Мне снова захотелось увидеть Лиану… Сидеть рядом с ней и смотреть, как она спит. Хотелось коснуться ее лица, ее шелковистых волос… Даже сейчас я почувствовал гнев при одной мысли о том, что из-за какого-то злодея Анна была вынуждена подстричь Лиане волосы.
Когда я подумал об этом сейчас, то понял, что ослеплен ревностью. Если бы она отдалась мужчине по собственной воле, то не допустила бы, чтобы ее нашли в таком состоянии. Лиана не была дурой, она знала, что даже если никто не придет ее искать, ей придется как-то вернуться в замок, и если бы она вернулась в таком состоянии, то наверняка обратила бы на себя внимание.
Она прятала этого ублюдка, потому что боялась. Как далеко он зашел, я понятия не имел. Мог только надеяться, что не слишком далеко. Лиана была подавлена и в апатии, но вскоре начала приходить в себя, так что я очень надеялся, что девушка лишь натерпелась страха.
— Когда я узнаю, кто это сделал. — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Клянусь, зарежу, как скотину.
ГЛАВА 27. ОПЛОШНОСТЬ
***
По желанию герцога, Яков разбудил его, как только первые лучи солнца озолотили небо. Дворецкий не мог не заметить тени под глазами хозяина. Он уже давно не выглядел таким усталым. Яков был уверен, что эта ночь была для герцога бессонной.
Однако ему не разрешалось поднимать такие темы, поскольку это были слишком личные дела, и он решил промолчать. Вместо этого он помог дракону встать и одеться.
— Если вы простите меня, Ваше Сиятельство, за эту наглость. — довольно неуверенно начал Яков. — Не лучше ли вам отдохнуть? Я позову лекаря, раз боль вернулась к ноге Его Светлости… И нет дел, которые не могли бы…
— Есть, Яков. — проворчал Адам, явно не в настроении. — Есть дела, которых ждать нельзя, и это одно из таких дел. И я не знаю, сколько раз тебе повторять, чтобы ты не забывался. Я здесь решаю, а не ты.
Дворецкий замолчал, затем встал напротив герцога и завязал ему галстук, чувствуя какое-то беспокойство. Он уже привык к тому, что его хозяин бывает грубым, но таким неприятным он бывал редко. Более того, его удивляло, что это было за дело, не терпящее отлагательств, ведь он не знал подробностей результатов расследования, которое провел накануне герцог. Он понятия не имел, к каким выводам тот пришел, поэтому не мог понять, почему мужчина так хочет прояснить ситуацию.
Больше всего Яков не знал, куда направляется его хозяин. И все же он не верил в то, что этот визит может закончиться хорошо. Не в том случае, когда дракон был в такой спешке. И в таком настроении…
— Ты велел подготовить коня, Яков? — спросил герцог, приподнимая подбородок, чтобы немного помочь дворецкому в завязывании галстука.
— Да, Ваше Сиятельство. — ответил дворецкий, кивая и поправляя завязку галстука. — Уже должны были подготовить.
— Прекрасно. Я уезжаю немедленно. — сказал Адам, ковыляя к двери так быстро, как ему позволяла больная нога. Яков, увидев это, слегка поморщился. Он прекрасно знал, что если герцог продолжит напрягать свое тело, это может закончиться для него плачевно. — Не забывай ухаживать за моей невестой.
— В столовой Его Сиятельство ждет завтрак…
Взгляд, которым герцог одарил дворецкого, заставил последнего замолчать на полуслове и тут же поклонится. Яков чувствовал, как сердце колотится у него в груди. Он предпочел бы, чтобы его хозяин накричал на него… Чтобы ударил его розгой по рукам. Не было наказания хуже, чем этот взгляд, который почти буквально холодил кровь в жилах.
— Яков. — заговорил на удивление спокойным тоном герцог, что не свидетельствовало ни о чем хорошем. — Я же сказал, что уезжаю немедленно, и именно это я и имею в виду. Я отправляюсь прямо сейчас. У меня нет времени на завтрак. Позаботься, чтобы Лиана позавтракала. И никого к ней не подпускайте.
Яков хотел было последовать за хозяином, который сразу же после этих слов вышел из палаты, но тот остановил его быстрым движением руки. Дворецкий не собирался спорить со своим хозяином, так как знал последствия, с которыми ему тогда пришлось бы столкнуться, и не хотел рисковать, понимая, что могут пострадать все остальные обитатели особняка. Он мог только наблюдать, как Его Сиятельство, опираясь на перила, спускается по лестнице в вестибюль.
***
АДАМ
Я давно уже не чувствовал себя таким убитым. Я не спал почти всю ночь. Лишь удалось провалиться в короткий сон всего за час до того, как пришел Яков. Болела голова, но больше всего болела нога, которую я в последнее время не щади.
Я всегда мало обращал на себя внимания, а потому не заботился о собственном здоровье. И все же я хорошо понимал, что если продолжу себя так вести, то буду жалеть об этом всю жизнь, так как это грозило потерять ногу.
И дело было не в том, что я ненавидел быть зависимым от других. Я морщился при одной мысли, что в таком состоянии мне придется доверить свои интересы кому — то другому, чужому. Я не хотел платить какому-нибудь денди только за то, что тот мог распоряжаться моим имуществом так, как ему захочется. Ведь не случайно, когда все дворяне нанимали экономистов, я, один из немногих, продолжал вести дела самостоятельно.
Однако это было не единственное мое беспокойство. Уже сейчас, будучи хромым, я не представлял для молодой девушки интереса, какой была Лиана. Неужели, когда отнимут больную ногу, она вообще посмотрит на меня?
Я боялся, что Лиана найдет себе другого, может быть, менее влиятельного, менее богатого, но зато совершенно здорового молодого человека, для которого ее сердце сможет биться так, как никогда не билось для меня.
Как она будет себя чувствовать, глядя на мужчину тридцати лет, с которым придется обращаться, как немощным? Хватит ли у нее терпения помогать мне в делах, в которых не помогут слуги? Не будет ли ей противно прикасаться ко мне? Сможет ли она вообще со мной разговаривать?
И даже если так. Стану ли я когда-нибудь в ее глазах настоящим мужем, а не калекой? Позволит ли она себе ласкать и целовать убогого?
Но сначала я должен был убедиться, что Лиана в безопасности. Это было гораздо важнее, чем все остальное. Даже если это означало бы, что девушка никогда не посмотрит мне в глаза… Я скорее рискну своим здоровьем, чем ее жизнью.
Я сел на лошадь, затем помчался по холмам, стараясь не смотреть в ту сторону, где накануне была найдена невеста. Я был достаточно взволнован. На грани безумия от гнева.
По близости была одна единственная гостиница, в деревне, которая принадлежала мне. Только там мог находиться Кидлер.
Я еще раз проверил, взял ли с собой меч. Надеюсь, что не придется сражаться, и опасаюсь, что в таком состоянии не смогу сдержаться и убью парня на месте без суда. Впрочем, я не знаю, как буду себя чувствовать, когда посмотрю этому ублюдку в глаза. Возможно, я не выдержу этого взгляда, и поединок станет единственным выходом.
Я посмотрел на небо. Было прохладное, ясное утро. Вскоре деревня начнет оживать, как и каждый день. Люди, однако, останутся в неведении о том, что терзает сердце дракона. Никто не узнает о трагедии, разыгравшейся накануне. Никто, конечно, кроме Кидлера, который сам виноват.
Дрожа от злости, я прищурился и погнал коня. Я игнорировал тот факт, что точно так же много лет назад я гнал коня, после чего стал калекой. Ну… Может быть, не совсем так — ведь тогда погода была совершенно неблагоприятной. Сейчас же дороги были покрыты грязью, а морозное утро заставило эту грязь замерзнуть. Однако иней и тонкий слой льда делали дорогу опасней, чем во время непогоды. И все же я не мог сейчас остановиться или хотя бы притормозить. Я был уже близко.
Мне так хотелось посмотреть этому ублюдку в глаза и услышать его голос, чтобы гнев, наконец, нашел выход. Я хотел убедиться, что виновник будет наказан соответствующим образом… Не то, чтобы он был наказан моими руками. Но я прослежу.
— Черт побери! — громко прокричал я, когда вдруг пришлось остановить лошадь.
Дорога, которая вела вниз по довольно крутому склону, была такой мокрой и скользкой, что это делало ее совершенно непроходимой. Если бы я остановился хотя бы секунду спустя, то, вероятно, рухнул бы вниз вместе с конем.
Значит, нужно найти другой, более безопасный путь. Здесь была еще одна дорога, но это означало прибавить пару километров.
Однако я знал, что выбора нет. Сначала я должен добраться до деревни, и выбрать более безопасный путь, даже если он был длиннее.
Все еще ругаясь себе под нос, я вывел коня из опасной местности, после чего повел его на запад, надеясь, что не приеду слишком поздно. Я понятия не имел, какие планы у Кидлера на этот день. Может быть, он уже находился в карете, которая увезет его куда-нибудь подальше отсюда?
Солнце уже успело взойти довольно высоко, когда я оказался в деревне. Вдалеке слышался знакомый гул, означавший, что в деревне уже началась обычная жизнь.
***
В тот же миг Лиана открыла глаза в своей комнате. Анна, которая наблюдала за ней, видя это, встала и подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы.
***
ЛИАНА
— Доброе утро, мисс. — поприветствовала она задорным тоном, который удивил меня.
— Ты не спала всю ночь? — спросила я с изумлением, смешанным с беспокойством. — Анна… Так нельзя…
— Мисс, мне сказали присматривать за вами. А я предпочту, чтобы госпожа кричала на меня, чем выпорет Его Сиятельство. — ответила горничная, качая головой. — Мне дали внятный приказ ухаживать за вами и следить, чтобы госпожа не пыталась сбежать.
На этот раз я не ответила. Почему Адам так боялся, что я от него убегу? Неужели у него и в самом деле не было ко мне никакого доверия?
Я сама в этом виновата.
Я вздохнула, потом встала и подошла к окну, не обращая внимания на испуганный голос Анны, когда горничная побежала за пеньюаром. Я посмотрела через стекло на чистое небо и почувствовала в сердце глубокую, труднообъяснимую печаль.
Это был первый ясный день с тех пор, как кончилось лето. Небо своим цветом напоминало лепестки василька, осыпанные золотом. Отсюда нельзя было разглядеть никаких облаков, возможно, они были настолько высокие, что невооруженным глазом их было не разглядеть, но этот день точно не предвещал дождя.
Я могла бы сегодня выйти и наслаждаться прекрасной погодой. Тогда я бы не встретила Варелли. Ничего бы не произошло. Вместо этого я была заперта в четырех стенах этого огромного замка.
— Я помогу госпоже одеться. — предложила Анна. — А затем принесу завтрак.
Я кивнула, однако в этот момент на ум пришло еще что-то. Я понятия не имела, разрешено ли мне вообще что-либо просить.
— Анна… — заговорила я наконец, глядя, как горничная подходит к шкафу, чтобы достать платье.
— Слушаю, мисс. — ответила Анна, отворачиваясь.
— Ты как — то говорила, что в особняке находятся картины герцога. — я осмелилась наконец произнести вслух свои мысли. — Раз мне все равно нельзя выходить… Ты не могла бы показать мне их?
На лице Анны появилась легкая загадочная улыбка.
— Герцог приказал никого не подпускать к вам. — сказала через некоторое время горничная, помогая мне одеться. — Но никто не упоминал о том, что вы должны плакать насмерть в своих покоях.
На этот раз и я не смогла сдержать улыбки.
— Я говорила вам, что Его Светлость очень заботится о вас. Конечно, он злится, но он не хочет причинить вам никакого вреда. Его Светлость велел мне держать вас здесь взаперти только до утра. А сейчас уже утро, и можно открыть дверь. Это ваш дом. Вам должно быть здесь комфортно.
Услышав эти слова, я слегка покраснела, не зная, что и думать. Как я могла чувствовать себя здесь как дома, зная, что, скорее всего, скоро придется покинуть это место навсегда?
Но с другой стороны, я испытывала какое-то возбуждение при мысли о том, что наконец-то появится шанс увидеть весь особняк. До сих пор у меня не было такой возможности, главным образом потому, что большую часть своего времени я проводила в комнате, где занималась уроками, а свободные минуты были посвящены Адаму. Те моменты, которые были исключительно для меня, я старалась посвящать прогулкам, чтобы хоть немного подышать свежим воздухом.
— Ну вот и готово. — снова заговорила Анна, когда закончила шнуровку корсажа платья. — Вы выглядите великолепно. Когда Его Светлость вернется, он обо всем забудет, если увидит такую хорошенькую девушку.
— Давай не будем говорить об этом, ладно, Анна? — тихо попросила я. — Я хочу быть спокойной, когда он вернется… Чтобы поговорить с ним.
— Конечно, мисс. — ответила горничная, мягко склонив голову. — Я принесу вам завтрак, а после покажу вам весь дом. Нет никого, кто знал бы это место так же хорошо, как я.
Сказав это, Анна широко улыбнулась, после чего вышла. Сердце забилось быстрее от радостного предвкушения. В Анне было что-то такое, что поднимало настроение. Ее жизнерадостная, естественная улыбка, ее искреннее поведение и болтливость — все это вместе взятое делало из горничной приятную собеседницу. И не только в те моменты, когда я чувствовала себя подавленной, хотя, прежде всего именно тогда открывался этот незаурядный талант Анны.
Когда горничная ушла, я вымыла лицо и руки, после чего посмотрела на себя в зеркало. Выглядела я бледной и не выспавшейся, но не несчастной. Мне не хотелось, чтобы герцог считал меня истеричкой, а после того, что я сделала накануне вечером, он, вероятно, так и думал.
Поэтому я села и вздохнула в ожидании Анны. Мне было интересно, куда уехал дракон. Я уже привыкла, что он рассказывал все о своих делах. Он действительно увлечен заботой о деревнях и городах, которые принадлежали ему. Конечно я многого не понимала, но мне был приятно слушать его голос. Я ловила каждое его слово, чтобы расширить свои знания, и узнавала все больше и больше. Не только об интересах Адама, но также о нем самом.
Однако на этот раз он не стал рассказывать мне о делах. Значит, он действительно поехал к художнику. Окажется ли, что этот Шон Кидлер, обычный художник, а не Варелли?
Я боялась, что будет после возвращения Адама. Но больше всего я боялась за самого Адама. Потому что, если этого Кидлера не существовало, а это был Варелли, который в очередной раз надел маску спокойного, доброго человека? Что скрывалось за ней? Позволит ли она Адаму увидеть зверя, которого он показал мне?
— О, всевышний, помоги. — прошептала я, пряча лицо в дрожащих руках. — Только бы с ним ничего не случилось.
— О, ком молится госпожа? — спросила Анна, только что вошедшая в комнату, неся в руках поднос с завтраком. — О Его Сиятельстве? Я могу поручиться, что с ним ничего плохого не случится. Он самый храбрый человек из всех, кого я знаю.
— Я знаю, Анна. — тихо ответила я, убирая руки от лица, чтобы посмотреть в глаза горничной. — Вот почему я беспокоюсь за него. Он настолько смелый, что другие люди. Люди, которые не так храбры, чтобы показать свое истинное я всему миру, могут навредить ему. Я не хочу, чтобы с ним случилось несчастье.
Анна улыбнулась. Поставив завтрак, она взяла пустой поднос в руки и с нежностью посмотрела на меня.
— Я бы хотела, чтобы Его Светлость понял, как ему повезло, что встретил вас. Вы же любите его всем сердцем.
Я смерила ее строгим взглядом, но румянец, появившийся на лице, испортил эффект.
— Действительно, не беспокойтесь. — добавила через некоторое время горничная. — Его Сиятельство прекрасно знает, что делает. Он не глупый мальчик на побегушках, простите меня за эти слова. Он может защитить себя и может защитить честь людей, которых он уважает. Беспокоиться о нем действительно не стоит.
В этих словах было слишком много правды, чтобы я могла спорить с Анной. Поэтому я больше ничего не сказала, но это не успокоило меня ни на грамм.
***
АДАМ
Мое появление в деревне вызвало большой переполох, это было не редкое явление, но обычно мой приезд объявляли.