— Тугара, не кипишуй. Если уж Куча знает, то и менты тоже в курсе… Ты хочешь сказать? Да, ну нафиг! Катька, не станет он!
— Его этот цыган к себе пригласил. Силой заставят или соблазнят как-нибудь. Соня, если даже не станет, а будет облава… Где мне его найти?
— Арбузова? Посмотри на карте Садовая улица, там бараки и номеров нет, самый крайней к лесу.
— Спасибо.
Я сломя голову кинулась вниз, чуть не улетев с лестницы. А в мыслях полный сумбур. На губах чуть ли не молитва: «Трэш, не смей!»
— Катя, ты куда?! — испугалась мама, выскочила посмотреть на меня.
— Мам, мне срочно. Беда с одноклассником, вопрос жизни и смерти!
Я на бегу застёгивала куртку, и надевала перчатки. Поправив шапку, вскочила на велик и понеслась от дома по улице.
Включила фонарик на руле. Он мигал и плохо освещал дорогу. Пошёл дождь со снегом, и видимость была нулевая.
Рулила одной рукой, другой смотрела карту дорог. Можно было не заезжать в посёлок, а свернуть к коттеджам и через лес выехать на трассу, а там рукой подать до отдалённого района. Сунув телефон в карман куртки, я полетела вперёд, выжимая из себя все силы.
Приходилось щуриться и морщиться. Стихия разыгралась не на шутку. Через пятнадцать минут, я была мокрая до нитки, но всё равно ехала.
Остались за спиной коттеджи и лесопильный комбинат. Я по тайге пробиралась до трассы. Она маячила впереди мощными фонарями. Пришлось трудиться, чтобы подняться в горку.
На трассе ехать было гораздо легче.
Через несколько километров, я выехала на отворотуку с отвратительной дорогой. И попала туда, где ни разу не была.
Фонарь был один и только у одного покосившегося домика. Старые сараи, куча хлама и свалка. Это какой-то дикий трэш, а не место.
Я подъехала ближе к дому, на меня налетели собаки, пришлось слезть с велосипеда и свистнуть.
На свист вышло несколько мужиков. Они, как их псы, были облезлыми, дрищиватыми, но с оскалами. И глаза так же горели. Зверьё.
Цыгане меня с трудом рассмотрели, сквозь мокрый буран. Разогнали собак.
— Здрасьте, я к Коле Арбузову! — крикнула им.
Один седой махнул в сторону, показав, что мне нужен следующий дом.
Я поехала туда, увязла в грязи по колено. С трудом дотащила, велик, кинув его у сгнившего жигулёнка.
В дом была протоптана дорожка.
Я нащупала дверь. Открыла её и вошла внутрь, замерев на пороге.
В доме было мало света и очень много людей. И не только цыгане, но и русские. Мимо меня прошла толстая девка. Остановилась и вернулась к входной двери. У неё была толстая чёрная коса, что торчала из-под цветастого платка. В ушах золотые кольца. Жуткая розовая кофточка и несчитанное количество юбок, надетые одна на другую. Цыганка поставила кулаки в бока, стараясь скрыть от меня то, что зажимает в кулаке жгут. Самый настоящий медицинский, которым затягивают руку при сдаче крови.
Я с трудом сглотнула. Сволочи!!!
Видимо девка по взгляду поняла, что я на грани срыва и улыбнулась золотыми зубами:
— Бахталэс, чаялэ. Кого надо?
— Трэша, — зло прошипела я.
— Туда иди, — кивнула в сторону открытых дверей в жилую комнату.
На меня смотрели во все глаза. Я, как будто шла по клетке с голодными львами. Такие рожи, что хотелось испариться! Воняло какой-то травой, выпивкой и сигаретным дымом.
В комнате люди сидели на полу, на кровати, на скамейках и стульях. Кто-то разговаривал, кто-то…
Я отвернулась, с горем искала глазами Трэша.
Они ничем не отличался от собравшихся, только возрастом. А подростки сбились в кучу у печки. Ромка Шишков хихикал дурацким голоском. А Трэш сидел на полу, скрестив ноги. Волосы были собраны резинкой в маленький хохолок на макушке. Он закусил зубочистку, в руках держал карты. Выглядел в этот момент, как какой-то хищник. Наглый и дерзкий.
Напротив него сидел парень нашего возраста черноглазый и кучерявый, похожий на чёрного барана.
— О, Тугара, — заржал Шишков. — Пришла на распаковку?
Трэш дёрнулся, как от электрического разряда, и ошарашенно выпучил на меня глаза. Челюсть его отвисла, и зубочистка упала на пол.
— Боже, — выдохнула я, заметив его стеклянный взгляд.
Попятилась.
Я стала пробираться обратно к выходу. Настолько правильно я всё поняла, что сил моих не было это принять.
Толстая девка перегородила мне дорогу, стала лепетать на своём каркающем языке. А я, разъярившись, откинула её в сторону и выбежала на улицу. Где была непроглядная тьма с бушующим дождём, в котором прятались хлопья снега. Они падали на землю и сразу таяли, смешиваясь с землёй, превращались в грязь.
Было холодно, но я задыхалась от удушья, не сразу поняла, что велик мой украли.
— Кис, — он рывком повернул меня к себе, накинул на пустую, безмозглую башку капюшон. — Ты…
— Трэш! Мигалки!!! — заорал Шишков.
Савинов оглянулся и, схватив меня за руку, потащил в сторону леса.
Я бежала со всех ног, не видя перед собой дороги. Мы быстро достигли тайги и метнулись в самую гущу. Я пару раз падала, Трэш меня поднимал. А за спиной была облава, и нам было жизненно необходимо сбежать.
— Господи! — рыдала я на ходу.
— Кис, всё в порядке, — он поднимал меня в очередной раз и тащил всё глубже и глубже в мрачный лес.
Меня хлестали ледяные еловые лапы, били по лицу голые ветки. И горело запястье от боли. Трэш держал меня за руку, которая ещё не успела зажить.
Мы вывалились на лесную дорогу, и я упала уже конкретно в лужу носом. Трэш меня стал тянуть вверх.
— Отпусти! — заорала я на него и лёжа в луже грязи со всей дури ударила ногой в пах.
Трэш матернулся, согнувшись от боли. Отшатнулся от меня в сторону.
— Киска, — заныл он. — Чем я теперь тебе детей делать буду?
— Урод!!! — я поднялась на ноги. — Савинов, ты урод!!!
— Видал, Шиша, — резко выпрямился Трэш. — Какая у меня девушка?
— Я не твоя девушка, ублюдок!
— Да, ладно, Тугара, — влез Ромка. — Ну, покурили мужики, чё орёшь то так?
Прямо больной рукой, от чистого сердца, я зафигачела Шишкову в нос.
— Менты за травкой охотятся?! В притоне героин! Тяжёлый наркотик! Вы идиоты, вас бы сейчас со всей компанией загребли!
— Это откуда такая информация? — пьяно усмехался Трэш.
— А иди, спроси! — указала я на лес, откуда мы выбежали.
Зло ругаясь и отряхаясь, пошагала в сторону посёлка. Впереди ехала машина, ослепляя фарами.
— Мы просто гуляем, — всех предупредил Трэш, запихивая в рот полпачки жвачки. Мы стали опасливо всматриваться в машину.
Перед нами остановилось развалющее такси. Сонька опустила стекло и мотнула головой в сторону задних сидений.
— Садитесь, — скривила губы Лядина, и лицо её омрачилось.
Такси довезло нас до центра посёлка. Мы выгрузились у закрытого продуктового магазина и встали под козырёк.
Продолжал идти дождь со снегом. Странно, что я не чувствовала холода. Хотя была насквозь мокрой, а ещё и грязной. Покосилась на виновника моих несчастий.
Трэш с Шишой тихо хихикали.
Савинов закидывал голову назад, оголяя сильную шею с кадыком, такую мужскую, не юношескую. В полутьме он казался невероятно красивым парнем. Удивительно симпатичный.
И такой гиблый!
Отвернулась от него с долей обиды. Я бессильна. Мне не помочь ему, это выше моих возможностей.
— Марго была сегодня? — спросила я у Соньки, чтобы отвлечься.
— Нет, вообще в школу не приходила, — тихо с печалью ответила Лядина.
— Сколько сейчас времени?
— Десять, — она удивлённо посмотрела на меня, пытаясь догадаться, что я задумала.
— Пошли к ней, — я накинула мокрый капюшон на голову. Теперь была моя очередь тащить за собой Трэша.
Это было не лучшее его состояние. И я сильно рисковала.
— Ради меня, Трэш, — сказала я, и Савинов перестал смеяться.
Мы вошли в тихий подъезд углового дома с аркой. Быстро поднялись на третий этаж. Вчетвером встали у двери. Шишкова спрятали за спинами, как самое слабое звено. Трэша установили между мной и Лядиной.
— Голову не поднимай. А лучше вообще глаза закрой, — злилась Сонька, подталкивая плечом Савинова.
Она нажала кнопку звонка.
На пороге появилась удивлённая Маргарита Петровна в толстом махровом халате, что подчёркивал её худобу, и в тапочках.
Трэш стоял с закрытыми глазами. Это хорошо, потому что эта обдолбанная образина не выдержала бы вида тапочек похожих на розовых зайцев. Даже мне весело стало.
— Ребята, — Марго удивлённо нас рассматривала. — Что случилось? Проходите.
— Нет, — отрезала Сонька. — Маргарита Петровна мы пришли вам сказать, что очень вас ценим.
— Это не я рисовал гадость, — он старался. — Но мы найдём, кто это сделал.
— Маргарита Петровна, не уходите от нас, — попросила я. — Мы вас очень любим. Савинов не причастен, никто бы из нашего класса не посмел бы оскорбить вас.
— Да, — брякнул позади Шишков, хотя ему было велено молчать.
— Спасибо ребятки, — расчувствовалась Марго. — Проходите, я вас чаем угощу.
Трэш было дёрнулся вперёд, но мы с Лядиной быстро его вытолкали и, улыбаясь литрухе, начали прощаться.
Пиная парней с лестничной площадки, мы спустились этажом ниже. Где Трэша и Шишу пробило на дикий хохот.
— Нахрена, Кис, ты это придумала? — смеялся Трэш.
— Теперь сдашь экзамены без проблем, — сказала я и ответила на телефонный звонок.
Сонька стала читать лекцию, что парни имбецилы и полные ушлёпки, а я отошла в сторону.
— Катька, ты, где шляешься, такая погода? — ругался отчим.
— Егор, у меня велик украли, — жалобно простонала я.
— Ты где?
— В центре.
— Я приеду сейчас, заберу тебя, — ответил отчим.
Шишков сваливал. Вид у него был унылый после Сонькиного монолога. Он, похоже, вкурил, во что чуть не вляпался.
— Катюх, спасибо, — сказал он мне. — Реально спасла.
Он пошёл вниз, а мы так и остались стоять.
— Руки покажи, — приказала Лядина.
Трэш усмехнулся, но нарвался на мой требовательный взгляд. Это было его испытанием — доказать нам, что он не наркоман, а так, безмозглый идиот.
Он медлил, а потом снял кожаную куртку, кинул её на подоконник и стащил с себя толстовку.
Лядиной хоть бы хны, а меня в жар кинуло.
Раздетый по пояс Трэш был… Классным!
Не хватало мышечной массы, но то что было, играло крепкими мощными жгутами на руках и плечах. У него была широкоплечая фигура с узкими бёдрами и впалый живот с волосатой дорожкой. На предплечьях выступали вены. Никаких отметин от уколов не было.
— А теперь ноги показывай. Видала я вашего брата, когда санитаркой работала, — строго сказала Сонька.
— Кис, что засмущалась? — усмехнулся Трэш, расстёгивая свой ремень. — Привыкай, давай.
— Быстрее, мне домой надо, — рычала Лядина.
— Трусы снимать? — посмеивался Трэш.
— Не впечатлишь, — без капли сарказма рыкнула Сонька.
Савинов спустил штаны.
Полностью доверившись Лядиной, я отвернулась и медленно стала спускаться с лестницы.
— Кис, подожди! Эй, Лядь, а деньги за стриптиз?!
Сонька меня догнала, и мы вдвоём вышли на улицу.
Дождь со снегом прошёл. Было мокро, холодно и темно.
— Знаешь, Тугара. Если бы не ты, я б наплевала на всё. На этих лохов и на Марго. Ты реально кипиш умеешь поднимать. За тобой приедут?
— Да, сейчас отчим прикатит. Бывай! Спасибо за помощь!
Сонька минуту меня изучала, а потом кивнула и быстро направилась за угол дома. А я пошла, прогулочным шагом ближе к арке.
— Киса!!!
— Достал, — сквозь зубы прошипела я.
Прибавила шагу. А потом и вовсе побежала. А, как известно, от хищника не убежать и лучше не поворачиваться к нему спиной.
Трэш догнал меня в арке и с силой откинул к кирпичной кладке. В этом месте было темно, свет фонарей не доставал. После непогоды, на улице не было ни души, и я ощутила всем телом колючий холод. И въедливый страх.
Страх хищники тоже чувствуют.
Лицо Трэша с ядовитой насмешкой. Взгляд в полутьме отражал своим стеклом тусклые отблески дальних фонарей и был колючим.
Парень навалился на меня, потом чуть отпрянул и опять навалился. Он делал поступательные движения, обтираясь об меня. Заставлял дрожать от страха.
— Ты вся мокрая, Кис. Пойдём ко мне, раздену, высушу.
Я не отвечала. Ни в коем случае нельзя было отвечать. Сейчас приедет Егор, и весь этот страшный вечер закончится.
— Ты моя, Катька. Моя крашиха, — зверем шипел Трэш. — Никому не отдам. И пошёл я в притон только потому, что ты не ответила! Потому что Котов позвонил мне и сказал, что сегодня ты будешь с ним! Всё! Это был конец моей жизни, такой боли я не испытывал ни когда. Только от одной мысли, что ты меня игнорируешь и бежишь к нему…
— Кому поверил?! — мне стало обидно, что он так обо мне думает. — Я даже не собиралась туда ехать!
— Моя девочка, — он попытался поцеловать меня в шею, но я брыкалась.
— Нарик, — огрызнулась я.
— Ни о какой наркоте я не слышал. Но допускаю, что Арбузов меня не просто так привёл, и всё бы кончилось совсем плохо. У меня никого нет кроме тебя! Никто меня не спасал, никто не заботился!
Он неожиданно перестал напирать и постарался отдышаться. Нюхал мою шею и всё-таки поцеловал.
Я вытянулась и замерла, затаив дыхание. А парень поднял голову и, посмотрев в мои глаза, тихо добавил:
— Ты мой ангел. И я тебя буду охранять и беречь. Навсегда.
Трэш накренился за поцелуем. Я завертела головой, не отдавалась. Его жёсткие пальцы ухватили меня за подбородок, зафиксировав голову.
— Ты не протрезвел. Трэш, не делай мне больно! Хватит руки, она опухла.
Он остановился, рассматривая моё лицо. Потом выловил мою правую руку и неожиданно стал зацеловывать вспухшее запястье.
Губы скользили по моей коже с невероятной нежностью.
Меня всю воспламенило неведомое возбуждение. От его жарких поцелуев, ноги подкашивались, и воздуха не хватало.
— Ты меня в пах ударила, поцелуешь? — нагло глянул свысока.
— Трэш… Вот нафига ты такой? — с горькой обидой спросила я.
— Всё, пошли ко мне, — он волоком меня потащил за собой. Я сопротивлялась, хотела вскрикнуть, а он опять прибил к стене. Закрыл мне рот своим.
Я стиснула зубы, губы сомкнула с силой. Не пуская его язык в себя. Почувствовала, как его руки забрались под мокрую куртку и кофту. Голый живот обожгло холодом. Пальцы уже хозяйничали в моём лифчике, и это при том, что Трэш пытался меня поцеловать.
Не знаю, как я смогла его от себя оторвать.
— Никита, не насилуй меня, — заплакала я от страшного испуга, что он не в состоянии остановиться.
— Киса, я тебя люблю. Я тебя ж все равно своей сделаю, чего ждать? Когда ты, дура, по глупости загремишь под какого-нибудь мажора?
— А что после мажоров, я уже буду вторым сортом?
— После мажоров, я сяду за мокруху. Убью любого кто тебя тронет!
— Никита, остановись, — хотела сказать строго, но голос сорвался. — Сейчас отчим приедет.
Он резко вытащил нож. Нажал на кнопку.
Я вздрогнула, когда вылетело лезвие.
Одержимый.
Пришлёпнутый невсебяшка!!! И всё началось с дёрганья за косички, а чем закончится страшно представить. Он шёл к своей цели семимильными шагами с маниакальным настроем.
— Это тот, которого ты боишься? Он к тебе приставал? — Савинов зло прищурился.
— Нет, он нормальный, — тело колотило, ноги дрожали.
— Киска, какая же ты красивая, — он провёл рукой по моему лицу, смотрел пристально на губы, — ты моя.
А у меня зубы стучали, и губы дрожали. Я с ужасом смотрела на лезвие ножа.
Машина проехала мимо арки. Потом притормозила и дала задний ход.
Воспользовавшись замешательством Трэша, я кинулась бежать навстречу отчиму, который выскочил из машины.
— Папа!!! — во всё горло закричала я, понимая, что таким словом утешу Савинова и остановлю Егора от радикальных действий.
Я с разбега налетела на отчима, и запрыгнула на него с ногами.
— Ты в порядке?! — испугался за меня Егор, прижимая к себе.