— Зачем вы смотрели дурацкий сериал?! Вы же знали, что сегодня очень ответственный день! — Ярцев гневно сверкнул глазами. — Ваше лицо – это семьдесят процентов успеха!
— А что, визажист не сможет нанести грим?
— Сможет! Только вы не будете излучать тепло с экрана!
Катя не выдержала его гневного взгляда, и опустила глаза в пол. Таким разъяренным босса она еще не видела. На миг ей показалось, что находиться рядом с ним опасно, и она отступила на шаг.
— Я дам вам капли в глаза, — послышался голос Альберта где-то рядом. — «Визин» здорово снимает воспаление и покраснение. А визажист поработает над лицом. Главное, не сбивайтесь на словах. Их не так много, но говорить надо с чувством. Кстати, платье - отпад. Вам очень идет цвет. Можем его оставить. Как думаете, босс?
— Привезут платья от магазина-партнера, надо будет выбрать из них. Это оставлять нельзя. Внизу проскочит мини-рекламка магазина, предоставившего одежду, — буркнул Ярцев и ушел к себе, громко хлопнув дверью.
Катя растерянно посмотрела на Альберта.
— Я впала в немилость? — огорченно поинтересовалась у секретаря босса она.
— Похоже, да. Он приобрел вас в команду для того, чтобы сделать лицом корпорации, и ваш внешний вид для него много значит. А вы позволили себе не спать ночью накануне съемок. Естественно, он зол на вас.
Катя медленно опустилась в свое рабочее кресло. Впасть в немилость к Ярцеву накануне субботы никак не входило в ее планы. Что, если он окончательно откажется вести ее в тот клуб?
— И как мне все исправить? — жалобно пролепетала она.
— Никак. — Пожал плечами Альберт. — Он сам успокоится. Сделать вам кофе?
— Да, пожалуй. Сделайте.
Она протянула ему свою кружку с розовым зайчиком и отвернулась к окну. В горле стоял ком. Сердце неистово колотилось. Нельзя, ни в коем случае нельзя попадать в немилость к боссу! Особенно сейчас, когда ей надо как можно скорее избавиться от Егора.
— Альберт! — рявкнул Ярцев переговорное устройство. — Я сбросил документ. Распечатайте и передайте Кате. Пусть подпишет.
Она вздрогнула.
— Что за документ? Я подписала недостаточно документов при приеме на работу?
— Не знаю, — Альберт подставил ее кружку в кофемашину и метнулся к компьютеру, чтобы распечатать пришедший на почту текст. Вскоре он протянул его Кате.
Девушка со страхом впилась глазами в документ.
В тексте было сказано, что с этого дня и до того момента, пока Екатерина Соловьева занимает должность менеджера по связям с общественностью в корпорации «СтройИнвест», она обязана соблюдать элементарные правила:
Не курить.
Не употреблять спиртного.
Ложиться спать не позже 23 часов вечера.
Принимать витамины для улучшения состояния кожи, лица и волос.
Категорически не смотреть на ночь страшные фильмы и сериалы, разрушающие эмоциональное состояние и психику.
Внизу стояли логотипы компании и место для подписи обеих сторон.
Возмущенная до глубины души, Катя подскочила со своего места, схватила листок и без стука дернула дверь.
— Это возмутительно! — не обращая внимания на удивление Ярцева, закричала она. — Про сигареты согласна, я не курю. А вот про спиртное и про сон – это мое личное дело, где и с кем проводить свободное от работы время и когда ложиться спать!
— Ваше личное дело портит мой бизнес! — грубо оборвал ее Ярцев. — Вы ведь знали, какой сегодня ответственный день! Знали, и все равно позволили себе не спать почти всю ночь!
— А может, я так сильно волновалась за съемки, что не могла уснуть! Вам это не приходило в голову?
— Тогда добавим успокоительное средство на травах перед сном! — фыркнул босс, и щелкнул мышкой в компьютере.
— Прекратите! — чуть не плакала Катя. — Достаточно и тех документов, что я уже подписала!
— Вы хотите, чтобы я вас уволил? — зловеще прохрипел он, и окатил ее таким ледяным взглядом, что она отшатнулась.
Внутри то-то сжалось в тугой узел и оборвалось.
— Н-нет, — заикнувшись, выдавила она.
— Тогда вернитесь на свое рабочее место, возьмите у Альберта новый документ, и подпишите.
Катя вдруг поникла. Нет никакого смысла спорить с Ярцевым. Если он решил ужесточить ее условия пребывания в его корпорации, ей придется или принять правила игры, или уйти.
Уйти сейчас и снова оказаться в лапах извращенца-мужа казалось невыносимым. Лучше уж подписать дурацкий документ. В конце концов, он ни к чему ее не обязывает, кроме как пить витамины и вовремя ложиться спать.
На выходе из его кабинета она обернулась.
— Но… хотя бы в субботу я могу выпить бокал мартини? — робко поинтересовалась девушка.
Ярцев подкатил глаза.
—Можете! — рыкнул он. — Только один и только в субботу!
— Спасибо, — она вдруг подняла на него глаза и улыбнулась. Так улыбаются провинившиеся дети, которым в итоге все же удается выбить из родителей вожделенную награду.
Ярцев смотрел на нее еще несколько мгновений, потом покачал головой и уткнулся в компьютер.
Катя, опасаясь, как бы он не передумал, выскользнула из кабинета и плотно прикрыла за собой дверь.
— Когда-нибудь допрыгаетесь, — фыркнул Альберт и протянул ей новый документ.
В одиннадцать часов утра приехала команда рекламщиков во главе с визажистом. Ярцев к тому времени укатил по делам, и Катя вздохнула с облегчением. Произносить слова под его тяжелым взглядом казалось ей невыносимой пыткой. А вот снующий вокруг нее Альберт наоборот, вдохновлял. В жизни ей так не хватало поощрения и поддержки, а секретарь Ярцева умел вселить уверенность. И критиковал он мягко, не переходя на личности. С ним было комфортно.
Ей подобрали элегантное вишневое платье, бесподобные туфли-лодочки черного цвета и сделали макияж в тон платью. Волосы цвета золотистой корицы струились по плечам, зеленые глаза горели огнем
— Вы великолепны, — с придыханием смотрел на результат работы визажистов Альберт. Текст не забыли?
— Вроде бы нет, — Катя не мгновение нахмурилась.
— Я буду показывать вам текст позади камеры, на случай, если запнетесь.
— Не стоит.
— Давайте, я все же подстрахую.
— Хорошо, спасибо.
И началось самое сложное. Найти нужный ракурс, поймать в объектив улыбку и преподнести зрителям готовый к употреблению продукт – светящуюся доброжелательностью и зазывающую приятным голосом купить квартиры Екатерину Соловьеву.
Без перерыва на обед управились к половине четвертого. Кате казалось, она валится с ног от усталости. От бесконечной улыбки сводило скулы, и жутко хотелось есть.
— Альберт, у нас есть хоть что-нибудь перекусить? Я умираю с голода, — шумно ввалилась в приемную она. Сбросила с затекших ног бесподобные туфли и со стоном шлепнулась в свое кресло.
— Конечно, есть! И шампанское есть.
Альберт тут же поставил перед ней коробку с пиццей и хлопнул пробкой от бутылки шампанского.
Катя, нисколько не заботясь о том, как она выглядит со стороны, тут же запихнула в рот половину куска пиццы. Подобрав под себя ноги в капроновых колготках, она устроилась удобнее в кресле и приняла из рук Альберта бумажный стаканчик, наполненный искрящимся шампанским.
Именно в этот момент дверь приемной распахнулся, и в проходе замаячила огромная фигура Ярцева.
И тут же Катя вспомнила про дурацкую бумажку, которую он потребовал подписать накануне. Она всунула стаканчик в ящик стола, но было поздно.
— Это я, босс! — тут же бросился ей на выручку Альберт. — Я предложил ей немного шампанского, совсем позабыв о вашем запрете!
— А Катя, я смотрю, тоже не вспомнила, что сегодня не суббота, — фыркнул Ярцев. Но отчего-то у него было очень хорошее настроение. Видимо, там, куда он ездил по делам, все сложилось отлично.
— Ладно, черт с вами, пейте свое шампанское, раз отсняли рекламу, — тут же махнул рукой он и закрылся в своем кабинете.
Катя ухмыльнулась и достала стаканчик обратно.
Я много пить не буду, я за рулем, — приподняв стаканчик, сообщила она Альберту. — Один глоток, и все. Не хочется вызывать такси.
— Я убегаю на почту, — опрокинув в себя полный стаканчик шампанского, сообщил он. — В пятницу короткий день, до пяти тридцати. Так что, уже не вернусь.
— Ясно.
Альберт быстро собрал нужные бумаги для почты, сгреб их в черную папку и убежал.
Катя вдруг подумала, что забыла снять с себя платье, которое предоставил магазин одежды. Она потянулась за своим зеленым, висящим на плечиках с обратной стороны ее кресла, а потом вспомнила, что уже вечер пятницы. До субботы всего ничего, а Ярцев, конечно, забыл про клуб. Сегодня она переночует у Марго, а завтра Егор уезжает в шесть. Она заранее соберет свои вещи и поставит чемодан в багажник машины. А потом вместе с Ярцевым пойдет в этот клуб. Если Ярцев, конечно же, соизволит ее туда отвезти.
Она должна его уговорить. У нее просто нет другого выхода.
Катя шумно втянула в себя воздух, допила шампанское из стаканчика и с трудом заставила отекшие ступни влезть обратно в бесподобные туфли.
— Александр Дмитриевич, — робко постучав, произнесла она. — К вам можно?
Он стоял у окна, о чем-то крепко задумавшись, и резко обернулся на ее голос.
Черт, он так глубоко ушел в себя, что забыл, что Катя еще здесь. Надо было отправить ее домой раньше, чтоб не мешала размышлять в одиночестве, а досмотрела свой дурацкий сериал про живых мертвецов. Ему было необходимо крепко подумать над одним делом, которое предложил Ринат, занимающийся переправкой оружия партнерам из ближнего зарубежья. Дело было выгодное, но опасное. Покрывая Рината, Ярцев заработает очень много денег. Но если дело не выгорит, этим может заинтересоваться следственный комитет, и тогда не оберешься проблем. Ярцев не особо нуждался в новой прибыли, но тяга к авантюрам давала о себе знать, поэтому теперь он четко продумывал план действий, который поможет обвести закон вокруг пальца и позволит испытать еще один триумф.
— Александр Дмитриевич…
Черт, она стоит у него за спиной, а он даже не слышал, как она подкралась.
— Ну, что еще? — буркнул он и в следующий миг невольно замер.
Она была великолепна. Вишневое платье очень выгодно подчеркивало прелести ее фигуры, а высокие шпильки делали ноги еще более стройными. Профессионально наложенный макияж настолько четко подвел черты ее очаровательного личика, что на миг она показалась ему маленьким, хрупким ангелом.
— Тот клуб… — прорезал тишину ее звонкий голос. — Помните? Завтра суббота.
— Какой клуб?
— Клуб «Золотая рыбка».
— «Золотая рыбка»? — обескуражено потер подбородок Ярцев.
— Пожалуйста, Александр Дмитриевич. Мне очень надо туда попасть. Ведь если я не застукаю Егора с поличным, у меня не будет шанса уйти от него. Он ни за что не отпустит меня просто так. Я слишком многое про него знаю.
Она стояла так близко к нему, что он слышал ее дыхание. Зеленые глаза горели смелостью и мольбой одновременно, и на мгновение ему показалось, что в кабинете стало душно. Кондиционер работал на плюс девятнадцать, и было ясно, что при такой температуре душно исключительно от того, что рядом Катя.
— Катенька, этот клуб не для приличных девушек. Если вы появитесь там вместе со мной, поползут слухи. Они здорово подпортят вашу репутацию.
— Слухи быстро утихнут. А я смогу начать все сначала.
— Не сможете, — он тяжело вздохнул. — Очень сложно начать все сначала, когда репутации пришел конец.
— Я могу подойти в любое место, куда скажете. Пожалуйста! Просто отведите меня туда! Мы с вами выпьем по бокалу мартини, я увижу Егора, и на этом все закончится!
— Вам придется надеть слишком откровенное платье, Катя.
— Настолько откровенное, что я не смогу выйти на улицу? — опешила она.
— Да. Туда пускают только шлюх без нижнего белья.
— Постойте, что вы сказали?
От удивления и смущения ее глаза округлились, а щеки начали пылать румянцем.
— Я сказал вам то, что есть на самом деле. В тот клуб разрешено приводить исключительно шлюх без нижнего белья в откровенных платьях, готовых на любые…эээ…эксперисменты.
— Ладно… — она судорожно сглотнула, скрестила руки на груди и беспомощно взглянула на Ярцева.
— Послушайте меня, — шумно вздохнув, он приблизился к ней и взял ее за плечи. — Вы можете быть кем угодно – коварной соблазнительницей, верной подругой старого извращенца, или просто чьей-то девушкой. Но вы не шлюха. В вас нет того, что требуется от девушек, посещающих «Золотую рыбку» и используемых исключительно, как материал для удовлетворения самых извращенных фантазий очень богатых посетителей.?
— Неужели вы думаете, что я не умею притворяться? — с горечью проговорила она и отстранилась – уж слишком горячими показались ей его ладони, всей тяжестью опустившиеся на плечи.
— Вас в любом случае не пропустит охрана. У них определенный дресс-код, а правила едины для всех посетителей.
— Они же… не проверяют наличие нижнего белья?
— Еще как проверяют.
Катя стояла перед ним испуганная и растерянная. Бравада и смелость окончательно ее покинули, руки подрагивали, и она боялась поднять на Ярцева глаза.
— Идите домой, Катя. Закажите пиццу, включите тот дурацкий сериал про мертвецов, и досмотрите его. А если вам хочется пощекотать себе нервы, посмотрите «Игру престолов». Там довольно много интересного. В клубе «Золотая рыбка» вам делать нечего, — резко отрезал он, и снова отвернулся к окну, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
— Ну, и ладно! — чуть не плача, воскликнула девушка. — И без вас как-нибудь туда попаду!
— Не попадете. Туда пускают только владельцев золотых карт, — обернувшись в ее сторону, победно улыбнулся он.
Катя раздосадовано метнула в него полный отчаяния взгляд и, громко стуча каблучками, быстро вышла из кабинета.
Глава 9.
Ярцев задумчиво посмотрел из окна второго этажа на отъезжающий с парковки «шевроле» и нахмурился. Екатерина Соловьева с горящими зелеными глазами, в бесподобном вишневом платье произвела на него странный эффект. Отчего-то он никак не мог выбросить ее из головы, и ему это не понравилось. Он привык рассматривать сотрудников исключительно как винтики, помогающие его главному детищу развиваться и постепенно монополизировать рынок недвижимости. Катя была принята им на работу как рекламное лицо компании, и он даже поселил ее в своей приемной, отдельно от остальных сотрудников, потому что она была его собственным капризом.
Все остальные кабинеты, включающие центральный отдел продаж по новостройкам, бухгалтерию, ипотечных брокеров и простых менеджеров, находились на первом этаже, состоящем из стекла и мрамора. Даже стены в кабинетах сотрудников были прозрачными, чтобы обеспечивать прозрачность сделок для клиентов.
Катя была его приобретением для блага корпорации, и все, что от нее требовалось – это мило улыбаться на камеру и с придыханием выдавать слова рекламы.
Но Ярцев не учел самого главного – Катя не кукла. Она живая, ее переполняют эмоции, и такой расклад может нарушить покой в его личном пространстве, куда не было доступа другим людям.
У Ярцева не было друзей. Он вытравил из себя всякие привязанности и думал только о деле. После смерти Лизы он исключил из своей жизни все лишнее, похоронив сердце рядом с ней и ребенком. В его корпорации женщины работали лишь на первом этаже и в роли персонала, для общения с которым не требовалось его присутствие.
Но Катя! Катя – какой-то взрыв чувственности. Такая живая и настоящая, в вишневом платье и туфлях на высокой шпильке она совсем не шла у него из головы даже после того, как он выдворил ее из кабинета. Какое-то странное, тяжелое чувство медленно проступало в его груди, не давая сосредоточиться на ловушках законотворцев. И это чувство ему совсем не нравилось. Оно не спрашивало разрешения, а впорхнуло в кабинет вместе с Катей, которая тоже не трудилась спрашивать разрешения, если ее переполняли эмоции.
Ярцеву не хотелось анализировать и признавать наличие странной привязанности, способной захлестнуть и потопить его своей силой. После смерти Лизы он слишком долго сторонился настоящих женщин, чтобы понять, какую опасность таит в себе соблазн. Все его общение с женским полом ограничивалось редким удовлетворением потребностей, после которого он избавлялся от партнерши еще до наступления утра, страшась с рассветом оказаться виноватым перед женой за предательство. За то, что продолжает жить и испытывать потребности плоти, а Лиза – нет.