От улицы Университетской до проспекта Ленина Настя шла пешком. А погода-то какая! Безветрие! Легкие хлопья снега! Нынче в центральных и западных регионах страны со снегом не густо, одна слякоть пополам с дождем… А в Сургуте всегда красивая зима, даже в самый лютый холод, когда туман с теплого канала ГРЭС укутывает небо, погружая город в ватный полумрак.
Настя дышала сладким холодным воздухом, пахнущим арбузом (почему-то такие ассоциации остались с детства), обходила стороной накатанные ребятней ледяные дорожки на тротуарах, любовалась жизнерадостной бандой свиристелей, дерзко грабящей рябины в центре города. Да, рябины нынче много, такая примета, вроде как, к холодной зиме. Природа заранее заботится о лесных птицах, готовя для них вкусные запасы мороженых ягод. Ну, пока что примета не актуальна — только несколько дней с ноября навещали морозы Сургут, а желанные «актировки» объявляли разве что для младших классов. С другой стороны, декабрь — это только середина зимы в Сургуте, впереди еще почти четыре месяца, вслед за которыми местное население сразу может перескочить из зимней обуви и одежды в летнюю, а потом успеть надеть все это обратно, порой даже в майские праздники. Тут вам «майская метель» не поэтическое преувеличение, а климатическая данность.
Около отделения Сбербанка на проспекте Ленина шла привычная суета мини-ярмарки, где вовсю торговали жирными гусями, свежевыловленной рыбой, кедровыми шишками, пуховыми варежками, елочной мишурой. Стихийный базарчик в центре города вроде как находился на полулегальном положении, но без фанатичного контроля со стороны полиции. Будет рейд — да, проверят документы и, может, даже какие-то штрафы выпишут, если найдут, кому. Шустрые бабульки за версту чуют интерес правоохранительных органов, и чуть что, исчезают быстро и бесследно, похлеще неуловимых мстителей из одноименного советского киношедевра. А те, у кого есть на торговлю все разрешения с печатями, благополучно минуют неприятностей.
Вот и сейчас тут было, на что посмотреть и что купить, потому как приехавшие в город ханты раскладывали свой товар: мороженую щуку — от мелких щурогаек, которых можно тушить целиком в сметане, до здоровенных зубастых «поленьев» местных речных хищниц; полоски вяленой оленины; ведра с клюквой и брусникой; обереги из кожи и бисера; настоящие кисы из шкуры северного оленя, украшенной вышивкой. Стоить последние могут, как крыло от «Боинга», но даже в самый свирепый холод ноги в них не замерзнут — там еще и меховой чулок внутри. Правда, лучше не покупать готовые кисы, а все-таки шить на заказ, по индивидуальной мерке.
Сами ханты, немногословные, в крытых разноцветным сукном меховых малицах, с лицами, кажущимися суровыми и древними даже в среднем возрасте, переговаривались с русскими бабульками, торгующими елочными игрушками и плюшевыми мышами — символом приходящего года.
Прим. авт.: ханты — один из коренных малочисленных народов Югры, проживающих на севере Западной Сибири; щурогайки — местное название маленьких щучек, кисы — обувь из натуральной кожи и меха, аналог унтов; малица — верхняя одежда хантов из двух оленьих шкур: мехом внутрь и наружу, в виде рубахи с капюшоном и рукавицами
Настя нацелилась на небольшое ведерко клюквы. Надо протереть с сахаром и привезти родителям в Тюмень, мама просила. Может, купить щуку и что-нибудь себе приготовить?.. Девушка грустно усмехнулась, вспоминая бабушку, которая была яростным противником употребления местной рыбы, выстраивая прямую взаимосвязь между словами «щука» и «дифиллоботриоз». Сама девушка относилась к речной рыбе без предубеждения: всего-то нужно правильно приготовить! Прим. авт.: Дифиллоботриоз — паразитарная инвазия, вызванная лентецом широким. В ХМАО немало водоемов, где хищная рыба, щука, является инфицированной, становясь источником заражения для человека.
— Сколько стоит? — заинтересованно обратилась Настя к маленькой хантыйке, едва доходившей рослой девушке до плеча.
Та открыла рот для ответа и…
…вдруг уставилась на покупательницу со смешанным выражением ужаса и почтения в маленьких глазках, живых и черных, будто у проворной лесной белки…
— Эква… — пробормотала женщина, произнося первый звук словесного обращения как нечто среднее между «э» и «е», получилось почти «еква». — Не возьму денег…
Она несколько раз поклонилась, мелко кивая головой в меховом капюшоне. Настя оторопела, прислушиваясь к незнакомым словам, вылетающим в воздух с облачками теплого дыхания хантыйки: «улум ис», «энькор», «ем», «тапты» и многие другие, выпаленные женщиной в беспорядочном лопотании. Потом та, не переставая кланяться, указала на самое большое ведро с клюквой:
— Бери, эква. Бери без денег. Все, что нравится, твое.
Прим. авт.: автор оставляет за собой право дать перевод хантыйских слов несколько позже, когда понадобится узнать их подлинный смысл.
Белое перо из конверта. Выколотые глаза фотопортрета. Разбившиеся хрустальные ангелы. Рассыпанные старые снимки.
Все это закружилось у Насти в голове, вызывая мучительный приступ тошноты и вместе с тем — странное состояние плохо контролируемой ярости, напугавшее гораздо больше, чем звонок коллекторов и непонятное поведение хантыйки.
— Я … ничего не надо, я пойду… извините…
Ей показалось, что черные угольки глаз маленькой женщины сверлят взглядом так, словно хотят прожечь дыру в Настином пуховике. Морозова покачнулась и, возможно, упала бы в обморок на ровном месте, если бы не подоспевший вовремя звонок смартфона, который потребовал внимания хозяйки из-под молнии сумочки.
Девушка отбежала от торгового ряда, на ходу вынимая гаджет трясущимися руками. Вот он, незнакомый номер. Но тот или не тот, цифры-то Настя специально не запоминала!
Тот номер. Голос той самой Елены.
— Анастасия Юрьевна? Доброго вам дня еще раз. Вам удобно разговаривать?
— Да. — Сквозь зубы процедила Настя.
— Я забыла предупредить: вы не сможете никому рассказать о нашем разговоре. Нейроблокада действует с первого моего звонка.
«Нейроблокада». Что за ересь такая?
— Я заметила. — Настя перевела дыхание и спросила: — Чего ваше агентство от меня хочет?
Голос Елены не потерял приятных интонаций:
— Не мое. Я всего лишь глава филиала, не более. От вас или не от вас, пока говорить рано. Разбираться будем на месте, если вы готовы. Дело в том, что нам спустили факс, и счет… уже с процентами. Канцелярщина, знаете, вечно все запаздывает, и у нас тоже.
— Вы мне угрожаете?
— Нет, нет, что вы! — женщина, что назвалась Еленой, либо находилась в искреннем изумлении, либо умело его разыгрывала. — У нас работа такая, ничего личного и, простите за каламбур, ничего лишнего. Если у вас есть сегодня свободное время, можете прийти и поговорить. Не хотите гасить долг — не страшно, дело житейское. Распрощаемся, и вы все забудете в ту же секунду.
Краем глаза Настя увидела, что маленькая хантыйка что-то оживленно рассказывает своим спутникам, несколько раз махнув рукой в сторону несостоявшейся покупательницы клюквы. Теперь вся толпа хантов замерла и разглядывала девушку с неподдельным интересом.
— Так как, Анастасия Юрьевна? Вам удобно будет прийти в три часа дня? Если опасаетесь чего-то, можете взять с собой в попутчики кого угодно. Объяснить причину не получится, увы, уговорите под любым предлогом составить вам компанию.
— Хорошо. Я приеду. Называйте адрес…
Глава 3.
ОМВО «Жизненный долг»
Через полчаса Настя сидела дома у Гульназ. Выйдя замуж, подруга съехала с родительской квартиры, перебравшись к супругу в дом-«свечку» все на том же проспекте Ленина. От базарчика у Сбербанка Насте всего-то пришлось вернуться назад на одну остановку.
Сейчас ее подруга расположилась в глубоком кресле, вокруг которого на журнальном столике, табурете и низкой тумбочке был расставлен ночной кошмар диетолога: блюдца, тарелочки и салатницы, полные вкусностей. Слева — жареный арахис, квашеная капуста и булочки. Справа — аккуратно нарезанная селедочка, свежие огурцы и огурцы же соленые. По центру — шоколадные конфеты, вазочка с привезенным из Башкирии от родни медом, а также — большое блюдо с горкой того, что русские называют «беляш», а башкиры и татары — «перемяч». Судя по аппетитному запаху, перемячи с сытной и сочной мясной начинкой были только что вынуты из духовки.
Сама Гульназ, радостная и с сияющими глазами, органично смотрелась посреди всего этого великолепия, сложив руки на заметно округлившемся животике, поглаживая оный и периодически разговаривая с будущим наследником семьи Юлдашевых. Мальчик должен был появиться на свет в первых числах февраля.
Настя в который раз подивилась потрясающим резервам метаболизма организма подруги детства: есть та могла что угодно, когда угодно, неделями лежать на диване, но при этом — не поправиться ни на грамм. Еще и похудеть ухитрялась, так что джинсы болтались. Во второй половине беременности подругу одолели прихоти, заставляющие смешивать самые несовместимые продукты и получать от этого гастрономическое удовольствие.
Муж Гульназ привычно сокрушался:
— Не в коня корм! Родственники говорят, голодом морю жену, плохой и жадный муж, наверное.
Сетовать на жадность Айрата многочисленная родня, постепенно перебирающаяся в Сургут, никак не имела права. Вожделенная третья шубка была подарена супруге, торговые дела самого Айрата шли неплохо, так что он уже собирался открывать второй магазин, набирая персонал из собственных близких, дальних и умеренно дальних родственников. Жену, которая была младше на десять лет, он обожал, а после гордой демонстрации теста с теми самыми «двумя полосками» — так просто пылинки сдувал. Гульназ выходила в декрет и не планировала возвращаться на работу бухгалтером в коммерческую фирму до тех пор, пока не родит третьего наследника или наследницу.
— Чаю выпьешь? — спросила она у Насти.
— Только понюхаю! — ответила та, грозя пальцем. — Без фанатизма!
Она-то знала, чем чревато невинное предложение. В этой семье, как и во многих других башкирских семьях, обосновавшихся «на северах», фраза про чай означала полноценное приглашение на обед. К чаю с молоком тебе вынесут не только перемячи, мед и варенье! Готовь желудок для всего, что есть у хозяйки в холодильнике и вообще в закромах. А Гульназ с детства любит стоять у плиты, так что не уйдешь, не попробовав ее кыстыбый, начиненный пшенной кашей, или ватрушки с картошкой. Время суток особо значения не имеет, чай же можно пить всегда!
Вкусные запахи сделали свое дело — Настя почувствовала голод, так что выпечка пришлась кстати, несмотря на подспудное беспокойство и предстоящую встречу, на которую девушка дала согласие.
Она все-таки попыталась рассказать Гульназ, в чем дело, но безуспешно. Не смогла, как и в случае с отцом. Какую такую нейроблокаду ухитрились поставить в коротком телефонном разговоре коллекторы, оставалось только гадать. Когда захотела упомянуть о словах хантыйки, внезапно поняла, что препятствий для этого нет: фразы готовы были слететь с языка легко и без задержек. Про коллекторов, значит, нельзя, а про экву можно? Как-то не вязались ханты в малицах, раскладывающие на базарчике мороженые поленья щуки, и звонки из коллекторского агентства… Кто такая эква, или что? Проще в Интернете посмотреть, чем сейчас сообщать все это подруге. Расстраивать беременную совсем не вариант, но надо же хоть с кем-то посоветоваться! А насчет спутника для встречи?.. Сейчас, в рабочее время, к трем часам дня?..
Как и следовало ожидать, запись о повторном звонке Елены в памяти смартфона отсутствовала, и даже прилагая усилия, Настя никак не могла вспомнить номер.
Выбравшись из кресла и шустро, как шарик, перемещаясь по квартире и болтая без умолку, Гульназ все же заметила, что с гостьей явно что-то не так. Верная своей манере говорить то, что пришло на ум, она немедленно предположила, будто грустное выражение лица подруги — от нехватки личной жизни, и принялась загибать пальцы, подыскивая холостых представителей сильного пола среди друзей мужа:
— Марат… Очень даже ничего, ему тридцать лет, в «Нефтегазе» работает. Хоть маленький, да начальник. Усман… В строительной фирме, с отцом твоим споется вполне, на почве трудовых интересов. У твоего же строительная компания, вроде?.. Зиннур… Просто красавец, чем занимается, не знаю, но такой тебе дитя заделает быстро, и красивое. Нет, муж не должен быть смазливее жены, Зиннур отпадает.
Прим. авт.: Нефтегаз — бытовое сокращение названия «Сургутнефтегаз».
Какие бы мысли сейчас не одолевали Морозову, она покатилась от смеха, кое-как пристроив надкушенную ватрушку на край стола.
— Гулька… Хватит…
— Что «хватит»?! — всерьез изумилась та, наглаживая живот, подвязанный пуховой шалью. — Тебе двадцать семь стукнет в январе! Двадцать семь, вслушайся в эту зловещую цифру! Не хочешь за мусульманина — так парочка православных башкир завалялась в городе, отец их точно знает!
От души отсмеявшись, Настя задала интересующий ее вопрос:
— Арслан еще на учебе? Не знаешь, скоро освободится?
Так звали деверя, младшего брата мужа Гульназ. Учился он на пятом курсе педагогического университета, на факультете физической культуры и спорта. Мастер спорта по тайскому боксу, муай-тай, между прочим… Учебные достижения были куда скромнее, Арслана уже отчисляли за неуспеваемость и восстанавливали снова. Тем не мене, в грядущем году он должен был завершить обучение в свои двадцать пять лет и рассчитывал стать тренером.
— Тебе зачем? — удивилась Гульназ.
— Я хочу, чтобы он меня проводил кое-куда. Мало ли что.
К слову сказать, если Арслан поздно вечером возвращался с тренировки в кожаной куртке поверх спортивного костюма, надвинув на лоб черную спортивную шапочку, прохожие старались обходить его стороной. Высокий рост, сломанный нос, кустистые брови и привычка держать руки в карманах тоже советовали случайным прохожим обойти Арслана по дальней траектории. Особенно, если тот не брился с утра. Тогда еще и полиция останавливала, проверяя документы.
— Я не террорист! Я спортсмен! Я «кэвээнщик»! — возмущенно комментировал в последнем случае деверь Гульназ.
— Вот Маслякову и расскажешь! — не оставались в долгу сотрудники патрульно-постовой службы, если у Арслана не оказывалось при себе паспорта. — Там разберемся, шутник…
Юлдашева хищно прищурилась:
— Ну-ка, ну-ка, в чем дело?! Тебя кто-то обидел?!
— Нет, нет, — как можно миролюбивее сказала Настя, — но мне нужен кто-то… с грозной внешностью. На всякий случай. Не спрашивай, пожалуйста, просто скажи — сможет он меня проводить?
— А, нужна психическая атака? — подруга уже искала вокруг себя смартфон. — Да легко! Сейчас организуем!
Все сложилось, как нужно. В расписании оказалось только две пары, Арслан находился на тренировке, но после недолгих уговоров Гульназ согласился выполнить возложенную на него миссию. Даже уточнил, не нужна ли дополнительная «группа поддержки».
— Нет, не нужна. — Авторитетно заявила жена его брата. — Давай. Без пяти три у торгового комплекса «Гранд» на Ленина. Там будет ждать Настя Морозова, ты ее знаешь. Побрился, говоришь?.. Эх, жаль!
* * *
Тот самый торговый комплекс примыкал к многоэтажке на проспекте Ленина. Почти рукой подать до Настиного дома… На проспект выходили фасады отделений банка, страховой компании и известной сетевой аптеки, а чтобы попасть в «Гранд», нужно было спуститься в цоколь здания. Там много закутков с разнообразной начинкой: фотоателье с багетной мастерской пополам, крохотные бутики с одеждой и обувью, продажа аксессуаров для сотовых телефонов, точка экспресс-доставки почтовых отправлений и много-много всего прочего, называемого в народе «шурум-бурум».
Зимние декабрьские сумерки спешно накрывали город, не давая забыть о приближении самого короткого дня в году. Загорались элементы новогоднего убранства: уличные гирлянды, огни на городских елках, яркие вывески. У входа в «Гранд» Настю уже поджидал Арслан. Сейчас его внешний вид никого не отпугнул бы: рослый, плечистый, хорошо одетый парень, без подозрительной шапочки фасона a la «гопник».
— Имидж — ничто! — процитировал он, заметив умеренно-разочарованный взгляд Морозовой. — Не в имидже сила. Куда идем, кого прессануть?
— Пока никого. Офис номер девяносто девять, нам туда.