— Доказательства… — покачала головой Майя. — Исток привел его сюда — это ли не доказательство?
— Да, да! И это больше, чем простое совпадение.
— Что же мне делать? — вздохнула Майя, сплетая и расплетая пальцы. — Мне надо поговорить с ним, сказать ему все то, что я написала в письме. Но он так сердит на меня, Сюзенна. Я обидела его до глубины души.
— Да, я заметила, — согласилась Сюзенна. — Даже не зная, что вас соединяет, я уже чувствовала его ярость. Он обидел тебя там, в саду?
Майя кивнула, не желая вслух повторять прозвучавшие обвинения.
Сюзенна зашагала туда-сюда, теребя пальцами нижнюю губу.
— Как ты думаешь, где он остановился? В «Пилигриме» вместе с Кэрью?
— Да, но это в любом случае за пределами аббатства. Если я туда отправлюсь, меня тотчас же схватят.
— Можно выйти потайными ходами под стеной, — предложила Сюзенна. — Есть один ход, который ведет прямо в таверну. Я точно знаю!
Майя широко раскрыла глаза.
— Я об этом не подумала.
— Давай-ка я позову Оуэна, и пусть он приведет Джона Тейта. А Джон Тейт доставит твое письмо.
Сердце у Майи забилось как барабан.
— Кольер знаком с Джоном Тейтом.
— Зову Оуэна.
* * *
Джон Тейт стоял, прислонившись к стене и запустив большие пальцы рук за широкий кожаный ремень. У его ног, мерно помахивая хвостом, сидел Аргус. Майя и Сюзенна не сводили глаз с охотника, дожидаясь его решения. На медных волосах Джона играли блики пламени, пылавшего перед яр-камнем.
Охотник тяжело вздохнул.
— Ну, если надо, значит, надо. Только не понимаю я в сердечных делах, леди Майя, вот ей-же-ей, не понимаю.
Майя подавила улыбку.
— Думаешь, мне не стоит ему писать?
— И верно, незачем это.
— И что бы ты посоветовал? — спросила Майя.
— Сожгите вы эту писульку. Вот прямо возьмите и сожгите. Потому как если вы ее выпустите из рук, дальше уже ничего не изменишь. Того и гляди, явятся эти, нессийцы, да и зарежут вас, что ту свинью. Кольер-то, конечно, поплачет, а толку с того? И пишете вы длинно. Он мужик. Мужику что важно? — пожрать, когда голоден, да подраться всласть, чтоб все знали, кто тут круче всех. А эти ваши сопли-слюни… оно ему надо? Он же не дурак!
Майя поникла.
— Спасибо за совет, — поблагодарила Сюзенна и испытующе прищурилась. — А скажи-ка мне, Джон Тейт, сколько раз ты был женат или влюблен?
— Ни единого разика, — гордо приосанился Джон.
— В этом случае нам придется прислушаться к противоположному мнению. Да, это был политический союз, который может быть расторгнут одним росчерком пера. И все же речь идет о браке, заключенном в присутствии свидетелей, и о клятвах, принесенных по обряду Дохту-Мондар. Эти клятвы имеют определенный вес. Майя была и остается королевой Дагомеи.
Джон Тейт помотал головой:
— А вот и нет.
Сюзенна непонимающе посмотрела на него.
— Ну что вы как маленькая? Чтоб из принца сделаться королем, нужно — что? Чтоб тебя короновали. И не кто-нибудь, а альдермастоны. Майя — его жена, только никакая она не королева, покуда ее не коронуют, чтоб все видели, и рыцари, и мастоны, и простой народ, — он поднял руки. — Да он может этот брак еще сто раз разорвать!
— Но Майя — дочь короля! Этот союз ему нужен! — вспыхнула Сюзенна.
— Нужен — не нужен, а только он уже на сторону глядит, — саркастически заметил Джон Тейт. — Ему деньги нужны. У леди Деорвин — и денежки, и дочка. А у нашей Майи только и есть что красивая мордашка да мозги. Ты только не обижайся, слышь, это ведь чистая правда. Да и в мастоны он не рвется, а тебе ж мастона подавай. Тебе бы сейчас посидеть тихо да посмотреть, что он станет делать. Из сада он, говоришь, сбежал — значит, под арест не хочет. Погоди до следующей встречи. Если он захочет с тобой поговорить, я, уж так и быть, не дам Аргусу его искусать. Хоть и хочется!
Сюзенна покачала головой.
— Он все еще сердится на Майю. Но он не знает всей правды.
Джон Тейт пожал плечами.
— Дураков на свете что звезд на небе — всех и не сочтешь. Духов день уже не за горами. Что мы могли — мы сделали. Теперь бы только не сглупить и не напортачить.
Майя кивнула Джону Тейту и зашагала по комнате от стены к стене. Очистив свой разум, она воззвала к воле Истока. Остановившись у огня, она уставилась в пламя, в раскаленные докрасна глаза яр-камня. Дров в очаге не было. Пожирать огню было нечего. И все же он был настоящим огнем, как вода, которую изливали другие яр-камни, была настоящей водой. Вот оно, доказательство силы Истока, такое простое, но такое неоспоримое. Почему же Кольер его не видит?
Она закрыла глаза, погрузилась в себя и прислушалась, стараясь уловить шепот Истока.
Исток молчал.
Чувства захлестывали сознание, но Майя сделала вдох, другой и ощутила, как внутри начинает разливаться покой. Вспомнились слова альдермастона: чтобы услышать Исток, нужно расслабиться и ощутить, как мал ты в этом мире.
Но Исток молчал.
Она открыла глаза и вновь уставилась в огонь. Жар, идущий от языков пламени, лизал щеки, очаг пахнул пеплом и золой. Майя снова вызвала в памяти все услышанное. Джон Тейт прав. Если ее признание попадет в руки Кольеру, это будет равносильно самоубийству — политическому, а возможно, и самому настоящему. В этом письме нет ни просьб, ни уговоров. Она не предприняла ничего, чтобы успокоить Кольера или польстить его тщеславию. Она просто хотела сказать наконец все честно, не скрывая правды, даже если эта правда его ранит.
Закрыв глаза, она прижалась лбом к каменной стене над очагом. От камня исходило тепло. Она столько раз предавала и обманывала Кольера — разве сможет он довериться ей теперь?
И тут ее глаза сами собой распахнулись.
Беззащитность — вот лучший способ завоевать его доверие. Пусть он получит оружие, которым сможет ее уязвить. Быть может, он им воспользуется — что ж, он уже не раз ранил ее словами там, в саду. Пусть слова эти были сказаны в гневе (в законном гневе, надо заметить), они все равно причиняли боль. Пусть он поймет, что, живя в Муирвуде, Майя сожалела о том, что сделала, и открыто написала об этом в письме. Пусть узнает ее такой, какая она есть, — ее, а не выдуманный им образ. Если же после этого он отвернется от нее, то, по крайней мере, он откажется от нее, а не от ее маски.
Ощущая растущую решимость, она отвернулась от очага. Языки пламени жарко плясали у нее в глазах.
— Благодарю вас за ваши советы, — сказала она. Решение было принято. Она подождала, прислушиваясь — не возмутится ли Исток. Но он молчал, и единственным голосом, который она слышала, был голос ее решимости. — Отнеси мое письмо Кольеру, Джон Тейт. Сегодня же. Прямо сейчас.
Охотник нахмурился.
— А если так: я подожду, покуда он это письмо прочитает, а потом возьму да и сожгу, чтоб все шито-крыто?
Майя покачала головой.
— Нет. Пусть письмо останется у него. Я ведь пока что ему жена.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
«Холък»
На кухне альдермастона царил хаос: готовились к Духову дню. Повсюду стояли подносы с печеньем и блюда, до краев наполненные сладкими угощениями. Перемазанные с ног до головы мукой кухонные девчонки валились с ног от усталости, что, впрочем, не мешало им наперебой болтать о грядущем празднестве. Каждый день приходили новые вести, приезжали фургоны с провизией, приходили люди, которым хотелось увидеть в Духов день самого короля. За стенами аббатства вырастали все новые шатры — это съезжались гости.
— А майское дерево до сих пор не поставили, — сообщила Алойя, выскребая ложкой горшок изнутри. Подскочила Дави, шустро обмакнула палец в горшок и облизала.
— Дави! — возмущенно вскричала Алойя.
— Рано еще для майского дерева, — как ни в чем не бывало заметила Дави. — Его ставят накануне праздника. Ах, вот бы нам уже было четырнадцать! А вы знаете майский танец? — спросила она у Майи.
— Знаю, — улыбнулась Майя, хотя сердце ее сжалось от боли. Вспомнилось четырнадцатилетие, вспомнился Духов день и леди Деорвин, которая позаботилась, чтобы Майю никто не пригласил. Нынешний праздник тоже пугал девушку, хоть и по другим причинам. Если до Духова дня альдермастон не объявит, что Майя готова стать мастоном, его преемник может и вовсе не допустить ее до испытаний.
— А ты видела, что там? — трещала Алойя, прыгая вокруг Дави. — Будет рыцарский турнир! Поле специально огородили, и никому не разрешают ставить там шатры. Оуэн сказал, что капитан Кэрью сегодня там тренировался. Он сбил с коней трех рыцарей! А его никто не смог сбить!
— Вы знаете капитана Кэрью? — спросила Дави у Майи.
— Да, мы встречались когда-то, но это было несколько лет назад.
— Он красивый? Я спросила Оуэна, а Оуэн сказал, что не знает, — призналась Алойя.
— Ну еще бы, Оуэн ведь мальчишка. Что он в этом понимает!
Майя улыбнулась и быстро прикончила суп. Сюзенна и Додд сидели за столом напротив, голова к голове, и о чем-то тихо переговаривались.
— Он красивый, — сказала Майя. — Он говорит на трех языках и владеет луком не хуже, чем клинком.
— А Джон Тейт пойдет на состязания лучников! — сообщила Алойя, и глаза ее загорелись восторгом. — Он выиграет, выиграет?
— Откуда же мне знать, — улыбнулась Майя и хотела было поставить миску на стол, но Дави выхватила посудину у нее из рук и утащила к мойке.
Солнце с каждым днем задерживалось на небосводе все дольше, однако близился вечер, и лучи его уже начали слабеть. Дверь кухни то и дело отворялась, пропуская очередного помощника с мешком зерна или иной провизией, и Майя всякий раз поднимала взгляд. Весь день она ждала ответа от Кольера. Накануне ночью Джон Тейт доставил письмо, но Кольер не стал читать его при охотнике и холодно велел Джону идти.
— Ежели б вы работали вполовину так много, как трещите, мы уже сто раз бы закончили, — сердито бросила Колетт. — Слыхали пословицу — умные говорят об идеях, средние — о событиях, дураки — о людях? А ну, за работу!
Колетт поймала взгляд Майи, комически закатила глаза и вновь встала над кухонным столом. Волосы у нее были убраны в узел, не утративший опрятности, несмотря на весь многотрудный день. Колетт была женщина аккуратная и работящая и по части выносливости могла дать фору двум бычьим упряжкам.
Вздохнув, девочки вернулись к работе, оставив Майю наедине со своими мыслями. Скоро приедет отец. В воображении она уже слышала, как стучат копыта, позвякивают удила, хлопают на ветру знамена. Гостей приедет множество, и кухня перестанет быть для нее надежным убежищем. Майе вновь захотелось убежать в Сад королевы — вдруг там ее будет ждать Кольер, — но она уже успела побывать в саду и никого там не нашла. А вскоре сюда приедет королевский Двор, и уж тогда ей и вовсе негде будет укрыться, чтобы поразмыслить.
Будущее представлялось Майе туманным. Встреча с отцом — как это будет? Она мечтала просто поговорить с ним и одновременно боялась — боялась человека, в которого он превратился.
Дверь кухни открылась снова, и Майя, подняв взгляд, увидела капитана Кэрью. Он был могуч как бык, с коротко подрезанными рыжеватыми волосами и носом выдающимся, но не уродливым. Сквозь загар проступала трогательная россыпь веснушек. Пожалуй, он был даже хорош собой, этот человек, которого слухи называли ближайшим собутыльником ее отца.
За Кэрью шел Кольер, а с ним еще трое, в том числе Джон Тейт. При виде незваных гостей Колетт нахмурилась.
— Тут вам не трапезная! Это кухня альдермастона, — предупредила она. — Ужин будет в свое время, так и знайте, — она грозно сложила руки на груди. — И не надейтесь, что я вас тут стану прикармливать, мне и без того голодных ртов хватает!
Капитан Кэрью с улыбкой поклонился кухарке.
— Госпожа моя повелительница кухни, я лично переломаю пальцы любому, кто посмеет стащить у вас хотя бы крошку, не заплатив. Что до меня, то я искал леди Майю и вот наконец нашел.
Сюзенна и Додд вскинули глаза. Додд вскочил с бочонка, стукнув плошкой о стол, и вопросительно уставился на Джона Тейта.
Майя встала и отряхнула юбки.
— Здравствуйте, капитан.
Кэрью улыбнулся ей:
— Путешествия сделали вас лишь прекраснее, Майя. Я рад вас видеть. Не согласитесь ли вы прогуляться со мной по Саду сидра?
В животе у нее что-то сжалось, но тут стоявший за плечом у капитана Джон Тейт прищурился и чуть заметно кивнул.
— До темноты осталось немного, — на всякий случай заметила Майя.
— Разговор будет недолгим, — наклонил голову Кэрью. — Однако у нас может не случиться другой возможности поговорить до прибытия вашего отца.
Значит, это что-то важное. Майя сжала кулаки, кивнула и вслед за мужчинами вышла из кухни. Налетел свежий ветерок. Она чувствовала пристальный взгляд Кольера, и под этим взглядом щеки у нее налились жаром. Подбежал Аргус — он прекрасно знал Колетт и потому на кухню даже носа не казал, — завилял хвостом, полез ластиться. Майя опустила руку и почесала его за ушами.
— А на меня эта зверюга рычит, — пожаловался Кэрью. — Я слыхал, он уделал сапоги Крабвелла? — рыцарь фыркнул от смеха. — Только пусть он пойдет с другой стороны, умоляю.
Майя молчала. Они пересекли луг и подошли к яблоневому саду. Тут и там под деревьями стояли небольшие лесенки, и работники торопливо снимали урожай с тяжело поникших ветвей.
Достигнув края сада, Кэрью повернулся к сопровождающим — стражникам, которые шагали рядом с Тейтом и Кольером.
— Джепсон, встанешь там. Роуэн, твой пост здесь. Кольер и Тейт ждут нас тут.
Майя заколебалась.
— Вы хотите поговорить наедине?
— Да, но они все время будут нас видеть, — ответил Кэрью. — Моя задача — защищать вас, а не похищать. Да и гнев альдермастона мне ни к чему… если, конечно, альдермастон способен разгневаться, — усмехнулся он. — Простите, я иногда говорю лишнее. Это все из-за того, что я много общаюсь с вашим отцом. Мы ведь были друзьями. Всю жизнь дружили. Я был на его свадьбе с вашей матерью. Мы вместе прошли мастонские испытания.
Он галантно предложил ей руку, и, опираясь на его локоть, Майя вошла под сень яблоневого сада. Оглянувшись, она увидела, что Кольер не сводит с нее глаз, однако выражение лица у него было крайне спокойное и сосредоточенное.
Кэрью похлопал ее по руке.
— Благодарю вас за этот разговор, — негромко произнес он. — Мои слова не предназначены для чужих ушей. Ваш отец знает, что вы здесь, Майя. Это он послал меня к вам. Ходят слухи, что к вам послан убийца. И что послала его леди Деорвин.
Майя застыла на месте.
— Не бойтесь, — сказал Кэрью. — Гостей приедет много, это верно, но мы с вас глаз не спустим.
Он повернулся к ней. Лицо его было серьезно.
— Вам не причинят вреда, леди Майя.
— Если будет на то воля Истока, — ответила Майя. — Я не боюсь смерти, капитан. Я была в землях, где она родилась.
Он фыркнул и нахмурился:
— Ах да. Вы имеете в виду проклятые берега?
Она кивнула и остановилась.
— Кажется, мы отошли уже достаточно далеко. Что вы хотели мне сказать?
Он выпустил ее руку и повернулся к ней.
— Крабвелл не сумел уговорить вас. Я решил, что попробую сам.
— Вы? — удивилась Майя.
— А что вы смеетесь?
— Вы давний друг моего отца. Вы принадлежите к числу его фаворитов. В прошлую нашу встречу вы пытались убедить меня отказаться от права на наследование.
Он поднял палец.
— А вот и нет. Говорил с вами Крабвелл, и я видел, как вы держались. Вас ему не согнуть. Я придворный, Майя. Я не питаю никаких иллюзий относительно моего положения. Я был рядом, когда вы говорили с Крабвеллом. И все правильно ему сказали. Я был горд вами. Вы не отказались от своих прав и привилегий. Да и как от них откажешься? Это ведь невозможно.