Европейское турне - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" 10 стр.


— Конфедерация? По-разному. Если кто на гастроли туда задумал поехать, то не рекомендую. Почти все мужчины воевали, стрелять умеют и стреляют не задумываясь. Да и женщины умеют с оружием обращаться. Чужаки там видны, и если что — первые под подозрение попадают.

— Не, я работать, — смутился парень, показывая огромные мозолистые ладони, — деревенский, мне бы на землю!

— Таких ценят, — кивнул Фокадан, — работником легко на ферму устроишься. По деньгам не скажу, не интересовался особо. Вроде как побольше, чем в Европе выходит — это если по деньгам. По кормёжке и отношению даже сравнивать не стоит — много лучше у нас. Говорят, хорошему работнику можно договориться и на часть урожая, но про то слыхал краем уха, могу и ошибиться. Баб вдовых много, тоже можно пристроиться, но это если покажешь себя работником толковым и человеком надёжным.

— А в городе если? — Поинтересовался ставший необычно серьёзным Гюнтер.

— Полно работы, — подтвердил попаданец, — промышленность там развивается, да и платят неплохо. По крайней мере, семью можно содержать — да так, чтобы женщина и дети не работали.

— А… дом? — Хрипло спросил кто-то за спиной.

— Сложнее, но вполне реально. Народу пока мало, земли много, участки под застройку сравнительно дешёвые. Долго это не продлиться, но ежели не телиться, а переехать туда в ближайшие год-два, можно неплохо пристроиться. Рабочие руки там сейчас позарез, вот так, — Фокадан провёл рукой под горлом, — на прошлое особо смотреть не будут. Умеешь работать, да не совсем буйный, так рады будут.

Тишина стояла мёртвая…

— Нет, — с истерической весёлостью сказал пожилой уголовник туберкулёзного вида, — это не для меня! Мне бы погулять… кха-кха… напоследок.

Через несколько дней сказка Волшебник страны Оз неведомым образом просочилась за стены камеры, а чуть погодя заключённые начали спорить о социализме и возможности переехать в Конфедерацию.

Алекс не без удивления признал, что вырос. Понятно, что сыграл авторитет настоящего полковника, военных пруссаки уважают необыкновенно, даже если это военные не настоящих, не европейских государств.

Помимо авторитета, сработало ещё и умение общаться с самым разным людом. Сперва трущобы, потом сцена, политика, армия, управленческая деятельность. Объясниться, втолковать свою точку зрения, убедить в своей правоте, настоять на своём.

* * *

— Не хочу, — зевая, ответил Фокадан капитану Уркхарду, — просто не хочу общаться с вами и вашими коллегами. Доверия вам нет, как и нет желания заниматься психологическими играми.

— Послушайте, — начал капитан, — всё это ради вашей…

Попаданец не шёл на контакт, не реагируя на попытки объясниться, логические доводы и провокации. Попытки разговорить его предпринимались почти неделю.

* * *

… — находиться на территории Пруссии… — хорошо поставленным голосом читал судья стоящему перед ним Фокадану, — … в двадцать четыре часа.

Время на сборы и возможность привести себя в порядок не предоставили. Алекса посадили на поезд вместе с двумя мрачными жандармами, не проронившими ни слова. Грязного и завшивленного, писателя передали пограничникам Баварии.

Глава 11

— Неожиданно, — только и смог сказать попаданец, стараясь не сорваться.

— Его величество любопытен, — отозвался прибывший вместе с пограничниками придворный нарочито индифферентно [89].

Судя по мелким деталям, осанистому вельможе это поручение — как кость в горле. Король Баварии Людвиг Второй Виттельсбах, сумел за короткое время достать даже придворных. А это, знаете ли, достижение.

— Неожиданно, — повторил Алекс, приходя в себя, — сочту за честь принять предложение вашего сюзерена.

Судя по слегка скривившейся физиономии придворного, ляпнул он что-то совсем не к месту.

— Надеюсь, у меня будет возможность привести себя в порядок перед встречей с Его Величеством?

— Его Величество желает видеть вас в натуральном виде, — суховато отозвался собеседник, чуть задрав голову с изрядными залысинами и пышными седыми бакенбардами, — прошу.

По еле уловимому мановению руки, один из сопровождающих его лакеев открыл дверцу кареты, и Алекс забрался внутрь, в пахнущее хорошим табаком и одеколоном нутро. Залез и придворный, так и не пожелавший представиться.

Хамство? Безусловно, но скорее этакая фронда [90] по отношению к взбаломошному королю. По крайней мере, хочется на это надеяться. В карету забрался ещё один сопровождающий, лакеи на задках.

Фокадан судорожно пытался просчитывать ситуацию, получалось не слишком-то хорошо. Баварский король считается личностью изрядно взбаламошной и своеобразной, но и это полбеды.

В голове попаданца смешались сведения, почёрпнутые о правителе Баварии из нынешних газет и обрывков случайно долетевших сплетен, с информацией из будущего. Король-трубадур, король-романтик, ругаемый при жизни за безумные траты на культуру и обвинённый в сумасшествии.

Здесь он пока ничем не прославился, кроме повышенного романтизма и неудачной войны на стороне Германского Союза и Австрии против Пруссии в прошлом году. Вмешательство Франции и России сделало проигранную по сути войну ничьёй, так что не критично.

Ах да, ещё та история с Вагнером [91]… То есть король ещё и деньгами распоряжаться не умеет.

Дорогой молчали, отчего Алекс накручивал себя всякими гадостями. Наконец, карета остановилась, и лакей отворил дверцы.

Первым вышел придворный, потом попаданец, слепо щурясь на яркое полуденное солнце. После тюрьмы с её вечным полумраком, глаза начинали слезиться, даже если на небе облака.

— Следуйте за мной, — всё так же индифферентно велел вельможа, и Алекс повиновался, поглядывая по дороге по сторонам.

Особым специалистом по архитектуре он себя не считал, но похоже, это мюнхенская резиденция Виттельсбахов. Громадный и невероятно красивый комплекс подавляет, держать себя в руках и не сбиться на восторженное чинопочитание владельцев такой махины сложно.

Попадающиеся на пути придворные провожают ничего не выражающими взглядами, от которых делается страшно. Такие глаза Алекс видел разве что в Пяти Точках, у напрочь долбанутых уголовников, даже среди своих считающихся отморозками.

Лица мёртвоглазых текучи, как вода. Они ухитряются выражать искреннее внимание собеседнику, равнодушие проходящим мимо лакеям и презрительную гримасу попаданцу. Одновременно! Поразительное мастерство и… уж не признак ли психических расстройств?

Пройдя анфиладу [92] красивейших залов, как-то внезапно оказались в большом… кабинете? На это намекал громадный письменный стол и книжные шкафы, но остальной антураж чересчур богемный. Не настолько безвкусный, как у приснопамятного антрепренёра Бауэри, но суть та же. Внимание раздёргивается напрочь, работать в таком кабине не реально, а ведь Людвиг как-то справляется, или так работает?

— Полковник Фокадан! — Громогласно объявил сопровождающий его придворный, и откуда-то из-за шкафа вышел юноша с тщательно уложенными кудрями на голове, завитыми и напомаженными. С ним ещё несколько человек, выглядящих настолько профессионально-одухотворённо, что попаданец мгновенно понял — деятели культуры, пришедшие к спонсору.

— Друг мой! — Сказал юноша хорошо поставленным голосом и пошёл к Алексу быстрыми шагами, раскинув руки в стороны, — друг мой!

Юноша обнял напрягшегося попаданца, тот неловко обнял его в ответ, уже догадавшись, кто это. От монарха крепко разило удушливой смесью одеколона, бриолина и благовоний.

— Как вы страдали!

Людвиг отстранил попаданца, вглядываясь в его лицо влажными от слёз глазами.

— Как вы страдали! — Повторил он, слегка брызгая слюной изо рта.

Снова объятия, напугавшие Фокадана больше, чем штурм Атланты.

— Настоящий рыцарь, готовый отстаивать свои идеалы мечом и пером! — Пафосно объявил король, указывая одухотворённым личностям на попаданца, — но разумеется, Пруссия не ценит таких людей. Настоящий Железный Дровосек! Ах, как точно подмечено… А мы, Бавария, это девочка Кэйтлин, отстаивающая идеалы справедливости и добра в окружении фальшивых друзей!

Людвиг жужжал что-то пафосное, бегая вокруг попаданца и принимая картинные позы, так и напрашивающиеся на портрет.

— Да он же голубой! — с ужасом понял Алекс, от чего волосы у него ощутимо встали дыбом, — читал ведь что-то такое. Умер девственником. Тщательно подавляемые, но ярко выраженные гомосексуальные наклонности. Отсюда его увлечение оперой, живописью и искусством вообще. Куда я попал!

— Хочу обратно в тюрьму! — Тихонечко проскулил он вслух. Король в тот момент принимал очередную красивую позу, вещая что-то пафосное. Одухотворённые личности не отрывали взглядов от спонсора, а вот ответственный за доставку придворный… Губы его дрогнули в ощутимой, несколько злорадной улыбке.

— Друг мой! — Снова обратился к нему король, — у нас тут возникли кое-какие вопросы, будьте так любезны, помогите.

В нетерпении Его Величество схватил Фокадана за донельзя грязный, засаленный рукав, и потащил куда-то за шкафы. Попаданец слабо упирался, опасаясь чего-то неведомого, но как оказалось — напрасно.

Прямо на полу лежала Монополия, которую создатель игры опознал не сразу. Огромная, в несколько раз больше оригинала, созданная по мотивам, а не тупо перерисованная с увеличением масштаба.

— Потрясающе, — вырвалось у Алекса, — кто рисовал?

Людвиг отмахнулся и спросил:

— У меня возник ряд вопросов по игре, и раз уж её создатель здесь, хочу задать вам ряд вопросов.

Его Величество отпустил своего гостя через два часа, выспросив все тонкости и терроризируя лакея, записывающего в блокнот советы изобретателя.

Фокадана устроили здесь же, во дворце. Небольшие, безликие апартаменты из спальни, кабинета и гардеробной, где заодно располагалась ночная ваза.

Отмывшись и с превеликим наслаждением переодевшись в чистую одежду, положенную лакеями на стул рядом с ванной, долго расчёсывал голову частым гребнем, вычёсывая вшей и гнид. Потом пришёл черед персидской ромашки [93]. Вывести живность окончательно удастся разве что через несколько дней. Неприятно, ну да не привыкать — даже в актёрскую бытность приходилось ловить на себе мигрантов, и это несмотря на гигиену. Потом политика с трущобами, война. Словом, вши стали неприятной, но практически неизменной частью жизни.

Одежда явно с чужого плеча, это понятно. Успел переслать Леблану документы, награды и архивы — уже хорошо. С одеждой же получилось скорее забавно — ну кто знал, что прусским спецслужбам присуща такая мелочная мстительность? Притянули за уши какие-то замшелые, но до сих пор не отменённые законы и постановления, и в итоге его гардероб оказался под арестом. Причём с казуистической [94] формулировкой, что он сам должен её забрать — это при запрете на въезд в Пруссию.

— Его величество ожидает вас к столу, — известил пожилой осанистый лакей, вошедший в комнату с чрезвычайно важным видом. Или не лакей, а какой-то служитель более высокого ранга? Чёрт их разберёт. Алекс, ещё учась в Берлине, не без удивления узнал, что у лакеев при дворах есть своя градация. Какой-нибудь обер-лакей, протирающий вилки, может по табелю о рангах быть равным пехотному майору, а по части привилегий и жалования, так и превосходить служаку.

С сомнением оглядел себя и чуть притормозил.

— Его величество понимает, что гардероб его гостя может не вполне соответствовать, — невозмутимо сообщил уловивший заминку лакей, — прошу следовать за мной.

— … полковник Фокадан!

Трапеза проходила в малой столовой — помещении чуть поменьше баскетбольного зала. Громадный стол, застеленный роскошнейшей парчовой скатертью, мейсенский фарфор [95], золото и хрусталь.

К слову, роскошь не слишком-то впечатляла, не из подвала вылез, в двадцать первом веке уровень жизни немножечко другой. Плюс интернет, телевиденье, музеи. Так и хочется брякнуть что-то вроде бедненько, но чистенько.

— Мы тут по домашнему, друг мой, — радостно сообщил Людвиг, — маленькая компания друзей.

В понимании феодала компания и правда маленькая, двенадцать человек вместе с королём и попаданцем. Где-то в сторонке, за стоящими в столовой кадками с тропическими растениями, прятался струнный квартет. Обед… или это какой-нибудь второй завтрак [96] (?) обслуживала не меньше дюжины лакеев. А так да, маленькая компания.

— Гарольд Ласло, писатель, — начал радостно представлять Лудвиг гостей, блестя глазами.

— Зигфрид фон…

— … композитор.

— Счастливо познакомиться со столь выдающимися личностями, — вежливо поклонился попаданец. Среди всех представленных ему людей, Алекс опознал только одного модного писателя, чьё имя часто встречалось в газетах.

Впрочем, от творческой тусовки он далёк, тем паче что представленный писатель модный, а не хороший. В Нью-Йорке приходилось следить за моментом и соответствовать трендам, но с началом формирования Кельтики эта полезная привычка заброшена.

Речь Людвига журчала ручейком, он не столько ел, сколько говорил, говорил, говорил… Другие члены компании старались не отставать, старательно подыгрывая Его Величеству, восхищённо замирая, когда тот говорил, и подавая тщательно выверенные экспромты [97], явно придуманные заранее.

Звучали отрепетированные монологи и настоящие кусочки пьес, где творческая интеллигенция мастерски подыгрывала друг-другу, подводя спонсора к нужному решению.

Попаданец, меланхолично жуя вкуснейший антрекот, аж умилился сей пасторальной [98] идиллии, но быстро понял, что Людвиг настолько щедрый спонсор, что его хватит на всех. А если чересчур жадничать, то можно последовать вслед за Вагнером, в изгнание.

Нет, не сам король — возмущённые подданные потребовали изгнать присосавшегося к казне композитора. Потом вроде бы требования смягчили, но урок зажравшимся и зарвавшимся деятелям культуры вышел неплохой.

— … любви… — попаданец быстро потерял нить разговора. Лоэнгрин [99], дева-лебедь, куртуазная любовь…

— Что вы думаете о любви, друг мой? — Поинтересовался монарх.

— Я старый солдат, и не знаю слов любви, Ваше Величество, — отбрехался попаданец.

Людвиг звонко рассмеялся, закидывая голову назад.

— Ну разве он не прелесть, господа?

Господа закивали, Алекс нервно сглотнул — Прелестью он быть отказывался. Категорически.

* * *

Фокадан стал очередной игрушкой Людвига, таких фаворитов из мира искусства у короля-мецената не один десяток. Каких-то неправильных поползновений в его сторону величество не предпринимал, и попаданец успокоился.

Проблем хватало и без поползновений. Так, монарх вознамерился одеть-обуть славного рыцаря за свой счёт. И одел по своему вкусу. Нельзя сказать, что откровенно по нехорошему, но достаточно вычурно.

Вкус у Людвига имеется, да преотменный. Но если попаданец предпочитает классический покрой, который можно носить годами, то король следит за модными тенденциями. Ярко, красиво, стильно!

Такие вещи устаревают за один-два сезона, да и к месту они разве что во дворце, опере и тому подобных местах. В толпе не затеряешься.

Почти две недели монарх держал при себе Алекса, выдёргивая на все мероприятия. Опера, встреча с деятелями культуры, более ничем Людвиг не интересовался. Война, экономика, сельское хозяйство — докучливое недоразумение, коим не следует заниматься просвещённому человеку.

Назад Дальше