— Позволите, я попробую вам помочь? — осторожно поинтересовался незнакомец, на вполне понятном мне, родном, так сказать, языке.
— Шли бы вы со своей помощью… куда подальше, — прошипела я, разозлившись ещё сильнее, услышав знакомую речь.
— Не могу, когда леди в таком состоянии, — внимательно глядя мне в глаза, промолвил тот, слегка хрипловатым голосом, от которого мурашки, наглым образом, устроили себе пробежку по моей спине.
— Леди бы не оказалась в таком состоянии, если бы вы вели себя адекватно, — фыркнув, пропыхтела я, глядя на опухающую, буквально на глазах, кисть.
— Я прошу прощения, за своё недостойное поведение, — его бархатный голос, будто завораживал, успокаивая, — и если вы позволите, объясню его причину… после того, как попробую вылечить вам руку.
— И как вы собираетесь это делать? — уже спокойнее поинтересовалась я, поскольку пульсирующая боль могла заставить слушать кого угодно.
Тот, не говоря ни слова, осторожно взял мою посиневшую кисть в свою, накрыв ладонью, и, в тот же миг, я почувствовала тепло, исходящее от его рук.
Могла ли я, ещё минуту назад, подумать, что одним прикосновением можно вылечить травму? Уж точно нет! Но сейчас, ощущая, как постепенно отступает боль и сходит отёк, сомневаться не приходилось. Спустя пару минут травмы, как и не бывало.
— Перелома нет, так что совсем скоро, от неприятных последствий вашего опрометчивого поступка, останутся лишь воспоминания, — констатировал он, по-прежнему не выпуская моей ладони из рук.
— Невероятно! — выдохнула я, прислушиваясь к своим ощущениям. — Совсем не больно, просто чудо какое-то!
— Здесь нет чудес, лишь последовательное выполнение некоторых действий, — улыбнулся он, наконец, выпустив мою руку, хотя улыбка получилась какой-то грустной.
Сейчас он казался таким искренним, что захотелось улыбнуться ему в ответ, но я сдержалась, ограничившись лишь сухим «Спасибо». В конце концов, в произошедшем виноват именно он, а чудесное исцеление, можно считать своего рода извинением за нанесённый вред. Только вот интересно, как у него это получилось?
Раздавшийся в глубине заведения грохот, в мгновение ока выветрил все мысли об этом феномене из моей головы. Сердце ухнуло в пятки, когда обернувшись на звук, я увидела сидящую на полу девочку, державшую в руках большого белого медведя с розовым бантом на шее, усердно трущую лоб, а рядом упавший стул.
— О боже, — прошептала я, кинувшись в её сторону, совершенно забыв о том, что собиралась уже уходить, при этом, даже не заметив странного взгляда, брошенного на меня незнакомцем. Переживание за ребёнка было настолько сильным, что стало не по себе.
Подбежав к ней раньше отца, опустилась на колени, осторожно убрав маленькую ладошку со лба, под которой, как оказалось, набухала шишка.
— Что-то мои ножки совсем не хотят идти, — устало пробормотала малышка, — я шла, чтобы показать мою новую игрушку, но почему-то всё закачалось вокруг.
— Такое иногда бывает, когда плохо кушаешь, — помогая крохе встать, ласково коснулась её осунувшегося личика, высказывая своё предположение, и только тут до меня дошло, что я стала понимать и её.
Резко поднявшись, ошарашено уставилась на оказавшегося рядом мужчину, заинтересованно наблюдающего за мной.
— Либо я схожу с ума, что маловероятно, и чужая речь вначале мне только почудилась, либо вы устроили здесь представление, непонятно для чего, — слова срывались с губ как удар хлыста, усиливая напряжение, витавшее в воздухе.
— Понимаю ваше негодование, — присаживаясь на колени перед дочерью и прикладывая ладонь к её лбу, где была шишка, ответил мужчина, — через минуту попробую вам всё объяснить, хотя это будет весьма не просто.
— Пожалуй, я обойдусь и без ваших объяснений, — устало пробормотала я, и, закинув сумку на плечо, направилась к выходу.
Хотелось скорее оказаться на свежем воздухе, подальше от всех этих непонятностей и неприятностей, свалившихся на меня в один день, подальше от этого странного мужчины и его маленькой дочки, подальше от дурацких мыслей и чувства тоски, сжимающей грудь…
— Мамочка, родненькая, пожалуйста, не уходи, — надрывный детский крик ударил мне в спину, заставив замереть на месте, — я буду самой послушной дочкой, пожалуйста, не бросай нас опять, мамочка…
Топот детских ножек и миг спустя маленькое тельце прижимается ко мне изо всех сил.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — шептала малышка, вцепившись в штанину.
Растерявшись, я обернулась к мужчине, во взгляде которого увидела такую боль, что мне стало трудно дышать, от осознания, творящегося в его душе кошмара, при виде мучений собственного ребёнка.
Не говоря ни слова, он вытащил из нагрудного кармана золотую цепочку, с висящим на ней медальоном и, подойдя, протянул её мне.
Щёлкнул механизм, откидывая инкрустированную драгоценными камнями крышечку, и моему взгляду предстала небольшая миниатюра, с изображением трёх человек — мужчины, стоявшего сейчас передо мной, маленькой девочки, всхлипывающей рядом и…
Я не верила своим глазам! Черты лица женщины были настолько схожи с моими, что если бы не длинные волосы, уложенные косами вокруг головы, и не роскошное платье с декольте, глубокого синего цвета, которое я видела впервые, с уверенностью сказала бы, что рассматриваю свою собственную фотографию.
— Это что, шутка? — уставившись распахнутыми от удивления глазами, прошептала я.
— Похоже на то, что нам сейчас весело? — вопросом на вопрос ответил мужчина.
— Но это точно не я, хотя лицо девушки просто копия моего, — попыталась почему-то оправдаться.
— Теперь-то я знаю, но вначале, был абсолютно уверен, что вижу перед собой свою жену, бросившую меня и дочь чуть больше двух недель назад, — кивнул тот, — кстати, моё имя Энрион, можно просто Энри, а это Катарина, но она предпочитает, чтоб её называли Кэти. А как вас зовут?
— Аделина, сокращайте на своё усмотрение, мне без разницы, что Лина, что Адель — всё одно, — промолвила, качая головой, пытаясь прийти в себя от новой порции информации, свалившейся на мою голову.
Странная реакция малышки, да и самого Энриона, когда они увидели меня впервые, стала теперь вполне понятной. Вот и причина неадекватного поведения обоих, правда ситуация с речью не прояснилась, но, судя по именам, они не из наших мест.
— Я кушать хочу, сильно, — прошептала Кэти, тяжело вздохнув, так и не выпустив из рук мою штанину, — можно мне чего-нибудь поесть?
— Конечно, милая, давно пора: со вчерашнего вечера ничего не ела, пойдём к столику, — сказал Энри, — выберешь себе что-нибудь по вкусу.
— А мама? — малышка с надеждой подняла на меня заплаканные глазки.
Взглянув на её отца, я промолчала, думая, что сейчас он скажет ей правду, но тот лишь рассеянно смотрел куда-то вдаль, будто обдумывая что-то.
— Вы не собираетесь ей ничего объяснить? — вскинув бровь, поинтересовалась у мужчины, уже заранее зная вероятный ответ.
— Отняв, тем самым, у ребёнка надежду? — горько усмехнулся тот. — Она впервые за две недели попросила поесть. Как думаете, сколько она протянет такими темпами?
Взглянув на худенькое тельце в пышном розовом платье, тяжело вздохнула.
— Эх, что с вами делать? — пробормотала я, и, обратившись к малышке, уже громче добавила. — Пойдём, солнышко, хорошенечко покушаешь, а потом папа с тобой серьёзно поговорит.
Глядя на улыбку, озарившую детское лицо, поняла, что вляпалась в историю по-полной, но бросить голодного ребёнка, зная к чему это может привести, совесть не позволяла.
Подойдя вместе с девочкой к столику, на котором возвышалась целая гора еды, я внимательно взялась за изучение имеющегося в наличии, но кроме фастфуда из картошки фри, бутербродов, чипсов и прочего, включая сладости, не наблюдалось ничего, чем можно было бы накормить голодного ребёнка, не навредив при этом его организму.
Пока я продумывала варианты, как можно исправить положение, Энрион, широким жестом хлебосольного хозяина, указав на гору вкусных вредностей, предложил малышке отобедать.
— Вы в своём уме? — опешив от такой недальновидности, выпалила я.
— Что-то не так? — нахмуренные брови и сжатые в линию губы говорили о том, что я перешла границу дозволенного.
— А то, что не стоит давать ребёнку есть всё это на голодный желудок, — уже спокойнее промолвила я, коря себя за несдержанность, — если не хотите потом хвататься за голову, наблюдая весьма неприятные последствия.
— Не понимаю! Когда мы пришли сюда, дети, находившиеся в зале, ели то же самое, — не сдавался мужчина, отстаивая свою позицию.
— Да, но вряд ли эти дети были в таком же плачевном состоянии, как ваша дочь, — ответила, взглянув на бледное личико Кэти.
— Можете предложить что-то другое? — проследив за моим взглядом, в отчаянии спросил он.
— Сейчас спросим, есть ли в этом кафе что-то кроме… — поворачиваясь к стойке, из-за которой всё это время с интересом за нами наблюдала девушка, начала я говорить, но закончить мне так и не дали.
— Только фруктовые десерты, в которых используются сливки, эм-м, как бы поточнее выразиться, — поняв, о чём речь поторопилась с ответом Марина, перебив меня, но в конце немного замялась, будто стыдясь закончить предложение, — так скажем, не вполне натурального происхождения.
Покраснев, она потупила взгляд.
— Как это не вполне натурального происхождения, — не понял мужчина, — а какого же?
— Ну, то есть часть из сухой смеси, часть из баллончиков, для придания воздушности, — пискнула девушка, совсем сникнув, похоже, пожалев о том, что вообще озвучила эту тему, — короче, всё как всегда. Но никто ещё не жаловался: в этом году про отравления слышно не было.
— Про отравления? — брови мужчины поползли вверх. — То есть, вы знаете, что из-за этого МОГУТ быть отравления, и всё равно предлагаете посетителям?
— Пойдёмте отсюда, у меня есть кое-какая идея, — пытаясь отвлечь Энриона от ни в чём не повинной девушки, просто выполняющей данные ей поручения, позвала я, коснувшись мужского плеча, отчего тот вздрогнул.
— Оставьте адрес, мы вышлем ваши покупки с курьером, — словно извиняясь, предложила она, указывая на игрушки и еду на столе.
— Кэти, детка, тебе понравились игрушки, которые принёс хозяин этого заведения? — поинтересовался у дочки Энри.
— Только эта, — прижав к груди белого медведя, ответила кроха.
— Остальное можете оставить себе, — повернувшись к девушке, холодно произнёс мужчина, — на долгую-долгую память.
— Как скажете, — кивнула та, поджав губы.
— Мы будем кушать в другом месте? — выйдя из кафе, Кэти повернулась ко мне.
— Да, неподалёку есть уютный ресторанчик, где готовят первые блюда, — кивнула в ответ, — там и покушаешь.
— А вы уверены, что нас и в том месте не попытаются накормить какой-нибудь гадостью? — усмехнулся мужчина.
— Я иногда обедала там, как видите, пока жива, — улыбнулась в ответ, вполне понимая его опасения.
Через пару метров Кэти остановилась, сказав, что уже устала, и Энриону пришлось взять её на руки, мне же досталось нести игрушку.
Обходя большие лужи, мы шли по пустынной улице, думая каждый о своём. Осеннее солнце то проглядывало сквозь хмурые тучи, отражаясь в тяжёлых каплях, продолжавших падать с листвы, при каждом порыве ветра, то вновь пряталось, погружая всё вокруг в серость и уныние.
Ветер буквально пронизывал, раз за разом бросая в дрожь, и это при том, что я была тепло одета, что не скажешь о девочке — малышку явно нарядили не по погоде, поэтому, стащив с себя шейный платок, решив, что ей он нужнее, остановила мужчину.
— Подождите, — промолвила я, и когда тот замер на месте, повязала Кэти платок на голову, чтоб не продуло ушки.
Глядя на меня, Энри кивнул своим мыслям и тут же снял пиджак, завернув в него малышку. Судя по тому, что та нисколько не возражала, кроха действительно замёрзла, но, почему-то, не сказала об этом ни слова.
— Спасибо! — спустя пару минут, произнёс Энри.
— За что? — спросила я.
— За то, что несмотря на мою безумную выходку, за которую, скажу честно, очень стыдно, вы всё равно мне помогаете, — ответил тот.
— Во-первых, я помогаю не вам, а Кэти, — пожала я плечами, — а во-вторых…
— А во-вторых? — не дождавшись, переспросил мужчина.
— А во-вторых, похоже, ресторан закрыт на санитарный день, блин, — в сердцах ругнулась я, рассматривая табличку «Закрыто» на стеклянной двери.
— Есть ещё какие-то предложения, — грустно усмехнулся Энри.
— Есть, — спустя мгновение произнесла я, глядя на дремлющую измученную кроху, решившись, по моим меркам, на совершенно безумный поступок. — Я приглашаю вас к себе в гости. В меню — борщ, картофельное пюре с котлетой и салатом, а так же блинчики с клубникой на десерт… Но это в том случае, если вы дадите слово, что будете вести себя прилично, чтоб я не пожалела о своём решении.
— Я клянусь, что в моих мыслях нет ни намёка на что-либо непристойное, — поспешил заверить меня Энрион, немного удивившись такому предложению, — обещаю, что ни словом, ни делом, не причиню вам вреда.
— Что ж, я вам верю, — всматриваясь в его лицо, в поисках хотя бы намёка на малейшую ложь, но так ничего и не находя, кивнула я. — Пойдёмте, здесь неподалёку, на парковке, моя машина. Через двадцать минут будем уже дома.
Заглянув в задумчивые серые глаза, искренний взгляд которых будто проникал в самую душу, будоража и вновь зарождая непонятное волнение, вдруг вспомнила о той, что бросила его с ребёнком на руках. Что заставило жену, а главное МАТЬ, пойти на подобный поступок?
Если бы Энри был противным стариком, а кроха маленькой врединой, то ещё можно было бы её понять и найти оправдание такому поступку, но мужчина, идущий рядом, притягивал взгляд весьма привлекательной внешностью — гордым профилем, высокой крепкой фигурой, с широким разворотом плеч, а девочка казалась тёплым солнечным лучиком, освещающим собой всё вокруг. Но тогда в чём же причина?
Задумавшись, я не заметила, как мы оказались на парковке: ноги сами несли по знакомому пути, и лишь остановившись возле своей машины, пришла в себя, отбросив навязчивые мысли. Открыв машину, села за руль, указав Энри на заднее сидение, где тот вполне комфортно мог бы разместиться с малышкой на руках и, спустя пару минут, мы уже мчались навстречу судьбе. Эх, если бы я только знала, во что мне обернётся это приглашение, то непременно бы постаралась подыскать другой вариант, но, я даже не предполагала…
Глава 3
В замкнутом пространстве автомобиля, явственно ощущался аромат мужского парфюма, что немного отвлекало, поскольку к подобному я была не привычна, но старалась как могла сосредоточиться на дороге, чувствуя ответственность за пассажиров. Асфальт проносился под колёсами, наматывая на спидометре километры, но, несмотря на усилившийся поток, машину держала уверенно, поскольку сказывался немалый опыт вождения, ведь за рулём я была с тринадцати лет — сначала занималась картингом, принимая участие в гонках, а потом, на совершеннолетие, отец подарил мне первую машину.
Воспоминание об отце болью отозвались в сердце. Как не пыталась себя убедить, что разрыв с ним только к лучшему, ведь, по сути, так оно и было, в глубине души я чувствовала себя обманутой и преданной самым близким человеком, хотя встреча с малышкой Кэти здорово отвлекла меня, наполнив сегодняшний день неким смыслом. Да, мне было нелегко из-за предательства отца, но это казалось сущим пустяком, по сравнению с тем, что пришлось пережить маленькой девочке, оставшейся без матери. Именно её присутствие не позволяло впасть в уныние, заставляя меня стать сильнее, чем я была на самом деле.
До дома добрались вполне нормально, удачно избежав пробок в центре города, вот только всю дорогу меня не оставляло ощущение слежки, усилившееся когда я обратила внимания на спортивную машину тёмно-синего цвета, периодически мелькавшую в зеркале заднего вида, пока мы добирались до старой пятиэтажки на окраине, петляя по узким улочкам. Решив проверить своё предположение, в какой-то момент резко свернула в сторону, то и дело бросая взгляды в салонное зеркало, но машина позади больше не показывалась.