Собрание становилось неимоверно скучным и предсказуемым — пафос, лицемерие, а все настоящее спрятано под таким слоем льда, что попробуешь достучаться — и обморозишь пальцы.
— Год назад Керрая приняла от него магический цветок, — торжественно провозгласил лэрд и обернулся ко мне. — Это так?
— Да, — в отличие от него, не стала лукавить.
— А все знают, что в нашем клане это весомо и значимо, поэтому и выбор этот не должен никого удивить, — продолжил лэрд, и, наградив меня властным взглядом, потребовал. — Назови имя своего избранника, Керрая. Произнеси его вслух, при свидетелях, возле статуи Святых львов. Назови его имя, Керрая, и мы благословим ваш союз.
Посмотрев в лицо лэрда, я не увидела ничего, кроме маски, а на это смотреть было скучно. Обернулась к мужчинам, всматриваясь в их лица, и отмечая множество эмоций, которые, в отличие от вожака, никто не пытался скрыть. Кайл был напряжен, застыв в ожидании, он явно едва держался, чтобы не подбежать и не схватить меня, закинув себе на плечо. А еще он был очень, просто неимоверно зол, и такое ощущение, что большая часть злости была направлена на себя самого. Горькая, с примесью отчаяния, она толкала его сделать то, что он считал ниже своего достоинства, но… Мне не было жаль его. Даже считая это неправильным, он все равно шел на это. Незнакомый оборотень соблюдал нейтралитет и явно с большим удовольствием последовал бы за Сэмом, но вынужден был терпеть это нескончаемое действо. Папа Сэма рассматривал меня с удивлением и, по-моему, не раз пытался пробраться к эмоциям и мыслям, но наталкивался на блок, который установил лэрд, и хмурился, ощущая подвох, но пока не понимая, в чем он заключается. А вот Хейвуд… он просто кипел возмущением, и ему нужно было совсем немного, чтобы сорваться.
Он переводил изумленные взгляды с меня на лэрда, он словно ждал, что что-то изменится, что-то пойдет не так, и я качнула головой, встретившись с его взглядом. Ничего не изменится. Все решено. У меня не осталось выбора.
Я заметила, как изменился в лице Хейвуд, словно сумел пробиться через защиту и прочесть мои мысли, но перевела взгляд на Этана. Оборотни не бывают бледными, у них смуглая, загорелая кожа, но он стоял белый, как полотно и, не моргая, смотрел на меня больными глазами. Жаль, что он не улыбался, мне так хотелось увидеть ямочку у него на щеке, потому что потом… я понимала, что потом, несмотря на его дружбу с Кайлом, у меня не будет такой возможности…
— Керрая, — поторопил лэрд, и я отвела взгляд от Этана, посмотрев на мужчину напротив.
— Жаль, — сказала ему.
— Что? — не расслышал он, и я повторила.
— Жаль, что все так.
— Керрая, ты…
— Однажды ты пожалеешь…
Я знала, что не должна этого говорить, я слышала изумленные вздохи, потому что я не имела права говорить ему «ты», но была не в силах остановиться. Меня не просто несло, меня заносило, и я не могла затормозить, так и неслась вперед по скользкой серой дороге. Я понимала, что мне лучше покорно молчать, что именно этого он и ждет от меня. Я понимала, что у него все распланировано и что мне отведена определенная роль, зрители ждут, но мне не нужны были их признание или аплодисменты. Мне нужны были гарантии, и я собиралась заполучить их, здесь, у статуи Святых львов, при свидетелях.
Еще раз вдохнув аромат цветка, я почувствовала всплеск уверенности, что все делаю правильно. Я вдруг отчетливо вспомнила слова Сэма о лазейке и как поступают драконы, если их поймали за хвост и подвесили над пропастью — они не сдаются, они торгуются. Да, я не дракон, я даже не оборотень, но меня поймали в ловушку, и я не собиралась просто складывать руки. Чем дольше я держала цветок в руках и вдыхала его запах, тем отчетливей понимала, что мальчик явился не просто так. Да, не просто, и цветок далеко не простой. Лэрд мог быть убедительным, очень, он сумел запугать, надавить, но он не принял в расчет маленького Хранителя. А зря. Потому что с той помощью, что у меня теперь есть, я могла не сбежать, но попытаться хотя бы улучшить условия своего плена.
Где-то внутри я обливалась потом от страха, я металась в агонии неприятии, я визжала от ужаса, меня била дрожь от рискованности затеи, но внешне этого не было видно. Более того, я легко смогла улыбнуться лэрду и непринужденно выдвинуть свои условия:
— Сначала я хочу быть уверена, что на моего отца не будут навешены какие-либо долги, что наш дом останется в нашей собственности, что мастерская останется за ним, а так же что ему будут выделены безвозвратные средства на открытие собственной лавки при мастерской. На том простом основании, что обувь от Стивена Ланчес — это гордость Жарких Земель. А то, что у кого-то где-то хранятся его ранние работы, так это его личное дело, его вкус, и раз деньги уплачены, они возврату не подлежат. Сделка — есть сделка. Так же я хочу быть уверена, что с моей матерью и сестрой все будет хорошо, что никто не будет им угрожать, пугать, давить и так далее…
Я замолчала, переводя дыхание, а лэрд, скользнув ко мне неуловимым движением, склонил лицо к моему и обманчиво тихо и спокойно поинтересовался:
— Это все?
— Почти, — еще раз понюхав розу, честно ответила я. — Еще я хочу, чтобы та булочная, в которой работает мама, перешла в ее собственность.
— Всего лишь? — усмешка и тихое шипение, которые заставили бы меня мчаться прочь и просить прощения, но не в этот раз.
— Нет, — снова призналась. — Я хочу, чтобы то, что булочная станет собственностью моей мамы, не отразилось на финансовом благополучии нынешнего собственника.
— А еще? — неожиданно лэрд вырвал у меня розу и отбросил в сторону, потом схватил меня за волосы и, не больно потянув, заставил сделать шаг, к нему, практически вдавливая в свое тело. — Чего ты хочешь еще, Керрая? Чего ты хочешь еще, прежде чем станешь невестой другого мужчины?
Его глаза заволокло серебристой пеленой, полностью скрывая зрачок, а потом на меня с любопытством уставилась бездна.
Она безмолвно ждала, когда я замечу ее, когда осознаю, когда испугаюсь, когда в ужасе отшатнусь. Я почти осязала, как она оскалила зубастую пасть, готовясь к тому, чтобы смеяться. Но я видела не только ее, я видела мужчину, который скрывал ее сколько мог, но которого я вынудила снять завесу с еще одной своей грани.
Медленно протянув руку ладонью вверх, показывая, что не причиню боли, что хочу мира, я прикоснулась к лицу лэрда. Он шумно выдохнул, а бездна качнулась навстречу. Странное ощущение — прикасаться к одному, а чувствовать отклик двоих. Что-то невидимое металось внутри лэрда, стремилось на волю, с удивлением откликалось на мою невинную ласку. Откликалось и невольно ждало подвоха, удара. Как кот, который в отличие от других пушистиков, и маленьким никому не нравился, потому что родился страшным. Но тогда его просто не замечали, а когда он стал взрослым, его по-настоящему невзлюбили и каждый, кто встречался, хотел пнуть побольнее, унизить.
Я понятия не имела, что это такое, оно казалось чужим и уже сроднившимся с лэрдом. Оно было мрачным, тягучим, как дорогое вино, поглощающим, оно могло и умело властвовать, оно научилось унижать и бить первым, но сейчас казалось больным и слабым, потому что им управляли, прятали, его загоняли в клетку, запрещали летать…
Пальцы лэрда отпустили меня, а мои медленно перебрались к его вискам и погладили. Я не убрала руку, даже почувствовав, как в меня пробирается чужеродное сожаление и глухая боль, и охватывает желание оттолкнуться от пола, расправить темные крылья и полетать, увидеть этот мир с высоты. Черный мир, потому что ночь, с яркими огоньками, потому что для некоторых эта ночь — праздник. Необъятный мир, но такой желанный, когда ты на воле.
Полетать… это так соблазнительно… и это не страшно, потому что я буду с ним… с ними… они обо мне позаботятся, они не позволят упасть…
Тот, кто смотрел на меня через лэрда, зажмурился, когда я прикоснулась к глазам мужчины. Ему было трудно довериться, но он почувствовал, что я не воспользуюсь этим и не причиню ему боли. Я не наброшу на него новые петли, наоборот, я хотела бы его отпустить. Он знал, что если бы я могла, то открыла клетку, распахнула в замке окно и позволила ему улететь в черноту, к которой он так привык и которая зазывала обратно. Я бы очень хотела ему помочь, но не знала как.
И почти мгновенно пришло понимание, что нужно как-то расправить крылья, позволить им снова почувствовать ветер. Они так устали, что их стыдятся, их ненавидят, их прячут.
— Крылья… — шепотом повторила я, и мир вокруг меня изменился.
Лэрд открыл глаза, и по серому напряженному взгляду я поняла, что ему удалось вернуть контроль над тем, кто сидел внутри, над тем, кто хотел летать, над тем, кто молчаливо воя, все еще тянулся ко мне. Мужчина сглотнул, нахмурился, словно прислушиваясь к своим ощущениям, и наверное, услышал этот призыв, потому что сделал крупный шаг назад и качнул головой, когда я хотела приблизиться.
Я криво улыбнулась, прячась от безразличия и невольно тоскуя по темному, неизвестному, к которому больше не прикоснусь, которого никогда не увижу. Мне кажется, оно слышало, оно понимало и оно не хотело смириться, потому что лэрд качнулся, снова нервно сглотнул, на его лбу выступили крупные капельки пота, его глаза попытались скрыться за серебристой пеленой, но он удержал контроль. Спустя несколько секунд от смеси непонятных эмоций и нужды и следа не осталось, меня окутало холодное равнодушие, раздражение, что все так затянулось и что посмела спорить.
Вспомнив о свидетелях, которых я так же невольно задерживала, повернула голову и шокировано застыла. Они стояли не шелохнувшись, как статуи, и только глаза выдавали, что они не полностью подчинились магическому контролю лэрда, и что хотел он или нет, а они видели и слышали все.
Я перевела взгляд на лэрда, а он удивленно вскинул вверх бровь, посмотрел на мужчин и со вздохом махнул рукой.
— Я не хотел, — сказал он прежде чем посыпались обвинения. — Не знаю, как бросил вас в стазис.
Видимо, он говорил правду, и оборотни это почувствовали, потому что вместо претензий принялись разминать плечи, тереть ладони, возвращая чувствительность. И только Кайл не двинулся с места, его глаза перемещались с меня на лэрда, он словно рвался что-то сделать или сказать, но не мог или запрещал себе. А потом, будто не в силах больше смотреть на то, что видит, спрятал взгляд за ресницами.
— Я не буду предупреждать, что все, что не должно выйти за пределы этого зала, вы никому не сможете рассказать, — завладев вниманием аудитории, лэрд повернулся ко мне. — Я не буду повторять все, что говорил раньше. Итак? Давайте не будем растягивать этот нескончаемый вечер. Керрая, мы тебя слушаем.
Но только я собралась ответить, как вмешался Хейвуд. Он явно был потрясен происходящим, хотя и пытался скрыть эмоции.
— Аррон, не делай этого! — крикнул он.
Лэрд усмехнулся и наградил мага тяжелым взглядом, почти физически ощущалось их противостояние, и, наконец, маг опустил глаза.
— Ты ведь пожалеешь… — прошипел он и дернул плечом, будто что-то сбрасывая с себя. И еще раз. Поморщился.
— Я ему это уже говорила, но он не верит, — отвлекла лэрда, и плечи мага, перестав чувствовать давление, расправились, он смог глубоко вздохнуть и поднять голову.
Думаю, лэрд попытался наказать меня — за болтливость, за то, что тяну время, за то, что не подчиняюсь, за то, что торгуюсь, а не падаю ниц на колени и не целую его стопы с просьбой сделать больнее. Я почти увидела, как ко мне что-то потянулось, но, не причинив вреда, сжалось и вернулось обратно, к хозяину.
— Керрая! — рявкнул нетерпеливо лэрд. — Я жду!
— Хорошо, — кивнула как послушная девочка. — В общем, я подумала и решила… Я хочу, чтобы крылья раскрылись.
— Что?! — взревел лэрд, глядя на меня как на смертницу.
— Вы спросили, чего я хочу, прежде чем стану невестой другого мужчины, — напомнила я. — Так вот. Я хочу, чтобы крылья раскрылись.
Из горла лэрда послышалось звериное рычание, его волосы взметнулись от порыва холодного ветра, он сжал челюсти и закрыл глаза, но я успела увидеть, как их заволокло серебристым. То, что сидело внутри него, словно стало сильнее и ликовало, оно уже нетерпеливо крутилось, ожидая, готовясь к глотку свободы.
— Я хочу, чтобы они летали, — добавила я, потому что глоток — это мало для того, кто так долго испытывал жажду. — Если вы согласитесь, если пообещаете... это и то, о чем я просила… я в свою очередь сделаю так, чтобы Йаго от меня отказался и соглашусь выйти замуж.
— Я отказываюсь при этом присутствовать, — заявил Хейвуд. — Никто в нашем клане не может вынудить девушку выйти замуж против ее воли! Даже ты, Аррон!
— Я тоже не собираюсь на это спокойно смотреть, — поддержал папа Сэма, удивленно рассматривая вожака.
— Керрая… — окликнул Этан и сделал шаг вперед, но я остановила его, качнув головой.
Мазнула взглядом по ушедшему в себя Кайлу, и вернулась к лэрду, ожидая его ответа.
— Хорошо, — проскрипел он, и открыв глаза, посмотрел на меня, словно не видя, словно вместо меня было пустое место. Впрочем, наверное, он так и воспринимал меня. — Клянусь, что выполню твои просьбы, и пусть свидетелями будут Святые львы. Теперь твоя очередь.
— Моя так моя, — я подошла к статуе, прикоснулась к лапе львицы, признавая ее и супруга за свидетелей, и закрыла глаза, собираясь с силами.
Я позаботилась о папе и маме, лэрд их не тронет. Я выбила разрешение увидеть ночь тому, кто хотел летать. Мне оставалось только произнести имя мужчины, за которого я соглашусь выйти замуж. Лэрд ждал, что на этот раз я буду покорной, он думал, что предусмотрел все, был уверен, что мне некуда деться. Но он был так зол на меня, что сам дал лазейку, сам позволил мне ускользнуть, и я не собиралась упускать такой случай. Я не знала, что случится после того, как я юркну туда, но хуже уже не будет. Он и так практически растоптал меня — то целует, то отдает другому, то снова прижимает к себе, то снова напоминает, что не он, а другой будет прикасаться ко мне. Он относился ко мне не лучше чем к тому, что прятал в себе. И мне так же сильно, как бездне, хотелось летать, даже несмотря на то, что у меня никогда не было и не будет крыльев.
— Призывая в свидетели святых львов и всех, кто еще присутствует в этой комнате… — сделав глубокий вдох, я заставила себя продолжить, несмотря на ропот мужчин и рычание лэрда. — Клянусь, что откажусь от Йаго и заставлю его отказаться от меня…
— Дальше! — потребовал лэрд.
— Так же клянусь, что мой выбор добровольный… — ропот мужчин усилился, кто-то, кажется, папа Сэма выкрикнул предупреждение, что Святым львам врать нельзя и чтобы я замолчала, но я упрямо продолжила. Потому что в данных обстоятельствах видела единственный выход и потому, что говорила чистую правду. — Я, Керрая альх человек Санчес, добровольно выбираю и, если он согласен, прошу стать моим спутником… Этана альх оборотня Миллас.
Мне показалось, что не только этот зал, но весь замок погрузился в оглушительное молчание, когда единственное, что указывало на признаки жизни в нем — это мой пульс. Преодолев глухоту, я обернулась и с вызовом посмотрела на лэрда.
— Ты не можешь… — он качнул головой.
— Могу. Вспомните свои слова. Вспомните те ограничения, которые вы выдвигали, думая, что они никому не заметны. Я могу выбрать Этана. Он так же, как и Кайл, член нашего клана и не имеет никакого отношения к убийце. Он так же, как и Кайл, подарил мне магическую розу, и я ее приняла. Вы сами говорили, что в нашем клане это весомо и значимо, и мой выбор не должен никого удивить. Так что я могу выбрать любого в клане, не связав себя с убийцей и не нарушив при этом клятвы. И если Этан согласится, я выбираю его.
— Ты не можешь, — лэрд насмешливо усмехнулся. — Ты слишком хорошо относишься к нему, чтобы сломать ему жизнь. Нет, я не угрожаю убить его. Это сделаешь ты, если вынудишь мальчишку жениться на тебе из жалости и сочувствия. Он не может жениться на тебе, потому что знает: где-то у него есть пара, его настоящая пара. И между ней и тобой он выберет ее! Даже еще не видя, он выберет ее, ты понимаешь это?!
Каждое слово лэрда хлестало по щекам сильнее пощечин, отбирая капли последней надежды. А самое страшное, что он был прав, он прав, я этого не учла. Увидела возможность, схватилась за соломинку, а она чужая, не для меня. Я бы отпустила Этана потом, мне просто нужно было вырваться отсюда, из этого замка, который раскидывал сети, опутывал ими и душил, подчиняя себе. Я бы отпустила Этана, если бы он встретил пару, или раньше, если бы он попросил. Я просто надеялась, что он вспомнит о своем обещании помочь мне, вдруг что случится, но…