Однако руки мой искуситель не убрал, и какое-то время мы стояли, глядя друг на друга. А потом он просто упал без чувств.
— Да что ж за день такой! Вывел даму на прогулку, блин! Иер, очнись, — причитала я, пытаясь понять, что мне делать.
Я положила его голову к себе на колени, проверила пульс, послушала дыхание…
— Да он просто уснул, — от удивления я произнесла свой вывод вслух.
Вопрос в том, что теперь делать мне? Будить его или тоже подремать? Тьфу, бред полнейший лезет в голову!
Иер улыбнулся во сне. Спящий он такой милый и беззащитный, и не скажешь, что передо мной черт-искуситель. Он улыбался чистой светлой улыбкой, видимо наслаждаясь приятным сном.
Вскоре он и вовсе перевернулся на бок, поджав колени, продолжая использовать меня как подушку. Еще бы взбить попытался, что уж стесняться!
Такое чувство, что у меня на коленях спит маленький ребенок. И, следует заметить, что это все совсем не вяжется с наглым и дерзким искусителем, любящим показать свою крутизну. Впрочем, я его практически не знаю — смысл делать какие-либо выводы? Правильно: никакого. Так что не будем об этом.
Думая в таком ключе, я погладила своего спутника по голове. Он продолжал спать, так что мне ничего не оставалось кроме как осматривать окрестности да лицезреть блаженно улыбающегося на моих коленях черта…
В итоге я им залюбовалась и не заметила, как он проснулся.
— Привет… Эй! — Он помахал рукой у меня перед глазами. — Почему ты так на меня смотришь?
— Потому что потому кончается на «у»! — Окрысилась я, однако все же покраснела. — Ничего не хочешь объяснить?
— Если ждешь от меня извинений, то запасись терпением, потому что ждать придется вечность. Этот лес разделяет город и пыточную зону. Все здесь пропитано людскими муками. Мне и в голову не могло придти, что ты сможешь почувствовать эти эмоции и услышать крики. Я читал об одном таком случае, когда черту стало здесь плохо от непонятных криков, и он погиб. А мы вот оба живы…
— Что?! — Я не дала ему договорить. — То есть я могла вот так вот глупо еще раз умереть? Ну, спасибо!
— А вот благодарить тебе меня стоит куда искреннее! Между прочим, если бы я не поделился с тобой силой, ты бы погибла. Предугадывая твой вопрос: я перестарался и отключился.
Мне внезапно стало тяжело дышать, и, судя по напряженному выражению лица Иера, я начала падать. Искуситель аккуратно посадил меня на землю. Когда он вновь меня отпустил, я задрожала.
— Ева? — Я даже ответить не могла. Интересно, это шоковое состояние?
Иер легонько похлопал меня по щеке, потом потряс, потом даже позволил себе ущипнуть меня за грудь. Я осознавала все его действия, но реагировать не могла, или не хотела. Странная прострация не желала уступать. Тогда лукавый притянул меня к себе и поцеловал. Поначалу я вновь проигнорировала его, но потом в голове что-то щелкнуло, и я поняла, что он делает. В общем если коротко, искуситель получил пощечину и гневную тираду.
— Пришла в себя?
— Да, спасибо, но больше не смей так делать!
Иер как-то странно на меня посмотрел, но промолчал. Я решила закрыть тему:
— Ты, кажется, обещал мне экскурсию? — Я встала и отряхнула брюки. Мой личный искуситель улыбнулся и жестом пригласил меня продолжить путь.
Мы продолжили нашу прогулку по лесу. Вскоре воздух начал свежеть, появился запах сырости. Мы вышли к реке. Широкой лазурной лентой на зеленом девичьем платье казалась она с высоты чертовского полета (я не отказала себе в удовольствии). От нее, как от синего пояса расходились желтые складки — пляжи. И на них мучили грешников…
Само собой пыточное действо происходило не только на пляжах, но смотреть дальше мне расхотелось. Тем более что одно место меня очень заинтересовало.
Там пытали мужчину лет сорока. Но каким-то странным способом: его били скрещенными кнутами, от которых на смуглой коже его спины оставались ярко-красные крестообразные рубцы. На бедняге уже живого места не было!
Я спустилась на пляж, где проходила экзекуция. Представьте: жаркий денек (несмотря на пасмурное небо), манящая гладь реки, зовущей тенью и прохладой лесок, зверьки, ягодки — благодать. Вот только ты вздернут между двумя столбами и какие-то монстры тебя бьют. Какого?
Ужасно, когда боль физическую ненавязчиво совмещают с моральными издевательствами. Хотя моральные наказания для некоторых и вовсе бесполезны. Тут столько тонких психологических нюансов…
Рядом со мной возник Иер, и по взмаху его руки дъялики прекратили пытку.
Я подошла к мученику. Мужчина был хорош собой: высокого роста, хорошо сложен, довольно мускулист. В нем чувствовалась этакая породистая стать даже после стольких лет (веков?) издевательств.
Он поднял на меня взгляд только после того, как я демонстративно хлопнула в ладоши у его уха. О! «Хорош собой» было не совсем верно. Передо мной практически висел на цепях красавец мужчина с необыкновенным лицом. Я никогда не видела таких глаз! Большие и вместе с тем миндалевидные глаза цвета меда, казалось, излучали мягкий блеск из-под чуть опущенных невероятно длинных ресниц. Именно глаза, такие живые и чистые, придавали лицу грешника неповторимое очарование. Хотя само оно было притягательно простым: прямой нос с чуть заметной горбинкой, чуть припухлые губы, навечно оставшаяся трехдневной щетина и волосы цвета темного шоколада по плечи.
— За что тебя так наказали? — Мне было действительно интересно узнать его историю. Если бы он вел себя как Асмодей, пытка была бы другой, для злого барина тоже не используют скрещенные плети, там обычно просто милая плеточка с семью металлическими наконечниками. Убийц, извращенцев и иже с ними наказывают согласно деянию. В общем, дело ясное, что дело темное.
Мужчина продолжал молчать, глядя на меня со смесью мольбы и негодования за мою тупость. Минуты через три до меня дошло, в чем дело, и я попросила у Иера воды.
Получив стакан из воздуха, я напоила мученика, и повторила свой вопрос.
— Я убил семнадцатилетнюю девушку… — И голос у него соответствующий: баритон, как у моего лукавого, только с большим количеством мягких обволакивающих ноток. Я даже не сразу вникла в смысл его ответа. А когда сообразила, что он сказал, совсем растерялась.
— За что? — Насколько я помню из адской литературы, убийц наказывают вечным убиением. В зависимости от совершенного их могут и вечно четвертовать, и вечно жарить на электрическом стуле, и вечно простреливать — там такой ассортимент… Вот только он что убил девушку таким странным способом?
— Вспылил и забил ее до смерти плетью…
— Так, это объясняет способ пытки. Но! Почему тебя бьют крестами?
— Девушке была уготована великая судьба, — вклинился в беседу до этого молчавший Иер, — как и ему рядом с ней. Но он по своей глупости выбрал другой путь.
— Свернул не туда на очередном перекрестке жизни, — дошло до меня. Я невольно зауважала жителей Ада за их творческий подход. — А вы черти мастера извращений. Видимо девушка действительно была уникальна. Скажи-ка мне, мученик, как ты был связан с той несчастной? Отец, брат, муж?
— Мы любили друг друга, — мужчина старательно сверлил взглядом землю.
— И вспылил из-за ревности?
— Да.
— Идиот!
Иер усмехнулся, а я призадумалась. Вот ведь ситуация. Понятно, что мужчина виноват. Но при этом мне также понятно, что наказать его сильнее, чем он сам это сделал, не сможет никто.
— Отвяжите его.
На вопросительный взгляд дъяликов Иер ответил утвердительным кивком, и спустя пару минут пленник осел на песок. Я позже спрашивала искусителя, зачем он дал разрешение на это, но он только отмахивался, говоря, что ему стало интересно, что я задумала.
Я слегка наклонилась к мученику.
— Тебе не место в Аду, и не место в Раю. Ты сам знаешь, насколько ты виноват, и никакая пытка не сравнится с той болью, которую ты сам себе причинил. Ты своей рукой убил любимую, и осознание этого поедает тебя изнутри. А плети не причиняют тебе боли, я права? — А вот об этом уже не раз спрашивал меня Иер. Он не мог понять, как я догадалась, но, ни тогда, ни сейчас я не могу ответить на этот вопрос. Как и не могу объяснить все произошедшее дальше.
— Почти все сказанное тобой — правда, — не поднимая глаз, ответил мужчина.
— Тогда есть ли смысл твоего пребывания в Аду?
— Это не мне решать. Я понимаю, что не достоин Рая, и готов терпеть любое наказание за свою глупость. Я заслужил это.
Дальше события разворачивались странным образом. Я перестала контролировать происходящее, и наблюдала за всем как будто со стороны. Я взяла Иера за руку и подвела к мученику. Затем, я за подбородок подняла лицо мужчины, убрала прядь упавшую ему на глаза, и сказала:
— Пора отпустить тебя с миром.
И он исчез! Просто рассыпался золотыми и белыми искрами. Я оторопело смотрела на песок, на котором он сидел, а все остальные уставились на меня. Немая сцена не хуже чем в «Ревизоре» …
— Так, Ева, полетели отсюда, — первым пришел в себя Иер.
Мы, молча, взлетели, но находились в воздухе не долго. Через несколько минут мой искуситель указал на полянку, и мы спустились на землю.
— Что ты творишь? — Напал на меня черт, как только мои ноги коснулись земли.
— Ты о чем?
— Ты вознесла грешника на небеса!!! Какого лешего?! Хар, женщина, у тебя хоть немного ума есть?! — Иер шаг за шагом наступал на меня, пока я не уперлась спиной в шершавый ствол какого-то дерево.
— Иер! Я понятия не имею не только, что сейчас случилось, но и как! — Я тоже повысила голос, надеясь его отрезвить.
— Ты хотя бы понимаешь, что с нами за это сделают?! — Он как будто меня не слышал. — Меня превратят в дъялика, если не в демона! И все из-за тебя! Хар, и зачем я с тобой нянчусь? У меня все было замечательно, пока не появилась ты! Вот леший… — Последнее он произнес уже тише, потому что по моим щекам потекли слезы. Но, несмотря на это, взгляд у меня стал злой и холодный.
— А я тебя просила? Просила предлагать мне стать получертовкой? Можно подумать до моего появления твои родители и Асмодей принципиально тебя игнорировали! Ты серьезно думаешь, что я пропаду здесь одна? Да ради всех ваших демонов, иди куда хочешь и оставь меня в покое! — Остапа понесло… Я была настолько зла, что орала на него, не особо фильтруя свои мысли.
— Без меня ты тут пропадешь, — спокойно ответил Иер. Я разозлилась еще больше.
— Вот и проверим! — И оттолкнув его от себя, я взлетела.
Куда я летела, не помню. Слезу затуманили глаза, а в голове вертелась мысль о том, что величайшей глупостью было думать, что черт будет мил с душой.
По дикой усталости я поняла, что лечу уже очень долго. Из-за нее же я спустилась на пустынный пляж (даже странно, тут что перерыв на обед?) и села на песок, обхватив руками колени. Крылья исчезли по мысленному приказу. И это была последняя четко сформулированная мысль перед легкой истерикой с бурным потоком слез.
Так меня и нашел Иер, сквозь слезы смотрящую на гладь реки. Я услышала приглушенные шаги по песку и шорох крыльев, но даже не обернулась. Сам все испортил, сам пусть и исправляет!
Он подошел, сел рядом и заглянул мне в лицо. Я вновь его проигнорировала, отчасти из вредности, отчасти из-за дикой усталости, мешающей делать лишние движения. Иер обнял меня за плечи и прижал к себе, я заревела с новой силой. В такие моменты ощущаешь себя абсолютно беспомощной маленькой девочкой.
— Прости, я погорячился, — шепнул он мне на ухо, я только всхлипнула.
Поколебавшись минуту, он пересадил меня к себе на колени, обнял еще крепче и начал гладить по голове.
— Прости меня, я полный идиот. Ты ни в чем не виновата. Ты же вообще не знаешь ничего из жизни Рая и Ада. Не плачь, пожалуйста.
Так мы и сидели, и к моему ужасу, я поймала себя на мысли, что мне нравится быть в его объятьях. Осознание этого факта напугало меня на столько, что я отстранилась от искусителя, и, вытирая щеки, пробормотала:
— Я и не обиделась… Куда мы теперь? — Лукавый просиял.
— А теперь я отведу тебя в бар! — Он встал, и протянул мне руку…
Вскоре мы вернулись в город, и черт уверенно повел меня по лабиринту маленьких улочек к одному лешему известному бару. Дома мелькали, слившись в одну размытую линию, — искуситель тащил меня на буксире на бешеной скорости. Неужели так горят трубы?
Через минут десять мы стояли у высокой дубовой двери. Я подняла голову и рассмотрела знавшую виды вывеску: «В гостях у Вели», с изображением страшного как моя жизни лукавого с деревянной кружкой, из которой через край льется пена. Символично, нечего сказать, Вельзевул, думаю, долго смеялся, увидев столь фривольное сокращение и такой занятный портрет.
Иер галантно открыл дверь и пропустил меня вперед. Я уверенно вошла и огляделась. Милое местечко! Зал был разделен на две половины (по роду занятий посетителей в них): справа находились столики для тех, кто хотел спокойно поесть-попить, и старый музыкальный автомат, из которого лилась приятная тихая мелодия. Слева же красовалась пара бильярдных столов и несколько скамеек по периметру.
Обе половины зала соединяла барная стойка, тянувшаяся от стены до стены напротив двери.
Весь интерьер заведения был выполнен в духе русского трактира, заблудившегося во времени. Мебель была добротной, дубовой, стены облицованы деревянными панелями, под потолком висела люстра в виде колеса с морем свечей. Автомат и бильярд сюда не вписывались вообще. Но, посмотрев уже достаточно мест в Аду, я пришла к выводу, что он весь соткан из лоскутов разных мировых эпох, и чертям и демонам совсем не важно, как соседствуют электрический автомат и их магия — работает и ладно.