Служанка нырнула в коридор, уступая место, и в комнату заглянула Тесс — живая, здоровая, встревоженная. Дэвин с искренним удивлением обнаружил, что эта тревога — о нем. Это было настолько странно и непривычно, что он ощутил знобящее беспокойство.
— Ваше величество… — прохрипел Дэвин, и Тесс скользнула в комнату и махнула рукой.
— Молчи, тебе нельзя разговаривать.
Джемма шевельнулась в кресле, просыпаясь, и тотчас же села, не сводя с государыни испуганного взгляда. Должно быть, она и в страшном сне не могла представить, кто однажды станет ее свекровью. «Такой муж, как я, наверное, еще страшнее», — подумал Дэвин и сказал:
— Мне уже легче.
Некоторое время Тесс смотрела на него, и Дэвин чувствовал, что мать растеряна и потрясена. Возможно, впервые в жизни она по-настоящему не знает, что делать. Когда-то долг и семейная честь приказали ей отречься от старшего сына и вычеркнуть его из жизни — и вот он спас ее и младших детей от неминуемой гибели, он убил дракона и стал героем, и Тесс понятия не имела, как ей теперь себя вести.
— Слава богу, — ответила она. — Я рада, что ты жив… Дэвин.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Дэвин.
В горле заскреблись невидимые когти. Тесс улыбнулась: это был обычный вопрос, и можно было вести себя привычно, по-светски.
— О, прекрасно! — ответила она. — Никто из королевской семьи не погиб, старшие дети были с отцом в Северном дворце. — Тесс сделала паузу и добавила уже другим тоном, намного искреннее: — Все очень благодарны тебе. Вся столица молится за твое выздоровление.
Дэвину удалось улыбнуться. Те люди, которые осеняли лица знаком круга и едва не мочились в штаны от страха при его появлении, теперь бьют поклоны в храмах — и это тоже совершенно искренне. Как переменчиво людское мнение, надо же. Для этого надо всего лишь убить дракона.
— Надеюсь, что оно будет скорым, — произнес Дэвин и понял, что на сегодня с него хватит разговоров: вместо голоса вырвался сип. Перед глазами все поплыло, и он откинулся на подушку.
— О, разумеется! — преувеличенно весело откликнулась Тесс. — Его величество сегодня отправит тебя с супругой в Элонгар. Говорят, что тамошний климат целителен для волшебников.
Дэвину захотелось рассмеяться. Быстро же действует государь. Очень быстро.
— Благодарю за заботу, ваше величество, — прошептал он и закрыл глаза.
Кормак нашел выход, который устроит всех, и его самого в первую очередь. Элонгар был страшной глушью, которая поглотит всю память о неудавшемся сыне. Государь был на диво предусмотрителен. Сегодня народ молится за здравие героя и спасителя, а завтра начнет задавать вопросы о том, почему бы не вернуть этого героя в очередь на престол. По праву рождения и по воле народной — была такая старая формула, почти забытая, но не отмененная.
И то, что жена этого героя — дочь казненного мятежника, тоже придется людям по нраву. А вот его величеству — нет. Поэтому героя отправят на край света. Пусть поправляет здоровье и не высовывается. Скоро все обо всем забудут под грузом насущных проблем.
Он не услышал, как подошла Джемма, — почувствовал, как его взяли за руку.
— Как я и обещал, — произнес Дэвин. — Мы отправляемся в изгнание.
Стараниями дворцовых врачей уже к обеду Дэвин мог сидеть, на его лице появился румянец, а взгляд прояснился — этого было достаточно, чтобы к трем часам пополудни его и Джемму доставили на вокзал и погрузили в специальный поезд. Один из вагонов был превращен в уютную спальню; когда слуги устроили Дэвина в кровати, то Джемма заметила на столике свежую газету — передовица сообщала о том, что героический победитель дракона отправляется на Дальний Север, поправлять здоровье в исконно магических землях.
Вторая страница была посвящена тому, как тушу дракона разделывают для Министерства магии. На последней краткая заметка сообщала о бракосочетании его высочества Дэвина и Джеммы Эвилет — рядом со статьей о том, что в Абервилле состоится выставка знаменитого художника Матиаса Штрубе, который уже несколько месяцев работает на севере.
Джемме сделалось противно. Устроившись в маленьком кресле в углу, она смотрела, как вокруг Дэвина суетятся слуги, и думала о том, как ее жизнь в очередной раз изменилась. Несколько дней назад она была рабыней. А сейчас — ее светлость, супруга принца. Крошечную заметку о ее свадьбе все знакомые зачитают до дыр. Бывшие подруги и бывший жених, которых волшебное яблочко изваляло в конском навозе и грязи, мигом забудут все свои обиды и сделают все, чтобы вернуть дружбу.
Дэвин теперь был народным героем. Семья такого человека способна поднять до недосягаемых высот.
— Все готово, ваша светлость.
Джемма сперва не поняла, к кому слуга обращается с таким почтением. Дэвин задремал в кровати, поезд готов был отправляться на Дальний Север. Из уроков географии Джемма помнила, что Элонгар, старинная королевская резиденция, находится в такой дикой глуши, которая способна похоронить любого героя и любую историю.
«Хорошо, что нас ссылают. А могли бы и подушкой придушить и сказать, что герой и спаситель скончался от ран, — подумала Джемма и сразу же поняла: — „:Ваша светлость“ — это теперь я».
Ей сделалось как-то неловко. Слуга по-прежнему смотрел на нее, почтительно склонив голову.
— Спасибо, — кивнула Джемма. — Когда отправление?
— Через пять минут, ваша светлость, — ответил слуга с тем же искренним уважением.
Джемма подумала, что к их семье действительно будут относиться с пиететом. Убийца дракона, который сочетался законным браком с дочерью бунтаря, что отдал жизнь за народное счастье. Поэтому их и ссылают.
— Благодарю вас, — сказала Джемма. — Если что-то понадобится, я позову.
Слуга поклонился и вышел.
Джемма посмотрела в окно: перрон был пуст, если не считать нескольких вокзальных служащих, занятых таблицей с расписанием. Вроде бы никто не пришел проводить изгнанников, но Джемма понимала, что за королевским поездом сейчас следит множество глаз. Скоро его величеству Кормаку доложат, что сын, угроза для его престола, наконец-то отправился прочь из столицы, и королевская семья вздохнет с облегчением.
Вагон мягко вздрогнул, качнулся и едва заметно отплыл от вокзала. Джемма смотрела, вспоминая, как давно, в детстве, они с мамой уезжали на юг — отец провожал их, шел по перрону и мягко махал рукой. Воспоминание было похоже на сон — добрый, тихий, который давно забылся, а теперь вдруг вспомнился…
Поезд набирал скорость. Дэвин спал. В дверь легонько постучали, и слуга вкатил столик с накрытым обедом. Только теперь, посмотрев на фарфоровую супницу с ароматным свекольником и большое блюдо с жареной курицей в окружении овощей, Джемма поняла, насколько проголодалась.
— Дэвин, — негромко позвала она, — будешь обедать?
Он не откликнулся. Во сне его лицо по-прежнему было усталым и строгим, и Джемма вдруг подумала о своем новоиспеченном муже с искренней жалостью и пониманием. Он рисковал жизнью, чтобы спасти город, — а его вышвырнули, едва он пришел в себя. Он сделал своей законной женой девчонку, которую знал всего пару дней, — и поступил так, чтобы защитить ее.
Джемме захотелось плакать.
— Что там? — услышала она шепот.
Дэвин открыл глаза, и его взгляд был спокойным и живым.
— Свекольник и курица, — ответила Джемма. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — улыбнулся Дэвин и попробовал сесть. Джемма бросилась было ему на помощь, но он остановил ее предупреждающим жестом.
— Я сам, — сказал Дэвин и, сумев-таки сесть, откинулся на подушку. — Давно мы едем?
— Четверть часа. — Джемма подкатила к кровати столик с едой и спросила: — Что будешь?
Дэвин попросил супа и резко отказался от предложения Джеммы покормить его. Она налила свекольника в глубокую тарелку и сказала:
— Я понимаю, что твоя гордость не велит тебе чувствовать слабость. Но сейчас не тот момент, чтобы быть таким упрямым.
Дэвин посмотрел на нее и вдруг рассмеялся так, словно Джемма сказала ему что-то уморительное.
— Это не гордость, — ответил он на ее вопросительный взгляд. — Это желание скорее подняться на ноги. А значит, не надо жалеть себя и давать спуску.
Джемма решила не спорить.
На обед ушло чуть больше часа — за это время поезд успел покинуть равнинную часть страны, и нить железной дороги потекла среди лесов, озер и болот. Солнце дотрагивалось до верхушек сосен, в кронах деревьев перепархивали с ветки на ветку птахи, а однажды Джемма заметила огромного лося с разлапистой короной рогов, который вышел посмотреть, может ли поезд стать его соперником на время гона.
— Я читала, что там красивая природа, — сказала она, когда Дэвин отодвинул тарелку и устало откинулся на подушки.
— Да, — ответил он. — Я был там в детстве. Леса, реки, животные… Однажды я вышел из дома и увидел на крыльце медведя.
Джемма ахнула удивленно и испуганно.
— Медведя?
— Ну да, — улыбнулся Дэвин. — Они очень любопытны. Вот и тот медведь решил посмотреть, что у людей и как. А потом…
Он не договорил, снова задремав. Слуга заглянул в дверь, вывез столик с посудой и негромко спросил у Джеммы:
— Что-то еще, ваша светлость?
— Нет, спасибо, — ответила Джемма, и дверь за слугой закрылась.
Несколько часов до заката она провела в кресле у окна — сначала читала о том, как ученые маги разделывают дракона, потом просто смотрела на болота за окном. Постепенно солнце скрылось за деревьями, вагон наполнили сиреневые сумерки, и в углах ожили золотые колибри — замахали крылышками, наполнив спальню приятным тихим светом.
Джемма вдруг подумала о том, что сейчас кто-то древний и могущественный смотрит на поезд со стороны болот, и свет в окне влечет его, как того медведя. Она задернула шторы и услышала голос Дэвина:
— Ложись спать. Ты устала.
Джемма обернулась на него, вздрогнув не то от страха, не то от какого-то неудобства, что ли.
«Чего бояться? — ожил внутренний голос. — Все девушки ложатся в постель с мужьями».
— Я… — начала было Джемма и поняла, что не знает, что и как сказать, чтобы не обидеть Дэвина. — Я пока не хочу.
Дэвин усмехнулся. Пожал плечами.
— Ну смотри. Болотник тебя увидит и захочет сцапать. А тут — их вотчина.
— Болотник?! — переспросила Джемма.
Казалось, Дэвин прочитал ее недавние испуганные мысли о таинственных обитателях здешних краев.
— Да, болотные бесы, — ответил Дэвин. — Их тут полчища, я уверен. Вынюхивают неспящих, навевают на них лихорадку.
— Ты надо мной смеешься! — обиженно воскликнула Джемма.
Дэвин улыбнулся так, словно она раскрыла все его замыслы.
— Ложись, — сказал он. — Спи и ничего не бойся.
Услышав слово «спи», двое из четырех колибри сложили крылышки, и сумрак в вагоне сделался еще гуще. Стараясь не смотреть в сторону Дэвина, Джемма быстро вынырнула из платья и скользнула под одеяло. Постель была мягкой, белье — прохладным, и, свернувшись калачиком, Джемма почувствовала, как утекает ее усталость.
Прикосновение чужих пальцев к коже под ключицей пришло к ней в тот миг, когда она почти провалилась в сон.
— Я возьму самую малость, — услышала Джемма негромкий голос. — Спи.
ГЛАВА 7
Джемма проснулась оттого, что по крыше вагона кто-то пробежал.
Она вздрогнула, села в постели. Вагон был погружен во тьму — такая же тьма царила за окнами, едва подсвеченная полной луной: на шторе Джемма видела ее бледное размытое пятно. Дэвин спал — обернувшись в его сторону, она увидела темные волосы, которые разметались по подушке, и руку поверх одеяла.
Снова послышались шаги. Кто-то маленький, явно не больше ребенка, бегал по крыше вагона. Но какие дети могут объявиться в этих безлюдных болотистых землях?
Джемма почувствовала прикосновение страха — липкое, холодное, как лягушачья лапа. Неизвестный вновь пробежал по крыше, и Джемма с ужасом поняла, что теперь их двое. Послышался смех — едва различимый, хриплый, неприятный.
— Господи боже… — прошептала Джемма.
Когда-то мама рассказывала, что молитва отпугивает любую нечисть, но те, кто бегал по вагону, лишь громче рассмеялись.
— Ха-х-х… Молитс-ся-а! — услышала Джемма. — Щ-щекотно-о!
В ночи рассыпался мерзкий смех. «Болотные бесы, — подумала Джемма. — Те самые, о которых говорил Дэвин. Это они. Ищут тех, на кого можно наслать лихорадку».
Знал ли его величество Кормак об обитателях болот, через которые проложена дорога? Возможно, знал — и надеялся, что Дэвин подхватит от них лихорадку, которая окончательно сведет его в могилу. Джемма была уверена, что от короля им не стоило ждать ничего хорошего, даже если он действовал якобы в интересах сына.
Джемма выскользнула из-под одеяла. Бесшумно прошла по вагону, прикидывая, чем можно защититься. А вот и подставка с кочергами возле маленького камина — Джемма осторожно вытянула одну из них и аккуратно отодвинула краешек шторы.
Никого. Поезд летел сквозь ночь мимо огромного озера — над темной зеркальной гладью завивались молочно-серые струйки тумана. Все спало, и Джемме слышался далекий звон, тот самый, который иногда можно уловить летними ночами. «Звезды поют», — так говорила об этом звоне мама.
Джемма узнала озеро. Когда-то они с родителями проезжали мимо по пути в Эглонбар, городок, где у отца были какие-то научные интересы. Но теперь нет ни отца, ни матери, а озеро по-прежнему лежит холодным зеркалом в оправе камыша…
С крыши свесилась голова. Какое-то время Джемма смотрела на рожу в окне, сжимая и разжимая пальцы на своем импровизированном оружии, — золотистые глаза-плошки, наполненные яростью, дырка в черной сморщенной коже на месте носа, распахнутая пасть до ушей с мелкими острыми зубами в два ряда — а потом заорала так, что болотный бес от неожиданности свалился с вагона, а Дэвин подпрыгнул в кровати и в следующий миг уже подбежал к Джемме и обнял ее за плечи.
— Что? — встревоженно спросил он. — Джемма, что случилось?
Джемма уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась. Ее трясло от ужаса — сильнее, чем от лихорадки. Какое-то время Дэвин обнимал ее и ласково гладил по плечам, а потом спокойно, словно говорил с ребенком, попросил:
— Джемма, отдай мне кочергу. Хорошо?
Джемма вдруг обнаружила, что до сих пор сжимает кочергу настолько крепко, что ноют пальцы. Дэвин аккуратно забрал у нее импровизированное оружие и поинтересовался:
— Там что-то было?
— Бо-болотные бесы, — едва смогла проговорить Джемма. — Бегали… там, по крыше. Два. Я… я взяла кочергу, чтобы… ну, отбиться, а потом увидела одного…
Оскаленная рожа снова всплыла перед ней, и Джемма заплакала еще сильнее. Потом она вдруг обнаружила, что в вагоне светло, что она уже не стоит в объятиях Дэвина, а сидит в кресле, и возле нее хлопочет слуга с каплями от нервов.
Дэвин отдернул штору, отодвинул рамку форточки и пристально всматривался во тьму. С крыши снова донеслись шаги — теперь почти неслышные. Болотные бесы подходили к окну. Вспомнив уродливую пучеглазую рожу, Джемма зажала рот ладонями, чтобы не закричать.
Все, что случилось дальше, заняло буквально несколько секунд. Вагон озарила вспышка ослепительно-белого света. Один из болотных бесов сорвался с крыши горящей кометой и, скатившись по стене вагона, упал куда-то под колеса — визг разнесся над озером и оборвался в коротком плеске воды. Джемма увидела, что второй болотный бес извивается в руке Дэвина, скуля и размахивая лапами и хвостом, — несмотря на все усилия, отбиться он так и не мог. Острые уши были прижаты к голове, как у испуганного кота.
Дэвин держал болотного беса за шиворот и рассматривал с невероятно довольным видом.
— Взгляните-ка! — воскликнул он. — Свеженький, жирненький!
Джемма и слуга посмотрели на него и худосочного беса с одинаковым выражением брезгливого ужаса. Больше всего Джемме сейчас хотелось зажмуриться и никогда больше не открывать глаза, чтобы не видеть эту дрянь, которая дергалась и крутилась в руке Дэвина.
Она, конечно, знала о том, что мир наполнен порождениями тьмы. В городах безопасно, потому что их накрывают защитные магические купола, над которыми день и ночь трудятся артефакторы, а вот покой обитателей деревень, поселков и хуторов защищают бродячие волшебники и охотники на нечисть. Джемма читала об этом в книгах, но никогда не думала, что столкнется с подобным сама.