— Чёрт!..
Я расстроилась и села на бортик фонтана, посмотрев на свои грязные руки. Я совсем забыла о гигиене. Вернее, наплевала на неё, переворачивая мусор. Руки босса выглядели не лучше моих.
— Расстроена? — участливо спросил начальник.
— Ты даже не представляешь, насколько, — ответила я.
— Уже смеркается. Сегодня мы ничего не найдём. Вернёмся сюда завтра. Вооружимся, как следует, и вычистим здесь всё! Мы найдём эту проклятую монету! — воинственно заявил босс. — Я лично натаскаю воды в этот сраный фонтан. А потом ты загадаешь желание. И всё вернётся на круги своя.
— Угу… — отозвалась я.
Почему-то я была уверена, что ничего не получится. Можно считать, что в этот момент я стала закоренелым циником и пессимистом.
— Давай вернёмся в отель? — предложил босс.
— Давай, — согласилась я, но не двинулась с места.
Босс поступил неожиданно. Он подошёл и поцеловал меня в висок.
— Выше нос… Есть ещё вариант, что мы уснём и проснёмся… каждый в своём теле. Ну? Чем не вариант?
Я всё-таки встала и пошла вслед за боссом.
Он, конечно, держался молодцом. Но я-то понимала, что день был долгим и очень-очень тяжёлым. Фил уже едва переставлял ноги. И после принятия душа босс просто повалился на кровать без сил.
Позднее, этой же ночью, Филу предстояло узнать, что такое изжога беременных.
А я за ужином советовала ему: «Не налегай на пельмени, Фил!»
Но разве он меня послушал?..
Нет.
=24. Филипп
Звучит глупо. Но утром я боялся открыть глаза. Это была не ночь, а самое настоящее испытание.
Сначала меня мучил приступ изжоги, пронимающей до самых кишок. Потом Анель услышала, как я ворочаюсь с боку на бок и предложила мне таблетку от изжоги. Мне полегчало. Значительно.
— Неля, ты ангел! — едва смог выдавить я из себя, надеясь, что меня перестанет так сильно крючить.
Перестало.
Зато спать с беременным животом было очень неудобно. Когда я ложился на спину, создавалось ощущение, что меня придавливает сверху бетонной плитой. На животе, разумеется, спать было невозможно. Вот и приходилось мне переворачиваться с одного бока на другой, как блинчику, который поджаривали на сковороде.
Потом, я, кажется, уснул. Но проснулся от того, что очень сильно хотелось в туалет. По привычку я сунул руку в трусы, не обнаружив там ничего. Выматерился, сел, раскорячившись и проклиная всё на свете.
Потом мне захотелось пить…
Я не хотел будить Анель. Я искал воду, подсвечивая себе экраном телефона. Но в итоге телефон выскользнул у меня из рук, больно ударив по мизинцу левой ноги. От боли я взвыл и выронил стакан с водой. Туда же, мать вашу…
Разумеется, от моих воплей и грохота проснулась Анель.
Очень непривычно было видеть на месте своей милой секретарши… недовольного мужика тридцати трёх лет. Анель с хмурым видом уничтожила следы моих ночных бдений.
— Марш спать! — рыкнула Анель.
Я проворно нырнул под одеяло, искренне молясь о том, чтобы этот дурдом прекратился.
Оказывается, что он ещё и не начинался. Примерно через полчаса внутри живота началась адова болтанка.
Я не знаю, кем себя мнил тот ребёнок, который жил в животе Анель.
Но явно он мнил себя кем-то великим. Наверное, не зря секретарша решила назвать его Царём? Или наоборот, он стал таким вредным, услышав, какое имечко выбрала для него Анель?
Этот маленький… пузан, не имеющий даже держать головку, даже ещё не родившийся причинял мне ужасные неудобства.
Он дрыгался во все стороны и очень активно пинался. Мне начало казаться, что если я вдруг умру, то вскрытие покажет органы, напрочь отбитые. Все до единого. Я крутился, как юла. Пришлось встать. Я сделал несколько шагов по комнате… Болтанка прекратилась.
Обрадовавшись, я улёгся обратно на кровать. Но… не тут-то было!..
Маленький дьяволёнок был проницателен и хитёр. Ему нравилось, когда я ходил. Я это понял по тому, что пинаться Царь начинал, даже если я просто останавливался.
Ходи-ходи, дорогой…
Немыслимо!
Мной управляла какая-то мелкая, назойливая, вредная козявка!..
Полночи я нарезал круги по комнате, пока этому наглому младенцу не надоело пинаться. Потом я лёг и уснул. Но меня опять начало допекать изжогой…
Рано утром я едва смог открыть глаза. И, разумеется, беременный живот никуда не исчез. Он был на месте. Анель не стала скрывать своего разочарования, с мучительным видом покосившись на низ своего живота. Потом она посмотрела в мою сторону, медленно обвела меня взглядом и выпалила:
— Не спи без бюстгальтера, Фил!
Анель подскочила и понеслась в ванную комнату, не глядя на меня. Я осмотрел себя в зеркале.
Теперь понятно, почему она так убежала. Бюстгальтер, пусть даже мягкий, тканевый, мне мешал. Я лёг спать в футболке. А сейчас женская грудь ныла, была тяжёлой, и соски торчали, как дула пушек.
Зная, как моё тело реагирует на Анель, я представил себе тот адов стояк в штанах. Может, подсказать Анель передёрнуть?
Мне приходилось… Чего уж там скрывать! В ящике рабочего стола была припасена упаковка влажных салфеток. На крайний случай.
Ежедневный, блядь, крайний случай. Это уже стало каким-то ритуалом. Моим грязным секретом. Ритуал утренней дрочки после небольшой пятиминутной планёрки с Анель.
Но в свете последних событий, у моего бойца был прогул. Внеплановая увольнительная продолжительностью в несколько дней.
А теперь Анель приходится ходить с каменным стояком и опухшими яйцами.
Короче, с этим грёбаным обменом тел нужно разбираться как можно скорее. А то мало ли что случится после долгого воздержания. Вдруг моё тело выйдет из-под контроля и…
Блядь, даже подумать страшно, что меня отымеют моим же членом!..
=25. Филипп
— Что будем делать? — спросила Анель, старательно отводя глаза в сторону.
— Позавтракаем, отправимся чистить фонтан и искать цыганку… — сказал я, понимая, что решать проблему придётся мне.
— Как думаешь, Фил… Мы надолго здесь застряли?
— В этом городе или в телах друг друга?
— Мне кажется, это связано, — вздохнула Анель и посмотрела на меня, вздохнув. — Плохо спалось, да?
— Отвратительно, — честно признался я. — Сейчас девять часов утра… А у меня ощущение, что я не спал ни одного часа.
Я замолчал, вдруг вспомнив, что Анель всегда появлялась на работе к половине девятого.
— Анель, где ты живёшь?
— А что? — насторожилась она.
— Я спрашиваю… просто так.
— На Бульваре Мира, — ответила Анель.
— Далековато от офиса. Тяжело добираться?
Анель пожала плечами.
— Я привыкла.
Я прикинул в голове все эти кошмарно-долгие женские сборы, плюс время на дорогу, плюс прийти пораньше, чтобы проветрить офис и сварить свежего кофе… наглому боссу вроде меня. И… ужаснулся.
Во сколько она встаёт? Это же кошмар! Как только она с ног не валится от усталости? И выглядит всегда хорошо и так… светло, что смотреть на неё одно удовольствие.
— Фил? — осторожно поинтересовалась Анель и махнула рукой. — С тобой всё в порядке?
Я всё ещё проворачивал в голове мысль о том, что даже без наличия беременного живота, сборы плюс дорога заняли бы много времени. А если добавить к этому неудобства в виде беременности… Чёрт!..
Не получив ответа на свой вопрос, Анель подскочила и села рядом.
— Что-то с малышом? Какие-то непривычные ощущения? Боль? Рези? Да говори, не молчи же ты!..
— Нет, — выдавил я из себя. — То есть да…
— Где болит и как? — всполошилась Анель.
— Да я не про то! Я лишь согласился на твои слова о непривычных ощущениях.
— Фил! Изверг! — хлопнула меня по плечу Анель тяжёлой мужской ладонью. — Кто так пугает?
Я поморщился, было больно.
— Чёрт… Забыла.
Анель начала разминать моё плечо.
— Чтобы не осталось синяков, — пояснила она.
— К твоему сведению, я не занимаюсь рукоприкладством по отношению к женщинам. Но спасибо за заботу!
* * *
Немногим позже я уныло ворошил полезный завтрак в виде творога с йогуртом без фруктовых добавок. Еле-еле заставлял себя проглотить пережеванное тысячу раз. И никак не мог отделаться от мысли, что если посмотреть на ситуацию с нынешней моей позиции, получается очень нелицеприятная картина.
Неужели я на самом деле такой кретин, деспот и самодур, как говорила Анель? Выходит, что… да?
И за всё время я не услышал ни одного слова упрёка. Я искренне считал, что если Анель постоянно пребывает в хорошем настроении и справляется с работой, значит и чувствует она себя прекрасно.
Раньше беременность представлялась мне чем-то таким же воздушным, светлым и приятным. Одним словом, прекрасным временем. Таким же солнечным и милым, как моя чудесная помощница.
Оказывается, изнанка была совершенно иной. И я понятия не имел, как Неле удавалось быть такой доброжелательной и терпеливой.
Даже сейчас, глядя на своё мужское тело, в котором временно пребывала Анель, я понимал, что и моё лицо с трудночитаемым выражением выглядит немного иначе. Мягче и приятнее.
Или мне просто хотелось так верить?
Но глядя, как терпеливо и без малейшего раздражения Анель помогает мне в нелёгком труде выглядеть женщиной, я понял…
Чёрт побери, Анель — идеальная!
Я едва открыл рот, чтобы, расчувствовавшись, признаться, какая она чудесная зайка, и какой я… упёртый осёл, как вдруг Анель выругалась.
— Чёрт!.. — в руках Анель трезвонил сотовый телефон. — Гриша, чёрт…
Я сразу вспомнил её слова о женихе.
Настроение упало ниже плинтуса. Жених у неё всё-таки имеется. Пусть их отношения не самые радужные, если делать выводы из вчерашних слов моей помощницы, но жених есть.
И судя по тому, как Анель посмотрела на меня, разговаривать с женихом придётся мне. А я… не хочу, чтобы Анель с ним даже разговаривала. Не говоря уже о большем.
Может быть, послать его на хрен?..
=26. Анель
— Боже!.. Что же делать? И как не вовремя!
— Не отвечать? — спросил босс. — Не слышала, была в ванной… Какие ещё существуют типичные отмазки?
— Да-да… Как будто не слышала, — согласилась я, отложив телефон.
Но не тут-то было! Гриша внезапно загорелся жаждой стать отцом. И жажда, видимо, его сильно допекала. Телефон звонил, не переставая. Замолкал на минуту-полторы, а потом опять начинал звонить.
— Фил?.. — начала я и тут же осеклась.
Не хотелось мне посвящать босса в тонкости и сложности своей личной жизнью. Потому что вредина-Филипп может потом просто подкалывать меня.
Так, погоди, Неля. Потом? Какое ещё потом? У нас с тобой животик огромный, нам рожать скоро. Никаких потом. Пусть босс найдёт себе другую помощницу.
— Как не вовремя, — повторила я, понимая, что у меня нет никакого желания даже разговаривать с Гришей, не то чтобы пускать его в нашу с сыном жизнь.
Где было его чувство отцовства и сознательность на протяжении семи месяцев? Ушли на зимнюю спячку, а теперь оттаяли с приходом лета?..
И даже если Гриша — медведь, то он какой-то неправильный медведь. Слишком долго спал…
— Проигнорируй? Отключи телефон, — предложил Фил.
Он явно не горел желанием говорить с Гришей. Помню, я сказала Филиппу, что у меня есть жених…
Но я не хочу, чтобы босс совал свой нос в мою личную жизнь. А он умудрился не только засунуть нос, но и влезть в моё тело.
Главное, чтобы мама не захотела мне позвонить. А с Гришей мы как-нибудь справимся.
— Ответь, пожалуйста, Фил? — попросила я.
— Да? — взвился босс. — И что я буду должен говорить? Сюсюкаться с ним… Милыйзая, дорогой пуся?.. Ни за что!
— Я Гришу так не называю, — поморщилась я. — И вообще… Не такие у нас отношения.
Ох, и зачем я это только сказала? Филипп сразу же оживился:
— Не такие — это какие?
Я замялась, а Фил напористо сказал:
— Анель. Посмотрим правде в глаза. Мы застряли. Друг в друге. Так?
— Так… — согласилась я.
— Значит, информация в некоторых областях должна быть полноценной, чтобы не усложнить нам жизнь ещё больше. Так?
— Куда уж больше? — вздохнула я.
— Отставим в сторону лишние рассуждения. Мы не хотим усложнять друг другу жизнь, согласна?
— Согласна, — ответила я.
Филипп сел в кресло, взял мой телефон в руки и переключил его на беззвучный режим.
— А теперь рассказывай! — царственным тоном сказал он и сложил руки на животе.
Я моргнула, но так и осталась стоять на месте. Рассказывая в общих чертах о Грише, я почувствовала себя школьницей, стоящей перед строгим учителем.
— Хм… — глубокомысленно изрёк Филипп, выслушав мою сокращённую версию истории отношений с Гришей.
— Что значит «хм»? — не выдержала я.
— То и значит. Гриша этот — настоящий мудак! — хохотнул Филипп и обрадованно потёр ладоши.
— А чему ты так радуешься? — возмутилась я и обиделась. — Не смей насмехаться над моей личной жизнью! Я твоего мнения не спрашивала и со всем способна разобраться сама, ясно?
Я обиделась и отошла к окну.
— Ты обиделась? — спросил Фил.
— Нет, — ответила я, но, разумеется, имела в виду совершенно другое.
— Извини, Неля. Но если посмотреть на ситуацию со стороны… поневоле возникают сомнения в искренности намерений… внезапно активировавшегося жениха.
=27. Анель
Босс подошёл ко мне и приобнял за плечи, выругавшись.
— Чёрт. Чувствую себя странно, обнимая тебя в своём теле. Но сейчас не об этом, Неля. Я тебе скажу честно… Если мужику было насрать на ребёнка с самого начала, то ему будет насрать на него до самого конца. И ты даже не представляешь, каких вселенских размеров должен быть пиздец, чтобы заставить мужика думать иначе.
Филипп говорил намеренно грубо. И мат меня неприятно покоробил, но… вдруг Фил прав?
— Так что стряслось у твоего женишка? — спросил Фил.
— Не знаю, — ответила я. — Гриша говорил, что понял всё… И прозрел…
— Надо же!.. А о причинах внезапного прозрения он не сказал? — хмыкнул Филипп.
Начальник осмотрел меня с ног до головы и спросил:
— А не умер ли у тебя богатый дедушка? Или бабуля оставила тебе завещание?
— Завещание? Что?.. Нет, не думаю, — замахала руками я. — Бабушек с дедушками у меня уже нет. Они были очень старенькими и умерли, когда я ещё училась в школе.
— На твоём месте я бы уточнил у родителей, — посоветовал Фил.
Я рассмеялась.
— Такую новость мама бы мне рассказала! Нет. Вариант с наследством точно отпадает.
— Тогда я предположил бы… что-то другое… Ну, не знаю, повышение на работе светит только семейным?
— Нет. У Гриши есть своё небольшое дело. Он дизайнер по оформлению интерьера. Сам себе начальник.
— Отпадает вариант…
Босс задумался, побарабанив пальцами по подоконнику.
— А сколько ему лет? — поинтересовался Фил.
— Двадцать пять полных лет, — ответила я, понимая, что отчитываюсь перед боссом, но было уже поздно поворачивать назад.
— Вот!.. — щёлкнул пальцами босс. — Весенний призыв осуществляется в период с первого апреля по пятнадцатое июля. Сейчас у нас на дворе июнь. Как раз твой женишок попадает…
— Да ну. Быть такого не может! — вяло отмахнулась я. — Гриша всегда отмазывался…
— Всегда получалось, а сейчас не получилось! — хмыкнул Филипп и вдруг нахмурился. — Кажется, у твоего недо-жениха не один грешок за душой. Как долго ты его знаешь?