— Просто я тебя за столько лет успел изучить. — улыбался Император. — Но хоть убей, догадаться о твоей очередной пакости фантазии с изощренностью мне не хватает. — он развел руками.
— Все достаточно невинно… — Мария Федоровна сделала вид, что смущена. — Пафнутьев должен ответить за то, что тогда явился к Дашковым вместе с Алексеем.
— Маша, ты же понимаешь, что Виталий фактически защищал твоих родственников от расправы со стороны Алексея? И я еще не говорю про твою роль в этих событиях!
— Понимаю. — кивнула она. — Но он все равно должен ответить. Вернее, его семья…
— Приехали… — нахмурился Император. — Быстро подробности, Маша!
— Ты чего завелся-то, Коля? — хмыкнула Императрица. — Я же говорю, все достаточно невинно. Одна из моих доверенных Валькирий должна будет в понедельник найти кого-нибудь, кто позвонит Виталькиной супруге и сообщит ей, что тот сейчас не в какой-то там командировке, а в Бутырке, и что его вечером благополучно казнят. Только представь себе, что в семье Пафнутьевых начнется? Пусть они на месте Дашковых себя почувствуют. Согласись, Коля, не только невинно, но и дешево-сердито? Всего-то один звонок, а нервов будет…
— Ну, мать, ты даешь! — Император нахмурился еще больше. — Это, по-твоему, невинно? Хотя, да, для тебя подобное действительно вполне невинно. Как и для меня, впрочем… А ты подумала о том, что это все станет известно Алексии, которая тут же позвонит Алексею?
— Конечно, дорогой! — Императрица довольно кивнула. — Это было бы вишенкой на торте всей интриги! Пусть внучок тоже поволнуется, решая проблемы своей девки.
Император несколько секунд задумчиво разглядывал супругу, а потом заявил:
— Это ты отлично все придумала, соглашусь… Главное, дешево-сердито, всего один телефонный звонок… Но звонить, Машенька, будут мои люди, и скажут они, что Пафнутьева казнить будут по ходатайству князя Дашкова…
Императрица побледнела, вскочила и сжала кулачки:
— Ты этого не сделаешь, Коля!
— Еще как сделаю, Машенька. — хищно улыбнулся он. — Добро пожаловать на первый ряд, моя дорогая, спектакль обещает быть очень занимательным…
* * *
Дальнейший вечер субботы я провёл в компании Алексии, Сашки Петрова и приехавшей Кристины Гримальди — Прохор, сразу же после нашего возвращения в особняк, уехал к своей Решетовой, наказав мне никуда из дома не отлучаться. Александр с Николаем тоже укатили в какой-то ресторан и обещали быть только под утро.
Разговор, понятно, крутился вокруг гастролей наши эстрадные звезды. Потом Алексия перевела беседу на творчество Александра. Я же в беседе особого участия не принимал, думая о том, как мне дальше быть с моими девушками.
Граф Печорский, дед Михаил и Прохор были абсолютно правы — своих красавиц мне надо было обеспечить до того момента, когда Романовы меня женят. И обеспечить мне их надо было не всякой ерундой, типа, цацок, шмоток и банковских карточек, а чем-то действительно существенным, а именно недвижимым имуществом и долями в разных компаниях. Но тут вставал другой вопрос — как сделать это правильно и тактично, чтобы мои действия выглядели заботой, а не элементарным отступными?
Выход пока я видел только один — поговорить с девушками откровенно. Да, они могут обидеться, воспринять все так, как будто я от них заранее откупаюсь. Скорее всего, так и будет, но потом обида пройдёт и нам всем сразу станет только легче, тем более, они должны прекрасно понимать свое положение, что подтверждали те слова Виктория после вручения ей банковской карточки.
Может завтра вечером с ними поговорить? А то с понедельника у меня начнётся учёба, а со вторника правка Волкодавов, там мне точно будет не до разговоров. Ладно, утро вечера мудренее, завтра и посмотрю, а еще лучше посоветуюсь с Прохором.
— Лёшка, ты чего такой задумчивый? — отвлекла меня от невеселых мыслей улыбающаяся Алексия.
— Да про всякую ерунду думаю, с понедельника опять учёба начнётся, а мне ещё хвосты сдавать, которые я за две недели отсутствия успел наделать.
— До завтрашнего вечера ты думать должен только обо мне. — хлопнула она меня по руке. — Иначе я обижусь и больше со своей гастролей так тебе мчатся не буду.
Понятно, что девушка шутила, но…
— Прости, Лесенька, ты абсолютно права. — кивнул я. — До завтрашнего вечера в целом мире для меня существуешь только ты.
— Молодец. — девушка с довольным видом погладила меня по руке.
Тут я обратил внимание, с каким выражением Кристина посмотрела на Сашку, который после этого взгляда тоже кивнул и сказал:
— Девушка, не желаете ли завтра сходить в какой-нибудь ресторанчик?
— Желаю. — удовлетворённо кивнула Гримальди. — Но ресторан я выберу сама.
— Конечно, Кристина. — согласился Петров.
Алексия, тоже обратившая внимание на разговор моего друга и его девушки, не удержалась от комментария:
— Сашка, прости, что тебя невольно подставила.
— Ничего страшного, Леся, я все равно планировал пригласить Кристину куда-нибудь сходить.
Тут не удержался уже я:
— И не забывайте про учёбу, а то будете, как и я, хвосты потом подчищать.
* * *
Весь день воскресенья я, как и обещал, посветила Алексии. И ничего, что с территории особняка мы с девушкой так и не вышли, зато вдоволь навалялись в кровати, наболтались о разном, а потом нагулялись в нашем импровизированном лесочке и насидели на лавочке. Не скрою, что я и сам, как и Леся, с удовольствием предавался ничегонеделанию, заряжаясь энергией на будущую неделю.
Прохор, которого опять не было весь день, появился только к пяти часам вечера, и я сразу же решил с ним обсудить ситуацию с девушками.
— Может мне сегодня с ними переговорить? Алексия как раз дома…
— И что ты им скажешь? — усмехнулся воспитатель. — Красавицы, я решил подумать о вашем будущем? Скоро вы получите много денег и недвижимости? А теперь целуйте меня и пойдем скорее, устроим на радостях тройничок? Так что ли?
— После твоих слов идея кажется уже не такой классной. — признался я. — Чего делать-то, Прохор?
— Сначала надо все приготовить, я имею ввиду имущество и деньги, а потом просто поставить Викторию с Алексией перед фактом, мол, забирайте бумаги, теперь это только ваше. Вот это будет жест, Лешка. — хмыкнул воспитатель. — Они, конечно, поломаются для вида, а потом сами тебе устроят такой тройничок, который ты не скоро забудешь!
— Спасибо, Прохор! — улыбался я. — Надо будет на следующей неделе с моим Управляющим по этому поводу встретиться. И еще… Ты не будешь против… Нет, не так! Ставлю тебя перед фактом, Прохор, что я хочу и тебе передать в собственность часть имущества Гагариных. Будешь у нас завидным женихом.
— Отказ принимается? — прищурился он.
— Нет. — помотал головой я. — Ты мне самый близкий человек, я обязан о тебе позаботиться в любом случае.
— Одно условие, Лешка. Этот вопрос ты согласуешь с отцом, как и размер имущества. Договорились?
— Согласую. — с облегчением выдохнул я.
Глава 3
В понедельник утром, по дороге в Университет, с улыбкой вспоминал вчерашний вечер…
Приехавшая после ужина Виктория быстро увела Алексию к нам в покои показывать очередное приобретенное шмотье, делиться последними новостями светской жизни Москвы и, как я подозревал, новостями жизни нашего особняка. Так что, когда я, ближе к ночи, к ним поднялся, со стороны Виктории так и не последовало требования об отчете за последние полутора суток. Не заметил я и того, что девушка каким-то образом узнала о моей встрече с ее дедом и отцом. По крайней мере, с ее стороны никаких намеков на это так и не прозвучало. Не осталась она с нами и ночевать, заслужив при этом полный благодарностей взгляд со стороны Алексии.
— Романов, ты вообще к нам в Ясенево собираешься? — поинтересовалась Вяземская у меня за завтраком. — Я тебе, как заместитель командира подразделения официально заявляю, что Волкодавы прямо жаждут повторить последнюю тренировку, это ту, с участием Великого князя Николая Николаевича, Прохора и тебя.
— Вика, у меня на вас другие планы. — покосился я на сидящего рядом воспитателя. — Более грандиозные.
— А поподробнее?.. — сделала она хитрую мордочку.
— Цыц, госпожа штаб-ротмистр… — улыбался Прохор. — Завтра все узнаешь, нетерпеливая ты наша.
— Ну, я должна была попытаться… — «расстроилась» девушка.
— Мы так и поняли. — кивнул воспитатель.
Машин Долгоруких, Юсуповой и Шереметьевой на стоянке еще не было, и я, выйдя из «Волги», решил их дождаться. От нечего делать стал разглядывать проходящих мимо студентов, которые тоже кидали на меня заинтересованные взгляды, а некоторые, против обыкновения, даже кланялись. Кивал в ответ. Что успело поменяться за прошедшие две недели моего отсутствия? И только подъехавшие друзья прояснили для меня ситуацию. Объяснять взялась Инга:
— В Универ откуда-то слухи просочились, что ты на границу воевать уехал, а уж после появления в паутине очередной записи с казнью Никпаев, ты снова стал звездой. — заявила она.
А Наталья добавила:
— Алексей, мы молчали и никому ничего не говорили. Может кто из Малого Света проболтался на своих факультетах, а уж потом по Универу и дальше пошло… Не каждый день у нас военные конфликты происходят…
— Понятно. — вздохнул я.
Честно говоря, я рассчитывал на то, что последнюю запись со мной никак не свяжут и особого ажиотажа вокруг моей скромной персоны не случиться, но если студенты узнали о моей поездке на границу, сложить два плюс два им особого труда не составит. Я даже нисколько не удивлюсь, что «утекло» не из Света, а просто подсуетился мой папаша, запуская в студенческой среде соответствующие слухи, которые работали на «формирование моего общественного имиджа положительного героя». А положительные герои, в качестве примера для подражания подданным Империи, весьма необходимы, особенно в молодом возрасте, когда бурлят гормоны и хочется прогнуть мир под себя, по себе знаю… Надо будет потом с Пафнутьевым на эту тему переговорить — если действовал папаша, то точно руками Тайной канцелярии.
Видя мое нежелание продолжать разговор на эту тему, друзья замолчали, и мы какое-то время просто шли по аллее, ведущей к учебному корпусу, пока Анна, как бы между делом, не поинтересовалась:
— Алексей, ты, я надеюсь, сегодня в кафе с нами пойдёшь? А то мы с твоего приезда так нормально и не поболтали…
— Обязательно, Анечка. — улыбнулся я. — Только вам меня придётся в кафе подождать, мне ещё надо дойти до преподавателей и узнать про свою задолженность за эти пропущенные две недели.
— Мы дождёмся. — кивнула она и посмотрела на подружек. — Да ведь, девочки?
— Дождёмся. — в свою очередь кивнули те.
— Я за ними прослежу, Алексей. — хмыкнул Долгорукий. — Без тебя никуда не уйдём.
— Конечно не уйдём. — заявила Инга. — Мы ведь действительно с Алексеем за эти дни так нормально поговорить и не сумели. Все вокруг какие-то посторонние личности крутились, да и сам Алексей нас своим вниманием особо не баловал. — Юсупова сделала недовольный вид.
— Обязательно исправлю это досадное недоразумение, Инга. После занятий я только ваш. — пообещал я.
— Ага… — хмыкнул она. — Небось, опять убежишь, сославшись на неотложные дела, а наша Анька расстроится…
Юсупова с Долгорукой покосились на зардевшуюся Шереметьеву, а вот Андрей нахмурился и вздохнул:
— Инга, ты переходишь границы приличий. Как же эти ваши давнишние договорённости не ссориться из-за мальчиков?
— Никаких границ я не переходила… — буркнул Юсупова. — Анька, прости…
— Ничего страшно, Инга. — делано равнодушно отмахнулась Шереметьева. — Забыли.
А у меня, как на ужине с Печорскими, возникло огромное желание просто сбежать от этого разговора. Останавливало одно — ни с кем из девушек я в отношениях не состоял и не состою, никаких обещаний не давал и давать не собираюсь. Единственное, что меня напрягало, так это тот подаренный Шереметьевой подарок, который она явно восприняла, как повод или намек на что-то большее, а я же, чисто по-человечески, не мог ей сказать, что дед с отцом меня просто вынудили это сделать.
— Увидимся в кафе. — в очередной раз меня выручил Долгорукий. — Да, Алексей?
— Да, Андрей. — натянуто улыбнулся я.
А впереди показалось крыльцо учебного корпуса, к которому с разных аллей подходили живые ручейки студентов.
— Наташка! — «скомандовала» Юсупова и «подобралась».
Долгорукая последовала ее примеру и режим «Королева» подружками был включён на полную мощность. Причем, девушки сознательно замедлили свой шаг и пропустили меня вперед. Обернувшись и посмотрев на ставшие спесивыми лица Юсуповой и Долгорукой, я не удержался от комментария:
— Андрей, Анечка, вы можете на Ингу с Натальей как-то повлиять, а то я себя как на официальном приеме чувствую?
— Не можем. Это не лечится. — улыбался Долгорукий.
— Точно. — кивнула Шереметьева. — Скажи спасибо, Алексей, что подружки вперед тебя не вылезли, мол, это они, а не ты, с границы вернулись.
Впрочем, как и всегда, на Ингу и Наталью наши разговоры не произвели ровным счётом никакого впечатления — они как вышагивали с гордым видом, чуть от меня приотстав, так и продолжали вышагивать.
В фойе учебного корпуса Анна Шереметьева нас покинула, а мы направились в римскую аудиторию на лекцию по теории государства и права. И снова эти взгляды, снова шепотки и переглядывания, к которым я уже опять приготовился привыкать. В придачу шли две красавицы, Юсупова и Долгорукая, которые умудрялись раскладывать свои тетрадки и ручки с таким видом, как будто делали окружающим огромное одолжение.
В перерыве перед семинарским занятием, которое шло второй парой, мимо нашей с Долгоруким партой девушки нашей группы устроили самое настоящее дефиле, пытаясь обратить на себя моё внимание, причем, они и не старались этого скрывать. Я же старательно улыбался, отвечал на отдельные приветствия и делал одногруппницам невинные комплименты, чем вызвал законное недовольство Юсуповой и Долгорукой:
— Вот бы ты так с нами и у себя в особняке и в ресторане у Нарышкиных общался. — заявила мне недовольная Инга. — И вообще, Алексей, о таком твоем… недостойном поведении мы с Наташкой обязательно расскажем Аньке, а потом дружно на тебя обидимся.
— Инга, на меня бесполезно обижаться. — отмахнулся я. — Я вас все равно всех люблю. По-дружески…
— Незаметно что-то… — Юсупова деланно нахмурилась, а потом резко приблизила свое лицо к моему. — Чем докажешь?
— Зуб даю! — отшатнулся я и зацепил зуб ногтем с соответствующим щелчком.
— Ну… это несерьезно… — протянула разочарованная Юсупова и выпрямилась. — Нам с девочками нужны более весомые доказательства. Ты подумай над этим, Алексей.
— Обязательно, Инга. — пообещал я.
На большой перемене мы, как обычно, пошли в столовую и заняли отдельный столик. Честно говоря, после четырёх дней ресторанной еды я несколько соскучился по чему-то простому и незатейливому, и взял себе винегрет, солянку с непонятным содержанием и пюрешку с котлетой. Столовская еда пошла просто на ура! Инга же с Натальей продолжали изображать королев — девушки со скучающим видом ковырялись вилками в капустном салате и никак не могли перейти к тарелкам с манной кашкой.
Зазвонивший телефон отвлёк меня от еды, вызов был от Алексии.
— Слушаю, Лесенка. — Юсупова с Долгорукой напряглись и навострили ушки.
— Лёша… Лёша… — девушка надрывно всхлипывала в трубку. — Маме позвонили… Папа… папа… в Бутырке…
— Ты чего городишь, Леся? — не сразу «въехал» я. — Он же в командировке!
— Позвонили… сказали, что папа ни в какой не командировке… а в Бутырке… — она зарыдала. — На вечер казнь… назначена… Говорят, по ходатайству… князя Дашкова…
— Леся, это точно? — напрягся я.
— То… Точно… — рыдания в трубке усилились.
— Лесенька, сейчас буду звонить отцу и деду. Потом тебе перезвоню. Держи телефон все время рядом. — я сбросил вызов и задумался.
Ходатайство князя Дашкова? Или это какой-то розыгрыш, или бабка продолжает против меня интриговать — ну не рисуется в моем воображении картинка, на которой князь Дашков после той беседы мог по собственной инициативе подобное выкинуть! Или все же мог, но при условии того, что бабка ему пообещала полную защиту и безнаказанность? И теперь князь Дашков вместе со своими родичами почувствовали себя бессмертными и решили Пафнутьеву отомстить за унижение? Они там что, совсем охренели? А дед с отцом почему на поводу у родственничков и бабки пошли, и сдали им Виталия Борисовича?