Еще несколько томительных движений — и она застонала, инстинктивно прогнула поясницу и раздвинула ноги, чтобы Максу было удобнее ласкать ее рукой.
— Ну вот, совсем другое дело, — горячо прошептал Макс и поцеловал ее в висок. — Какая хорошая девочка… Ты вся течешь, ты такая мокрая… Хочешь меня? Да? Скажи.
— Я вообще-то… уже собиралась… идти наверх… — срывающимся голосом прошептала Ева. — Мне надо одеваться… краситься…
— Успеешь.
Макс придавил Еву к барному стулу. Сквозь тонкую футболку она чувствовала грудью мягкую кожу сиденья, а сзади навалился пылающий страстью мужчина. Его тело горело, он тяжело дышал.
Момент проникновения был томительно-нежным, Ева не удержалась от стона. Чувствовать в себе мужчину, его воинственную твердую плоть — это было прекрасно. Но нежности Макса хватило только на первое движение. В следующий миг он уже вколачивался в девушку с неистовой силой и в диком темпе, и если бы Ева не вцепилась в мягкое сиденье, она бы обязательно куда-нибудь улетела.
Стесняться было некого, они в доме одни, до соседских особняков далеко… Ева закричала, и этот вопль освободил ее, вывел за рамки приличия, условностей. Через несколько минут ей хотелось уже даже не кричать, а визжать. Макс не останавливался, одной рукой он стиснул ее плечо, а вторую запустил в Евины волосы, и продолжал таранить, буквально хлестал бедрами — настолько большой была амплитуда движений.
Они сумели достичь вершины одновременно, синхронно забились в сладком оргазме, а затем притихли. Макс навалился сзади, обмяк, уткнулся носом в шею. Он тяжело дышал. Ева чувствовала спиной, ягодицами, бедрами все его пылающее тело. Но он тут же приподнялся, чтобы не раздавить ее.
Ева заплакала, слезы покатились из глаз.
— Что ты, милая?! Что? Я сделал тебе больно? — испугался Макс. — Маленькая, что с тобой? — он повернул девушку к себе, взял ее лицо в ладони.
Ева с большим трудом выпрямилась. После такого бешеного сеанса ноги ее не держали, она повисла на руках у партнера. Она молча помотала головой, всхлипнула. Макс целовал ее в мокрое лицо, в зажмуренные глаза, нежно прижимал к себе.
— Ну что, а? Почему ты плачешь?
— Все… я уже… не… плачу.
— Я грубо все это сделал, да? — Макс постучал себя кулаком по лбу. — А ты такая хрупкая, нежная… А я набросился, как зверь. Прости меня, крошка!
— Нет, все хорошо.
— Правда?
— Да, все нормально.
— Но почему ты плакала? — Макс большим пальцем приподнял Евин подбородок, заставил посмотреть в глаза.
— От удовольствия, — призналась Ева.
*****
«Почему он так смотрит? Чувствует, чем я занималась утром? Или просто ему нравится мой костюм?» — подумала Ева.
Сегодня она выбрала элегантную брючную пару серого цвета с металлическим отливом, а к нему белоснежную блузку с пышным воротником. Фиолетовый плащ и замшевые ботильоны на высоченном каблуке очень подходили к костюму. На улице было так хмуро и холодно, будто уже наступила осень. Добираясь до галереи, Ева даже включила в машине обогрев.
Сейчас она сидела за столиком в кофейне напротив клиента, а Павел Николаевич сверлил ее настойчивым взглядом, словно хотел влезть ей под кожу. Он уже забросал девушку комплиментами по поводу ее наряда и внешности.
На эту встречу Ева отправилась как на каторгу. Но деваться некуда, это выгодный клиент, он собирается потратить целый миллион на покупку картин для своего загородного дома.
— Павел Николаевич, ну так как? Вы приняли окончательное решение?
Мужчина замялся. Это был пятидесятилетний игривый лысоватый толстяк. Его наружность была бы вполне приятной, если бы не губы — чересчур полные и вечно влажные. Еве приходилось прикладывать усилие, чтобы не смотреть на них.
В окнах кофейни блеснул солнечный луч, пробившийся сквозь плотные серые облака, и заиграл на белоснежных чашках и молочнике. Гудел кофейный аппарат, небольшой зал кофейни был наполнен вкусными ароматами. Павел Николаевич подцепил ложкой кусок шоколадного торта и отправил в рот.
— Ах, Ева… Мне пришла в голову идея.
«Что еще? — напряглась Ева. — Опять!»
Павел Николаевич все время что-то придумывал. Девушка начинала подозревать, что он водит ее за нос, используя покупку картин как предлог. Просто ему нравится, что ей приходится прыгать вокруг него!
— Я хотел бы еще раз прикинуть, как будут смотреться картины в моем особняке. Мы могли бы устроить, так сказать, следственный эксперимент, ха-ха-ха!
— Павел Николаевич! — вспылила Ева. Ее голубые глаза сверкнули ледяными искрами. — Вы забыли? Мы уже привозили картины в ваш дом, и вам понравилось, как они смотрятся в интерьере.
— Да… Но это было месяц назад! А сейчас ремонт закончен, я велел перекрасить стены. Думаю, теперь картины будут смотреться иначе.
Ева подавила возмущенный возглас. Именно это она и говорила Павлу Николаевичу в тот раз, когда он потребовал привезти картины в коттедж с незаконченным ремонтом. Но клиент ее не послушал.
— Знаете что… Похоже, вы просто водите меня за нос, — ледяным тоном процедила Ева. — Если вы не настроены на покупку, так и скажите. Я не буду тратить время, а найду другого покупателя. Картины отличные, я запросто продам их. Да еще и дороже!
Ева решила идти ва-банк.
— Ах, ну что вы, милая Евочка! — тут же заворковал мужчина. Он вдруг протянул руку через стол и накрыл Евины пальцы пухлой ладонью. — Не сердитесь на меня!
Возмущенная девушка выдернула руку и едва удержалась от презрительной гримасы.
— Ну, хорошо, хорошо… Что же вы такая вспыльчивая! — облизнулся Павел Николаевич. — Давайте хотя бы на телефоне посмотрим, как перекрасили стены, и прикинем, куда что можно повесить.
Мужчина поднялся, достал из пиджака смартфон, обошел стол и плюхнулся на диван рядом с Евой, почти придавив ее боком. А когда бедняжка попыталась отодвинуться, пересел ближе, так, чтобы касаться толстой ляжкой Евиного бедра.
— Сейчас, моя дорогая, я покажу вам, что у нас получилось!
*****
— Павел Николаевич, — отчеканила Ева, — мне надо выйти. Немедленно. Пропустите меня.
— Ну что вы, Евочка, я же…
Договорить толстяк не успел, так как около стола откуда ни возьмись вырос… Шведов.
— Слушай ты, олень, ты какого хрена к моей девушке лезешь? — презрительно поинтересовался он. — Быстро встал, бл***, и свалил отсюда на х**!
— Макс! — ахнула Ева. — Ты что?! Так нельзя!
— Ева Константиновна… Это ваш… ваш… молодой человек? — оскорбленно прохрюкал Павел Николаевич.
Он торопливо поднялся с дивана. Шведов был гораздо его выше, да еще было заметно, что парень в бешенстве. Того гляди начнет крушить все вокруг.
— Свой счет оплати и проваливай, — бросил Макс. — Живо!
— Прекрати! — в отчаянии воскликнула Ева. — Это так грубо!
— А девушку лапать и зажимать — это нормально?! Так может тебе понравилось?
— Павел Николаевич — клиент нашей галереи!
— Да мне похрен! Он тебя лапал! Я через окно видел.
— Ты что, следил за мной?
— Да уж конечно, мне больше заняться нечем! Я приехал по делам в соседнее здание. А тут вы. Милуетесь, голубочки!
— Макс, прекрати, пожалуйста! Не надо разговаривать в таком тоне.
— Знаете что, Ева Константиновна, — обиженно заявил Павел Николаевич. Он уже оплатил счет и сейчас стоял около стола и злобно буравил взглядом то Еву, то Макса. — Забудьте о нашем контракте. Думаю, я найду что-то более привлекательное для украшения моего дома. И уж, по крайней мере, во время заключения контракта меня не будут оскорблять и называть оленем.
— А ты олень и есть, — вставил Шведов.
— Макс! Павел Николаевич, постойте… Впрочем… Хорошо, прощайте.
Девушка отвернулась, расстроенно уставилась в окно. На стекле появились мелкие капли дождя. Когда оскорбленный толстяк удалился, Шведов уселся на диван напротив Евы. Блондинка избегала его взгляда, она не хотела на него смотреть.
— Ева.
— Что?! Ты грубиян! — взорвалась девушка. — Разве так можно разговаривать с людьми?!
— С людьми — нет. Со всякими уродами — самое то. Пусть скажет спасибо, что я ему вывеску не подправил, — Шведов сжал кулак.
— Ты сорвал мне сделку, Максим! Я почти уговорила его.
— Сама-то себя не обманывай! Этот олень так бы тебя и мурыжил.
В глубине души Ева понимала, что Шведов прав, но она не собиралась произносить это вслух — все еще пылала возмущением и обидой.
— Тем не менее, ты не должен был вмешиваться в мои дела!
У Евы зазвонил сотовый. Сразу же стало ясно, что толстяк успел нажаловаться владельцу галереи, что с ним обошлись по-хамски.
— Ярослав Дмитриевич, я сейчас…
— Как вы могли так поступить, Ева Константиновна, не ожидал от вас! Вы же знали, как нам дорог этот клиент. Но все равно нагрубили ему!
— Я ему не грубила!
— У меня нет слов! Я рассчитывал, что в этом месяцем мы будем сильно в плюсе. А вы… Вы не умеете вести дела. Спугнули такого выгодного клиента! Вы ужасно меня разочаровали.
Владелец бросил трубку. Никогда раньше он не разговаривал с Евой в таком резком тоне. Девушка подняла на Шведова несчастные глаза:
— Вот видишь, что ты натворил… Я теперь везде виновата.
Макс только хмыкнул. Он слышал разговор с владельцем галереи.
Ева подозвала официантку и расплатилась по счету — все это с траурным видом.
— Не расстраивайся ты так, — пробормотал Шведов, наблюдая за блондинкой. — Подумаешь! Да плюнь ты на них всех!
— Я не могу, Максим. Это моя работа. Как ты не понимаешь! — В глазах у Евы стояли слезы, губы дрожали.
— Хочешь, я сам куплю эти долбанные картины? Давай!
— Не выдумывай. Что за глупости, Шведов!
— Нет, правда. Звони этому идиоту Ярославу и скажи, что уже нашла нового выгодного клиента взамен жирдяя.
— Максим!
— Ну что? Давай, звони. Ярослав в обморок грохнется от счастья и завалит тебя комплиментами. А ты снова будешь улыбаться.
— Макс, ты не понимаешь… Там довольно ощутимая сумма. Не пять копеек. Это дорого.
— Ну, сколько?
— Миллион.
— Долларов? — удивленно поднял брови Шведов.
— Рублей.
Мужчина пренебрежительно хмыкнул. Вероятно, ему захотелось порисоваться. Но, возможно, сумма действительно не показалась ему чересчур крупной.
— Нормально. Договорились, я покупаю. Теперь я твой выгодный клиент, а не этот олень.
— Макс… Тебе не понравятся эти картины, они тебе не нужны! Ты обязательно назовешь их мазней.
— Этот что ли… мета… метахренизм?
— Метамодернизм, — поправила Ева.
— Да ладно, не парься.
— Я не хочу тебя обманывать. Ты не должен покупать то, что не доставит тебе никакого удовольствия.
— А этому оленю губастому они доставили бы? Он тонкий ценитель прекрасного?
— Он бы ими хвастался. Приглашал бы гостей и обсуждал с умным видом. Говорил бы всем, что заплатил за них пять миллионов. Все бы восхищались и ахали.
Шведов засмеялся.
— Максим, но самое главное, что через десять лет эти картины действительно будут стоить гораздо дороже. Это хорошее вложение денег, — увлеченно произнесла Ева, так, словно Шведов на самом деле превратился в выгодного клиента. Но она тут же опомнилась и покачала головой.
— Вот поэтому я и хочу их купить!
— Нет, перестань. Ты их даже на стену не повесишь!
— А там есть голые бабы? Хотя бы одна?
— Нет!!! — закричала Ева. Посетители кофейни удивленно покосились на нее.
— Кхм… Печально. Ну да ладно, переживу. Все, я покупаю.
— Нет!
— Да что же это такое?! Ну-ка быстро прекратила со мной спорить! Ты забыла, что должна беспрекословно выполнять все мои желания? Забыла, а, Ева?
Блондинка, уже было открывшая рот для очередного протестующего возгласа, осеклась.
— Хорошо, — пробормотала она чуть слышно. — Договорились.
Глава 15
— Вот умничка, Ева Константиновна, давно бы так! — похвалил владелец.
Он смотрел в зеркало в холле галереи и поправлял белоснежные манжеты с запонками и яркий шейный платок.
Ева стояла рядом. Ей ничего не надо было поправлять, она и так выглядела безупречно. Владелец хвалил ее за проведенную сделку.
— Жаль, конечно, что Павел Николаевич соскочил. Что там у вас произошло? Он был возмущен и страшно обижен.
— Он хотел еще раз отвезти картины в свой особняк на примерку. А когда я отказалась, рассердился.
Ева, конечно, не стала посвящать владельца в подробности вчерашней ссоры с клиентом.
— Сколько можно возить эти картины! — всплеснул руками Ярослав Дмитриевич. Перстень на мизинце полыхнул темным пламенем. — Да, Ева Константиновна, наверное, вы правы. Ничего бы у нас с этим товарищем не получилось. Ненадежный он. Вон, англичанин! Приехал, посмотрел и купил.
— Да уж, конечно! — возмутилась Ева. — Я ему сначала десять писем написала, потом три раза по вайберу пообщалась и при личной встрече тоже разливалась соловьем. Вы думаете, все так просто, Ярослав Дмитриевич?
— Да-да-да, я вас очень ценю, моя дорогая Ева! Мне очень повезло, что вы оставили собственный бизнес и решили поработать в моей галерее. А как вы умудрились так быстро найти покупателя для картин Павла Николаевича?
— Мобилизовала личные связи.
— Вы просто сокровище, Ева Константиновна!
— Значит, я могу рассчитывать на бонус?
Ярослав Дмитриевич резко приуныл. Он, как и многие Евины знакомые, считал, что у наследницы крупного состояния денег куры не клюют, и работает она не ради зарплаты, а из странной прихоти. Поэтому прижимистый владелец не спешил премировать Еву, хотя и признавал ее ценность.
Но девушка не собиралась сдаваться.
— Ярослав Дмитриевич, я рассчитываю на бонус, — твердо заявила она, не дождавшись ответа от шефа.
— Хорошо, хорошо, я вас услышал, — с некоторым раздражением бросил владелец. — Мы это обсудим.
*****
Как Ева и предполагала, картины Шведову не понравились.
— Такую хрень даже на стену не повесишь, — пробормотал он, когда вечером девушка привезла домой его приобретения.
Ева с благоговением расставила холсты у стены и теперь любовалась ими.
— Что ты сказал, Максим? Я не расслышала.
— Говорю, тут ни одной голой ба… красотки!
— Но я же тебя предупреждала, — расстроилась Ева.
Ей казалось, что она обманула Шведова, который из жалости к ней приобрел ненужные картины. Эта мысль была ужасно неприятна, она царапала внутри острым коготком.
— Что ж, придется тебе самой поработать моделью. Раздевайся! — приказал мужчина.
Ева только что вернулась с работы, она устала и еще даже не приняла душ. Она уже было открыла рот, чтобы выразить деспоту свое возмущение. Его требовательный тон перечеркивал ту симпатию, которая уже зародилась между ними. Когда Шведов вел себя ласково и заботливо, Ева могла бы вообразить, что она просто его сексуальная партнерша, и все у них по обоюдному согласию.
Но в такие моменты, как сейчас, Ева остро чувствовала, что она — вещь, рабыня. Отрабатывает долг, выполняет условия сделки.
Однако… Взгляд Шведова обжигал. Как бы там ни было, их двоих уже связывали невидимые нити испытанного наслаждения. Ева прекрасно знала, что ей сулит это «раздевайся!». Она ощутила, как ее окатывает горячей волной. Кровь прилила к щекам, дыхание участилось, желание — мощное, неуправляемое — заставило затрепетать все ее тело.
«Ладно, — с усмешкой подумала Ева. — Разденусь. Сейчас устрою тебе стриптиз!»
Она уставилась прямо в глаза Шведову и начала медленно расстегивать шелковую блузку. Пышные рукава заканчивались широкими манжетами, каждая с тремя крошечными пуговицами. С ними всегда приходилось помучиться. Но сейчас Ева, скорее, мучила партнера. Он следил за ее манипуляциями затаив дыхание. Макс превратился в истукана, хотя его карие глаза уже пылали.
Сняв блузку, Ева медленно завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер. Одновременно прикусила губу и опустила глаза. Теперь ей уже стало интересно, как долго Шведов сможет вытерпеть пытку. Он тоже раскраснелся, его мощная грудная клетка ходила ходуном, хотя дышал он совершенно беззвучно. Бугор в джинсах выпирал все больше. Ева коварно улыбнулась, уронила лифчик на пол и погладила свою грудь. Кожа была шелковистой, соски давно уже сморщились, напряглись. Ева вдруг представила, что Шведов играет с ними языком, и едва не застонала от желания — оно обрушилось лавиной.