— Я же их всех вырежу, как и обещал! Всех, сука, вырежу! И детей сожгу…
* * *
Андрей Долгорукий вместе сестрой и Ингой Юсуповой волей-неволей прислушивались к телефонам разговору Алексея. Судя по чуть побледневшему лицу молодого человека, тону и напрягшейся позе, разговор был далеко не из приятных. Наконец, Алексей закончил разговор и невидящим взглядом уставился прямо перед собой.
Только Андрей собрался поинтересоваться, всё ли у друга хорошо, как тот резко произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Я же их всех вырежу, как и обещал! Всех, сука, вырежу! И детей сожгу…
Сработавшая чуйка заставила Долгорукого забыть про свой вопрос и отскочить на темпе подальше от стола, опрокинув при этом стул. Андрей и сам не заметил, как вместе с ним от стола отскочили и Инга с Натальей, которые спрятались за ним, а со стороны Алексея пошла вполне ощутимая волна угрозы, которая с каждой секундой усиливалась. Соседние столы стремительно пустели, а обедающая студенческая молодежь, побросав вещи, подносы с едой, опрокидывая столы и стулья, разбегалась кто куда. А уровень угрозы все рос, пока не достиг совершенно запредельного значения.
— Бра-а-а-тик!!! — заверещала вцепившаяся в Долгорукого сестра.
А в столовой начало твориться что-то невообразимое — молодые люди просто орали, а девушки визжали от того ужаса, который исходил от Алексея. Многие студенты попадали без сознания на пол. Сам же Великий князь продолжал сидеть за столом в той же позе, уставившись пустым взглядом перед собой, и никак на происходящее вокруг не реагировал.
Наконец, ужас стал немного ослабевать, но случилась другая беда — столы вокруг Великого князя охватил огонь, сам Алексей встал, огляделся вокруг себя тем же отсутствующим взглядом и быстрым шагом вышел из столовой. Ужас ушел вслед за ним…
А Андрей Долгорукий начал судорожно тушить водой разгорающийся пожар…
* * *
Так, Алексей, соберись, ты не о том думаешь! С Дашковыми разберешься потом! Как тебя учил Прохор — главное, уметь расставить приоритеты! Что для тебя сейчас самое главное? Правильно, как можно быстрее вытащить из Бутырки Виталия Борисовича. Остальное пока по боку! Сейчас надо идти до машины, ехать в Бутырку и попытаться предотвратить самое страшное, а по дороге звонить отцу и деду, требовать отмены казни и выяснять, каким же образом эти твари Дашковы умудрились добиться от Романовых казни фактического главы Тайной канцелярии. Хотя, звонить начинать можно было и сейчас…
Первым, кого я набрал, был отец, но он не отвечал. Попытка позвонить еще раз закончилась так же — гудки были, но трубку папаша не брал! Следующим был дед, который мне ответить тоже не удосужился!
Сука! Бл@дь! Они что, сговорились?
Надо срочно звонить Прохору, может быть он сможет прояснить ситуацию со своим другом, и мне не придется никуда ездить? Так, вызов пошел… Воспитатель не отвечал тоже!
Сука, вы точно сговорились! Но почему сейчас? Решили Пафнутьева Дашковым слить и казнить, а мне специально про это не сказали, чтоб я не вмешивался? Бл@дь!
Кто ещё мне может помочь? Дядька Николай? Тоже глухие гудки без ответа!
Как так-то?
Твою же бога в душу в мать!!!
Я выскочил на стоянку, где моё появление не осталось незамеченным:
— Алексей Александрович, что случилось? — подскочили ко мне Дворцовые во главе с Виктором, старшим сегодняшней смены.
— Грузимся в машины, и быстро в Бутырку! — заскочил я в салон своей «Волги», опустил стекло и заорал на чуть замешкавшихся охранников. — Гоним, родные, и врубайте «люстры» с «крякалками»! Быстро!
Кое-как устроившись на сидении, начал напряженно думать, кому ещё можно было позвонить по поводу сложившейся с Пафнутьевым ситуации. Самое хреновое, что кроме злобной бабки, никто в голову не приходил. Повторные же звонки отцу, деду, дядьке Николаю и Прохору никакого результата не дали. Отправил им сообщения с просьбой срочно перезвонить. Наступив на гордость, все же ткнул на контакт Императрицы и замер в ожидании ответа, готовый даже пойти на то, чтобы пообещать ей извиниться перед Дашковыми, но и старая карга тоже не пожелала со мной общаться — после минуты напряженного прослушивания гудков я сбросил вызов и чуть не раздавил от досады телефон в руке.
Так это что получается, если мне Пафнутьева добровольно не отдадут, придется Бутырку штурмом брать? Кроме этого варианта ничего другого не остается, если мне так никто из старших не перезвонит. По крайней мере, я ничего другого пока придумать не могу. А там будь, что будет… Но если действительно окажется, что Пафнутьева собираются казнить по ходатайству князя Дашкова, я этот Род полностью вырежу, никого не пожалею!
Набрал Алексию:
— Лесенька, новостей больше нет?
— Нет. А у т-тебя? — шмыгнула носом она.
— Пока нет, но я решаю вопрос. Ты только не переживай, и маму успокой.
— Хорошо.
Я положил трубку.
А вот и Бутырка…
Когда я вышел из «Волги», из другой «Волги» выскочила моя охрана и окружила меня.
— Ни во что не вмешивайтесь! Ждите здесь! — приказал я им, а сам направился к той памятной калитке, через которую мы все входили на прием, посвященный казни Гагариных. Постучал.
— Слушаем внимательно, Ваше Императорское высочество! — раздалось из переговорного устройства, вмонтированного в калитку.
Уставившись в глазок камеры, висевшей выше и правее, я, сдерживая себя изо всех сил, спокойно сказал:
— Прошу прощения, уважаемый, что я без записи, но мне бы очень хотелось повидаться с господином Пафнутьевым Виталием Борисовичем.
— Просим прощения, Ваше Императорское Высочество, но Виталий Борисович сегодня нас не радовал своим визитом. Может быть, завтра приедет, или в какой другой день…
— Я точно знаю, что Виталий Борисович сейчас содержится у вас. Отдайте мне его по-хорошему.
— Ничем помочь не можем, Ваше Императорское высочество. Даже если бы Пафнутьев содержался у нас, мы бы его вам смогли выдать только после специального разрешения Его Императорского Величества, подтвержденного соответствующей бумагой, и никак иначе.
— А если я сейчас вам калитку выломаю? — начал заводиться я. — И пойду искать Пафнутьева по всему вашему богом проклятому пенитенциарному заведению?
— Мы вынуждены будем оказать сопротивление, Ваше Императорское высочество. — голос в динамике стал напряженным.
— Хорошо, уважаемый… — вздохнул я. — Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, только потом не обижайтесь. А сейчас нажимаете кнопку тревоги, я начинаю штурм тюрьмы на счёт три. Раз… Два…
Сработала сирена.
Я же повернулся к Дворцовым и, перекрикивая противный вой сирены, повторил свой приказ:
— Оставаться на месте, ни во что не вмешиваться! Скоро вернусь.
И перешел на темп…
Боевой транс и опыт, полученный на тренировках с Волкодавами, на автомате диктовали уже привычную схему действий — ворваться внутрь Бутырки, быстро допросить кого-нибудь знающего, найти Пафнутьева и отступить. Свои колдунские навыки можно применять только в крайнем случае, по крайней мере, до того момента, пока не увижу Пафнутьева — стоит мне погасить кого-то не того, точно знающего, где содержат Виталия Борисовича, и я тут до завтра буду рыскать в поисках отца Алексии!
Погнутая калитка слетела с петель, улетела внутрь каменной арки и сбила с ног одного из бойцов охраны, а остальные обрушили на меня все четыре стихии.
Гнев…
Дружный крик охраны, стихии спадают, и я спокойно приблизился к «черным».
— Где Пафнутьев?
А в ответ тишина… Только противно орет сирена. Зря, конечно, я дал ее врубить, на нервы действует, проклятая…
— Хорошо, спрошу еще раз. Где Пафнутьев? — я начал усиливать гнев.
— В Централе! — наперебой заорали они.
— Показывай. — пнул я одного из них. — А вы отдыхайте…
Мгновенная настройка, и остальные погашены, мне при отступлении сюрпризы не нужны…
Выбранный мной провожатый зрелищем неожиданного обморока своих коллег крайне впечатлился, вскочил, глубоко мне поклонился и указал на «свет в конце тоннеля»:
— Это там, Ваше Императорское Высочество. Я все покажу!
На выходе из арки, где проходила та веселая пати перед казнью Гагариных, провожатый указал мне в направлении той двери, как раз из которой тогда Гагариных на казнь и выводили. Сейчас же эту дверь видно не было — ее заслоняли десятка два бегущих ко мне «черных» во главе с незнакомым мне седовласым стариком.
— Стоять! — заорал я и добавил гнева.
«Черные» начали останавливаться, натыкаясь друг на друга.
— Я Алексей Александр Александрович Романов! Мне нужен Пафнутьев Виталий Борисович. Отдайте по-хорошему, и я вас не трону!
— Мы на службе, Ваше Императорское Высочество. — прищурил глаза Седой. — Без приказа Государя Пафнутьев вверенный мне объект не покинет.
Оп-па! А вот и тот, кто мне нужен!
— Хорошо, уважаемый, сочту ваши слова за отказ. — оскалился я.
Через десяток секунд остался стоять только Седой, да и то с моей рукой на шее. Чуйка молчала — я хоть и видел кучу всякого опасного народа на разных этажах зданий, но нападать им с помощью стихий явно было не с руки, их начальник в моих руках, да и стены Бутырки можно было повредить, вплоть до обрушения…
— Веди меня к Пафнутьеву, старик! — я хорошенько его встряхнул и даванул гневом.
— Хорошо-хорошо… — захрипел он. — Туда…
Тот самый вход, на который указал первый провожающий, унылый коридор со скудным освещением, снесенная решетка, лестница, второй коридор, аналогичный первому, с решеткой тоже самое, третий коридор, опять снесенная решетка и пара охранников в закутке, которые поставили перед собой воздушный щит.
— Детский сад у тебя, старик, а не тюрьма. — я все это время тащил его на вытянутой руке, благо, старикан держал доспех. — Если Государь меня за сегодняшнее не казнит, так и быть, приеду к тебе с разгромной инспекцией. Где Пафнутьев, службист ты наш?
— Он там, Ваше Императорское Высочество! — Седой указал на продолжавший висеть воздушный щит.
Щелчок плетью, и щит рассыпается на отдельные воздушные завихрения.
— Открывайте двери, чего застыли! — рявкнул я на двух «черных» и добавил гнева. — В темпе вальса, служивые!
Через несколько секунд массивная железная дверь с глазком и кормушкой распахнулась.
— Заходим, господа. — я указал им на проход.
Продолжая держать Седого, вслед за охранниками зашел в камеру с одним единственным маленьким зарешеченным оконцем. Из темпа выходить я не собирался и продолжал отслеживать складывающеюся в пределах видимости ситуацию. Когда же глаза привыкли к сумраку, рассмотрел в углу койку с лежащим с закрытыми глазами Пафнутьевым, который на нас никак не реагировал.
— Старик, бл@дь, вы с ним что сделали, твари? — встряхнул я Седого.
— Врачи утром были… — прохрипел тот. — По приказу Государя. Что-то там вкололи и уехали. Сказали, к вечеру должен отойти…
— Как раз к моменту казни, тварь?
— К-какой казни? Т-такого п-приказа не п-поступало! — задергался Седой, и я чуть ослабил хватку. — Вы что такое говорите, Ваше Императорское Высочество? — выдохнул он. — Виталий Борисович у нас просто временно отдыхает в качестве клиента от делов праведных! Вон, у него и апартаменты одни из лучших и комфортабельных среди имеющихся!
— Если соврал, старик, обязательно вернусь и тебя кончу! — пообещал я и повернулся к охранникам. — Чего застыли? Кто-нибудь из вас аккуратно поднимает господина Пафнутьева с койки и кладет другому на спину. Уроните — покалечу.
Проследив, чтоб Виталия Борисовича нормально разместили на спине, скомандовал:
— Вперед!
Минуты через три быстрого бега по коридорам и лестницам Бутырки, не встретив никакого сопротивления, мы оказались перед «Волгами». Со стороны охраны никаких провокаций так и не последовало, но моя чуйка сообщала, что в фокусе внимания мы находились постоянно, как находимся и сейчас
— Принимайте. — скомандовал я своим Дворцовым. — В свою «Волгу» грузите, только аккуратно. Двое остаются со мной, остальные быстро везут Пафнутьева в особняк. По дороге вызовите врачей из Кремлевки, скажите им, что ему утром что-то ширнули, якобы к вечеру должен очухаться. Выполнять!
Старший моей охраны просто показал пальцем на двух своих подчиненных, те кивнули, пристроили на заднее сидение машины Пафнутьева, сели рядом, хлопнули дверьми, и «Волга» рванула с места. А я, наконец, разжал пальцы и отпустил Седого:
— Прошу прощения на незваный визит, старик. — начал извиняться я, и замер от пришедшей в голову мысли…
Слишком просто у меня получилось вызволить Пафнутьева «из кровавых застенков»! А этот укол? Отсутствие толкового сопротивления Канцелярских? А то, что все внезапно расхотели со мной общаться?
— Старик, ты ведь знал, что я за Пафнутьевым приду?
Седой какое-то время меня разглядывал, а потом ответил:
— Я вас не понимаю, Ваше Императорское высочество.
— Все ты понимаешь! — я поморщился, развернулся и направился к «Волге».
Уже когда я отрыл дверь машины, то обернулся к Седому. Старик же мне глубоко поклонился. Вслед за ним поклонились и два его подчиненных.
— Будем считать, что это «Да»… — пробормотал я.
Разместившись на сидении, достал телефон — мне из родичей так никто и не перезвонил, они даже сообщения прочитать не удосужились. Да и хрен с ними!
— Куда, Алексей Александрович? — обернулся ко мне Дима.
— Родственников своих хочу навестить, которых Дашковыми кличут… — осклабился я. — Так их увидеть после Бутырки хочется, аж зубы сводит! Тем более, меня туда так старательно отправляют. Адрес Дашковых знаешь?
— Да, Брюсов переулок.
— Вот и езжай туда побыстрее… — я ухмыльнулся. — «Люстру» включать не надо, как и «крякалку», сюрприз родичам и родственничкам сделать хочу. А точный адрес конечной точки маршрута я тебе чуть попозже сообщу, только с картой разберусь.
— Как скажите, Алексей Александрович.
А я, прежде чем приступить к изучению карты, решил позвонить и успокоить Алексию…
* * *
— Как тебе обещанный спектакль, Машенька? — поинтересовался император. — Впечатляет?
Они с женой сидели перед мониторами, установленными технарями Канцелярии в особняке Дашковых.
Императрица только поморщилась.
— А это Бутырка, Машенька, особо охраняемый объект, а не какой-то там особняк одного из Родов! — продолжил Император с довольным видом. — А теперь представь себе, что твой внучок с любым другим менее охраняемым и укрепленным объектом может сделать, где нет в полу и стенах плит дорогущего сплава делория? И заметь, без всякого там пошлого применения стихий. А трупов в Бутырке Лешка не оставил только потому, моя дорогая, что ему там только свои встречались, это которые Канцелярские. При любом другом раскладе… Ну, ты поняла. Я тебе потом отчеты Белобородова дам из Афганистана почитать, ты должна впечатлиться размерами Лешкиного личного кладбища, который внучок там старательно расширял. А ему еще и восемнадцати нет…
— Да, Коля, я достаточно впечатлилась. — скучающим тоном ответила императрица. — И что дальше?
— Как что, дорогая? — усмехнулся Император. — Внук девицу-красавицу, если так Витальку в этой ситуации можно назвать, из темницы вызволил, а теперь с драконом придёт поквитаться. Фролушка, дружище, ты готов к визиту благородного лыцаря в сверкающем доспехе? — Николай повернулся к деверю.
Князь Дашков, скромно сидевший в уголке комнаты, чуть побледнел, как и Императрица, но улыбнуться все же себя заставил:
— Все шутишь, Коля?
— Какие уж тут шутки, Фролушка? — Император продолжал веселиться. — Благородный лыцарь в сверкающем доспехе после Бутырки по всем раскладам сюда должен заявиться. Я же тебе говорил, что это якобы по твоей инициативе Пафнутьева казнить собирались, мстительный ты наш…
Князь Дашков совсем спал с лица, но улыбаться продолжал:
— Твои же люди встретят… благородного лыцаря?
— Конечно, Фролушка, куда ж мы денемся… Род Романовых несправедливого беспредела не допустит. Особенно, когда дело касается наших родственников…