Эдиан покраснела, а внутри заметалась паника.
— Ты уверена? — жестко бросил Герберт.
— Конечно, — кивнула Клэрис. — Как только я закрутила роман и… ах, какие были времена! Мой первый любовник был страстный и…
— Избавь Эдиан от подробностей! — остановил ее Герберт.
— В общем, хочешь быть великой волшебницей — переставай быть невинной, — старуха перестала смеяться и серьезно посмотрела на Эдиан. — Да не смущайся ты, дева. Ничего ужасного в этом нет. Просто скажи ректору, с кем бы ты хотела начать этот путь… Уверена, он организует тебе любого вожделенного мужчину. И получай удовольствие.
— Спасибо, Клэрис! — Герберт взял Эдиан за плечо, вздернул на ноги и чуть ли не насильно повел к двери. — Пойдем, Эдиан!
Она даже не успела сделать старухе книксен.
Молча, сосредоточенный и злой, он провел ее за ближайший угол и там остановился.
С сомнением посмотрел на нее сверху вниз. В глазах его была… наверное, досада. Но голос прозвучал неожиданно мягко.
— Послушай, Эдиан… я понимаю, что общение с Крангом могло… отвратить тебя от этого. Если ты не можешь или не хочешь… мы… придумаем другой способ.
Эдиан выдохнула. Прежде она бы сказала, что да, нужно найти другой способ. Она не хочет спать с кем-то просто ради пользы дела. Да она и вовсе решила не идти по этому пути, не вступать в связь с мужчинами!
Но теперь… Когда у нее была цель… Ей было противно, но она должна.
— Спасибо за ваше… понимание и благородство! — ответила она, подняв на него взгляд. Он ведь знает, что другого способа нет. Это тупик, из которого лишь один выход. — Но вы ведь знаете, что по-другому никак. Просто… жалеете меня. Да, жалеете, не отрицайте! Я думаю… Ради нашей цели я могла бы сделать это.
Не выдержала и снова опустила взгляд.
Ректор, чудовище ты проклятое, подумалось ей. Возьми все в свои руки. Обними сейчас, прямо сейчас. Скажи, что тогда он будет тем, кто «сделает это»! Не спрашивай ничего. Подхвати на руки! Не заставляй повторять эти сложные слова, не заставляй решать!
— Кто не будет тебе противен из… магистерского состава, из взрослых? — услышала она голос Герберта.
Она не сделал к ней шаг, не попытался взять ее себе…
Эдиан заметалась внутри, словно попала в клетку. Просто не могла произнести того, что просилось. Была не в состоянии сказать этого.
«Вы. Только вас я не боюсь, только ваши руки дарят мне покой и радость, но и жар и огонь. Только вам я доверяю… в этом».
— Я не знаю… Может быть… — произнесла она вслух и осеклась.
* * *
Вот не хотел он вести Эдиан к старухе! И правильно не хотел. Нет, Герберт был уверен, что она сказала правду. Мог бы и сам догадаться. Просто это не приходило в голову, уж больно давно Академия не сталкивалась с обучением одаренной девушки.
Это ломало его планы по медленному приручению девушки. Чтобы она пришла к нему в постель добровольно. А ведь именно в его постели она должна оказаться, чтобы когда-нибудь они вместе смогли активировать артефакт.
Герберт понимал, что общение с Крангом не просто напугало ее. Он видел реальные признаки, что Эдиан начала бояться физической близости. Замечал, что она напрягается каждый раз, когда кто-то из мужчин оказывается слишком близко или прикасается. Что она словно бы стала отрицать свой пол, перестала выглядеть, как девушка, ждущая «своего мужчину» — это такая особая энергетика, которую неплохо чувствуют не только маги, но и просто внимательные мужчины. Это заметно. А все эти парни, с которыми она училась, для нее теперь только однокашники, в лучшем случае — друзья.
С одной стороны хорошо, можно меньше злиться на то, что вокруг нее столько мужчин. А с другой…
На него самого эта настороженность почти не распространялась. Он ощущал, что быть рядом с ним ей приятно, и как раз его прикосновения Эдиан нравятся. Что ее тянет к нему. Иногда почти так же сильно, как его к ней.
Но чувствовал, что достаточно сделать один неосторожный жест — и Эдиан забьется в скорлупу и с ним.
Герберт хотел притянуть ее постепенно. Где-то мягкие прикосновения, чтобы привыкла к физическому контакту с ним, где-то — немного эпатировать ее, мягко играть на ее смущении, чтобы она ощущала искристое напряжение влечения между ними. Ведь именно к нему ей и нужно привыкнуть.
И он готов был медленно сужать круги только, чтобы все произошло мягко, без травмы для Эдиан. Готов был проявить и терпение, и нежность. Дождаться, когда она сможет с полным доверием отдать себя в его руки.
А теперь получалось, что его маленький эльф должна лишиться девственности просто ради обретения огня. Как ни странно, но это… ломало все.
Герберт злился на себя, но просто не мог… не мог принудить ее выполнить этот «долг», если она не хочет, не может, боится, если ей противно от этого!
Это как непреодолимая стена! Он мог купить ее, мог играть, манипулировать, принуждать заниматься магией. Мог пожертвовать ее детородными функциями ради своей цели.
Но не мог принудить ее лечь даже с самим собой против ее воли!
Да… и лечь именно с ним, Гербертом, если она не хочет — не мог тоже. Если она захочет кого-то другого.
Он уже несколько раз ставил ее в безвыходную ситуацию. А теперь не мог.
Внутри все скрутилось жгутами, когда Клэрис озвучила, что нужно сделать. Он почти рычал от злости на ситуацию, на старуху, на себя самого!
Вообще-то все просто: схватить сейчас этого маленького любимого эльфа, сказать, что ей все равно быть с ним, целовать, пока она не расплавится и не растечется, сломать ее сомнения страстью и нежностью…
Так просто! Это ведь фактически судьба! Все одно к одному.
Но не мог.
Несколько мгновений он был готов совсем отказаться от всех целей, только чтоб его эльфу не пришлось заниматься сексом против воли.
Впрочем, знал, что она ответит. Знал, что ради своей матери и других людей Эдиан согласится и на это. Как на хирургическую операцию, которую нужно пройти.
Чуть не умер, когда произнес:
— Кто не будет тебе противен из… магистерского состава, из взрослых?
Ведь ни одного студента он к ней не подпустит. Слишком неопытные руки!
Ну давай же, Эдиан, одно слово. Даже намек. Просто дай понять, что именно я тебе нужен, думал он. Просто скажи что-то, что покажет мне это. Дай мне один штрих — и все станет хорошо. Навсегда. Я обеспечу это.
Жгут внутри напрягся до предела.
Герберт почти умер, когда спрашивал ее (зачем, спрашивается, идиот старый, слабак!). И умер совсем, когда услышал:
— Я не знаю… Может быть… — и осеклась. Потом быстро ляпнула: — Магистр Брейгиль… или…
Наверное, если бы Герберт меньше любил и хотел ее, если бы внутри него не скручивалось все, он бы дослушал. Уточнил, узнал, что значит это «или». Но он любил и хотел. И теперь она словно ударила его сильнейшим магическим прессом.
— Я поговорю с ним. Уверен, он… согласится, — только и смог сказать он — резко и жестко. Отвернулся и пошел прочь быстрым шагом. Просто, чтобы девочка не увидела его лицо.
…Хочет принадлежать другому мужчине — он ей это устроит. Неважно, что не с ним самим. Для его целей это подходит. Станет женщиной, перестанет бояться близости, тогда будет легче сделать ее своей со временем. Пусть. Так думал он.
Одновременно хотел убить Брейгиля, придушить самого себя за проклятое благородство и трясти Эдиан, пока из нее не вытрясутся все мысли о других мужчинах. Ах… Брейгиль. Как тебе это удалось? Или она просто назвала еще одного мужчину, которого не боится?
Глава 26
Эдиан бегом бросилась за ним.
Эта неоднозначная ситуация выбила у нее почву из-под ног. Она не знала, что делать. И не совсем понимала реакцию ректора.
Она назвала Брейгиля, просто чтобы кого-то назвать. Брякнула имя первого пришедшего в голову мужчины — того, кто проявил к ней заботу и был ей вполне приятен, чьих касаний она не испугалась. Хотела назвать еще кого-нибудь, потому что сказать ректору в лицо, что хочет, чтобы это был он сам, она не могла. Губы просто отказывались произнести это.
Но не успела. Лицо ректора стало похожим на застывшую маску. Ощущение, словно она ударила его. Не просто обидела, а очень сильно.
А теперь она бежала за ним, шедшим широким злым шагом по коридору. Не знала, что думать, как понять его! Неужели он ревнует?! Уголок ее души сладко заныл от этой мысли, несмотря на всю ошарашенность и противоречия.
— Я что-то сделала не так?! — спросила она прямо, догнав его.
Он обернулся. В глазах стояла боль, а на губах заиграла привычная усмешка.
— Нет, Эдиан, все хорошо. Раз ты в состоянии понять всю важность своей миссии — очень хорошо.
— Но вам не понравилось что-то… Если вы считаете, что Брейгиль… если он вам не нравится…
— Это один из лучших магистров, что ты встречала. И отличный человек. Он войдет в твое положение и будет рад. И с полной гарантией сохранит конфиденциальность.
— Но вы…?!
— Эдиан, — он остановился и пристально посмотрел на нее сверху вниз. Выражение его глаз все еще было очень странное. Но в остальном он полностью совладал с собой. В голосе звучала обычная насмешка. — Что я? Ты выбрала Брейгиля из всех магистров. Это твое право. И это неудивительно — странно было бы, если бы выбрала Торо, — он даже подмигнул ей. — Или карлика магистра Бойля. Помнишь, что сказала старуха Клэрис — что ректор тебе организует любого вожделенного мужчину. Это и верно так. Я поговорю с Брейгилем, он будет рад. Тут, знаешь ли, целая академия мужчин, готовых оказать тебе эту услугу, если я дам свое благословение. А я его дам.
А Эдиан стало больно. Выходит, его ревность ей почудилась? Он злился вообще не на нее, а, допустим, на Клэрис?
— Но вы рассердились! — все же не сдалась она.
— Рассердился? — насмешливо поднял брови он. Потом вдруг вполне искренне улыбнулся, даже ласково, и неожиданно на мгновение коснулся ее щеки тыльной стороной кисти. Эдиан захотелось схватить его руку, удержать. — Нет. Мне не нравится, что тебе приходится получить первый опыт ради пользы дела, а не по влечению тела и сердца. Но на тебя я не сердит. Это не твоя вина. Пойдем, Эдиан. Ты устала, — он за плечи развернул ее и повел по коридору.
Дальше они шли молча до самых апартаментов. Эдиан кусала губы. Реветь хотелось страшно. От чувства беспомощности, что все так странно и больно. И от того, что ректор, в сущности… так просто принял то, что она готова лечь в постель с другим мужчиной.
Он привел ее в гостиную ее владений, еще раз мельком осмотрел ее руки, не осталось ли синяков после утренней тренировки. Удовлетворенно кивнул и вышел, оставив Эдиан мучиться противоречиями.
К счастью, она так не выспалась в предыдущую ночь, да и действительно устала от физической нагрузки на тренировке по боевой магии, что долго реветь не смогла. Поплакала… и заснула, не успев полностью осознать случившуюся катастрофу.
Утром ей нужно было бежать на занятия. Поэтому вдоволь настрадаться Эдиан опять не смогла. Обсудить ситуацию с Саритой тоже не успела. Лишь противное, разрывающее чувство жило внутри все это время. Поэтому она иногда отвлекалась от того, что говорили преподаватели, делала задания кое-как, некоторые магистры это заметили.
А когда она шла домой после последней лекции, в пустынном коридоре ее встретил Брейгиль с букетом цветов. Он был не то чтобы смущен, но немного мялся, как человек, которому нужно обсудить щекотливую тему.
Цветы Эдиан приняла. Она ведь сама его назвала, сама втянула в эту, и верно, очень «щекотливую» ситуацию. Хорошо, что магистр такой галантный.
— Эдиан, ректор поговорил со мной. Признаюсь, я… польщен, — сказал он.
— Я рада, если вам приятно, — ответила Эдиан. Она засмущалась, но привычные вежливые формы выскакивали из нее сами.
Несколько мгновений они молчали, потом Эдиан поняла, что начинает краснеть. Какая-то невыносимо-позорная ситуация. Она должна обсудить «нюансы» операции с мужчиной, которого попросили лишить ее девственности. Ужас какой!
Брейгиль заметил это.
— Послушайте, Эдиан, — очень мягко и вежливо сказал он. — Я понимаю, что вы не планировали таких вещей. Я… признаюсь, тоже. Но мне действительно приятно, что вы назвали меня. Я… согласился. Однако, если вы передумали…
— Нет-нет! — Эдиан отважилась поднять на него взгляд. А про себя подумала «если не ректор, то лучше уж вы, чем кто-то». — Я не передумала.
— Тогда, — он ободряюще улыбнулся. — Мне не хотелось бы, чтобы вам было неприятно… это все. Чтобы вы смущались и прочее. Мне хотелось бы, чтобы наше… сотрудничество было максимально приятным для обоих. Будет лучше, если мы сначала… подружимся. Эдиан, не откажетесь сначала просто поужинать со мной?
А ведь он правда хороший, подумалось Эдиан. Она не ошиблась. Просто… она не хочет никакой связи с мужчиной. Ее сердце все равно не потянется ни к кому больше. Она чувствовала это точно и бескомпромиссно. Нужно сделать дело, обрести огонь и забыть об этой «операции». Все равно ее сердце растерзано и разбито. Сама не понимала, чем и почему, но чувствовала себя, словно у нее внутри поворошили ломом и оставили рваную рану.
Смущение как-то само сошло на нет от этой немыслимой безнадежной тоски.
— Да, конечно, я с радостью с вами поужинаю, — спокойно сказала она Брейгилю. — Но мне не хотелось бы… затягивать, — надеялась, он поймет, что она не хочет затягивать не ужин, а именно то, что должно произойти. Брейгиль понимающе кивнул.
— В таком случае я могу пригласить вас на ужин сегодня… в своих апартаментах? — серьезно спросил он.
— Я предпочту в моих, — ответила Эдиан, пристально посмотрев на него. Подумала, что на своей территории ей будет спокойнее. — Приходите в гости, я распоряжусь об ужине на двоих. Думаю, мессер Герберт уедет сегодня в город, а служанку я отпущу.
Вот так, горько усмехнулась она про себя. Она, оказывается, способна спокойно договариваться о встрече для лишения себя девственности. Как о времени и месте проведения хирургической операции.
— Я приду, Эдиан, — ответил Брейгиль. — А дальше, как пойдет. Вы в любой момент можете передумать.
— Вы тоже, — серьезно ответила ему Эдиан.
Проводил ее почти до двери, поцеловал руку, задержал ее в своей ладони дольше, чем положено. И ушел.
А Эдиан вошла в гостиную, передала Сэйре букет цветов и обессилено села на стул. Ректора она за весь день ни разу не видела. И сейчас казалось, что он где-то очень далеко, что он бросил ее. И это было невыносимо больно.
Почему он согласился? Ну почему?! Он же обжигал ее взглядом, он… явно хотел ее. Ей не могло показаться! При всей своей неопытности Эдиан научилась распознавать особые взгляды мужчин, изменение их энергетики, когда их влечет к женщине.
Неужели он не понимает, что только с ним она может все это по-настоящему, не как хирургическую операцию, а с отдачей? Неужели не понимает, что она просто стесняется, просто не может сказать ему это в лицо! Ведь это он взрослый и опытный мужчина. Должен понимать.
Эдиан закрыла лицо руками. Не заплакала, просто сидела, медленно и мучительно осознавая то, что не хотелось принимать. Ей все же показалось. Ректору все равно. Ему нужно, чтобы «дело делалось», а не она сама. Иначе он бы не позволил ей спать с Брейгилем.
А если она не нужна Герберту, значит, остается «хирургия». И Брейгиль — самый приемлемый для нее вариант. Наверное, с ним несложно будет договориться никогда не обсуждать то, что случится, а забыть, как страшный сон.
* * *
Дальше Эдиан все делала, как во сне. Распорядилась, чтобы подали ужин на двоих, попросила Сэйру зажечь свечи. Вроде бы так создают романтику и нужную атмосферу. Оделась в легкое белое платье и распустила волосы.
Сама была отстраненной, уже не особо переживала. Боль отошла куда-то на задний план. Ей оставалась только неизбежность — так что переживать? Просто еще одна рухнувшая мечта.
Как большинство девушек, Эдиан мечтала, чтобы первая близость с мужчиной произошла с любимым человеком. В идеале — с мужем. Она получила воспитание, положенное девицам самого благородного происхождения, поэтому плохо представляла себе, что такое эта близость. То, что происходит между мужем и женой за дверьми спальни, было овеяно для нее романтической тайной. И хотелось, чтобы это таинство свершилось с тем, кого она любит.