Солдат на мгновение замер, словно просканировал меня, а потом опустил автомат.
— Вас проводить? — осведомился он.
— Спасибо, но я помню где находится комендатура.
Да, ну и настроил тут Губер, конечно. Куча разных бараков и построек. Вон даже кухня есть с серебристой трубой. И хлебом пахнет свежим, только что из печки. Снежок запорошил цветочные клумбы и квадратные кустики. На площади стоял зеленый танк. Да, пусть и старенький Т-72, зато с ракетной установкой за башней, чтобы летунов отстреливать. В реальности такой модификации точно не могло быть, зато во сне — пожалуйста. Еще и активная броня! Хотя слышал, что последнюю все-таки ставят наши соседи из Украины.
Возле комендатуры — белокаменной двухэтажной постройки, меня встретили еще два солдатика. Братья-близнецы того самого, что стоял на входе. Да, они тут все одинаковые. Губер не сильно заморачивается со своими спрайтами. Солдат да солдат. Лицо волевое, подбородок вперед, глаза голубые, волосы светлые, нос широкий. Красавец! Таких часто рисовали на плакатах времен советского периода. Стойкие, отважные, готовые победить любую нечисть!
Я открыл тяжелую белую бронированную дверь. Металлическая со вставкой из бетона и слоем дерева. Специальная против сновидцев, которые, как известно, плохо справляются, когда несколько разных материалов следуют друг за другом. Внутри меня ожидал длинный ветвистый коридор с зелеными стенами и коричневым дощатым полом. Здесь не было каких-то других дверей. Губер не тратил на них свой свет. Комендатура — это не лабиринт. Он в совсем другом месте, просто меня пустили в обход — то есть напрямую. Как бы это нелогично не звучало. Я твердым шагом мерил одинаковые половицы — хоть бы одна скрипнула, но нет. Потом до моих ушей донеслась музыка. Старая и печальная. Ага, Губер опять слушает свой электрофон. Что-то из далеких шестидесятых. В прошлый раз он гонял какие-то детские песни, а теперь царит романтическая атмосфера. Я дошел до очередной тяжелой двери, открыл ее и вошел в кабинет Губера.
Отчасти он был похож на кабинет Данилы. Здоровенный черный стол с зеленым сукном, дубовые кресла и стулья, несколько шкафов. Отдельная тумба под проигрыватель с отделом для пластинок.
— О привет, Сергей! — Губер привстал и протянул мне руку, — не думал, что ты так быстро вернешься.
— Дела не терпят отлагательств, — ответил я, садясь напротив него, — как здоровьице?
— Хорошо. Сам знаешь, здесь мне всегда хорошо. Это в реальности уже и спина порой трещит, геморрой дает о себе знать, простатит раздражает. Устал уже от него лечиться. А тут со мной все в порядке. Жив-здоров. Как сам видишь, — да, здесь Губер был немного моложе. Еще не такой седой, да и волосы на голове почти все сохранились. Ему тут лет пятьдесят, наверное.
— Старость не в радость, — согласился я, — проблемы у меня.
— Я так и понял. Просто так ты бы не пришел. Уж я-то тебя знаю. Ведьмы все такие — приходят только если им что-то надо. Независимо от пола. Это все ваше воспитание магическое такое. Но ладно. Что у тебя стряслось? Рассказывай, — Губер полез в ящичек стола и вынул фляжку с армянским коньяком и двумя стальными стопками. Напиток сей был с выдержкой больше двадцати лет и потому обладал потрясающим вкусом.
Я с удовольствием зажмурился и хлопнул стопочку. Да, в осознанном сновидении вкус таких напитков раскрывается гораздо полнее, хотя и жжет от них тоже сильнее. Коротко я рассказал о всех своих неприятностях с Игроком и полицией. Сказал в каком участке я нахожусь.
— Игрок, — Губер покрутил стопку между пальцев, а затем подкинул ее в воздух и поймал другой рукой, — местечковый дурачок. Опытный и очень опасный. Жаль, что мои коллеги так и не добрались до него, но насколько я помню, у них там нейтралитет. Как у нас с вами в Москве. Ладно, я тебя понял. Посодействую. Уверен, что завтра тебя вытащат. А насчет Игрока — что тут сказать? Если сможешь — нейтрализуй его.
— Он маг? — поинтересовался я.
— А хрен его знает, Серега. Сейчас столько дурачков повылазило. Каждый второй — маг, третий — шаман, четвертый — гуру, пятый — мессия. Патронов на всех не хватит, да и законы нас ограничивают. Это еще сорок лет назад я мог запросто взять с собой пару ребят, выехать по адресу и схватить какого-нибудь сектанта. Вывезти его в лес да пустить пулю в лоб, и никто искать бы не стал. Или в Сибирь вон сослал бы. Пусть лес валит. Хоть какая-то польза от его учительства будет. Били больно? Яйца целые?
— Да туда не попали. Я согнулся как меня учили и лицо закрыл тоже.
— Молодец, — Губер налил нам еще коньяку, а потом сунул фляжку в карман серого кителя и предложил прогуляться, подышать свежим воздухом.
Мы вышли в коридор, и тут к нам навстречу с радостным лаем бросилась немецкая овчарка.
— Ты ее только что создал? — догадался я.
— Да. Это Найда. Девочка моя. Собак у меня было много, — Губер потрепал здоровенную собаку по загривку, материализовал в ладони кусочек мяса и дал ей, — но эта была самой лучшей. Мне ее из питомника пограничного привезли. Умная была. До пяти считать научилась, на бочках каталась. Охранница. Я таких больше не встречал. Пробовал потом на гражданке и колли держать, и доберманов всяких. Не то. Совсем не то.
— Давно померла?
— Да. Но здесь она всегда живая, — Губер вздохнул, — вот еще один плюс от ОС. Пойдем.
Солдатики на улице тут же встали по стойке «смирно», но хозяин сна не обратил на них никакого внимания.
— А можно вопрос личного характера? — спросил я.
— Валяй, только не факт, что я на него захочу ответить.
— Я тут в прошлый раз пошастал по твоей крепости. Ну по лагерю в смысле. И заметил несколько бараков, куда меня не пустили.
— И правильно сделали, — подмигнул мне Губер.
— Что или кто в них? Не просто так же они стоят?
— Ты в действительности хочешь знать?
— Да.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему, — Губер как-то облегченно вздохнул, — ты, наверное, не раз слышал, что каждый маг должен стереть свое прошлое и жить единым моментом. Здесь и сейчас. Нет прошлого, нет будущего. Есть только момент, в котором ты пребываешь.
— Слышали, практикуем, — улыбнулся я.
— Да, да, — Губер достал фляжку и сделал длинный глоток, — и маги придумали кучу техник для того, чтобы победить свое прошлое. У Кастанеды вон перепросмотры, у других встреча с предками, у третьих поиск ошибок. Смысл один. Мужской половой орган имеет сотню названий, но все равно остается им же. Долгие годы я занимался всем этим дерьмом.
— Ковырялись в прошлом?
— Типа того, — Губер протянул мне фляжку, — человек — он же как улитка. Ползет себе, находит все подряд и пихает себе в ракушку — других людей, переживания, какие-то события, предметы. Становится зависимым от сотен разных вещей и очень страдает если лишается их. А все это дерьмо, Сергей, имеет очень плохую привычку накапливаться. В итоге, ты подходишь к барьеру, когда уже видишь ползущую к тебе смерть, и у тебя случается паника. Ты и рад бы сбежать, но груз стал таким тяжелым, что от него уже не избавиться. Понимаешь? И выходит, что большинство практик нихера не работают. Вот как ты вспоминаешь свою первую девчонку, так и сразу ее образ перед глазами, а не жены, с которой ты тридцать лет прожил. Мозг — сволочь. Он запоминает все первые яркие воспоминания, и вычистить их всякими перепросмотрами невозможно. Это как включать дворники на машине во время дождя. Смахнул, вроде бы забыл, а потом бум, опять накопилось.
— Да, я понимаю о чем ты, — сказал я, — и ты смог победить это, не так ли?
— Да. Вон тот серый барак с заколоченными окнами. В нем сидят все мои негативные воспоминания. Я находил их в ОС, доставал и сажал сюда. И отца — предателя родины, и брата-алкаша, который мне жизнь попортил, и вторую жену, которая нашу дочку убила, пока я в командировке был. Много говнеца я повидал. Обычный человек уже бы вздернулся, но я из другого теста. И сам хапнул, и другим дал попробовать.
— Этот лагерь имеет реальный прототип? И ты был его комендантом? — догадался я.
— Да, какое-то время. Я был палачом, но если ты думаешь, что мне стыдно, то сильно ошибаешься. Об этом я как раз-таки не жалею. Так вот. Все образы из моей памяти спрятаны здесь. В этом гребаном бараке. И они не могут оттуда выйти. Это работает лучше любых техник духовного роста или другой херни, которой тебя кормят всякие гуру. А когда я чувствую, что скучаю по своим дерьмвыом воспоминаниям, то просто захожу внутрь. Я бы даже мог тебе их показать, но не буду.
— Правильно, — согласился я, — они мне незачем. Мне просто плевать на твои проблемы.
— И это хорошо, — Губер улыбнулся, — ты вот молодец. Смог стать пофигистом, а я нет. Я завидую таким как ты. В вас, конечно, нет такой закалки как у нас. Вы не настолько твердые, зато гибкие.
— Зачем принимать на себя удар, если его можно избежать?
— Да. Хорошая тактика. Лучший бой — это тот, которого не было. А в других бараках, Серега, я попрятал свои страхи, ну и дримеров чутка.
— В смысле? — я аж остановился, — дримеров?
— Ну да. Мы уже давно думали, что незачем людей в Тюрьму водить. Их оттуда потом достать трудно. Вот я и создал свою собственную. Это оказалось несложно.
— Погоди. Ты хочешь сказать, что в твоем сне застряли другие сновидцы? Которых ты сюда притащил и бросил?
— Конечно. Я их иногда даже пытаю. Но поверь, они тут ненадолго. Ломаются быстро. Условия у меня тут такие что аж уххх! Самому порой страшно становится. Никакие «дельфины» и «лебеди» не сравнятся с моим маленьким загончиком.
— Я так понимаю, это угроза на будущее? — уточнил я.
— Нет, тебе подобное не грозит. Таких как ты ломать смысла не имеет. Вас сразу убивать надо и иссушать на месте. Слишком опасные. Раньше так и было, но потом правительство решило, что не стоит гробить потенциальных союзников и переменило свое отношение. Именно поэтому мы сейчас мило беседуем да пьем коньячок. А были времена, когда все было совсем иначе. Сновидцы прятались. Тот же ваш Данила прекрасно понимал, что его ждет, и шкерился до последнего. Ведьмы опять же. Но все изменилось. Теперь мы можем спокойно сосуществовать. Просто поделили сферы влияния. Вы не лезете в наши дела, мы в ваши. Игры разных уровней, понимаешь?
— Значит то, что нам показали в фильме «Начало» — это выдумка? — усмехнулся я.
— А какой там показан уровень? Важные олигархи, к которым нужно попасть в сон да вложить идею? Фантастика. Мы тут боремся за неприкосновенность более крупных фигур.
— И много дурачков, которые хотят попасть в сон к президенту?
— Немало, но все это до первого иссушения. Обычно оно отбивает на раз желание совать свой нос к кому не следует. Поэтому все разделено по слоям, как в салате «Селедка под шубой». Обычные дримеры где-то на уровне селедки, а мы уже свеколка. Такое вот сравнение. Вы, ведьмы — лучок между слоями.
— Вот как матрица устроена! — гоготнул я, — все по-русски!
— Жопа в том, Серега, что нет никакой матрицы. Есть уровень нашей реальности, в которой мы все и кочевряжимся. Кто на что горазд. Система кривая, убогая. Она развалится, если ее ударить в уязвимые места. И наша задача заключается даже не в том, чтобы защищать ее, а скрывать эти точки на глиняных ногах. Вот и все. Но делается это настолько искусно, что не подкопаешься. Мы очень рады, что появился интернет, — Губер улыбнулся, — это гениальное изобретение, позволившее нам малой кровью добиться потрясающих результатов. Мы подкупили и создали большую часть всяких гуру и эзотериков. Теперь они работают на нас. Они внушают своим ученикам, что систему невозможно сломать или победить. Матрица вечна! Мы заставили их верить в то, что эру стабильности нельзя сломать. Мы заставляем их верить тех лидеров, которые нам удобны.
— Это, конечно, здорово придумано, — я кивнул головой.
— Главная опасность сейчас исходит от таких как ты, — Губер повернулся ко мне и забрал фляжку, — маги сновидений, похеристы во плоти. Вам глубоко срать на информационный шум, который мы создаем. Вам плевать на гуру и учителей, которые заполонили интернет. Вы сами по себе. Вы делаете вид, что вам похрену и на нас, но это не так. У вас есть убеждения. Собственный кодекс псевдочеловечности, который может быть опасен при новом устройстве мира.
— И что? Давить нас будете?
— Мы уже начали. Но без жесткача. Нельзя делать вас жертвами режима — это плохо выглядит и пахнет. Мы натравливаем на таких, как вы, своих псов. Кому сейчас верят люди? Правильно! Тому, у кого больше подписчиков и лайков! А это мы легко можем накрутить. У нас целые фермы и поля лайкеров да троллей сидят. Можем возвысить или опустить в момент. Не вопрос.
— Поэтому мы к вам и не суемся. В этот ваш интернетик. Хотя могли бы создать группу в «Вконтакте» или канал на «Ютубе», где Еххи будет делиться практиками.
— Только зачем вам это надо? Открыть людям глаза? Пробудить? Брось, Серега, — Губер вынул из кармана цигарку, — все эти мессии плохо пахнут. Они либо ебанутые, либо купленные. Пойми ты уже наконец. Не хочет наш человек просыпаться. Не хочет! Не нужно ему это! Он хочет спать в реальности, но в красивой. Помнишь первую «Матрицу»? Там был лысый предатель, который был готов остаться спать, лишь бы его сделали крутым в виртуальном мире. Многие его тогда осуждали, не понимая, что встань перед ними такой же выбор, они бы выбрали его сторону. А почему?
— Потому что наш мозг не видит разницы между реальностями, — ответил я.
— Вот именно! А если нет разницы, то зачем жопу напрягать? Воевать, бороться? Спи, дурачок, мы тебе крутое кино покажем. Так оно и работает.
— Ну вот, а говорили, что матрицы нет.
— А ее и нет. Есть реальность, которую мы контролируем! Заметь ударение. Не ты, и не девяносто процентов населения страны, которые думают, что они свободные и прекрасные. Нет! Мы! — Губер улыбнулся, — есть большая разница между свободой и видимостью свободы. Но познать ее суждено немногим. Ладно, заболтались мы с тобой. Дуй давай. Завтра тебя освободят.
— Спасибо, — сказал я.
— Ну, ты меня в свое время сильно выручил, так что я все равно перед тобой в долгу. Не парься. Если хочешь сломать систему, идти надо не к гуру, а к тем, кто эту систему создал, — Губер сделал еще один глоток, и протянул мне флажку. Я тоже пригубил коньячку, и у меня все поплыло перед глазами. В ушах раздался отчетливый щелчок, а потом чья-то рука принялась дергать меня за плечо. Я понял, что это происходит уже в реальности, и открыл глаза.
Глава 12 Новые связи
— Добро пожаловать в реальный мир! — известил меня незнакомый голос. Я протер глаза и увидел человека в черном костюме, сидящего прямо на моей шконке.
— Это ложное пробуждение или сонный паралич? — уточнил я и попробовал поднять руку. Поднялась она прекрасно. Блин, да я же только глаза протирал! Какой паралич?
— Это пробуждение в реальности, — усмехнулся мужчина. На вид ему было лет сорок пять. Короткая стрижка, темные волосы, узкие плечи, костюм на них сидит свободно.
— Нет никакой реальности, товарищ кэгебешник, — отмахнулся я, — ибо что такое это ваша реальность? Совокупность объектов, крутящаяся в нашем сознании, пропущенная через призму индивидуального восприятия.
— Можно и так сказать, только вот если вы будете считать так и дальше, то останетесь в этой камере. Я уйду, а вы пойдете по делу Максима Шишкарева. Знаете такого? Я так и думал. Насильник и убийца, которого ищут уже три года. У вас есть внешнее сходство, так что доказать вашу вину будет несложно, особенно после пыток. Или вы думаете, что не сломаетесь? Ну-ну. Местные сотрудники способны развязать язык любому магу, даже самому просветленному.
— Верю, — я привстал и вытянул плащ из-под головы, — а все-таки вы быстро. Я только что с Губером разговаривал.
— Это все сновиденновременные провалы, — пояснил мужчина, — вам может казаться вообще что угодно. Можете прожить хоть неделю в своем сне или просидеть две секунды, здесь же пройдет несколько часов. Меня, кстати, зовут Евгений. Я ваш союзник в этом городе.