Прекрасно спела, милая.
— Что?
Спела? Он что…здесь? Перевожу взгляд на Дину, которая во всю старается не смотреть мне в глаза. Вот ведь…ещё одна хитрая лиса на мою голову! За моей спиной с отцом связалась. Два партизана. Сговорились против меня.
— Я во втором ряду, — продолжает отец, — Ты прекрасно держалась, не ожидал.
Я начинаю злиться. Ну да, конечно, я же вся из себя капризная и не самостоятельная, как я только надула губки, картинно топнув ножкой? А потому что ножку подвернула, вот почему!
— Ясно.
— Не обижайся, — и я чувствую, как он улыбается, — Признаю, я ошибался. Ты моя девочка. Моя сильная девочка.
— Недавно ты говорил другое.
— Это всё бред старика, не обращай внимания. — на минуту он замолк, а мне и вовсе нечего было сказать, так что… — Ты молодец, что продолжаешь бороться. Наверное, я здорово обидел тебя своими действиями.
— Так и есть.
— А ты не собираешься своего старика пожалеть, да? — отец ухмыляется, а Дина показывает мне время, скоро начнется последний этап конкурса, — В любом случае, я очень тобой горжусь, Полина. Ты ведь продолжить бороться?
Я хотела этого, верно? Хотела, чтобы он увидел, что я вовсе не избалованный ребенок. Хотела, чтобы он узнал, какой я могу быть. Я хотела, чтобы он гордился мной. Продолжу ли я бороться?
— Конечно…папочка.
Я улыбаюсь и сбрасываю вызов, борясь со своими эмоциями. Он правильно сказал, я — папина дочка, а мой отец никогда не сдается.
— Давай сюда платье.
Буквально вырываю платье из рук Дины и спешу спрятаться за ширмой, чтобы надеть его. Я по-прежнему босяком и пол слегка охлаждает мою горящую ногу. Платье оказывается слишком блинным для меня без каблуков. Видимо, мне придется тащить за собой шлейф.
— Участницы, встаньте в очередь! — командует ведущий.
— Полина! — тут же зовёт меня Дина.
Волосы остаются распущенными, а макияж немного стерся, так что приходиться добить его окончательно, оставшись полностью естественной. Лишь ресницы и брови можно считать моей косметикой, но я и без того милашка. Я же знала это всегда, так что чего переживать?
— Держи кеды, — протягивает мне Дина.
— Обойдусь.
Да. Пройдусь босяком. Какая мне разница, в чем я буду, если рядом со мной Дина, а в зале на меня будет смотреть отец? Отец, который гордится мной. Да хоть в мешке меня в зал пустите!
Занимаю последнее место в стройной колонке из участниц и счастливо улыбаюсь, пытаясь высмотреть в зале отца. В конце концов, я нахожу его. Пока я ещё жду своего выхода, пока я иду по сцене, когда я останавливаюсь на краю — всё время смотрю на него и глупо улыбаюсь. Я знаю, что по идее должна смотреть вперед и улыбаться залу. Но зачем?
Я чувствую боль в ноге и холод полового покрытия, но и это не имеет значения. Босяком мне легче не зацепиться за подол платья, а с моей хромотой — ещё проще. Правда, отец недовольно хмурится, глядя на мою ногу. Кажется, он не знал об этом. Не важно, главное, что я добилась своего.
Добилась признания.
41
После того, как мы прошлись по короткой сцене, нас попросили занять места в её центре и широко улыбнуться. Кажется, какой-то парень из фотожурнала сделал несколько снимков, а потом улетучился также быстро, как и появился.
Я перенесла вес тела на здоровую ногу, а потому стояла как-то вкривь и вкось, но меня это не особо трогало. Я снова нашла взглядом отца и улыбнулась ему. Да-да, это неправильно, ведь смотреть я должна в зал. Ну и что? Чего я в этом зале не видела? А отца я, может, только впервые разглядела. Поняла причины его поступков. В общем, отвалите.
Напрягало только то, что стою я рядом с Катей. Она широко улыбалась, иногда махала ручкой залу и меняла позу, думая, что она ещё кому-то нужна. Мне оставалось лишь глаза закатывать, чтобы сдержать себя в руках. Правда, на время, пока речь произносил ведущий — ей всё-таки пришлось успокоиться. И тогда она занялась своим любимым делом — продолжила сцеживать яд.
— Белым лебедем ты сегодня точно не была, — прошипела она, не размыкая зубов, как ей это вообще удалось? — Думаю, ты победишь. Конкурс мисс Инвалидность проходит в соседнем корпусе.
— Ты из какого террариума вылезла? — спросила я, оборачиваясь, потому что даром шипеть не обладала, — Залезь обратно и не пугай людей.
В общем, мы очень мило беседовали, пока ведущий что-то вещал, объявлял общие баллы и прочее, прочее, которое никого не интересовало. Некоторые откровенно зевали, а с дальних рядов так и вовсе кто-то выкрикнул, чтобы он поторапливался. Ну и ну, никакого уважения. Однако, я была согласна. У меня уже нога отваливается так долго стоять. Хочу сесть, а лучше — лечь. Желательно с едой и каким-нибудь фильмом. М-да, что-то Дина меня совсем домашней сделала.
— Итак, — наконец-то перешёл к сути ведущий, — Настал момент, которого мы так ждали. — его драматические паузы казались уместными только ему, ему передали запечатанный конверт, и он тут же заговорчески потер руки, — Ухх, как же не терпится, верно? Что тут у нас…
Честно говоря, даже у меня дыхание перехватило. Во мне боролись странные чувства. Вроде бы, я была рада, что не сдалась и сделала всё возможное для этого конкурса. Мне казалось, что я могу победить, но некая доля сомнений во мне…в общем, я разрывалась между своим желанием победить и страхом победить. Я подведу Дину и отца, если моих усилий окажется недостаточно. Да и как я буду смотреть в глаза Кати? У неё ж яда только прибавится, если она победит.
С другой стороны, победа меня уже не так сильно волновала. Я нашла подругу, возможно, наладила свои отношения с отцом, да и вообще…кучу всего сделала! Я изменилась в лучшую сторону, не забыв при этом, кто я на самом деле.
— А вот и наша победительница, — неожиданно вскрикнул ведущий, поворачиваясь в нашу сторону, — Встречайте — Белинская Екатерина!
Нуу…вот и всё. Катя, улыбаясь так, что у неё губы трескаются, выходит вперед за своей короной, оставив меня и остальных претенденток за спиной. Во рту разливается горечь. Чтобы я там ни говорила, вот её победы — я точно не желала. Сейчас должно включиться видео, которое записывали все претендентки. Якобы, послание себе в будущее, в котором, по большой части, все откровенно лгали. Пожалуй, кроме нас с Диной, мы решили пооригинальничать, однако, этого никто не увидит.
Разворачиваюсь в сторону огромного экрана от проектора за моей спиной и немного отхожу, чтобы не загораживать своей тенью обзор. В зале ещё кое-где слышны свистки и аплодисменты, но и они стихают, как только в зале тухнет свет. Опять.
Сразу понимаю, что что-то не так. Катя и записывает видео в университете? Да ни за что на свете! Это ведь совсем не круто и не элитно. На видео Дина, заслоняет практически весь обзор. Вернее, её спина. Как тогда мне удалось узнать, что это именно она? Ух, поверьте, этот ужасный свитер в разноцветную полоску вы бы тоже запомнили надолго! Но вот Дина отходит, а у видео появляется первый звук. В кадре уже не только спина Дины, но и я, а по ступенькам спускается Катя. Ох…кажется, я знаю, что будет дальше.
Я оборачиваюсь, потому что мне не очень хочется смотреть на то, как подворачиваю ногу, а вот понаблюдать за реакцией других — очень даже интересно. Зал — замолк, словно им тут настоящий триллер Хичкока показывают. Отец недовольно щурится, даже Дина вышла из-за кулис и смотрит на экран с почти открытым ртом. Катя теребит ведущего, требуя остановить видео, но, увы, он просто ведущий.
Я слышу, как кто-то за кулисами ругается, пытаясь остановить видео, но что-то не получается, а потому — весь зал видит, как я подворачиваю ногу из-за толчка Кати.
Наконец, у видео получается выключить звук, а сам проектор отключают от системы. В зале оглушительная тишина.
— Она не заслужила!
Первый, даже не скажу, мужской или женский, одинокий голос вырывается из зала. Вскоре, к нему примешиваются и другие, а их общий хор создает удивительное единение — все они голосуют против Кати. Кстати говоря о ней, она как-то убежала за сцену и больше я её не видела. Правда, убежала она вместе с короной на голове, но это и не важно.
Обеспокоенные общим возмущением судьи поднялись на сцены, протирая платочками свои залысины, и обратились к студентам.
— В связи со столь…необычной ситуацией…мы вынуждены…пересмотреть, да, — никогда не видела, чтобы люди так заикались, — И мы с коллегами решили, — уже смелее продолжил он, перебирая карточки в своих руках, — Да, победительницей, вместо Екатерины, становится… — в его руках карточка с именем прыгала так, что казалось вот-вот выпрыгнет из потных ладошек, — Полина…Стрельцова Полина Сергеевна.
Кто-то звал меня? Я огляделась по сторонам, но заметила лишь улыбки других участниц, которые были адресованы мне. Чего-чего? Идти куда-то я совсем не торопилась, а вот член жюри — как раз тот, обильно потеющий с микрофоном, — казалось, сейчас в обморок упадет, если я не подойду к нему. На помощь пришёл ведущий, который отошел от шока и уже спокойнее подошёл ко мне, предложив руку.
И брать её я не спешила. Вот чёрт! Кто вообще сделал это видео? Какого черта тут происходит? Стоит ли мне вообще туда идти? Может и про меня сейчас какой компромат всплывет. А что? Катя очень мстительная. Хотя…это видео точно не её работа. Стала бы она саму себя подставлять! Тогда кто?
— Стрельцова, — тихо позвал ведущий, — Руку дай.
Да бери, бери! Протянула руку в его раскрытую ладонь и пошла следом, постоянно оглядываясь. Нет, если и про меня сейчас что-то выплывет…убью кого-нибудь! Заберу документы и хрен сюда ещё вернусь! Однако, ничего не произошло. Мне вручили запасную корону (а я думаю, что это просто корона, которая должна была достаться вице-мисс), подарили какой-то огромный веник, какие-то сертификаты и заставили сделать общее фото.
Вот это да! Что только что было вообще?! На сцену поднялся даже мой отец, тоже с букетом, но более утонченным, как я люблю. Он обнял меня, заключил в объятия, а потом отругал.
— Ты чем думала, поднимаясь на сцену с такой ногой? — грозно рычал отец мне на ухо, пока обнимал.
— И вот так ты меня с победой поздравляешь? Никакой от тебя поддержки!
Конечно же я шутила. Возможно, даже этой победой я ему и обязана, но, пожалуй, об этом я умолчу.
— Нет, конечно, — шепнул он, целуя меня в макушку и обнимая за плечи, — Может, перекусим? Только на этот раз без ссор.
— Годится. — соглашаюсь я и смотрю на Дину, которая жмется в сторонке и не решается подойти, это когда она стеснением заразилась? — Погоди, па.
Я резво отскочила от него (ну, резвая хромая лань, что-то такое) и подошла к подруге, схватив за руку и подтащив к нашему междусобойчику с отцом.
— Пап, это Дина, моя подруга.
— Так мы ж знакомы, — усмехнулся отец.
— Отстань, — отмахиваюсь я, — Так, где ты нас кормить собрался?
Да, я изменилась. Но! Не настолько же, чтобы быть скромной и прилежной! Однако, это все мелочи. У меня теперь есть новая цель — найти того, кто помог мне выиграть конкурс. Не настолько я наивная! Видео же не из воздуха появилось. И расслабляться я не намерена. Уверенна, Катя тоже всех перетреплет, чтобы узнать, кто её так подставил. Моя задача — найти этого человека раньше её.
42
Уууу….я проспала! Не скажу, что такого со мной никогда не случалось — глупость ведь, кто в этой жизни никуда не опаздывал? — но я всё равно почему-то волновалась. Сегодня мой первый день в университете после победы в конкурсе, так что уже с ночи внизу живота затянулся плотный клубок из нервов и предвкушения, который сейчас лишь сильнее сжимался. Я волновалась! Волновалась о том, как меня примут, как ко мне отнесутся. Боже! Да когда меня такие вопросы вообще волновали? Так ведь нет же, именно сейчас я начала трястись как последний листочек на ветке.