Что-то подсказывало ей, что болотные бесы — это самая мелкая гадость. Бывают и покрупнее, и позубастее. И Джемма понимала, что наверняка встретится с ними: а как иначе, если она замужем за темным магом.
— Что там с кухней? — осведомился Дэвин, бросив взгляд на слугу. — Может, зажарим его к завтраку? Смотрите, какой жирненький! На всех хватит. Можно потушить с соевым соусом, веткой розмарина и лимонным соком.
Слуга побледнел — представил, как потащит пойманную нечисть на кухню, и его ощутимо повело в сторону. А Джемма заметила, что поимка болотного беса взбодрила Дэвина. Сейчас он выглядел так, словно не было никакого сражения с драконом, — здоровый, сильный, энергичный. Тот самый человек, которого Джемма увидела в аукционном зале среди покупателей.
Болотный бес поджал к мохнатому пузу лапки с крошечными копытцами и заскулил:
— Отпусти, дяденька! Кто ж знал, что ты такой ловкач? Мы бы сроду к тебе не полезли!
Из пасти болотного беса веяло такой вонью, что Джемме сделалось дурно. Дэвин встряхнул свою добычу и поинтересовался:
— Чего хотел, дрянь?
Болотный бес поплотнее прижал уши к растрепанной голове и еще сильнее стал похож на нашкодившего кота. Джемма до сих пор не переставала удивляться собственной храбрости: она собиралась отбиваться кочергой от этой дряни! Действительно собиралась! А Дэвин бесстрашно держал болотного беса в руке и выглядел таким довольным, словно это была не нечисть, а мешок золота.
Джемма невольно залюбовалась им. Сейчас Дэвин был полон той влекущей красоты, которую она раньше видела лишь на картинах, изображавших героических рыцарей и мифических воинов. Хотя, конечно, на нем не было ни шлема с перьями, ни лат, ни алого плаща, но пижама не делала его менее впечатляющим.
— Ай, дяденька, пусти! — проскулил болотный бес. — Мы ж ничего! Чисто из озорства!
Дэвин взвесил беса в руке и сказал:
— Ну ладно. Ты нам еще пригодишься, дружок.
Болотный бес отправился в специальный пузырек после заклинания уменьшения — Дэвин всегда носил с собой такие на тот случай, если встретит что-то любопытное, например, фавна с рожками и полупрозрачными крылышками или наяду. Потом его находки, как правило, отправлялись в академиум — там любили магическую живность, особенно когда за ней не надо бегать самому.
Но с этими болотными бесами все было намного интереснее. Глядя, как пойманный бес хнычет за толстым стеклом пузырька на столе, Дэвин предчувствовал неприятности.
Они были совсем рядом. Они кривлялись и дразнили его: ну-ка, поймай! Ты же такой ловкач — попробуй, излови!
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Джемма.
Они вернулись в кровать, погасили свет, но сон не шел. Дэвин и сам не понял, как это получилось, просто вдруг обнаружил, что Джемма лежит в его объятиях.
Он не раз засыпал и просыпался с женщиной, но сейчас все было совсем по-другому. Возможно, потому, что никто до этого не интересовался, как он себя чувствует. И от этого было тепло — так, как никогда прежде.
Дэвин понимал, что все это иллюзия, — понимал и хотел верить, что он нужен этой девочке. Не потому, что он освободил ее и взял в жены. Потому что он — это он. Глупые мысли. Он и сам понимал, что они глупые.
— Все хорошо, — ответил Дэвин, погладил Джемму по голове и плечу. Бедная, она до сих пор дрожала от страха и вслушивалась в ночь: вдруг по крыше вагона снова побегут болотные бесы.
— Правда?
— Правда, — улыбнулся Дэвин. — Не ожидал, что ты такая решительная особа. Лупить болотного беса кочергой!
Джемма недовольно завозилась в его руках.
— Не надо смеяться надо мной, — попросила она. — Пожалуйста. Мне просто стало страшно…
— И ты решила не будить меня, а взять кочергу.
— Но ты же болен, — хмуро сообщила решительная леди.
Дэвин задумчиво погладил ее по плечу. Прикосновение к теплой и гладкой коже заставило его вздрогнуть, словно он вспомнил что-то важное.
— А ты никогда не сражалась с болотными бесами, — сказал Дэвин. — Так что в следующий раз просто буди меня и не геройствуй.
Джемма кивнула. Дэвину подумалось, что в том, как они сейчас лежали в обнимку, было что-то по-настоящему семейное. Что-то очень правильное.
«Мы ведь и есть семья, — напомнил он себе. — Пусть странная, но все-таки семья».
— Эти болотные бесы очень странные, — сказал он. — Обычно вся нечисть меня очень хорошо чует. И не лезет, со мной связываться — себе дороже. А эти прыгали по вагону, шумели, едва не напали на тебя. Мне это не нравится.
Джемма шевельнулась, выскользнула из его рук и, сев в кровати, пристально посмотрела на Дэвина. На мгновение ему сделалось грустно. Кожа еще помнила ускользнувшее тепло чужого тела.
— Может, они не почуяли тебя? — спросила Джемма.
— Это невозможно, — ответил Дэвин. Сейчас в нем словно свернулась тугая пружина — не давала дышать полной грудью, говорила, что впереди их ждут неприятности. — Они меня чуют всегда. И убегают… если могут.
Мир за окном вагона начал светлеть. Тьма теряла густоту, лениво отступала — на востоке зарождался рассвет, еще совсем робкий. Днем они наконец-то приедут в Элонгар, и для Дэвина начнется совсем другая жизнь.
Иногда он думал: это именно то, что нужно. Спокойно жить вдали от столичной суеты и сплетен, читать книги, которые будут доставлять сюда спустя несколько месяцев после их выхода, ходить в халате и с неким привычным удивлением смотреть на крестьян, которые боятся прививок от оспы. И чтобы обязательно была прелестная супруга и выводок детишек…
Девин мысленно усмехнулся. Детишек у него точно не получится. Все маги бесплодны — так решила природа, которая, должно быть, создавала волшебников как некий курьез. Что ж, всегда можно будет взять какого-нибудь воспитанника — или отправить жену на курорт в приятной компании молодого и привлекательного ассистента: такие поездки творят чудеса.
От этой мысли у Дэвина появилась горечь во рту.
— Кстати, — сказал он, — у нас будет остановка около восьми утра. К нам подсядет один очень хороший человек.
Джемма вопросительно подняла левую бровь.
— Кто же?
— Артур Вудвилл, — сказал Дэвин.
Если в их ситуации могло быть что-то хорошее, то старина Артур был его частью. Вчера, услышав от одного из дворцовых секретарей о том, что господин Вудвилл готов присоединиться к старому товарищу, Дэвин испытал такой прилив сил и радости, что у него закружилась голова.
Когда-то они с Артуром были друзьями — конечно, если у такого, как Дэвин, могут вдруг случиться друзья, а не прилипалы, которым лишь бы присосаться там, где можно поживиться чинами и званиями. Артур не имел талантов к магии, но посвятил жизнь изучению ее истории. Он ездил по стране и миру, записывая песни и обряды бесчисленных народов, проводил дни в библиотеках и мог часами рассказывать с искренним восторгом ученого о том, что детская игра в похороны принцессы, в которой человека можно поднять одним пальцем, — всего лишь далекий отголосок первобытного ритуала плодородия…
Второй его любовью были обитатели болот. Артур обожал лягушек, ящериц и змей, написал несколько научных работ и несколько раз читал лекции студентам, после которых молодые люди были вдохновлены настолько, что уезжали на север ловить жабусов и писать о них статьи.
— Я буду рада с ним познакомиться, — искренне сказала Джемма. — Долго он пробудет с нами?
Дэвин вспомнил Артура: невысокого роста, всегда одетый с иголочки, с тщательно завитыми и уложенными светлыми волосами, он казался куклой в человеческий рост, которую какой-то чародей оживил для забавы. Если бы понадобилось, то Дэвин отдал бы за Артура жизнь — и точно знал, что он поступил бы так же.
— Погостит пару недель, потом сорвется в очередную экспедицию, — с улыбкой сказал Дэвин и, взяв Джемму за запястье, осторожно притянул к себе. Джемма нырнула под одеяло, и Дэвин добавил: — Он всегда так, не может усидеть на месте.
— Хорошо, когда есть друзья… — вздохнула Джемма и через несколько мгновений уснула.
А Дэвин долго лежал и смотрел в потолок — пока тьма не отступила окончательно и не появился рассвет, сметавший звезды рыжим солнечным хвостом.
ГЛАВА 8
Артур присоединился к их компании утром, когда Джемма и Дэвин успели проснуться, переодеться и выпить по чашке кофе. Поезд остановился на маленьком вокзале, похожем на игрушку из дорогого детского набора, — и человечек, который стоял на перроне, тоже показался Джемме игрушечным. Маленького роста, с изящно уложенными светлыми локонами, одетый в щегольской костюм — серый с искрой, он выглядел так, словно сошел со страницы модного журнала, а не вылез из болот несколько часов назад.
Артур действительно провел эту ночь на болоте: он так и сказал, войдя в вагон:
— Наконец-то достойное общество, а не пиявки и мавки! Всю ночь бегал то от них, то за ними!
Дэвин и Артур обнялись — Джемма заметила, что при их разнице в росте это почему-то не выглядит забавным, — и Артур спросил:
— Значит, все-таки сослан?
Дэвин кивнул. По его лицу скользнула тень. Да, благодарность родины в его случае оказалась весьма специфической — впрочем, Джемма не ждала ничего другого от короля. Отпустили живыми — и то слава богу. Она все еще не могла в это поверить.
— Увы, — кивнул Дэвин. — Погостишь у меня?
Улыбка Артура была искренней и светлой. Джемма невольно заметила, что он со своими почти белыми кудрями похож на одного из архангелов, какими их рисуют на фресках ортодоксальных церквей. Человеку, который смотрит так открыто, нельзя не доверять.
— С удовольствием! — воскликнул Артур. — Давно собирался изучить глифы первобытных племен в тех краях.
— Глифы? — не выдержала Джемма. — Вы ими занимаетесь?
Артур и Дэвин обернулись к ней, и Джемма осеклась, поняв, что нарушила сразу два светских правила. Леди должна молчать и слушать, пока супруг не представит ее гостю, — это первое правило. И второе, самое важное: глифы — знаки, которые древние люди оставляли на камнях и скалах, не должны интересовать леди. Мода, дети, обустройство дома — вот все, что ей положено.
— Джемма, познакомься, — произнес Дэвин. — Артур Вудвилл, мой лучший друг. Мой единственный друг, я бы сказал. Артур — это Джемма, моя жена.
Артур улыбнулся, поклонился, прикоснулся губами к руке Джеммы — старый светский ритуал, о котором она успела забыть. Просто выбросила из головы все, что когда-то было частью ее жизни. Знакомства, правила ведения разговоров, все те мелочи, которые делали Джемму барышней из приличной и достойной семьи, — она забыла обо всем, чтобы не сойти с ума в аукционном доме.
А теперь вдруг вспомнила. И ее стало знобить. В горле заворочался тяжелый липкий ком.
— Рада с вами познакомиться, — негромко сказала Джемма.
Артур улыбнулся.
— А я-то как рад! Удивительно, что вы знаете о глифах! Наконец-то мне будет с кем побеседовать о моих изысканиях. Обычно, когда я о них говорю, меня не слушают. Кивают из вежливости.
Джемма улыбнулась в ответ.
— Буду очень рада узнать о них.
Слуги принялись накрывать завтрак. Артур вынул из своего саквояжа свежую газету, которую, должно быть, купил на вокзале, и сообщил:
— Кстати, Элонгар кипит. Весь округ взбудоражен.
— Что произошло? — поинтересовался Дэвин, нарезая омлет аккуратными кусочками. — Всех напугал мой приезд?
— Не только твой, дружище, — сообщил Артур и обернулся к Джемме: — Глифы, дорогая Джемма. Но не старые, а свеженькие, оставленные кровью. На дверях домов, на деревьях, везде. Особенно много в Хавтавааре, почти у твоего дома.
— Позволь-ка. — Дэвин забрал газету, некоторое время вчитывался в статью, и Джемма с неожиданным облегчением поняла, что он приходит в себя.
Его болезнь отступила и больше не вернется. Перед ней опять был сильный и энергичный мужчина.
«И самый страшный темный маг за всю историю», — напомнила себе Джемма. Впрочем, она с немалым удивлением обнаружила, что это больше не пугает ее. Да, Дэвин был темным магом. О его делах рассказывали только шепотом и с оглядкой. Но он выкупил ее и дал ей свободу. Он жертвовал собой, спасая столицу и ее жителей от дракона. Он вынес из огня мать и брата с сестрой.
Да, Дэвин — темный маг. Ну и что? Джемма не видела от него ничего, кроме добра. И это было самым главным.
Она вдруг поняла, что могла бы влюбиться в него, — и от этой мысли Джемме снова сделалось не по себе, словно она подумала о чем-то страшном или двусмысленном.
— Да, все встревожены, — кивнул Дэвин и вернул Артуру газету. — Ждут конца времен, ну да это всегда бывает.
Артур кивнул.
— Да, стоит только появиться чему-то необычному, как народ начинает вопить во всю глотку о Страшном суде. Ты только представь себе: я смог раздобыть редчайшую крапчатую ящерицу, две недели лазал за ней по топям, а меня едва не повесили в поселке за то, что я, видите ли, выволок из преисподней одного из младших демонов. Еле сбежал!
Джемма нахмурилась.
— Они не видят разницы между ящерицей и демоном? — удивилась она.
Отец, конечно, рассказывал, что провинциалы, мягко говоря, не слишком образованны, но чтобы настолько?
— Это особенная ящерица, — сообщил Артур. — С рудиментарными крылышками и кожистым воротником на шее. Раздувает его в случае опасности.
Джемма согласилась, что такая тварь и правда может произвести впечатление.
— А что же ящерица? — спросила она. Артур махнул рукой:
— А, она тоже сбежала. Будет рассказывать знакомым и родне о своих приключениях.
Дэвин указал на столик, где в склянке грустил болотный бес, периодически ковырявший пробку изнутри, и сказал:
— Я тоже поохотился под утро. Взгляни, какой красавец!
Артур вышел из-за стола, взял пузырек, и болотный бес тотчас же прилип к стеклу, растянул пальцами рот и скорчил ему рожу: то ли насмехался, то ли пробовал испугать.
— Э, дружок, что-то ты совсем тощий, — усмехнулся Артур и пощелкал ногтем по стеклу: бес тотчас же свернулся клубочком. Джемме стало жаль его, несмотря на весь свой ночной страх. — Здесь полно таких тварей, дружище. Кормятся в гнездах тигровых червей, жиреют. А тебе что? Не досталось червяков, всех сожрали, да? Эх, бедолага…
Джемма решила не уточнять, что это за черви. Бес вздохнул и закрыл морду лапками.
Поезд прибыл на конечную станцию ровно в полдень, и, выглянув в окно, Джемма обнаружила, что их встречают. Господин, который выглядел как дворецкий, стоял на перроне с букетом цветов: посмотрев на него, Дэвин тепло улыбнулся.
— Старина Ормун… — сказал он. — Совсем не изменился.
Спустя полчаса вся компания добралась до большого белостенного особняка, чем-то похожего на крепость, которую кто-то выстроил среди леса: пришла в голову блажь. Выходя из экипажа, Джемма невольно обратила внимание на то, что дом переживает не лучшие дни. Светлая краска, покрывавшая стены, была богато украшена трещинами, со статуй возле входа облетела позолота, и казалось, что у богинь природы на лицах что-то вроде оспы. Фруктовый сад буйно разросся, откровенно сообщая: мной почти не занимаются. Всмотревшись в один из древесных стволов, Джемма нахмурилась и окликнула Артура:
— Взгляните-ка! Это глиф?
— Он самый! — прищурившись, ответил Артур. — Насколько я вижу, знак Вороньего короля. Перечеркнутый круг, его символ.
Дворецкий нетерпеливо махнул рукой, и один из слуг, что выстроились у ступеней встречать принца, тотчас же побежал в сад.
— Простите, ваше высочество, ваша светлость, — сконфуженно произнес Ормун. — Когда я уезжал, этого не было. Весь регион в этой мерзости, откуда только берется…
Они вошли в особняк, и Джемма заметила, что внутри все выглядит намного приличнее, чем снаружи. Дорогая мебель, светлые шторы, пушистые ковры, в которых так и утопают ноги, высокие восточные вазы с пышными букетами живых цветов, картины в тяжелых золотых рамах — некоторое время Джемма с восторгом смотрела по сторонам и думала, что они с Дэвином прекрасно заживут в этом месте.