— Сядь, неугомонная. Сегодня я буду крутиться и носить-подавать. Вы не возражаете, Мари?
— На ты, — кивнула та, — и я не возражаю. Тима с посудой неуклюжий и суетливый, разбил уже на сервиз. Не жалко, но однажды это была любимая чашка Тимурки, и была трагедия.
— Сын тоже Тимур, — улыбнулась Ната, — это о многом говорит.
Хозяйка закатила глаза, но общее выражение лица все равно говорило о счастье:
— Это говорит о том, как мне трудно с двумя одинаковыми упертыми мужчинами!
С непривычно далекого расстояния, с кухни, доносились звуки посуды, микроволновки, взрослое ворчание, детское ворчание и цокот коготков по ламинату. Ната ушла, а Мари сказала:
— Тима рассказывал о вас, о друзьях. Такой счастливый, что вспомнил, столько мне рассказал. Я его даже немного не узнаю, хоть мы и давно уже вместе, изменился в лучшую сторону. Как будто лет двадцать ушло.
— Вы… ты не сердишься? Получается, что теперь кроме работы у него еще и компания завелась.
— И чудесно. Так и должно быть. А времени хватает, даже если за вечер он всего час проводит с сыном, прежде чем тому пора будет спать, то весь этот час он действительно с ним, а не головой в работе и раздражении. Со мной он вообще носится! Был бы сам полегче, мне кажется, на руках бы носил.
Есть мне никак не хотелось. Голод был, но не было аппетита. И я и Ната отделались скромными закусками и уже пили чай, когда Тамерлан рассказал, что вспомнил буквально утром эпизод прошлого с купанием в речке. Он не умел плавать, и его пытались научить Эльса и Наталья, а Андрей издевался и мешал, но не долго, потом сжалился и тоже помог.
— А еще на твой, Ната, день рожденья летом, в какой-то июльский день…
— Двадцать восьмого?
— Я точной даты не помнил, прости. Ты принесла цифровой фотоаппарат. Мы почти на головах стояли, бесились, носились…
— Есть фотографии? — Вскинулась я. — С тех лет есть фото?
— У меня не сохранились. Мама, скорее всего, уничтожила.
— А у меня есть! — Закивал Тимур. — Бабушка меня забрала когда, вещи мои бережно сохранила.
— Умоляю, хоть одним глазком!
— Тимка, принеси альбом. Помнишь, мы вчера вечером его разбирали?
Снимка было всего четыре. На трех не было кого-то из.
— А этот на таймер поставили, видишь, как горизонт завален? Зато вся компания.
— Можно взять хоть один на память?
— И мне?
— Конечно, — он перевернул все четыре картонки, покрутил их на столе, и довольно предложил: — выбирайте!
Я потянула самую крайнюю и забрала ту, какую хотелось больше всего — общую.
— Все равно все отсканируем и перешлем друг другу. Надо еще следователя нашего на этот счет поспрашивать. Видала, Ната, какой я тощий был?
— Да и так помню! Я тебя не толще, — жердь, как моль ходячая… А у Андрея еще синяк виден… Это его отец приложил?
— Ну, да…
Время уходит
Только к семи Андрей наконец-то позвонил. Попросил подъехать на его станцию «Космонавтики». Наталья делала мне понятные знаки, и я спросила, можно ли приеду с ней? Следователь колебался секунды три, а потом сказал «конечно».
Тамерлана с собой не потащили. Оставили его с семьей, распрощались с признательностью взаимного знакомства. Тимур младший не желал расставаться с собаками и твердо заявил, чего хочет в подарок на день рождения. Для Таксофона и Ёрика привычный выгул сегодня растянулся на долгий срок, и они устали. До станции и дальше мы несли их на руках, и Ната приговаривала ласковые извинения, почесывая за ухом то таксу у себя, то йорка у меня:
— Потерпите, мои хорошие, еще попутешествуем. Знала бы, выгуляла вас пораньше, а теперь вашей хозяйке приспичило кое-кого увидеть, и домой попадем не скоро…
На безлюдной конечной мы вышли одни, и я сразу увидела Гранида. Выглядел он намного лучше вчерашнего, как и не было усталости, одна только легкая скованность осталась в повороте плеча. И другое подметила — какой-то он был погруженный в себя, особенно сдержанный и даже суровый. Не слишком приветливо посмотрел на Наталью, но на знакомство и «очень приятно», ответил вежливо:
— Взаимно. Идем? Нужные люди на месте.
«Я не знала, что и ты будешь на встрече», «А кто такие «нужные люди?», «Что выяснилось, или случилось?» — реплики оставила за зубами, перенимая его серьезный настрой. Зудеть на ухо вопросами расхотелось.
Такса на руках беспокойно задергалась, пытаясь соскочить, и Наталье пришлось отпустить его, едва проехали по эскалатору. Второй тоже спокойно сидеть не стал. Я подумала, что они почуяли Нюфа рядом, но обе собаки не рванули вперед к воротам, на улицу, а полезли под ноги к Граниду.
— Да вы издеваетесь? Предупреждаю, если и эти звери собираются сбежать от хозяйки, я выставлю на улицу всех трех. Чего тебе от меня нужно?
Застряв в бетонном коридоре, мы обе непонимающе наблюдали, как Таксофон не давал Граниду прохода, прыгая впереди, погавкивая и виляя хвостом. Но при этом не на ботинки смотрел, как обычные собаки, заигрывающие с пятками или штаниной, а задрал мордочку вверх, к лицу.
— Наступлю, ведь лапу сломаю…
— Я сейчас их на поводок подстегну. Эй, бандиты мои!
Но бандиты бессовестно рванули вперед, как будто Наталья решила с ними в догонялки поиграть, а они и рады стараться.
— Они не сбегут от меня на самом деле?!
Я не знала, как было объяснить их поведение. Наверху за площадкой, не попадаясь под камеры и в зону сканов, в тени лежал Нюф. Не чипированный, он словно человек, понимал, что на эту территорию вход запрещен. Гранид свистнул в его сторону, и тот подскочил с места, оббежав по кругу, и встречая нас уже на трущобной улице.
Все-таки было непривычно видеть Нюфа рядом с Гранидом, а не Виктором. Пес приветственно боднул головой меня, Нату, а потом всю дорогу крутился рядом. Мелкие тоже. У подъезда разнокалиберная стая завернула под окна, улегшись там на бетон, а мы зашли внутрь.
Нужные люди — трое незнакомых мужчин. Андрей представил их как коллег — двое с его работы, а самый возрастной, уже полностью седой мужчина оказался следователем из Тольфы.
— Эльса, нужно уточнить некоторые вопросы. Пока не под запись, все официальное — позже, поэтому приходится так собираться. Поговоришь с моим коллегой на кухне, пока мы с Гранидом в зале побеседуем?
— Конечно.
Андрей задержал на мне взгляд на секунду дольше нужного, и я немного насторожилась от этого, как от невысказанного предупреждения. В чем-то был подвох? Но если не для помощи, то для чего еще здесь эти трое?
Трущобная квартира не кабинет, и я села за стол у окна, а следователь напротив развернул ко мне экран планшета:
— Вы узнаете кого-нибудь из этих людей? Если да, то где вы их видели и при каких обстоятельствах?
— Этого узнаю. Один из тех, кто на меня напал в трущобах в начале месяца. Второй — он, только стрижка другая.
— Где и когда?
Я назвала дату и место, и мужчина тут же спросил — что я там делала?
— Ноги занесли. Я часто гуляю по старому Сиверску, тут прошло мое детство.
— Они что-то хотели от вас? Угрожали? Что-то спрашивали?
— Спросили, как и вы, что я здесь делаю? Мне ни лица, ни тон сразу не понравились, я пыталась избежать неприятностей. Но не очень вышло.
— И все же они от вас отстали?
— Да. Но не помню причину — или спугнуло что-то, или отвлеклись, передумали. Не знаю. Отпустили, не причинив серьезного вреда.
— Вы заметили, у них было что-то с собой? Коробки, сумки, свертки, пакеты?
— Рюкзак.
— Еще вопрос: встречали ли вы среди местных людей без персоников? Знакомы ли с кем-то из них?
— Без персоников? — Переспросила я, разыгрывая в первую очередь удивление. — Нет. Я и не думала…
— Слышали хоть от кого-нибудь о гонцах? В разговоре попутчиков, случайных прохожих, или местных трущобных.
— Нет.
— Имя Илеас вам знакомо?
Я помедлила, потянувшись к своему персонику и открыв контакты.
— Так сразу не скажу. Среди друзей точно нет никого, а по именам заказчиков должна проверить. Я визуалом давно работаю, у меня все в отдельном рабочем списке.
— Проверьте, — разрешил коллега Андрея, но я поняла, что это не то направление от которого он ждал моего узнавания. — Я подожду.
— Нет, Илеаса не знаю.
— Хорошо. От себя хотите что-то добавить? Есть какая-то новая информация, о которой нам пока ничего не известно?
— Нет.
— Спасибо за помощь, Эльса. Как появится возможность, вы повторите свои показания у нас в участке под запись?
— Конечно. А вы можете что-то рассказать, — влезла я со своим вопросом, — кто эти люди, как они связаны?
— Пока нет, извините.
Из коридора, где неприкаянно сидела на обувной тумбе Наталья, было немного слышно разговор из зала. Она сразу приложила палец к губам и подвинулась.
— …думаете, мы не в курсе этих командировок в Сиверск? У заинтересованных людей только сейчас появилась возможность взять его за жабры, и сделать это нужно по закону… — тот, кто говорил, сбавил тон и снова речь можно было разобрать, когда на витке разговора мужчина возмутился: — А мне плевать, кто там покровители! Я готов взять на себя риски.
— Чтобы задействовать эти ресурсы, нужна веская причина. И нужна связь между делом Горна и производными блокатора, — отвечал второй незнакомый голос, — если потянем сейчас за единственное звено, они избавятся от всех, кого у себя держат. Ворошить гнездо рано. Необходимо найти и накрыть сразу всех, тогда собранные улики сыграют как нужно. Отыщите притон и жмите красную кнопку, иначе никак… И раскопайте эту чертову лабораторию! Придушите «гербарий»!
Через пятнадцать минут они вышли и, попрощавшись, гости квартиру покинули. Андрей казался вымотанным больше обычного, дал волю нервам, едва мы остались вчетвером.
— Ни-че-го не сделать, все в одно упирается!
Он с яростью запустил себе пальцы в волосы, а потом глубоко вдохнул. Спохватившись, бросил на меня взгляд, но я опередила вопрос:
— Я ничего не сказала про Илью.
— Спасибо… двух задержанных гонцов допросили, так они его и назвали, и описали, и еще валили как на главного среди них — всю доставку из клиники. Брат теперь никогда не сможет легализоваться. Его задержат. А не докажут, так все равно осудят как нелегала без регистрации… черт…
— А это нужно? Пусть живут во Дворах.
— Как же душно… Все, квартиру можно оставлять, идем на воздух…
— Объяснишь, что происходит?
— Да… только чуть позже. Я должен успеть на одну встречу еще. Гранид, переждите часа три и возвращайтесь. Или здесь подождите, если хотите… Есть задумка с редактором. Наташа… мне бы хотелось по другому увидеться…
— Да, не страшно, — мягко отозвалась та, — не в последний раз.
— Могу проводить тебя до станции?
— Ты же спешишь.
— Ничего, я потом бегом наверстаю.
Мы не остались. Андрей закрыл квартиру и у подъезда попрощался. Наталья махнула рукой и подцепила на поводки своих собак, разделив лохматых приятелей друг с другом. Нюф поворчал, и какое-то время потрусил за ними, шагов на сто.
Вспышка
— Я задолжала тебе объяснения…
— О Дворах и Мостах? Мне уже рассказали. На Мостах даже побывал. И Зверь через пространства прыгает, но это для тебя не новость…
Я взглянула на Гранида, его резкий профиль и поджатые губы. Он вроде бы смотрел в след уходящим, но, казалось, и куда-то дальше. Хмурость и отчужденность не исчезали даже когда мы остались одни. Что его так тревожит? Или как раз это, аномальное, ему трудно переварить и поверить?
«Скажи ему… скажи ему!» — мой внутренний голос затарабанил в сознание. Тем более, что и отговорок не осталось — в кармашке рюкзака лежало фото! Даже говорить не нужно, лишь отдать ему эту карточку в руки! Про пространства он в курсе, про Безлюдье объясню, про свои способности вламываться туда, тоже объясню. И про клинику!
Потянувшись к лямке, замерла и заметила дрожь в пальцах. Малодушно и успокаивающе решила — не сейчас! Я найду лучшее время! У меня затряслись поджилки от ужаса, что будет со мной, когда я увижу его узнавание. Хватит потрясений и признаний на сегодня, только родителям все открыла, нужна передышка… А еще лучше — дождаться закрытия дела, решить все с Колодцами, — это главное. Все остальное ждет.
Обозвав себя последней трусихой, я сделала вид, что сама себя обманула и поверила одновременно.
— До меня пешком дойдем?
— Дойдем.
— Четыре квартала осилишь?
— Я с тобой все осилю, — храбро сказала я, радуясь, что в сравнении с главным, я могу говорить Граниду даже такое, искреннее, хоть и пафосное.
Да что с ним? Он и так старательно избегал смотреть на меня, а теперь и совсем отвернулся, будто само присутствие его тяготило.
— Бесит мое щенячее, да? Вырвалось, беру обратно. Давай нахамлю, чтобы отпустило.
— Не бесит, не надо. Идем.
А процедил, как сквозь зубы. Но раздражения или злобы не было.
Наш телохранитель лениво шел рядом с нами, высунув язык от жажды и усталости. Дойдя по пути до следующей станции, Гранид забрал у меня рюкзак, который отдала с трепетом, и ушел в магазин, — взять воды и продуктов. Я, пока ждала, выбирала Нюфу репьи из шерсти на лапах. Когда Гранид вернулся, то сразу напоил собаку, — сложил ладони лодочкой, а я налила из бутылки воды.
— Надо будет тебе все в подъезде оставлять, на случай если сам пропаду надолго. Да, Зверь? — Он встряхнул ладони, умыв их остатками воды, и продолжил говорить с собакой: — Сбегал бы к хозяину… Где мотался, бедолага, пока меня не было? Мясо будешь? До дома дотерпишь?
Мне больше ни слова, не замечал, — призрак рядом. В каждом действии чувствовалось — отворачивается, будто совсем не выносит. Шел с опережением, оставляя меня хоть на полшага, но позади. Нес рюкзак на плече, спина деревянная, скулы сведены, взгляд в одну точку — вперед. Гадать глупо. Мало ли что — я причина, или не я, выбрала тишину и мысли о прошлом. Там мне было больше утешения, чем в настоящем. Чем сейчас.
Когда добрались до места, оставалось больше половины времени до второй встречи с Андреем. Гранид загнал Нюфа в квартиру, пока я умывалась от трущобной пыли, разгрузил от еды рюкзак и повесил его на крючок в коридоре. Все-таки я переживала, что он заглянет случайно или не случайно в то отделение, где лежало мое сокровище. Два сокровища — снимок с друзьями и его собственное юное фото из личного дела. Этого не случилось. Я замялась у входа в зал. В гостях все-таки, а Гранид сказал не в мою сторону, а в стену коридора:
— Приготовишь что-нибудь перекусить?
— Чего-чего?
— Я пока Зверю мясо переберу, порежу. А ты сделаешь нам, или устала?
— Нет… не устала. А что ты взял, я даже не в курсе. Что приготовить?
— Все на столе. Смотри сама.
Я прошла мимо него, как мимо инопланетянина — бочком, осторожно, даже присмотрелась — не ерничает ли надо мной? Действительно просит? Кто его подменил за этим порогом?
Плита жуткая, посуды мало, сковородки — почти антиквариат. Глаз сам выцепил и оценил поле боя, и я лишь вздохнула. Не идеальная кухня, но идеальная я. Неужели не приготовлю быстрое, вкусное, и стоящее? Взглянула на продукты.
— Яичные рулеты с сыром и помидорами. Согласен?
— Согласен.
Нет, мне не показалось. Неразборчивое по чувствам подкралось ко мне и угнездилось в груди, свернулось греющим комочком, и осталось насовсем. Странное. Незнакомое, но уютное чувство покоя и тепла. Откуда? С неба свалилось?
Я стояла и выбирала из двух сковородок самую приемлемую. И дальше — проще и обыденней некуда: я ходила по чистому полу кухни разутая, на рубашке закатала рукава, подсобрала волосы. Что-то убрала в холодильник, что-то на стол у мойки, взбила яйца, добавила соль и приправ, натерла сыр, нарезала помидоры, нагрела масло и залила первый тонкий блинчик на сковородку… И странное чувство усилилось, став горячим, как будто напрямую зависело от накала плиты и запахавшего сливочным маслом ужина. Что я делала необычного? Готовила как всегда. Только что не на своей кухне… не у себя… не дома?