— Да, в порядке, — захлёбываясь слезами, выдохнула я.
— Ты его знаешь? — он сдерживался от порыва догнать моего обидчика.
Я оглянулась, Трэша в арке уже не было.
— Нет, не знаю, — с силой зажмурилась.
Отчим понёс меня в машину и усадил на переднее сидение.
Я протягивала руки к печке, что дула жарким потоком горячего воздуха. На моих губах остался вкус поцелуя. Тело помнило прикосновения и трепетало. А сердце с душой сжались от боли и страха.
Я найду в себе силы, отказаться от Трэша. Я сделаю так, что мы больше не встретимся никогда. Это нужно прекращать.
Егор тварь. Он выуживал у меня, что произошло, намекая, что если я тут в подворотне подпортилась, то домой мне уже не нужно. Родители вытащили меня только для того, чтобы выгодно продать.
Им недолго осталось меня терроризировать. Восемнадцать лет вот уже, на следующей неделе. А это значит, я уйду.
Дома я долго принимала горячий душ, но согреться не могла. Мокрая завалилась спать. Была пятница, а проснулась я только в воскресенье вечером, когда разбудила участковый врач.
Я заболела, на этот раз серьёзно.
Глава 9
— Не надо расчёсываться, ты прекрасна, — мама меня чмокнула в лоб и попросила спуститься.
Я плохо понимала, что происходит. Температура держалась третий день. С трудом поднялась с постели и надела уродливый белый халатик, который выдала мне мама. Он мне был коротковат, и вообще бесил своей плюшевостью и большими розовыми пуговицами.
Я пошла к лестнице. Остановилась у зеркала. На меня смотрела бледная девушка с ярко-красными губами и такими же щеками. Я исхудала окончательно, и остались только большие карие глаза. Волосы небрежной копной стелились ниже плеч. Я достала из кармана телефон и сделала селфи.
Мама знала толк во внешности, я выглядела фарфоровой куклой.
Насколько велика жажда наживы в людях! Это необъяснимая тяга обогатиться любыми путями, не оставляет ничего человеческого внутри.
Я спускалась, а перед лестницей стоял мелкий, противный Артём. Пялился на меня сквозь свои окуляры и улыбался зубами, которые выпрямить не получилось, и они выпирали вперёд, как у кролика. Но я всё ровно распахнула глаза и чуть улыбнулась. В руках Артём держал упитанного белого щенка повышенной пушистости.
— П-п-привет, Кать, это тебе, — промямлила сушёная обезьяна.
Щенки алабая, это что-то невыносимо ми-ми-мишное. Собачий ребёнок был ещё совсем маленьким. Совершенно белый с тёмно-серыми ушками, черными глазками-бусинками и чёрным носиком.
— Су-су-ч…, — Артём вручил мне щенка.
— Он хотел сказать, что это девочка, — сообразила полная высокая женщина в красивом фиолетовом костюме.
Я забыла, Артём пришибленный, хуже нашей Ложки.
Я прижала к себе щенка и стала с собачонком целоваться.
Родители мои расстарались, стол накрыли, приглашая деловую женщину к себе. Инга, так звали маму Артёма, была очень довольна моим видом.
А вот Артём не очень. Он меня запомнил, развязной, пьяной хабалкой, которая скидывала каблуками его очки и пыталась быстро на четвереньках свалить из его квартиры. А тут такое разочарование!
Не надо смотреть правде в глаза, нужно этой правдой кидаться в наглые физиономии. Артём-недоделанный. У него в развитие такое отставание, что сразу и не скажешь, что этому заморышу скоро тридцать.
— Здравствуйте, Артём, — тихо прошептала я. — Прошу простить меня за плохое поведение на Новогодней ёлке.
Жаль, что его родительница меня тогда не видела. Сейчас бы не притащилась.
Артём не скрывая разочарования, скривился, сморщился, как сушёный финик. И отвернулся от меня, пошёл к столу.
На столе скатерть новая, чашки фарфоровые и домашний пирог с малиной.
Прижимая к себе тёплого щеночка, я чутко прислушалась. В доме не было детей. Я обеспокоенно заглянула в комнату родителей. Там была идеальная чистота. Потом поспешила посмотреть в окно. Коляска стояла пустая, а во дворе расположился огромный чёрный внедорожник, у которого курили два здоровых охранника.
— А девочки где? — прошептала я.
— У нянечки, — ответила мама, наливая Инге чай.
Мама! Какая нахрен нянечка?! У нас никогда не было няньки. Ты отдала грудных младенцев неведомо кому? А чем их будут кормить? Что с ними будут делать? И это ради того, чтобы принять гостью! Ты не мать, ты… Продажная тварь! Света.
Я села за стол с собакой на руках. Заметила, как в отвращении вытянулось лицо Егора. Но он промолчал, потому что Инга достала серебряный портсигар и с улыбкой смотрела на меня. Уже представляла, как я вся белая и пушистая подаю ей сигареты и целую ручки.
— Мне понравился пруд, — Инга прикурила. В доме! Где маленькие дети растут! И никто ей слова не сказал. — Можно выкупить пять участков до дороги и поставить ворота, чтобы не ездили сюда.
Света расплылась, растаяла, испарилась и исчезла в моём сознании, как мать. Егор после таких слов натянул улыбка, делая вид, что не замечает, как Инга скидывает пепел в чашку с чаем.
У меня была слабость, я стащила со стола конфетку, но съесть смогла только половину, вторую часть отдала щенку, который сонливо тыкался мокрым носом в мои пальцы.
Артём не смотрел на меня. Сидел, кривился, чпокал языком подбирая слюни, которые стекали с зайчих зубов на нижнюю кривую губу. И куда ему женщину? Вот что оно будет со мной делать…
Я, выпучив глаза, посмотрела на Ингу. Так это что ж получается… она не для Артёма меня выуживает! Я для её мужа… как суррогатная мать…
Мазафака!
Думай, Катя, думай! Это надо сорвать, испортить и не возвращаться к вопросу с Артёмом никогда. Богатые люди со связями очень опасны. Мне ли не знать!
Разговор был недолгим. Инга сослалась на занятость. Попросила меня проводить её. И Света меня… с температурой выставила на улицу. Накинула на плечи свою белую дублёнку, в которую уже пять лет не влезала, но хранила, как что-то ценное.
Артём убежал в машину. Щенок в моих руках задрожал от холода, и я стала его прятать. Леденели мои голые ноги, першило и болело горло.
— Катенька, — сказала Инга. — Ты мне очень нравишься. Мы с твоим папой были одноклассниками, я помню, каким человеком он был. Настоящим человеком, Катя. Помогал друзьям всегда. И я рада, что ты на него похожа. Нам с мужем очень нужен настоящий наследник. Поэтому вопрос с твоим переездом уже не стоит. Я нашла тебе подходящую гимназию…
— Тётя, Инга, — перебила я её, что ей естественно не понравилось. — Ради памяти моего отца, я должна вас предупредить, что моя мамаша вас обманывает.
Инга нахмурилась, внимательно на меня посмотрела.
— Ей нужны деньги. Я залетела от своего одноклассника, — при этих словах я повернулась к ней боком, выпячивая живот, который якобы прятался под просторным, плюшевым халатиком. — И они хотят меня выгодно спихнуть, пока срок маленький. Представляете, даже на аборт денег жалко, а тут Артём… Простите их, они ушлые. И я вам не подхожу. Спросите у Артёма, что я вытворяла на новый год. Он вам расскажет правду. Это я разбила его ноутбук, сломала его очки и опрокинула ёлку. Прощайте.
Инга ничего не ответила. Развернулась, выкинув окурок в коляску, и размашистым шагом пошла к своей машине.
Я окурок быстро вытащила и затушила. Вернулась в дом, где мама убирала со стола и ругалась с отчимом.
— Я такое терпеть не буду, — рычал отчим. — К чёртовой матери эту корову жирную. Накурила!
— Егор! Это деньги!
— Какие к чёрту деньги, Света?!
— Не тебе с ней жить.
— А мне, — я зло смотрела на мать. — Я на день рождения в клуб поеду.
— В какой клуб? — возмутился Егор.
— С говорящим названием «Дали», — усмехнулась я и со щенком на руках пошла к себе.
— Доченька, я тебе на восемнадцатилетние решила эту дублёнку подарить.
— Спасибо, мам, — зло усмехнулась я. — У тебя там ещё трусы дырявые зелёные были, можно я их тоже возьму?
Следующий раз я проснулась от тихого смеха. Я слышала, что внизу плачут младенцы. Это успокоило.
Но смеялись рядом с моей кроватью.
Я открыла глаза. На полу со щенком играла Анечка. Опять в своей юбке, свитере и колготках, заштопанных в нескольких местах. Волосы были собраны в хвост, и голубые глаза сияли настоящим счастьем.
— Это Бахря, — сказала мне одноклассница. — Тебе нравится такое имя? Я перегородила путь к лестнице, она не упадёт. Я уже два раза с ней погуляла. Она такая умная, уже просится. Скажи своему отчиму, чтобы не выкидывал её на улицу. Он говорит, что раз она девочка, раз вырастет огромной, то лучше, её продать пока не поздно.
Анечка подползла ко мне и Бахря вместе с ней. Они смотрели на меня щенячьими глазами полными надежд. Щенок вылизывал пальцы на моей руке, что была скинута с постели, и я вдруг подумала, что Анька сейчас тоже начнёт это делать.
— Мне разрешили к тебе приходить. Ты только скажи, вы с Сонькой подруги?
— У меня нет подруг, Аня, — прохрипела я. — Были. Но мама меня вырвала прямо в конце десятого класса. Я от горя чуть не умерла. Знаешь, я удалила все соцсети и сменила номер. Мне казалось, что разлука меня может убить, поэтому лучше забыть прошлое навсегда.
— Ты жалеешь? — прониклась Анечка.
Я не ответила. Больно было первые два месяца, потом отпустило. Наверно это было неправильное решение. Общение может спасти отношения.
— Анечка, ты погуляешь с детьми?
Света вообще обнаглела. Вот, честное слово, когда у меня будет двойня, я не буду скидывать её на других.
— Конечно, тётя Света! — радостно ответила Анечка. — Мы с Бахрей уже идём.
Она убежала, утащив моего щенка.
Я потянулась к телефону. Мне звонили, писали. Я, оказывается, популярная девчонка в школе.
Даже смешно стало.
Писал насильник Трэш. Но не как в прошлый раз. Всего два сообщения: «Прости меня, Киска», «Всё, что я сказал, было правдой. Ты моя, и я буду любить тебя вечно».
Собственник.
В этот момент я не испытывала к нему никаких чувств. Решила словить момент и позвонила. Он ответил сразу. Трубку взял, но молчал. Я слышала его дыхание и закрыла глаза. Даже запах его ощутила.
— Привет, Трэш, — тихо сказала я.
— Привет, Кис. Как ты? — Не дождавшись от меня ответа, он тяжело вздохнул. — Я, в общем, за учёбу взялся, исправил по всем предметам. Ещё анатомия осталась. Тоха вроде не злится на меня больше. Катя, прости. Ты мой ангел, а я бес какой-то. Я всё исправлю.
— Мы больше не увидимся.
Момент безразличия прошёл. Мне стало опять больно. Мне было так горько, что я хотела завыть.
— Ты же вернёшься в школу, — растеряно сказал он.
— Нет. Я перехожу на домашнее обучение. Сменю номер, и не буду появляться в посёлке одна, потому что в страшных снах вижу эту арку, где нарик с ножом пытается насильно меня уволочь к себе в притон.
— Я слышу обиду. Обиду, Киса! Но никак не безразличие!
— Прощай.
Я скинула звонок и тут же ответила, потому что звонила Сонька.
Она была в приподнятом настроении, рассказывала, что Марго вернулась на работу, что Тоша оказался вовсе не биологом, а врачом. Он просто не пошёл в интернатуру, отказался от работы в городе. Это её привело в особый восторг. О том, что я вытащила Трэша и Шишу из притона, стало всем известно. Трэш публично признался мне в любви и не пропускает уроки.
Одним словом — всё хорошо.
Белая Плесень, как моя прихоть, попала под особую охрану. А это правильно! Анька самая пострадавшая из всех нас. Даже Трэш с его семьёй был не таким обделённым, потому что сильный.
Трэш — боец.
Сухо попрощавшись с Сонькой, я не ответила на звонки Трэша, а набрала номер Макса Котова.
Встала с кровати и посмотрела в окно. Вокруг дома с коляской гуляла Анечка, за ней бегала Бахря.
Странная картина.
— Кэт? — удивлённый голос в трубке. — Вот уж не думал, что твоя светлая личность снизойдёт до меня убогого.
Он смеялся, но как-то не смело.
— Привет, Макс. Мне завтра восемнадцать. Обещание твоё в силе?
Он растерялся, стал быстро дышать.
— Конечно, — выдохнул. — Я у всех спрашивал, а никто не знает, когда у тебя днюха. Кэт, я всё узнал, — он собрался с силами, и голос его стал твёрдым, наполненным какой-то радостью. — Клуб всё-таки «Дали́». Хозяин Далиев.
— Серьёзно? — тихо рассмеялась я.
— Да. Что тебе подарить?
— Хватит того, что ты меня вывезешь на пару-тройку часов, — усмехнулась я.
— С удовольствием! Какие конфеты ты любишь?
Ну, почему?!!! Почему говнюк Трэш не такой?! Почему не задавал такие вопросы и не пытался со мной познакомиться? Зачем он мне мозг вынес?
Мне стало печально. Как в тот раз, когда я удаляла соцсети с координатами любимых друзей. Но пережила ведь! Значит и сейчас смогу изменить свою жизнь.
— Молочный шоколад, ассорти, — ответила Максу.
— А цветы?
— Пионы.
— Кэт! Я ровно в шесть за тобой заеду. Как раз в клубе будет не шумно, тем более середина недели. Поговорить сможем.
— Я жду, — отключила телефон.
Нужно будет завтра сменить симку. Жечь мосты и не расстраиваться.
Чёрное короткое платье с большим вырезом на груди, так что титьки вываливались на всеобщее обозрение. Именно в этот разрез на прошлый новый год пялились линзы Артёма. К платью шли высокие сапоги-чулки на каблуке.
Я навела макияж и распустила волосы.
Провожали меня всей семьёй.
Я красовалась в прихожей перед зеркалом, Света с восторгом смотрела на меня. Она лучше всех знала, как должна выглядеть девушка, чтобы соблазнить кого-нибудь.
Я никого соблазнять не собиралась, мне бы отвлечься. Но выглядела я, как соучастница эскорта.
— Береги себя. На пару часов. Ты поняла, о чём я? — Света водила бровями.
Плакали дети, но она к ним не пошла, закрыла стеклянную дверь в прихожую, чтобы не был слышан рёв.
В дом ввалился Егор, глаза блестели, он улыбался.
— Это кто за тобой приехал? — вёл бровями, глядя на жену. — Ауди, походу, новенькая.
— Макс Котов, — спокойно ответила я.
Родаки переглянулись, и улыбки их стали шире.
— Сын нашего директора, — Егор даже руки потёр. — Ты только ноги не раздвигай.
— Егор! — возмутилась Света.
— А что?! — зло отозвался отчим. — Это серьёзная семья, не хватало ещё чтобы Катьяка игрушкой стала, а так…
Он с восторгом рассмотрел меня с ног до головы, как товар на витрине, как выигрышный лотерейный билет, который подфартило урвать.
— Пусть женится, — велел Егор.
В дом вошёл Макс Котов. Одет он был скромно, можно сказать невзрачно. Серый свитер, чёрные джинсы и чёрные туфли. Накинуто сверху тёмное пальто. Но одежда сидела на нём как влитая, была чистая, а туфли даже сияли.
Он увидел меня и замер в изумлении.
О, да! Мой вид был сногсшибательный. В его карих глазах отобразилась неожиданная радость. Я никогда в школу не красилась, и тем более не ходила в платьях. А у меня и фигура и лицо, и в морду я дать могу.
Затявкала за стеклянной дверью маленькая Бахря, учуяв чужого. Такая прелесть! Малюсенькая, а уже охранник. Давай, мелкая, порви его джинсы! Нечего на твою хозяйку так пялиться и слюну пускать.
— Кать…, ты….
— Живу у леса, — усмехнулась я.
Отчим, знающий, как я умею колоться, довольно усмехнулся. Всё идёт по его плану.
— Великолепна! — Макс собрался с силами и вручил мне букет пионов в одну руку, в другую коробку конфет.
Пионы были нежно-розового цвета, красиво упакованные и перевязанные розовым бантом. Они были прекрасны. Я точно знаю, в посёлке такие не купить.
И пачка конфет тоже была не из нашего села. Похоже, ухажёр сгонял в город сегодня.
Я нюхала цветы, когда услышала, как ноет Света. Подняла глаза, а Макс открыл бархатную коробочку.
— Бижутерия? — не выдержала моя мамка.
— Обижаете, — расплылся в улыбке Макс и сделал шаг ко мне.
Я скинула маме цветы и конфеты. Хотела попросить её сходить к малышкам, потому что те животики надорвут так долго орать, но вряд ли бы она всё бросила.