- Скажи, пожалуйста, охране, чтобы получше следили за входной дверью, пока мы здесь. И вообще пусть лучше собак не спускают даже на ночь. Наши дети чересчур активны и любознательны, особенно старшая… Ничего, что я сразу с просьбами?
- Конечно… - несколько растерянно ответила Соня, не зная, уместно ли будет сейчас заявить, что она здесь ничего не решает, и в конце концов сказала коротко: - Я передам.
А потом всё пошло вообще легко и непринуждённо. Дом наполнился шумом, все разом заговорили, смеялись.
- Эту сумку на кухню. А подарки завтра будем доставать, да? Под ёлкой…
- Ну и зачем это, у нас всего хватает. Еды набрано на неделю, и ресторанов никто не отменял.
- Ой, много ты понимаешь! Тут всё своё. Печенье с утра пекла. Да кому я объясняю, вот Валентина Григорьевна с Соней оценят!
- Там ещё домашний сидр.
- Серьёзно? Ты перешёл с французских коньяков на самодельные компотики? У тебя точно хорошо идут дела? А то, может, вернёшься?
- Ты сначала попробуй, сам попросишь ещё привезти!
- Как Верочка выросла! Нет, нам всё-таки надо чаще встречаться! Я чувствую, родных внуков могу не дождаться. Хоть бы видеть, как девочки растут…
- А где Алиса?.. Алиса!
- Да не суетись, никуда она не денется. Побежала дом изучать, наверное…
Соня невольно улыбалась. Она давно отвыкла от таких непринуждённых домашних вечеров, а сейчас вдруг показалось, будто у неё снова была семья – настоящая, нормальная, где люди поддерживают друг друга и не дают в обиду.
Она парадоксальным образом не чувствовала себя ни чужой, ни прислугой. То ли Ветровы оказались такими открытыми, то ли её собственное настроение сыграло роль. Она ведь волновалась заранее, и теперь была рада тому, что самые неприятные опасения не оправдались.
Даже присутствие Молотова не лишало спокойствия, не выбивало из колеи. Соня ещё никогда не видела его таким расслабленно-весёлым. Он даже улыбался по-другому – без обычной снисходительности, искренне и открыто.
Только поймав ответный взгляд, Соня поняла, что неприлично долго рассматривает мужчину. Смутилась, быстро отвела глаза, бросилась помогать гостям с сумками.
Поздний обед плавно перешёл в ужин. Поначалу Соня ещё порывалась за всеми ухаживать, но ни гости, ни хозяева не желали помнить про субординацию. Инга вызвалась помогать с сервировкой, а потом, когда пришло время десертов, с тарелками и вовсе ходили все по очереди.
Похоже, никого не волновал её статус, и никто не видел в сложившейся ситуации ничего неправильного или, по крайней мере, неоднозначного.
После этого Соня даже не удивилась, услышав, что и в дальнейших увеселениях предполагается её участие.
- Днём поедем кататься – я же обещал племяшке горку и санки, - с непривычным оживлением излагал Молотов. – У нас горки нет, так что снял базу отдыха тут недалеко. Будем только мы. Потом ёлка, подарки, фейерверки. Лис, хочешь, научу делать фейерверк из подручных материалов?
- Да-а! – оглушительно завопила старшая дочь Ветровых.
- Ну я же просила в прошлый раз по-хорошему, – воскликнула Инга. – Больше никаких безобразий! Ты знаешь, что она после твоего прошлого приезда потом ещё месяца два играла в пиратов с котом! Брала в плен, связывала… Ужас!
- Успокойся, принцесса, - невозмутимо отозвался Молотов. – Я внял твоим просьбам. Поэтому мы будем делать обычный маленький фейерверк, к тому же из тех составляющих, которые у вас дома всё же вряд ли найдутся. Так-то я собирался научить Лис изготавливать взрывчатку, но раз уж ты просишь…
Соня не поняла, было это шуткой или нет, но, увидев абсолютно спокойную реакцию остальных, понадеялась, что ничего опасного всё-таки не затевается. Правда, Инга немного возмутилась, но без настоящего негодования.
- Это невыносимо! И каждый раз что-то новое…
- Ну так племяшка-то растёт!
- Она тебе крестница.
- Да какая разница? Племянница, крестница… Одна суть, своя деточка!
- Вот когда у тебя свои будут, я посмотрю. Может, тоже научу чему-нибудь, будем квиты.
- Ну чему весёлому может научить принцесса? – Молотов добродушно, весело засмеялся. – Класть в торты маргарин вместо масла? О, знаю! – есть конфеты до завтрака. Но нет, ты на такое не способна!
Соне в какой-то момент показалось, что назревает ссора, но потом она поняла, что в этих взаимных пререканиях нет ни вражды, ни даже неприязни. И это тоже было удивительно – она не ожидала, что Молотов способен поддразнивать кого-то без всякой цели, просто по-приятельски. Похоже, она вообще мало о нём знала.
- Не думала, что Глеб… Юрьевич умеет так хорошо ладить с детьми, - уже потом, когда они с Ингой ненадолго остались на кухне вдвоём, заметила она.
Ветрова усмехнулась в ответ.
- О, когда захочет, он всё умеет. Только мать этих детей из-за него поседеет раньше времени! Невыносимый человек! Самое смешное, что Алиса собрала все черты, которые его раздражают, но тем не менее они как-то сразу поладили. Теперь моя дочь растёт маленькой разбойницей и из всех друзей семьи больше всех обожает «дядю Глеба».
Несмотря на демонстрируемое возмущение, не было похоже, что молодую мать всерьёз беспокоит сложившееся положение вещей. Во всех её интонациях сквозило доверие и спокойствие за ребёнка.
- Вы давно знакомы? – с внезапно проснувшимся любопытством поинтересовалась Соня. – Я имею в виду, с…
- С Глебом? Уже лет семь. Он тогда работал на Феликса, и в момент знакомства оба казались мне… хм… Скажем, не самыми лучшими людьми.
- А потом?
- А разве не видно? – Инга беззаботно засмеялась, но тут же глянула уже серьёзно, с проницательностью, от которой Соня неожиданно для себя снова смутилась. – Ты хочешь узнать про Глеба? Я сама его до сих пор не понимаю. Иногда кажется, что ему на всех наплевать; и он никогда никого не старается убедить в обратном. Но с другой стороны, если смотреть на действия, то в них нет одного лишь расчёта. Да и Феликс не стал бы столько лет дружить с плохим человеком. А он разбирается в людях.
В последних словах прозвучала такая безоговорочная любовь к мужу, что Соня невольно ощутила грусть. Странную тоску о том, чего у неё никогда не было и, скорее всего, не будет. Любимый и любящий человек, дети, свой очаг…
Прежде Соня без малейших сомнений и сожалений готова была отвергнуть эту часть жизни. И даже не считала, будто отказывается от чего-то очень важного, ценного. Но вот теперь картина чужой идиллии заставила на миг усомниться в правильности своего выбора.
Глава 18
Утро началось совсем не так, как ожидалось. Соня ещё дремала, когда раздался телефонный звонок. На экране высветился номер матери, но, ответив, она услышала незнакомый голос.
- Здравствуйте. София Лапина?
- Д-да, - с неизвестно откуда взявшимся заиканием проговорила Соня.
Сердце заколотилось, как сумасшедшее. В голове в один миг пронеслись десятки вариантов несчастий, которые могли случиться – понятно ведь, что чужой человек не станет звонить с материнского телефона, чтобы сообщить нечто хорошее.
- Из пятнадцатой городской больницы вас беспокоят. Галина Антоновна Лапина – ваша мать?
- Да…
- Она просила вам позвонить. Вы можете подъехать?
- А что случилось? Что с мамой? Она давно у вас? Почему сама не позвонила? – первый ступор прошёл, и Соня торопливо забросала собеседника вопросами.
- Доставили вчера вечером на скорой.
- Что с ней? – повторила Соня.
На том конце раздался недовольный вздох. Собеседник явно не хотел терять время на объяснения по телефону, но, видимо, что-то в её голосе заставило ответить.
- Перелом правой кисти со смещением, перелом нижней челюсти, трещины в двух рёбрах, сотрясение, гематомы, - монотонно перечислил врач. – Женщина говорит, что поскользнулась и упала с лестницы.
- Что?..
Соня потрясённо застыла посреди комнаты, сжимая телефон до боли в пальцах. Врач ещё что-то говорил, но слова пролетали мимо сознания. То, что она уже услышала, никак не укладывалось в голове.
В падение со ступенек Соня не поверила ни на миг. Сама не знала, почему. Такое ведь вполне могло случиться, и насколько она знала, тут всё зависит от везения. Можно отделаться парочкой синяков, а можно и шею сломать. Если так, то почему нельзя переломать подобным образом несколько костей?
И всё же она чувствовала, знала без малейших сомнений – никакого несчастного случая не было. Но тогда что? Если бы речь шла о нападении случайных грабителей, матери незачем было бы скрывать правду.
Отчим? Но это чудовище сейчас не в том состоянии, чтобы кого-то избить! И за что?! Ему ведь нужна её мать, которая даже теперь продолжает о нём заботиться.
- Вы слышите? – вклинился в поток её сумбурных мыслей голос врача.
- Да… Да, я сейчас приеду! Обязательно! Сейчас…
Уже завершив разговор, она вспомнила, что не узнала, надо ли что-нибудь привезти. Впрочем, не важно. На месте всё узнает и сразу купит. Сейчас главное – как можно скорее увидеть мать. Убедиться, что не случилось ничего совсем непоправимого, что она поправится.
Соня торопливо, путаясь в рукавах, натянула первый попавшийся под руку свитер, брюки на голую ногу. Не став расчёсываться, кое-как подколола волосы и выбежала из спальни и направилась к комнате Молотова. Раньше она никогда бы по доброй воле не стала вторгаться в обитель хозяина дома, но сейчас было не до смущения и не до церемоний.
- Да, - совершенно не сонным голосом отозвался тот на её решительный стук. – Можно.
Соня приоткрыла дверь, просунула голову в образовавшийся проём. Молотов сидел перед раскрытым ноутбуком и сосредоточенно стучал по клавиатуре. Сейчас он снова был тем человеком, каким она привыкла его видеть. Непроницаемым, строгим, невозмутимым. Даже странно было представить, что вчера он казался совсем другим.
- Извините… Я на минутку.
- Заходи.
Молотов не до конца опустил крышку ноутбука и откинулся на спинку дивана, выражая готовность слушать.
- Глеб Юрьевич, - Соня запнулась, собираясь с духом.
Она никогда не любила просить, и уж тем более нелегко было обращаться к Молотову. Запоздало подумала, что лучше было поговорить с Валентиной Григорьевной, но теперь отступать было поздно.
- Вы не могли бы дать мне машину? Мне очень нужно в город! Пожалуйста! Я к обеду вернусь, это ненадолго, но мне очень надо, прямо сейчас…
Сбивчивая взволнованная речь прозвучала истерично, но Соня ничего не могла с собой поделать. Эмоции захлёстывали, лишали контроля над самой собой.
- Что случилось? – ровно поинтересовался Молотов, окинув её изучающим взглядом.
Соня стиснула руки, боясь, что он заметит колотящую её нервную дрожь и решит никуда не выпускать.
- Я… Мама в больнице. Мне надо к ней…
- Что-то серьёзное?
- Да… Нет… Я не знаю! Её привезли вчера вечером… с приступом, - она не знала, почему в последний момент решила не говорить правду. Сработало какое-то чутьё, догадка, что тогда она может не увидеть маму в ближайшее время. – Мне надо её увидеть. Прямо сейчас. Узнать, насколько всё серьёзно, поговорить… Пожалуйста!
Молотов коротко побарабанил пальцами по столу, о чём-то размышляя. Соне показалось, что он глянул на неё с подозрением, но наверное дело было в расшалившихся нервах.
- Я вызову водителя, - наконец пообещал мужчина – по-прежнему ровно, без всякого выражения, так что оставалось только гадать, о чём он мог думать во время недолгой паузы. – А ты иди оденься нормально. На улице мороз, босиком из дома не выйдешь. Давай-давай, всё равно раньше, чем через час, за тобой никто не приедет.
Время тянулось невыносимо медленно. Снизу доносились беззаботные детские и взрослые голоса, но Соня не могла заставить себя спуститься и разговаривать с кем-нибудь, как ни в чём не бывало. Оставалось ждать у себя, снова и снова меряя шагами комнату и при каждом доносящемся с улицы звуке бросаясь к окну.
Наконец водитель объявился. Ждать действительно пришлось немногим больше часа, хотя Соне казалось, что прошёл по меньшей мере целый день. Она выскочила во двор, на ходу запахивая пальто. Молотов как раз отдавал какие-то распоряжения уже знакомому ей хмурому мужчине, но Соня успела расслышать только ответ того:
- Понял, Глеб Юрьич. Сделаю.
Соня вопросительно взглянула на хозяина дома, догадываясь, что речь шла о намечающейся поездке, но Молотов лишь кивнул ей, разрешая сесть в машину.
Как и в прошлый раз, охранник следовал за ней по пятам. Соня попыталась настоять, чтобы тот подождал в холле больницы – не хотела, чтобы видел, в какое отделение она направляется. Он, конечно, доложит обо всём Молотову, тот поймёт, что она выдумала приступ и скрыла настоящую проблему, и не надо быть предсказательницей, чтобы предугадать – её выходка одобрения не получит.
Однако все её доводы, как и прежде, были встречены холодным «Не положено». Более того, он прошёл за ней в палату, окинул помещение внимательным сканирующим взглядом, и только убедившись, что у Сониной мамы нет других посетителей, а её соседка по палате лежит на растяжке и точно не может представлять опасности, согласился подождать снаружи, не преминув напомнить:
- Я буду сразу за дверью. Зовите, если что-то понадобится.
Мать спала. Соня присела на край кровати, с тревогой и жалостью вглядываясь в осунувшееся, неестественно бледное лицо. Краем глаза заметила, как из-за двери, ведущей в крошечный санузел – благо, палата оказалась оснащена минимальными удобствами – показался чей-то силуэт. Соня не придала этому значения, решив, что у матери есть ещё одна соседка – палата была четырёхместной, но две кровати пустовали в данный момент.
Только когда шаги замерли за её спиной, оглянулась – и вскрикнула от накатившего иррационального страха. Точнее, попыталась вскрикнуть, потому что при первом же движении с её стороны грубая мужская рука зажала ей рот.
- Не ори. Не хочешь, чтобы мамаша копыта отбросила? Не ори.
Видимо, посчитав, что этой угрозы достаточно для её молчания, мужчина ослабил хватку. Соня отпрянула, передёрнувшись от отвращения, провела ладонями по лицу. В первое мгновение показалось, что она видит перед собой Тимура, но потом поняла, что мужчина просто очень на того похож.
- Вы кто? – резко осведомилась она, уже догадываясь об ответе.
- Тихо, сказал! – зло шикнул незнакомец, воровато оглядываясь на дверь, но тут же сменил тон на насмешливый. – Ты что это, родню не признаёшь?
- Вы мне не родственник.
- Ещё как родственник. Брат папки твоего. Можешь называть дядя Рустам.
- Мой отец умер, и у него никогда не было ни братьев, ни сестёр, - было нелегко сохранять видимость спокойствия, но пробудившаяся злость придавала сил.
- Мало тебя Тимур драл, - с необъяснимой, но совершенно ненаигранной злостью прошипел новоявленный родственник. – Наглая тварь! А кто тебя растил столько лет, а? Кто воспитывал?!
- Надеюсь, о воспитании с вами ещё поговорят – в суде, а потом в колонии. Это из-за вас мама здесь?
- Это ты брось! – осклабился Рустам. – В суде-е… Галюся заяву писать не будет, и ты лучше не рыпайся. За мамку-то переживаешь?
- Она здесь из-за вас? – повторила вопрос Соня.
Родственничек неожиданно занервничал, и, кажется, из-за этого обозлился ещё больше.
- Что – из-за меня, а? Ты, - он длинно и грязно выругался. – Кем себя возомнила? Тебе слово давали? Мужчина в семье – глава! И когда рядом такие тупые никчёмные курицы, как ты и твоя мамаша, приходится воспитывать! Думаешь, это так уж приятно? Каждый мужчина хочет иметь дома достойную покорную женщину, но что поделать, если вы все здесь распущенные наглые твари?! Приходится брать на себя бремя, воспитывать, для вашего же блага, а вы…
Соня вцепилась в спинку кровати, силясь сохранить связь с реальностью. Голова шла кругом, окружающие её предметы мелькали перед глазами, словно были живыми и водили хоровод; но если бы ей сейчас предложили выбор – умереть или попросить помощи у так называемого родственника, Соня без раздумий выбрала бы первое.