— Да ладно, брось, ты как моя правая рука, должен понимать, что иногда любые жертвы оправданы, — А вот сейчас Марк уже искренне издевался. Я это чувствовал.
— То есть вы, Ваше Величество, приказываете мне оставить мою супругу и ждать, пока до неё доберётся убийца, но сами ничего делать не собираетесь?
— Ты правильно понял, Фел. А ещё я могу приказать тебе вернуться домой, в столицу и заняться развлечением моей дорогой госпожи Ла Льез, которую ты бросил на попечение слуг. И она очень и очень страдает.
— А я останусь здесь и никуда не поеду, пока убийца не будет найден.
— Ну в таком случае, — Я слышал, как усмехнулся Марк на том конце, — И особняк в столице тебе, видимо, не сильно нужен. Я думаю ты не будешь против, если я отдам его моей подруге попользоваться до тех пор, пока ты не одумаешься и не поймёшь, что я хотел, как лучше.
Мне показалось, или Марк сошёл с ума? Надо бы проверить его на магическое воздействие, только вот кто даст? А ещё было почему то ощущение ловушки, которая вот вот захлопнется. Как будто я упускаю что-то важное. Вот только что? Пока я думал, Марк не прощаясь закончил разговор. У меня нет преданных людей, не знаю, как поймать этого убийцу, я не знаю как защитить Натэлию. А ещё хуже то, что кажется я перестал доверять тому единственному человеку, на которого надеялся. И это драги как плохо!
Глава 12
Фердинанд
После разговора с Марком хотелось послать всех к драгам, вскочить на коня и ускакать куда-нибудь. Но я не мог себе этого позволить, потому что во-первых теперь у меня не было коня (ну Ваше Величество!), как и всего столичного имения, а во-вторых при мысли о том, что Натэлии до сих пор грозит опасность, я начинал сходить с ума. Хвала Небесам, что обряд пошёл как-то не так и я теперь чувствовал её боль. Благодаря этому она до сих пор жива.
Я отгонял от себя непрошеные мысли о том, что Марк остался равнодушен к тому, что я ему рассказал. Как будто поймать убийцу не в его интересах. Он ведёт какую-то свою игру, вот только какую — я понятия не имел. И это мне очень не нравилось и настораживало. Может быть, стоит наведаться к гадалкам и спросить у них, какое последнее предсказание они сделали королю?
А ещё я боялся поговорить с Натэлией и малодушно откладывал разговор на потом. Потому что иначе, иначе придётся слишком многое объяснять и о слишком многом говорить. А я к этому ещё не готов. Не хотел думать о том, что, может быть, никогда и не буду готов. Просто сейчас ещё рано, нельзя волновать её, пусть сначала отдохнёт, наберётся сил, а там я обязательно что-нибудь придумаю.
Вышел из комнаты. Хотелось спать. За те три дня я почти не спал, сменяя сиделку и лекаря у постели Натэлии. Но сначала я хотел заглянуть к жене и удостовериться, что всё нормально. В доме было необыкновенно тихо, только где-то далеко раздавался колокольчиком детский смех. Наверное, спать хотелось не только мне одному. Я подошёл к спальне супруги и постучал. Никто не ответил. Тогда я тихо открыл дверь и застыл на пороге.
Натэлия спала. Ещё бледная от перенесённых испытаний. Солнечные лучи освещали её ярко, словно ореолом. Она лежала такая необыкновенно красивая, что у меня захватило дух. Хотелось подойти, поцеловать, вдохнуть запах волос. Я неожиданно смутился и помотал головой. Она моя жена, но я не собираюсь её неволить и… Что «и» додумывать не стал. Но если она захочет, я найду способ её отпустить. К драгам Марка! Теперь здесь меня ничто не держит. Моё княжество граничит с Атераном, за горной грядой уже другое государство. Меня атеранцы знают. И отношения у нас вполне торгово-дружеские. Просто Марк не ожидает от меня такого. Но я не обязан оправдывать чьи-то ожидания.
Усмехнулся и вышел из комнаты. Надо озаботиться поисками нового коня взамен Арлеана. Потому что я совсем не был уверен, что Марк вернёт мне его. Не война нет, но пока шаткое перемирие.
Натэлия
Кажется за эти дни я только и делала, что спала и ела. Князя видела изредка. Он входил, спрашивал, как я себя чувствую, улыбался, говорил что-то, но я не знала, как с ним себя вести и пыталась держаться холодно и отстранённо. Не знаю, получалось ли у меня это, но князь стал заходить реже, а потом и вовсе пропал. Я узнала, что он уехал. Куда — мне не сказали. Да я и не стала спрашивать. Мы чужие друг другу люди, хоть сердце и твердит обратное. Но больше я ему не поверю.
А ещё случилось то, что одновременно взволновало меня и удивило. Я получила письмо от принца Вильгельма. Он спрашивал как у меня дела. Писал о том, чем занимался и что делал. Он описывал свои занятия так живо, что я иногда даже смеялась. Его письма дышали такой яркостью красок, что я бы влюбилась в него, не будь я замужем и влюблена в собственного мужа. Но нет. Об этом я думать не стану точно. Я, разумеется, ответила принцу. Наше общение было только дружеским, о моём супруге он отзывался с уважением, неужели я не могу написать ему? Неужели кто-то увидит в этом что-то плохое? Я не скрываю от князя свою переписку. Если хочет — пусть читает. В письмах нет ничего предосудительного. Но князь был чем-то очень сильно занят. Настолько, что я почти не видела его.
За то время, пока его не было, я успела уже получить пару писем от принца. И почему то радовалась этим письмам, как ребенок. Я, конечно, не могла поделиться с ним той болью, что испытывала, потому что никто не понял бы эту боль, но хотя бы я чувствовала в нём искреннее участие. Может быть, со временем он смог бы стать мне настоящим другом, таким, какого среди женщин мне никогда не обрести. Если бы он познакомил меня со своей невестой… Может быть, в ней я нашла бы родственную душу.
Пока я предавалась таким мечтам, пусть и не очень утешительным, моё тело отдыхало и набиралось сил. Через несколько дней я уже могла выходить в сад на прогулку. Правда особой радости мне это не доставляло. Погода за те дни, пока я лежала без сознания совсем испортилась. Сад накрыло морозом, а пронизывающий ветер не давал наслаждаться последними осенними деньками. Ничего. Скоро выпадет снег и у нас с Адели будет много радости и смеха.
Пока мы жили дома, пытались находить радость даже там, где её быть не может. Была у нас такая игра. Вот, кажется, пришло время возобновить эту игру.
Фердинанд
В столицу я больше не совался. С Марком общался, но изредка. Я чувствовал, что он ведёт свою игру. Потому что если бы он разозлился на меня по-настоящему, меня бы сейчас здесь не было. А болтался бы я на висилице. Но я был ему нужен. И вопрос «для чего» интересовал меня едва ли не в первую очередь. Но и с Натэлией общение не ладилось. Я боялся пока с ней поговорить, а она избегала меня. При встрече отвечала вежливо, но я видел, что её мысли чем-то заняты, а может кем-то. Драги! Я даже догадывался кем! И ничего не мог сделать. Я не хотел заставлять себя любить!
В имении оставаться не хотелось совсем. Но столичный дом теперь был для меня недоступен. Я ни разу после разговора с Марком даже не пытался съездить туда. Мне было противно. Хотя я оставил там и большую часть своих вещей и Арлеана. Но теперь это всё не имело значения. Я на пару дней даже поддался какому-то непростительному унынию, пытаясь занять себя хоть чем-то. Поэтому то пропадал у артефактора, пытаясь ослабить влияние королевского знака, то пытался найти жеребца, похожего на Арлеана, то просто бродил по полям и лесам своего княжества, не желая возвращаться, оттягивая попытку объяснения.
Пару дней я не приезжал в имение вообще, завтракая, обедая и ужиная в гостинице. Но за это время, уныние исчезло и я занялся делом. Нашёл несколько человек, согласившихся следить за имением и всеми, кто подъезжал к нему или уезжал из него. Таким образом убийца точно не останется незамеченным. По крайней мере я надеялся на это. Ну и незаметно от Натэлии нанял двух гвардейцев, преданных мне, насколько это вообще возможно, охранять её. Но пока она не вставала с постели, охрана в общем то и не требовалась. К тому же я был уверен, что пока в имении ей никакая опасность не грозит. Но тем не менее лучше было подготовиться заранее.
За всеми этими делами пролетело уже пару недель, а я всё продумывал, как было бы лучше поймать таинственного убийцу. Схватить его, как предложил мне Марк, когда он организует очередной несчастный случай с моей супругой? Нет уж, увольте. Я не хотел рисковать Натэлией. Никогда больше. При мысли о том, что с ней что-то может случиться, я сходил с ума. Значит, должен был другой выход. Но какой?
Как раз сидел в гостинице, за завтраком и продумывал все варианты, постепенно отметая то один то другой, когда со мной связался один из людей, нанятый следить за имением. Он сообщил, что к дому приближается всадник. Я выбежал из гостиницы, в чём был, вскочил на коня и бросился к имению, даже не задумываясь, кто это может быть. После разберусь.
Жеребец был новый и ко мне не приученный, довольно строптивый. Но я заставил его нестись так, что, казалось, земля горела под копытами. Сейчас я посмотрю, кто ездит к моей жене. Правда, не под покровом ночи, но тем более интересно.
Подъехал к повороту на имение и увидел спину всадника. И драги меня подери, это был принц Вильгельм! Я вспомнил всё — и странное поведение Натэлии и её замкнутость. Наверное, она получала от него письма. Я смутно помню, как застал её с листком бумаги, который при моём появлении она просто спрятала за спину. Не покраснела, не испугалась, словно так и надо.
Натэлия, девочка моя! Меня вдруг пронзила острая жалость. Как? Как я упустил её, что из наивной милой девочки она стала искушённой притворщицей? Если бы не сидел сейчас на лошади, то схватился бы за голову. Раскаяние накрыло меня. Это я, я во всём виноват.
Соскочил с лошади, бросил её в кустах и бегом, чтобы принц не увидел меня, направился к дому, скрываясь, словно преступник за деревьями.
Натэлию я увидел в саду. Она бродила словно привидение по пустынным, побитым заморозками, тропинкам. А к ней медленно приближался принц. Вот он уже совсем рядом. Вот Натэлия подняла голову. Я не мог увидеть, что она почувствовала — слишком далеко. Но невольно залюбовался женой. На фоне заснеженного сада она была прекрасна. И принц рядом с ней смотрелся замечательно, не чета мне. В глазах потемнело. Казалось, я сейчас сойду с ума от ревности. Да, драги, меня возьми, я ревновал! Я подкрался поближе. Хорошо, что я никак не удосужился нанять садовника. Теперь можно было спрятаться за буйно разросшимися кустами.
— Я не ожидала вас, — Натэлия сказала тихо, но я услышал. Значит, не назначала свидание. Это уже хорошо. Попытался успокоиться, хотя в душе бушевала буря.
— Моя милая леди, я чувствовал по вашим письмам, что у вас не всё хорошо и решил приехать помочь. — И принц взял Натэлию за руку. Я не видел её лица, но моё горело.
— Я вроде бы не писала об этом. Но всё равно спасибо вам. Как поживает ваша невеста?
Принц ответил что-то. Я не вслушивался. Я видел только то, как он подал руку моей жене и они оба медленно направились по дороге к моему дому. Моему! Драги! Я бросился за ними.
Они не направились к парадному входу, а свернули на боковую аллею, самую заросшую летом. А сейчас ветви деревьев, припорошенные снегом, образовывали словно арку над их головой. Эту аллею не видно было из окон дома, даже если знать, куда смотреть. Принц вёл её под руку, очень нежно и очень уверенно, о чём-то тихо спрашивая. Он то и дело наклонялся к ней, заставляя отвечать шёпотом. Со стороны эта картина выглядела идиллией двух влюблённых, если бы я не знал, что это — моя жена флиртует с проходимцем и ловеласом, который по недоразумению родился принцем. Я не знал, чего я жду. Надо было выйти из-за деревьев, а не смиряться с ролью рогоносца, но я для чего-то выжидал.
Они дошли до забора. Принц держал руку Натэлии в своей, так нежно, как я, драги меня возьми, мечтал это сделать. Мечтал! Зачем скрывать? И наклонялся к ней всё ближе и ближе. Сейчас он поцелует её. Я сжал кулаки, так, что наверное захрустели костяшки. Драги! Драги! Драги! Я сам оскорблял её всё это время после свадьбы, сам отпустил, сам разрешил делать, что ей заблагорассудится. Я своим руками закопал всё, что она могла хоть как-то ко мне испытывать. Я дурак и идиот, я сам во всём виноват! Подумать только и я клялся самому себе, что никогда не назову её женой! Я говорил себе, что верен Вивьен, когда место в сердце давно заняла другая. Десять лет прошло. Я уже не помнил, какой была Вивьен, зато видел, как прекрасна и чиста Натэлия. Видел и отверг.
Раскаяние жгло железом. Я отвернулся. Я не мог видеть, как та, что дана мне самими Небесами, та, которую я клялся любить и попрал клятвы, не задумываясь об этом, та, чью боль я чувствовал как свою, отдаст по доброй воле свой поцелуй тому, кого полюбила, сама. А я останусь в одиночестве. И так мне и надо! Прошло несколько томительных секунд и в морозном воздухе разнёсся звук, который я ни с чем бы не спутал. Пощёчина.
Повернулся. Бросился ещё ближе, продираясь сквозь кусты. Думал, что принц услышит. Но нет. Он был увлечён только своей персоной и Натэлией.
— Принц, — голос моей супруги дрожал от возмущения. Она стояла прямая, гордая. А на щеке принца горел яркий красный след от пощёчины. — Как это понимать? У вас же есть невеста.
— Глупенькая. Никакая невеста не сравнится с тобой. Ты такая прекрасная, Натэ! — Меня передёрнуло. Эти слова я мечтал сказать своей жене. И не нашёл времени. И теперь слышу, как их говорит другой. Какое страшное наказание! — Не упрямься! Я дам тебе то, что не может дать твой муж — любовь.
На какую-то ужасную минуту мне показалось, что Натэлия согласится. Но когда она заговорила, её голос звучал ровно, но обдавал таким льдом, что даже мне стало холодно.
— Наши с супругом отношения касаются только нас двоих. И я не давала права называть меня по имени и тем более — обращаться со мной так, как вы. Я не нуждаюсь ни в чьей жалости. Возможно, я виновата сама, что вы не так меня поняли, в том что я наивна и не разбираюсь в правилах, царящих при дворе. И только поэтому я сейчас не зову на помощь слуг, чтоб они помогли вам уйти из этого сада.
— Дорогая моя, никакие слуги не помогут вам, если я сейчас захочу увезти вас в свой замок. — И принц усмехнулся. Нагло и самоуверенно, так что захотелось разбить его рожу. Даже кулаки зачесались, хотя обычно я предпочитал более мягкие методы. — Но я даю вам возможность выбрать — отправиться со мной по доброй воле или поехать, как пленница. Выбор за вами. Ответа «нет» я не принимаю. Мне не отказывают.
Я видел как побледнела Натэлия и отступила назад, наверное, собираясь бежать. Как к ней подвинулся принц. Вот он сделал шаг вперёд и схватил её за руку, прижимая к себе. Я зарычал, как дикий зверь и выпрыгнул из кустов. Хвала Небесам, кинжал я всегда носил с собой.
— Пусти мою жену, драгово отродье! — В два шага я очутился возле принца с Натэлией. Мне было всё равно, что он принц, родственник Марка, а я князь, только волею короля, который как дал, так же может и отобрать. На всё было плевать. Я сотру его с лица земли за то, что он посмел обидеть мою жену.
Я притянул Натэлию к себе. Она не сопротивлялась, только тихо дрожала. Принц несколько секунд смотрел на меня, потом сплюнул, и, бросив:
— Мы ещё увидимся, княже, — бросился прочь из сада. Я не стал его догонять. Хотя хотелось сделать так, чтобы он не доехал до своего замка. Но я не мог бросить Натэлию.
— Ты в порядке? Всё хорошо? — Спросил Натэлию, осторожно, прижимая к себе. Никому теперь не отдам. Только моя!
Она дрожала, а я гладил её по волосам и шептал всякие успокаивающие глупости. Ничего. Всё будет хорошо. Теперь я тебя никому не отдам.
— Он говорил, что у него есть невеста, — всхлипывала Натэлия, давая наконец волю слезам. — Он так был похож на друга, такого, какого у меня никогда не было. Я поверила. Я думала, что можно будет просто общаться. Я наивная дурочка, да? — Она подняла на меня глаза, которые, даже заплаканные были необыкновенно красивыми.
— Ты просто слишком далека от двора с его интригами и тайнами.