Казалось бы, совсем недавно Джемма готова была потерять сознание в его присутствии. И вот рядом с ней находится совсем другой человек. Отважный, умный и добрый. Она не удивлялась тому, что жители Хавтаваары называли его своим владыкой.
Он и был законным наследником — пусть его лишили трона, это ничего не меняло.
«Я влюбилась? — подумала Джемма и дотронулась до груди, там, где таилась ее половинка яблока. — Почему бы и нет?»
Дэвин не был ее второй половиной и не мог ею стать. Но он был хорошим человеком, и этого достаточно.
«Я влюбилась», — думала Джемма, поднимаясь по холму. Трава здесь была такой густой, что идти приходилось с трудом. Несколько репейников вцепились острыми зелеными крючочками в подол платья. Среди развалин бойко щебетали птицы, и Джемма внимательно смотрела под ноги, чтобы случайно не раздавить гнездо или птенца.
Постепенно подниматься стало легче, словно невидимые хранители сторожевой башни посмотрели на незваную гостью и все-таки позволили ей войти. Несколько минут Джемма стояла у заросших каменных глыб, а потом подобрала платье и села на один из камней.
Сразу же стало легче дышать, и Джемма почувствовала, как в груди ожила и задрожала половинка яблока. Ей сделалось одновременно весело и грустно, захотелось танцевать и плакать. Это не было похоже на те тихие чувства, которые Джемма испытывала при появлении Алекса Абигаля: то, что сейчас владело ею, было намного сильнее.
«Дэвин», — с теплом и любовью подумала Джемма, и ее вдруг подбросило на камне так, словно невидимые руки обхватили ее за плечи и несколько раз встряхнули. Так трясут, когда собираются выбить дурь и глупые мысли. Джемма растерянно замерла, приложив руку к груди. Что это было?
Та же сила вдруг подтолкнула окончательно растерявшуюся Джемму в сторону тропинки. Она сделала несколько быстрых шагов с холма, обернулась: ничего особенного, ничего пугающего, просто летний солнечный день — и нечто, которое решило изгнать ее сразу же, как только она подумала о Дэвине.
Солнечный луч скользнул по камню и вдруг четко высветил выбитую надпись.
Джемма прищурилась и разобрала слова:
— У тьмы нет власти.
Она обернулась, пытаясь понять, кто прошептал эти слова вместе с ней. Никого.
— Но ведь я не тьма, — сказала Джемма вслух.
По верхушкам трав скользнул ветер, и Джемма быстрым шагом двинулась прочь. Ей позволили войти, но ей не были рады и не пропустили дальше порога. На мгновение Джемме показалось, что из-за камней выступили воины в сверкающих шлемах — те, которые защищали эти рубежи сотни лет назад. Вряд ли бы им понравился Дэвин, самый сильный темный маг, раз уж даже его жена пришлась не по душе, хотя в ней не было ни крупицы волшебства.
Когда холм остался позади, наваждение отступило. Джемма хмуро шагала в сторону Хавтаваары и думала только о том, что устала. Незачем было идти на эти развалины, ничего хорошего там не осталось. Что может быть интересного в останках сторожевой башни, заросших камнеломкой? Да, когда-то в детстве она ходила с отцом к таким же камням, но теперь…
Ей захотелось плакать. Джемма шмыгнула носом; слезы застилали глаза, и она не сразу заметила сквозь их пелену, что навстречу кто-то идет.
Джемма провела ладонями по лицу, смахивая слезы, и с искренней неприязнью узнала в прохожем Тернера. Ей меньше всего сейчас хотелось говорить со следователем. Значит, они с Дэвином закончили работу на кладбище, и теперь городской джентльмен решил прогуляться по окрестностям и все обдумать.
— А, дорогая госпожа Эвилет! — усмехнулся Тернер. Улыбка была вполне дружелюбной, но глаза оставались холодными и цепкими. — Гуляете?
Джемма напомнила себе, что леди в любых обстоятельствах должна оставаться доброжелательной и вежливой. В конце концов, Тернер не успел сделать ей ничего плохого, и то, что в нем таится что-то холодное и отталкивающее, еще ничего не значит. Люди бывают разными, и не всегда неприятный облик означает скверный нрав. Да, он ей не нравился. Ну и что?
— Да, господин Тернер. Гуляю, — ответила Джемма вполне светским тоном.
Улыбка Тернера угасла, он развернулся и пошел рядом с Джеммой, словно забыл о том, куда брел до этого.
— Напрасно в одиночестве, — заметил он без улыбки, сухим официальным тоном. — Такие прогулки безрассудны, когда в округе бродит серийный убийца.
Джемма подумала, что Дэвин сказал бы ей то же самое. Несколько минут они шли молча, а затем она ответила:
— Все обошлось, я никого не встретила. А теперь я в вашем обществе.
Тернер усмехнулся. Машинально дотронулся до груди.
— Да, кроме меня, в моем обществе некого бояться, — произнес он. — И все равно вы безрассудны, дорогая Джемма. Вы не думаете о себе.
Джемма удивленно отметила этот резкий переход от «госпожи Эвилет» к «дорогой Джемме». С чего бы вдруг?
— Верно, сейчас я не думала об опасности, — призналась она и решила перевести разговор на другое: — Я приезжала в эти края с отцом, так что ничего здесь не боюсь. А вы раньше бывали на севере?
— Нет, — ответил Тернер. — И никогда не хотел здесь оказаться. Будь моя воля, то уехал бы подальше. Но долг, работа, сами понимаете…
Он снова дотронулся до груди, словно там пекло. Джемма вдруг испугалась, что следователь может прямо сейчас умереть на этой тропе от разрыва сердца. Кто его знает, как он себя чувствует и от каких хворей страдает.
— Что с вами? — встревоженно спросила Джемма.
— Печет, — сообщил Тернер. — Никогда такого не было.
Он мягко взмахнул рукой, и Джемма заметила в его пальцах знакомое стеклышко в оправе, через которое рассматривают половинку яблока. Тернер навел его на Джемму и разочарованно опустил.
— Ничего не видно, — сказал он. — Почему?
— Мой муж объясняет это возмущениями магических полей мосле забора энергии, — призналась Джемма. — Яблоко появится через пять месяцев. А почему вас это вдруг так заинтересовало?
В конце концов, это было невежливо. Рассматривать яблоко замужней дамы — дерзкий намек на возможные отношения с ней и лучший способ получить вызов на дуэль от ее мужа. Тернер криво улыбнулся и протянул Джемме стеклышко.
— Посмотрите на мое яблоко, Джемма.
— Вот еще! — возмутилась Джемма. — Я не собираюсь этого делать!
Ее охватило таким жаром, что тело покрылось потом. Джемма вдруг поняла, почему у нее сегодня теснит в груди, и от этого понимания ей стало настолько жутко, что она едва не лишилась чувств. Тернер взял ее за руку и вложил стеклышко в ладонь, почти впечатав его в кожу. Его взгляд был одновременно пугающим до обморока и беззащитным.
— Посмотрите, — приказал он, и Джемма навела стеклышко на его грудь.
Сначала она не видела ничего, кроме тумана. Но потом дымное марево рассеялось, и к Джемме поплыла хрустальная половина яблока.
Джемма вздрогнула и едва не выронила стеклышко. Яблоко пульсировало и дымилось, оно наливалось кровью и через равные промежутки вспыхивало золотом. Темно-красные косточки дрожали. Яблоко было живым, оно дышало и стремилось к своей половине, которая сейчас была совсем рядом.
Стеклышко все-таки выпало из пальцев Джеммы в траву. Тернер нагнулся, поднял его и сказал:
— Ну вот, Джемма. Вы и в самом деле моя вторая половина. — Он провел ладонью по голове и признался: — Не думал, что это со мной когда-нибудь случится.
Ноги все-таки подкосились, и Джемма начала заваливаться в траву. Тернер успел подхватить ее, и какое-то время она смотрела ему в глаза и видела, как из тумана к ней стремится ее половинка яблока, огненная комета, готовая испепелить мир.
«Нет! — мысленно прокричала Джемма. — Нет! Только не это, Господи, только не это!»
Потом Тернер опомнился, помог Джемме встать, и они пошли по тропе.
— Король считает вас второй половиной принца Дэвина, — произнес Тернер после недолгого молчания, когда впереди замаячили красные крыши и белые стены Хавтаваары. — У него целое яблоко, у вас яблока нет. Такова та легенда, которую его высочество скормил отцу. Он не то чтобы поверил, просто не стал спорить.
Джемма могла лишь кивнуть. В голове кружили не мысли, но обрывки: вечная любовь… счастье… прощение всех грехов… редкость… то, для чего всех создал Господь… Ей казалось, что она уже никогда не будет такой, как раньше.
Если бы они встретились тогда, когда Джемма еще не была дочерью бунтаря, рабыней, женой Принца-вороны! Тогда она с радостью приняла бы свою судьбу. Найти свою вторую половину, обрести то счастье, которое никогда не закончится, — не всем так везет. Далеко не всем.
Но теперь Джемма не могла опомниться от ужаса. Она старалась взять себя в руки, но ничего не получалось. А Дэвин? Что он сделает, когда узнает о том, что Джемма нашла свою вторую половину?
И любовь! Та любовь, которая водопадом обрушивается на тех, кто нашел друг друга! От одной мысли об этом Джемму бросало в холод. Она боялась даже представить, что Тернер дотронется до нее, как до своей половины.
— Полагаю, я должен молчать об этом, — произнес Тернер, крутя в пальцах стеклышко и имея в виду, должно быть, не только то, что Дэвин говорил отцу.
Джемма снова кивнула.
— Я люблю своего мужа, — призналась она. — И не хочу расторгать наш брак, чтобы соединиться с вами. Понимаю, что моя честность вас задевает, но и вы поймите. Я не хочу вам лгать.
Тернер усмехнулся, словно ожидал услышать именно такой ответ.
— Нам обоим надо привыкнуть к этой мысли, — сказал он. — И будет лучше, если мы пока не будем говорить об этом. Я должен найти убийцу. А вы — позировать господину Штрубе, его кисть внесет вас в историю.
Джемма смогла лишь кивнуть. Они прошли по центральной улице поселка, вышли к церкви, и Джемма подумала: половинки яблока соединяются во время обряда венчания. А потом священник выходит и запирает двери храма, оставляя новоиспеченных мужа и жену наедине, и о том, что с ними происходит, никто не знает.
Об этом не говорят. Это тайна, окруженная священным молчанием. Джемма спрашивала родителей, но они лишь ответили, что она обязательно обо всем узнает в свой черед.
От одной мысли о том, что кто-то может заставить ее войти в церковь с Тернером, Джемму снова бросило в холод.
— Я замужем, господин Тернер, — только и смогла повторить она. — И не хочу расставаться с мужем.
Тернер усмехнулся. Взгляд был льдистым и пронизывающим, таким, который способен снимать кожу.
— Это я уже понял, дорогая Джемма, — произнес он. — Не сомневайтесь.
Все изменилось. Дэвин понял это сразу же, как только увидел в окно, что Джемма поднимается по ступеням и входит в дом. Он заметил, как над ее головой кружат золотые нити и сквозь возмущения магических полей пробиваются далекие, едва различимые очертания алого пульсирующего яблока. Дэвин не знал, почему видит его, — возможно, постоянное соприкосновение с Вороньим королем обострило его восприятие.
Яблоко горело золотом и кровью. Однажды он уже такое видел. Это означало, что две половины одного целого нашли друг друга. Джемма нашла свою половину.
Поняв это, Дэвин сел за стол и какое-то время машинально перебирал сердоликовую гальку в стеклянном лотке. Сердолик — капли драконьей крови, камень, дающий силу, богатство и любовь. Он любил сердолики: в них таилось солнечное тепло, которое делало камень живым.
Любовь? Дэвину захотелось засмеяться. Кто же этот счастливчик, интересно? Кому он должен будет своими руками отдать жену? Только сейчас, понимая всю неизбежность потери, Дэвин с пронзительной, обжигающей остротой подумал о том, насколько сильно он полюбил Джемму.
Кто ее вторая половина? Неужели Тернер? Скорее всего, он, кому бы еще… Дэвин представил, как следователь ведет Джемму в храм, и его стало мутить. И ведь ничего не поделаешь. Половины должны соединиться в целое, такова воля бога. За этим он и создавал людей.
Дэвин устало провел ладонями по лицу. Сердолики перед ним казались каплями оранжевой крови. Конечно, Джемма может отказаться. Останется с мужем, который наконец-то перестал ее пугать. Дэвину захотелось рассмеяться. Тернер закончит расследование, и они уедут — король разрешит Джемме это сделать, а нелюбимого и ненужного сына навсегда оставит на севере.
Дэвин привык к тому, что его жизнь была чередой потерь. Вот и еще одна. Но никогда прежде ему не было настолько горько и одиноко.
Едва слышно скрипнула дверь. Не оборачиваясь, Дэвин понял, что это Джемма и что ей страшно. Она не хотела говорить ему о том, что нашла свою вторую половину, и не могла об этом молчать. «Обернись, — сказал себе Дэвин. — Посмотри на нее».
Он не обернулся. Сделал вид, что занят изучением сердоликов. Отличный камень, из которого можно сделать защитные амулеты: он обещал, что вечером их раздадут жительницам Хавтаваары, и это известие было воспринято с такими радостными возгласами, словно он собственноручно поймал убийцу и показал народу.
— Привет, — негромко сказала Джемма, и Дэвин не выдержал.
— Ты нашла свою вторую половину, — глухо произнес он. — Поздравляю.
Жизнь Принца-вороны была чередой потерь. Он всегда довольствовался малым: огрызками внимания отца, крохами людского уважения, скудным подобием любви от случайных женщин. Но еще никогда Дэвину не было настолько тоскливо.
Он успел поверить, что для него возможна хорошая жизнь с любовью. И эта жизнь ушла от него, едва давшись в руки. Не зайди он тогда в аукционный дом, Джемму купил бы кто-то другой. Она никогда бы не выпустила дракона, не вышла замуж за Дэвина и не поехала бы с ним на север. Джемма подошла почти бесшумно. Встала за стулом — ее руки скользнули по плечам Дэвина и легли на грудь. Маленькие, легкие, они обжигали его кожу сквозь рубашку. Джемма уперлась подбородком в его голову, вздохнула и негромко сказала:
— Я очень испугалась.
«Постой вот так, — подумал Дэвин. Накрыл ладонями ее руки. — Постой еще немного, а потом уходи. Мы всего лишь люди, и нас создали не для того, чтобы сопротивляться воле Создателя».
— Почему? — спросил он.
Джемма помолчала, собираясь с мыслями, а потом ответила:
— Потому что я твоя жена. И не собираюсь с тобой расставаться.
Сначала Дэвин не понял, что она сказала. Потом подумал, что понял как-то не так. Найти свою вторую половину и не броситься к ней на шею? Свою настоящую половину, часть души, обретение которой спишет все грехи и даст счастье до конца дней?
И Джемма выбрала мужа?
— Кто он? — спросил Дэвин.
— Бен Тернер, — ответила Джемма. — Да не важно, кто он. Я замужем, и я не оставлю мужа, так ему и сказала.
Несколько мгновений они молчали. Потом Дэвин произнес, не выпуская рук Джеммы:
— Я тебя люблю, слышишь? И хочу, чтобы ты была счастлива. — Он хотел было добавить, что нельзя упускать такое редкое счастье и сопротивляться воле Создателя, но почему-то не добавил.
Неожиданно Дэвин почувствовал себя очень маленьким и слабым.
Джемма может себе позволить быть счастливой. Для этого не надо привязывать себя к мужу.
— Я тоже этого хочу, — ответила Джемма, сделала паузу, словно пыталась подобрать нужные слова, и сказала: — Да, есть половинки яблока. А есть любовь, и есть наша семья. И я точно знаю, что никогда не буду счастлива по-настоящему, если уйду. Потому что я тебя люблю.
Дэвин молчал. В голове было пусто и звонко. Потом он понял, что ему еще не говорили о любви. Ни родители, ни друзья, ни те женщины, которые делили с ним постель. Он так и привык: жить, считая себя недостойным того, что множество людей имеет просто так, даже не задумываясь и не ценя. Он не думал о любви. Считал это лишним. Так жилось намного проще.
— Ты не уйдешь, — произнес Дэвин с полувопросительной интонацией, словно боялся услышать ответ.
— Нет, — откликнулась Джемма. — Не уйду.
— Он твоя вторая половина, — напомнил Дэвин. — Он то, чем я никогда не стану.
Джемма сердито освободила руки и отошла к окну. Маленькая, решительная и серьезная, она почему-то напомнила Дэвину фею, которая зашла в его дом и решила рассказать, чем именно ей, жительнице полей и лугов, не по нраву каменные строения.