— Кто бы это мог быть? — удивилась мадам Барская. — Безобразие! У нас такой замечательный звонок, но всё равно находятся дремучие люди, упорно его игнорирующие.
Как оказалось, это был матрос-посыльный, присланный из экипажа. Немного робея при виде такого количества офицеров, он обратился к Будищеву:
— Так что, господин кондуктор, их благородие лейтенант Нилов требуют, чтобы вы немедля прибыли к Минной школе!
— Что за пожар? — поинтересовался выглянувший из столовой Сутолмин.
— Не могу знать, Ваше Благородие!
— Очень добрый день, — с досадой вздохнул Дмитрий, бросив сожалеющий взгляд на Гесю. — Ладно, сейчас буду.
— Господин лейтенант приказали незамедлительно!
— Елизавета Петровна, голубушка, — обратился к хозяйке юнкер. — Не откажите в любезности, пусть Гедвига Генриховна ещё немного погостит у вас.
— Конечно-конечно. Неужели вы полагаете, что я отпущу вашу барышню одну на ночь глядя!
— Ты надолго? — встревожено спросила Геся, прощаясь с ним.
— Фиг его знает, — досадливо пожал плечами Будищев. — Раньше такого не было. Но ты все же дождись меня.
— Конечно.
— Можешь даже немного пококетничать с моими соседями. Я им потом ноги поотрываю.
— На этот счет можешь быть спокойным. Мне вполне достаточно одного моряка — тебя.
— А мне показалось, ты с Дружинина глаз не сводишь.
— Ты про этого хмурого мичмана, сидевшего в углу? Тогда уж скорее он с меня. Кстати, ты хорошо его знаешь?
— Совсем не знаю. Он приятель Сутолмина, адъютант командира третьего экипажа [50] и, вроде бы, один из предводителей здешних радетелей за народное счастье.
— Значит, я не ошиблась.
— Вы что, знакомы?
— Мельком. Но, кажется, он меня узнал.
— Не бери в голову. А если станет приставать, отсылай за справками ко мне.
— Не беспокойся, я сумею постоять за себя.
Закончив прощаться, Будищев накинул шинель и бегом направился к минным классам, войдя в которые едва не налетел на бегущего навстречу Нилова.
— С кем война? — поинтересовался Будищев, виртуозно уйдя от столкновения.
— Что?! — вздрогнул лейтенант.
— Я спрашиваю, что случилось? — повторил вопрос юнкер, неожиданно для себя процитировав: — Али швед под Петербургом, али турок под Москвой? [51]
— Ах, это вы, — наконец-то узнал командир. — Нет, всё гораздо хуже.
— А подробнее?
— Только что получены известия из Петербурга. В Зимнем дворце взрыв. Другие подробности пока неизвестны, но…
— Царь жив? — бесцеремонно перебил его юнкер.
— Что?!
— Я спрашиваю, не пострадал ли Государь?
— Я… я не знаю. Надеюсь. Мы все надеемся!
— Господь не без милости, — с постным видом заметил Будищев, не став уточнять, на что именно надеется его непосредственный начальник. — А меня вы зачем вызвали?
— Насколько я понял, жандармы считают, что взрыв осуществлен гальваническим способом и ищут экспертов. А лучшие специалисты в этом вопросе сейчас на флоте, то есть мы.
— Не смею спорить, но вы не ответили.
— Бросьте, Будищев. Вы единственный кого я знаю, из числа способных разобраться в этом непростом деле. Так что собирайтесь, мы немедленно выезжаем.
— Но…
— Никаких но, кондуктор. Исполняйте приказание!
— Есть!
Глава 10
Вельбицкому прежде не приходилось бывать в Зимнем дворце. В караулах там стояли лейб-гвардейцы из «старых» [52] полков, охрану порядка несла особая дворцовая полицейская команда, но после устроенного террористами взрыва он в числе прочих оказавшихся под рукой офицеров был привлечен к следствию. Работы было много и сделать её следовало быстро, чтобы злоумышленник, дерзнувший покуситься на священную особу государя, не успел замести следы и скрыться. Поэтому жандармы, не теряя ни минуты, приступили к опросу всех оказавшихся вольными или невольными свидетелями ужасного происшествия.
Увы, последних, особенно из числа прислуги было много, людей, желающих непременно продемонстрировать своё рвение, ещё больше, причем, чем меньше было опыта и познаний в ведении допросов и следствия, тем больше было усердия. Все суетились, бегали, козыряли высоким чинам, желающим немедля узнать, как продвигается расследование, но толку от всего этого было немного.
Потратив больше часа на допрос очередного ничего не ведающего дворцового полотера, штабс-капитан, вышел вон из отведенного для дознавателей кабинета, и с наслаждением затянулся папиросой.
— Устали? — вежливо поинтересовался курящий рядом ротмистр Азарьев из лейб-гвардии отдельного жандармского эскадрона [53], командовавший оцеплением.
— Нисколько, — упрямо мотнул головой Вельбицкий.
— Вот как? — иронично приподнял бровь гвардеец.
— Именно, вот только есть мысль, что мы что-то упускаем, но что понять пока не могу.
— Бывает, — легкомысленно отозвался собеседник, уверенный, что делает одолжение простому жандарму, всего лишь снизойдя до разговора с ним.
Надо сказать, что русский офицерский корпус просто разъедала корпоративность. «Старогвардейцы» свысока поглядывали на «молодую гвардию», но вместе и те и другие в грош не ставили «армеутов». Офицеры Генерального штаба держались особняком от всех не принадлежащим к их кругу. Моряки, в свою очередь, именно себя полагали белой костью, а прочих — недостойной упоминания мелочью. Отдельной категорией были и жандармы. Попасть в их ряды было очень не просто, поэтому все кому это не удалось, относились к «голубым мундирам» с плохо скрытой неприязнью, основой которой была банальная зависть. Но даже внутри Отдельного корпуса жандармов существовал странный антагонизм. Штабные и строевые офицеры непонятно отчего с презрением смотрели на своих коллег, занимавшихся розыском опасных преступников, полагая, что те занимаются сыском недостойным благородного человека.
Раздосадованный своей откровенностью, Вельбицкий хотел было вернуться к своим обязанностям, но гвардеец снова привлек его внимание:
— Вот и флотские пожаловали!
— А они-то зачем? — удивился штабс-капитан.
— Так ведь кто-то из ваших гальванические провода нашел, — пожал плечами ротмистр. — Вот и решили, что они от злоумышленника остались!
Разумеется, Азарьеву было прекрасно известно, что именно этот провинциальный жандарм обнаружил те самые злополучные провода и высказал идею, что они использовались для подрыва. Теперь же гвардеец попытался тонко подшутить над незадачливым дознавателем, но усилия его пропали даром, поскольку уставившийся на моряков Вельбицкий не обратил на его слова ни малейшего внимания.
— Глазам своим не верю! — пробормотал он.
— Да что с вами?! — встревожился гвардеец.
— Ничего, — нервно дернул головой штабс-капитан, которому показалось, что среди моряков находится один очень хорошо ему знакомый человек.
— Прошу прощения, господа, — с каменным выражением лица объявил только что прибывшим морякам начальник дворцовой полиции полковник Зиновьев. — Вас вызвали совершенно напрасно. Достоверно выяснено, что взрыв произведен с помощью огнепроводного шнура.
— Откуда же взялись тогда провода? — удивился Нилов.
— Они не имеют отношения к случившемуся.
— И все-таки?
— Господа! — в голосе полковника прозвучал металл. — Вы отвлекаете меня от весьма важных дел.
Однако Нилов был не из тех, кого можно так просто выставить за дверь. Нимало не смутившись, он объявил начальнику дворцовой полиции, что прислан в распоряжение генерал-адъютанта Рылеева и получать приказания будет только от него.
— Его Превосходительство не сможет принять вас сейчас!
— Ничего, мы подождем.
— Как угодно.
Так или иначе, они остались. Матросы-гальванеры с опаской поглядывали на пролом в стене, сквозь который было хорошо видно внутреннее убранство, разломанная мебель, и черные пятна засохшей крови.
— Ишь ты, как покорежило, — нахмурился Нечипоренко. — И кровища…
— Это солдатская, — мрачно пояснил Будищев, непонятно как успевший навести кое какие справки. — Финляндцы [54] в карауле стояли.
— И сколько же их побило?
— До хрена!
— Двенадцать человек убитых и более пятидесяти раненых, — уточнил подошедший к ним жандарм.
— Здравия желаю, ваше благородие! — поприветствовал его вытянувшийся Дмитрий.
— Прямо скажу, не ожидал тебя здесь увидеть, — покачал головой Вельбицкий. — Да ещё в таком мундире.
— Да я, в общем, тоже сюда не собирался.
— И все-таки пришел.
— По службе.
— И что же за служба такая?
— Штабс-капитан, у вас какие-то вопросы к моим людям? — поспешил вмешаться Нилов. — Если так, то вы можете задать их мне.
— Я провожу дознание, лейтенант, а посему извольте не мешать.
— Что вы себе позволяете?
— А вы?
— Да тихо вы, господа! — почти шикнул на офицеров Будищев, — вон генерал смотрит!
К ним и впрямь приближался представительный генерал в свитском мундире с орденами и аксельбантом. Нилов, увидев его, немедля кинулся докладывать: — так, мол, и так, такой-то и прибыл за тем-то, по приказанию того-то.
— Благодарю за службу!
— Рады стараться!
— Однако в вашем присутствии и впрямь нет необходимости. Провода оказались от звонковой сигнализации.
— Всё же, Ваше Превосходительство, если позволите, мы могли бы быть полезны. Тем более что со мной один из лучших специалистов по гальванике.
— Хорошо, я распоряжусь, — кивнул генерал и уставился на Вельбицкого. — Штабс-капитан, введите моряков в курс дела.
— Есть!
После отдачи распоряжения, высокое начальство сочло свое вмешательство достаточным и тут же усвистало дальше бдеть и надзирать, а они остались с не скрывающим своего недовольства жандармом.
— Ваше благородие, — поспешил Будищев, пока скандал не начался с новой силой. — Позвольте представить вам штабс-капитана Вельбицкого. А это лейтенант Нилов — мой непосредственный начальник.
— И давно вы знакомы? — прищурился моряк.
— В Болгарии встречались.
— Что же, господин штабс-капитан, не расскажете, что здесь произошло?
— Извольте, — кивнул жандарм. — Судя по всему, мина была заложена в подвальном помещении, под столовой. Взрывчатка, очевидно, динамит. Злоумышленник или злоумышленники произвели подрыв, рассчитывая, что государь и его семья будут в это время обедать с только что прибывшим герцогом Гессенским. Однако, по счастью, поезд Его Высочества задержался на полчаса и трагедии не случилось.
— Ну-ну, — хмыкнул про себя Будищев. — То, что финляндцы под раздачу попали, это так — мелочи жизни!
— Что?
— Я спрашиваю, что за провода нашлись на месте преступления?
— Э…, — смешался на мгновение Вельбицкий, — это, некоторым образом, от сигнализации.
— В смысле?
— Видите ли, — пустился в объяснения жандарм. — Ещё в 60х годах государь распорядился снабдить императорские апартаменты гальваническими звонками, на предмет вызова охраны. Работы были выполнены фирмой «Телеграфен-Бауанштальт Сименс и Гальске». [55] Естественно, данный факт не афишировался, а потому многие о её существовании просто не знали.
— А я уж было подумал, что подобные звонки — ваше изобретение, — хохотнул Нилов, весело взглянув на Будищева.
— Вовсе нет, — нимало не смутился тот. — Я лишь придумал, как сделать их дешевыми и доступными. Знаете, во сколько обошлась эта сигнализация дворцовому ведомству?
— Нет.
— Двенадцать тысяч серебром. [56]
— Однако! А если бы за эту работу взялось ваше товарищество с Барановским?
— Тысячу — полторы, не более. Впрочем, вопрос бессмысленный, поскольку пятнадцать лет назад мы с Барановским даже не были знакомы.
— А позвольте полюбопытствовать, откуда вам известны такие подробности? — снова напрягся Вельбицкий, неожиданно сам для себя перешедший в общении с бывшим унтером Болховского полка на вы.
— Наводил справки в свое время, — пожал плечами Дмитрий.
— Тогда ещё один вопрос, где вы были, начиная со вчерашнего вечера?
— Ваше благородие, — с самым чистосердечным видом отвечал Будищев. — Последние две недели я безвылазно провел в Кронштадте, где постоянно находился на виду у огромного количества людей. И это очень легко проверить.
— В чем вы всё-таки подозреваете моего подчиненного? — поинтересовался Нилов, причем, на этот раз в его голосе явственно прозвучал металл.
— Ну что вы, я просто выясняю все обстоятельства, касающиеся данного дела.
— И каким же образом оно его касается?
— Как выяснилось, никаким, — улыбнулся Вельбицкий, и, снова обернувшись к Будищеву, шепнул: — Кстати, а как поживает мадемуазель Берг?
— А она тут при чем? — напрягся тот.
— Как знать, как знать. Кстати, никогда не видел на флотских погонах такого сочетания — кондукторский басон и кант вольноопределяющегося. Что-то новенькое?
— У Его Императорского Высочества великого князя Константина Николаевича поинтересуйтесь, — буркнул Дмитрий, которого этот разговор напрягал все больше и больше. — Это его приказ.
— О, у вас появились высокие покровители!
— Дайте срок, господин штабс-капитан, — так же тихо ответил Будищев, — вы меня ещё «сиятельством» титуловать станете.
— Поживем — увидим, — скрипнул зубами жандарм.
— И вам доброго здоровьичка!
Дождавшись когда раздосадованный жандарм, смерив наглого юнкера недовольным взглядом, вернется к своим обязанностям, Нилов напрямую спросил у Дмитрия.
— У вас с этим, как его, Вельбицким что-то личное?
— Да не то чтобы, — пожал тот плечами. — Просто он во время войны очень хотел шпиона поймать, а тут я такой красивый нарисовался. Стреляю хорошо, гимнастику делаю, знаю то, что крестьянину Ярославской губернии никак не может быть ведомо… в общем, идеальный кандидат. Но не срослось. Видать, обиделся.
— Хм, занятно. Послушайте, Будищев, вы рассказываете всё это как забавный анекдот, но дело-то нешуточное. Этот жандарм задавал вопросы так, как будто в чём-то вас подозревает. Интересно в чем?
— Да мне же откуда знать?!
— Вы уверены?
— Зуб… в смысле, хотите, побожусь?
— Не стоит. Я вам и так верю.
— Покорнейше благодарю.
— Не торопитесь. Просто я действительно наблюдал за вами все последнее время, а посему уверен, что вы не можете иметь отношения к этому покушению. Хотя и не по причине благонадежности, чего нет, того нет. Но все же вы — человек наблюдательный и неординарно мыслящий, а потому я спрашиваю, что думаете по поводу этого покушения?
— Однако вопросы у вас, Константин Дмитриевич!
— И всё-таки. Ну, хотя бы, можно ли было осуществить подрыв с помощью проводов от звонка?
— А почему нет? Запросто!
— Но все же нужен источник энергии, причем, достаточно свежий. Ведь искры от гальванической батареи может и не хватить для подрыва.
— Тут вы правы, но можно сделать подрывную машинку.
— Это что ещё за механизм?
— Если коротко, небольшая динамо-машина, соединенная с конденсатором. Крутишь ручку — заряд накапливается, замыкаешь цепь — гремит взрыв!
— А разве такие адские машины существуют?
— Пока вроде нет, но спасибо, что надоумили. Сделаю.
— Пожалуйста, — немного растерянно отозвался лейтенант. — Ну а по поводу покушения, что-то можете сказать?
— Ну, ладно, — со вздохом отвечал кондуктор. — Раз хотите — слушайте! Охрана во дворце поставлена из рук вон плохо, и странно не то, что случилось покушение, а то, что Государь до сих пор жив. Я бывал прежде и здесь, и в Царском селе, и меня ни разу толком не обыскали. Судя по всему, террористы завербовали кого-то из дворцовых служителей или внедрили своего товарища, а может и то и другое. Этот человек в течение какого-то времени таскал потихоньку динамит, возможно даже в карманах и складывал его потихоньку под столовой. То, что будет торжественный обед, знали наверняка многие и злоумышленник тоже, а потому он поджег фитиль и по-тихому свалил. Про задержку террорист не знал, стало быть, должность у него не слишком высокая.