– Смотри, смотри, у этого тоже нос отшиблен! – крикнул Приемыш, показывая на льва с человеческой головой. – Точно как у той головы, что возле трегромад!
– А я думаю, та большая голова тоже сидит на льве, только того льва засыпало песком. У этой головы вот здесь сзади такое, – Землевед помахал пальцами от ушей к плечам, – и у той то же самое.
– Но кто им отбил носы? Зачем?
– Откуда я знаю, сын?! Я и так переполнен вопросами без ответов. Это у Камнебоя спросим, может быть, носы – самая хрупкая часть изваяний. А теперь пойдем – у нас уже в обрез времени, чтобы вернуться к обещанному сроку.
– Подожди, отец. Так кто где жил? Выходит, там, где была большая гроза, жили каменщики, у трегромад тоже каменщики, здесь – курзы, там у реки, где лицо на камне, – тоже курзы. Интересно, а они воевали между собой?
– Они не могли воевать. Курзы бы мгновенно разбили каменщиков, они были намного умней.
– Значит, они мирно жили бок о бок. А если и те, и другие – такие же люди, почему они так отличались?
– А я думаю, что они не жили бок о бок. Мне кажется, они жили в разное время.
– О, то-о-очно! А кто раньше?
– Если бы раньше жили курзы, то значит, они поглупели и превратились в каменщиков. А если каменщики, значит, они поумнели и стали курзами. Я думаю, что скорее каменщики поумнели. Если они тратили столько сил на возведение столбов и трегромад, если они высекали людей со звериными головами и вот таких зверей с человечьими головами, значит, у них был запас стремления и воображения. Люди со стремлением и воображением с годами умнеют, как Камнебой, а без того и другого глупеют, как наш вождь.
– А не могло быть так, что люди сначала поумнели и превратились из каменщиков в курзов, а потом потеряли стремление и воображение, поглупели и исчезли?
– Ох и вопросы ты задаешь, сын! Как дубиной по голове. Не знаю, что и ответить. Пойдем быстрей, не хочу опаздывать.
* * *
– А не пора ли им уже вернуться? – спросила Красотка.
– Я думаю, они вернутся не позже середины завтрашнего дня, – ответила Мамаша. – Землевед опаздывал только два раза: один раз – когда его ранили в ногу, другой – когда он ходил за Восточный хребет и нашел там эту страшную штуку с костями. Ой, чего это Ушка встрепенулась и вскочила?!..
Ушка, подобно тем недавним «духам реки», незаметно появилась на высоком берегу вскоре после ухода Землеведа с Приемышем. Она просто сидела и смотрела на людей. Запевала взяла сырую рыбку, немного подошла к зверю – все, как тогда. Вскоре Ушка сидела у костра в обнимку с Запевалой и виляла хвостом, а Веселька с Прыгулькой стояли чуть поодаль, вытаращив глаза и открыв рот. И только спустя некоторое время осторожно, шаг за шагом приблизились и дотронулись пальцами. Вскоре началась бурная любовь навеки с валянием в пыли.
– Ушка, Ушка! – кричали девочки, подарив имя новому члену племени.
Ушка действительно вскочила и осторожными крадущимися шагами с вытянутым хвостом пошла вверх наискосок, ощетинилась, зарычала, потом резко отрывисто закричала. Чуть в стороне на краю крутого склона появились Землевед с Приемышем.
– Что у вас за чудище такое?! – спросил Землевед.
– Это Ушка, она хорошая, идите, не бойтесь!
Вперед пошел Приемыш. Он уже кое-что знал об этих зверях: чуть подошел, опустился на четвереньки, ласковым голосом подозвал Ушку, дал себя обнюхать, потрепал по щеке. Охрана смилостивилась.
– Ну, рассказывай! – потребовала Мамаша после непродолжительных, но крепких объятий.
– Да чего рассказывать… Вышли мы на край земли. Дальше – вода без конца и края, и в эту воду впадает наша Могучая река. Чудесная чистая прозрачная вода – красотища. И купаться в ней – одно удовольствие. И рыба в ней плавает, да еще какие-то круглые твари с клешнями как у раков бегают, и трава растет, и видно под водой как от меня до той глыбы. Наша река осталась справа от нас – мутная, грязная. На запад идет ровный берег огромной дугой, а на берегу – любимые игольчатые деревья – идешь прямо по сухим иглам и шишкам. Потом – острый выступ земли, за ним – прямой берег, а там – разрушенное жилье людей, много-много разрушенного жилья – оно идет полосой вдоль берега насколько хватает глаз. А самое интересное место – у толстых стен… Мне трудно все объяснять словами, но там есть что-то важное. И там течет ручей, там много деревьев с маслянистыми ягодами и сладких желтых ягод – мы ими питались всю дорогу. Из зверей там бродят козы и небольшие антилопы, много черепах. И воздух ароматный, и красотища!
– Что-то не верю я тебе, – ответила Мамаша. – Что-то уж очень в твоем рассказе все красиво и складно. Дуришь ты нас, чтобы не оставаться здесь, неугомонная ты душа! А здесь ведь хорошо – вода, те же самые ягоды, и Ушка пришла…
– Ну-ка, скажи, когда я тебе врал хоть раз в жизни?!
– Ну, может быть, и не врал, но привирал, приукрашивал. Ты говорил, что путь через саванну – сплошной праздник, а вон как намаялись!
– Но ведь там край земли! Как мы можем сидеть здесь, когда в пяти днях ходьбы – прекрасный край земли! Вот что… Где моя петля? Приемыш, подай! Вот, ты прекрасно пролезаешь в нее. Красотка, иди-ка сюда… Замечательно, еще кулак остается, не дорос живот. Запевала, с тобой и так все ясно. Значит, завтра с утра трогаемся. Думаю, путь по реке будет быстрее, доплывем за три дня. Эту зверюгу тоже берем с собой.
Три дня пути прошли почти без приключений, если не считать незадачу с Ушкой, которая поначалу наотрез отказалась идти на плот. Но в конце концов уговоры в сочетании с применением силы сделали свое дело, и на сей раз плот отчалил с десятью живыми существами. Река несла быстро, но без буйства, на третий день к вечеру притормозила, а впереди пропала земля.
– Гребем к левому берегу! – скомандовал Землевед.
Вскоре левый берег кончился, исчез, и с трех сторон открылся бесконечный простор. Тишайший простор! Камнебой с Остроглазом увели плот с речной струи в неподвижную воду и сложили весла. Никто не произнес ни одного внятного слова – одни междометия. Все смотрели на запад, щурясь от двух солнц – прямого и отраженного в едва колышущейся воде – лавина предвечернего света повергала в трепет, запах воды приводил в благоговение. Мир стал другим, горстка застывших людей на утлом плоту в золотисто-синем пространстве выпала из времени. И только Ушка, внезапно заскулив, вывела всех из транса.
– Гребем к берегу! – скомандовал Землевед.
– К правому или левому? – с усмешкой переспросил Камнебой.
– К единственному и последнему!
Наутро после недолгих споров отправились на запад – туда, к мощным стенам, к большим развалинам, к розовому столбу и человекоголовому льву. Решили, что плот еще пригодится и, главное, добыча с Большого Курзыца, сложенная на нем, но измучались грести в неподвижной воде. Решили зачалить плот на четверти пути, чтобы потом вернуться и перегнать, не задерживая женщин и детей, и пошли пешком почти налегке. Больше всех ворчала Красотка:
– Вот хорошее место, давайте встанем. Как, нет воды? Вон сколько воды! Подумаешь, пить нельзя… Зато какая чистая!.. Вот ручей – пить можно, давайте здесь, тут красиво. Ну что с того, что вы там уже выбрали… Думаете, так приятно тут с животом тащиться… Неправда, большой живот, это ты петлю слишком широкую завязал…
Мамаше было явно тяжелей, но она шла молча, лишь изредка предлагая передохнуть. Длинноногая Запевала шла легко, что-то мурлыча себе под нос, размахивая венцом антилопы – разве можно оставить его на плоту! Малышки частью ехали верхом, частью спешивались и семенили за взрослыми, достаточно окрепнув за долгое путешествие.
На второй день пути по берегу заночевали у очередного ручья, поужинав орехами и круглыми раками, запеченными в углях, – новая пища всем понравилась. Заметно похолодало, поднялся легкий ветерок, вода внизу зашуршала, зашлепала в скалах. Циновки остались на плоту, пришлось ломать тонкие ветки игольчатых деревьев и укрываться ими, прижавшись потеснее друг к другу. Стало тепло, но никто, кроме малышек, не мог заснуть, несмотря на усталость.
– Давайте сказку что ли на сон грядущий, – предложил Камнебой. – Что-то совсем не спится, Мамаша, ну расскажи что-нибудь.
– Что все я? Вон вас сколько. Неужели никто кроме меня не знает хороших сказок? Эй, Запевала! Ты теперь у нас антилопа – вот и расскажи сказку про антилопу.
– Я ее плохо помню, могу напутать что-нибудь.
– Вот и хорошо. Путай – не стесняйся. Так сказки и строятся. Один начал, другой пересказал, напутал, получилось интересней – все запомнили, а если получилось хуже, все забыли. И так далее.
– Попробую. Жила-была антилопа, не простая, а волшебная. И жил-был охотник, не сказать, чтобы волшебный, но одержимый. Или не одержимый, а в него там кто-то вселился, не помню уже… И однажды охотник с луком погнался за антилопой. Антилопа взбежала на скалу и говорит охотнику: «Что ты гонишься за мной? Во мне мало мяса. Я лучше дам тебе двадцать крокодильих зубов – купишь на них двух овец, они куда сытнее меня».
«Нет! – вскричал охотник, – не нужны мне твои крокодильи зубы. Мне нужно подстрелить тебя».
И охотник выстрелил в антилопу, но промахнулся. Антилопа побежала дальше, охотник за ней. И снова антилопа взбежала на высокую скалу: «Эй, охотник, тебе не надоело гнаться за мной?! Хочешь, дам тебе сколько угодно самого лучшего запеченного мяса и самых вкусных орехов?»
«Нет, нет! – заорал охотник что есть силы. – Не нужна мне твоя еда, мне нужно убить тебя!»
И снова охотник выстрелил в антилопу, и снова промахнулся, и снова погнался за антилопой, а она взбежала на огромную высокую-превысокую скалу и кричит оттуда: «Эй, охотник, ты устал, ты запыхался. Хочешь, приведу тебе красивую-раскрасивую девушку, возьмешь ее в невесты».
«Нет, нет, нет! – заорал охотник срывающимся голосом. – Что ты понимаешь в жизни?! Не в крокодильих зубах счастье! И не в еде смысл жизни. И не в девках наслаждение! Счастье в погоне! Смысл жизни – гнаться и убивать, гнаться и убивать! Наслаждение – добить жертву и потом вдохнуть полной грудью!»
И опять охотник выстрелил и опять промахнулся.
«Глупец ты, охотник, злой глупец», – сказала антилопа, оттолкнулась изо всех сил и улетела в небо. А охотник то ли сам влез на небо, то ли его подняли те, кто в него вселился, но так и повис в небе невысоко, а антилопа летит и летит. Вон она – кучка звездочек – семь или восемь тесно прижавшихся друг к другу. Она улетела далеко, потому и кажется маленькой. А охотник – вот он висит: руки, ноги, пояс, связка стрел подвешена к поясу. И он снова выстрелил в антилопу с неба – вон яркая желтоватая звезда летит в сторону антилопы, но уже видно, что он опять промахнулся – стрела идет выше. А антилопа летит и летит и когда-нибудь вернется на землю. Ну вот и сказке конец.
– Почему ты говоришь, что в Антилопе семь звездочек? Там их четырнадцать и даже больше. И еще там слабое голубое сияние вокруг звезд, – уточнил Приемыш.
– Ой, Прыгулька что-то всхлипывает, я думала, она спит давно. Прыгулька, ты что плачешь?
– Плохой охотник, очень плохой и злой, я его боюсь, он смотрит с неба!
– Не бойся, это просто сказка, а на небе никакой не охотник, просто созвездие, которое так называется, спи, спи спокойно…
Все потихоньку заснули, все, кроме Приемыша. Он, наоборот, вылез из-под веток и сел на камень. Упер локоть в колено, подбородок в кулак и смотрел в раздумье, только не в землю, а в небо.
– Ты что не спишь? – спросил проснувшийся Землевед.
– Не могу, опять не могу! Антилопа и вправду дальше Охотника, но почему же они крутятся по небу одинаково?! А Голубая Дорога еще много-много дальше. Почему же они крутятся вместе? Они издеваются над нами?! Отец, я думаю, мы все-таки живем на шаре, который вертится, тогда все понятно.
– Сын, какой шар? Мы живем на земле!
– Отец, я думаю, земля и есть шар, который крутится! Ну согласись, согласись, тогда мне сразу станет легче!
– Ох, сын, в твоих словах есть смысл, но чтобы согласиться… Я как-то робею. Земля – шар? А где будет низ с обратной стороны шара? Со стороны земли? То есть там, где у нас верх? Гм… Знаешь, надо придумать способ проверить твою дикую идею. Например, измерить высоту разных звезд над горизонтом в одно и то же время здесь и у Большого Курзыца. Это непросто… Но давай все-таки спать. Полегчало?
– Немного полегчало.
Утром встали с рассветом, несмотря на то, что кое-кто сильно не выспался. Еще задолго до полудня путешественники подошли к толстым стенам. Землевед остановился и поднял руки:
– Стойте! Дочь, улыбнись, больше не придется ворчать. Мамаша, выше голову, больше не придется плестись, стиснув зубы. Мы пришли. Наше место здесь. Пришли не на ночлег, не на стоянку – навсегда. Здесь родим детей, здесь появятся на свет внуки и правнуки, отсюда потомки расселятся в другие края. Вот наше место, ждавшее нас много лет. Здесь есть все: вон там – ручей, здесь – стены, закрывающие от ветра, там – любые камни, тут – удобный подход к воде.
Камнебой потряс кулаком на головой, воскликнув «Здесь!», Красотка действительно улыбнулась, Мамаша устало опустилась на камень и стала мять левую ступню, Остроглаз присел, потянулся и подпрыгнул, дрыгнув ногами, вскричал: «Эгей!» Прыгулька с Веселькой по обыкновению запрыгали с хохотом, а Приемыш уже ушмыгнул в пролом в стене.
– Давайте решим, где строить дома. Говорите все по очереди – кому где нравится.
– Я за то, чтобы поселиться у выхода из котловины поближе к ручью, – сделала свой выбор Мамаша.
– А мне кажется, лучше внутри стен – они будут защищать от ветра, – предложила Красотка.
– Я бы предпочел поближе к воде, – сказал Остроглаз, – там же рыба, там будет наш плот, там будем купаться.
– Если поселиться вон там, – Камнебой показал на запад, – то у нас под рукой будет много чикров, из которых можно сложить жилье.
Только Запевала и Приемыш не внесли своих предложений: первая, надев венец антилопы, как зачарованная смотрела в синюю пустоту, второй шнырял по близлежащим развалинам.
– Я предлагаю поселиться вот здесь у стены с видом за край земли. Это самое красивое место – зеленые деревья, за ними синяя вода, здесь стена будет укрывать нас от солнца и южного пыльного ветра. До ручья отсюда недалеко, до большой воды всего триста шагов. А камни и здесь есть, а если понадобятся чикры – принесем оттуда, не рассыплемся.
– Да, да, я тоже за то, чтобы поселиться здесь! – очнулась Запевала. Внутри стен есть защита от ветра, но простор и красота важнее.
– Здесь будет наш дом с Мамашей, к нему сделаем пристройку для Приемыша. Потом, когда возмужает, он построит себе отдельный дом, тут будет закуток для Весельки с Прыгулькой. Камнебой, Остроглаз, выбирайте себе места.
Землевед прикатил два камня, поставил, выровнял:
– Садись, Мамаша! Здесь наш дом! Окончательно и навсегда. На этом месте проживем остаток лет. Поставим крепкие каменные стены и настелем крышу. Сложим очаг. Куда бы ни уходили, всегда будем возвращаться сюда. Здесь будем нянчить внуков, я стану главой племени, а ты его матерью-прародительницей. Как тебе здесь?
– Хорошо мне здесь. Главное, что встали наконец. Ну и место хорошее. Красиво – эта вода бескрайняя синяя, эти деревья… От них спокойно на душе и тепло. А слышишь, вода зашумела… Накатывает на берег и откатывает. Как хорошо будет засыпать здесь под этот шум! Слушай, а что ты наши камни так далеко друг от друга поставил? Ну-ка, двигай свой сюда! Вот так, и обними покрепче. Люблю я тебя, Землевед. Столько лет глаза мозолишь, а не надоел! Столько волнений от тебя, а все равно люблю. Потому и пошла за тобой из племени. Шла и не ныла, хотя и тяжело было сначала, и ох как я испугалась у тех жутких скал. Я часто не верила, что ты приведешь нас куда-то, боялась, что так и будем плыть, пока не сверзимся с края земли. А теперь я рада, обними еще крепче, вот так. Прямо как в сказке. Неужели и в жизни бывают сказки со счастливым концом? Аж не верится…
– Наша сказка маленькая, нас мало, нам легко проскользнуть мимо великих злых духов. А вот их большая сказка, – Землевед повел рукой в сторону руин, – видно, оказалась несчастливой. Уж не знаю, за что им такой конец. Такие могучие, так много их населяло землю и ничего не оставили, кроме трухи и развалин. Знать бы, что с ними случилось! Да, видать, не по нашему уму эта тайна. Давай помолчим.