С Лехой они дружили лет с пяти. Тогда еще папаша Смольнов не чурался бедного друга Гриши Плотова, с которым по молодости вместе служил в морпехе.
Это потом он разорвал все отношения с неудачником Гришкой, начав делать большие деньги, а пока вместе с женой и сыном ходил в гости к Плотовым и иногда приглашал их к себе.
Сын Григория Плотова - Леша был ровесником Артура. Парни катались в соседних колясках, закончили один детский садик, вместе пошли в школу, где и проучились до девятого класса. Потом Лешка ушел в училище, а Артура папаша перевел в престижный лицей. Какое-то время парни не общались, увлеченный каждый своей жизнью, но однажды встретились случайно у общих знакомых и возобновили дружбу.
Ну как дружбу…
У Артура не было друзей. Никогда и никого, кроме как в детстве и юности. Вот, кроме этого самого друга Лешки. И вначале он искренне хотел вернуть то, что было когда-то ту самую дружбу, доверительные отношения, взаимопощь и что там еще бывает, но… И он был уже не тем Артуром Смольновым из девятого Б, и Лешка Плотов стал совсем другим человеком.
Лёха успел получить условный срок за воровство, накопить больших долгов и связаться со странной компанией гопников, от которых до сих пор отбивался как мог. Так они возвращали ему его же «долги».
В общем, как когда-то папаша Смольнов, Артур вдруг понял, что «гусь свинье не товарищ» и уверенность его в этом росла с каждым днем. Постепенно он все больше презирал неудачника Плотова. Правда старался умело это скрывать до некоторых пор, часто используя «друга» для всяких неудобных и грязных дел. Леха искал ему подставных лиц для отмыва бабок, он же помогал в различных пакостях для строптивых конкурентов. Был его правой рукой и доверенным лицом, не смевшим отказаться ни от чего на свете. Потому что Артур платил ему очень хорошие бабки, позволявшие хоть как-то расплачиваться с долгами за наркоту и карты. Найти такого же преданного человека как Леха было делом трудным, не брать же не пойми кого с улицы. Да и просто выкинуть Леху с «должности» не получалось. Он слишком много знал про Артура. Правда и Артур знал про дружка немало, но тому нечего было терять. Кроме жизни. А вот у Артура ставки были слишком высоки.
Порой правда появлялись у Смольнова опасения, ведь как известно, наркоманы народ далекий от верности, но других вариантов не было. И об этом Артур лишний раз старался не думать.
Те деньги, что он требовал у Лехи… да на хрен они не сдались… В смысле нормальные, конечно, деньги, но сейчас дело было не в них. Они его все равно не спасут. Просто ему ужасно хотелось на кого-нибудь сорваться. И друг был идеальной кандидатурой для этого.
Стало хоть немного, но легче.
* * *
Ника была дома. Ха… как будто могло быть по-другому. Она здесь уже черт знает сколько и весь этот месяц он вынужден терпеть её вечно скуксившееся лицо. Вначале скрытое под бинтами и от того терпимое, а теперь до боли знакомое и ненавистное.
- Артур, я там мясо…
- Артур, - передразнил он гнусавым голосом, - я там мясооо…
Он даже не стал смотреть как она отступает назад, и вся будто скукоживается, становясь меньше и незаметнее. Сто раз видел, ну её к черту. Потом она закроет глаза руками, пряча слезы, и убежит к себе в комнату. Да, с некоторых пор они жили раздельно, потому что он больше не мог выносить её рядом с собой.
- Ненавижу, - процедил сквозь зубы, хлопая дверью в свою спальню.
Прямо в одежде завалился на кровать, до боли сжал кулаки и стиснул зубы. Как он мог сам загнаться себя в эту клетку?
Все началось, когда он увидел ее после снятия бинтов.
Она вернулась. Его жена вернулась, вновь став той, кем всегда и была. А он… он и сам не знал, что совсем не готов вновь ее увидеть. Никогда ему не забыть тех чувств, что он испытал тогда. Больше всего на свете Артуру хотелось, чтобы она исчезла… сделать так, чтобы она исчезла. Все из-за нее!
Хорошо, что рядом был врач, иначе…
Что иначе он до сих пор боялся думать. Но ощущение, что он потихоньку сходит с ума все чаще посещало и мешало спокойно дышать.
Зато Ника, как же она была счастлива. По крайней мере в тот момент, когда только-только вышла из кабинета врача. Артур видел это в ее глазах и ему до безумия захотелось стереть это счастье с ее вновь сделанного лица, разбить в кровь, в мясо, снова закутать ее в бинты. Только бы не видеть это некогда милое сердцу лицо.
- Ненавижу… - шептал он каждый вечер, до крови сбивая кулаки ударами в боксерскую грушу, представляя, что это ее лицо. Он раз за разом разбивал его на кусочки, стирая те счастливые огоньки в глазах и превращая все в пыль. В пыль и кровь.
И одновременно с этим он так ее желал… желал, как никогда прежде.
Больше всего на свете Артур хотел развернуть ее к себе спиной и, раз за разом впечатывать с силой в стену, причиняя боль и страдания.
Она приходила к нему. В тот первый вечер после обретения своего лица, она приходила. Он готовился ко сну, все больше молчал, стараясь не выдать своих истинных чувств. Она пришла и легла рядом…
Глава 5
НИКА
В тот день, когда ей сняли бинты, она пришла и легла рядом с мужем. Абсолютно нагая вышла из душа и подошла к кровати. Легла рядом с ним, тронула рукой плечо, желая, чтобы он увидел ее, чтобы обернулся, почувствовал, что она готова и хочет его. Она вновь стала чувствовать себя женщиной, красивой и желанной.
Артур обернулся. Так резко, будто хищник выпрыгнул из своего убежища, чтобы настичь жертву. Прижал к кровати, железной хваткой сжав тонкую шею до хрипа. Глаза, налитые кровь, смотрели безжалостно и Ника вдруг поняла, что сейчас он ее убьет. Артур был безумен. На щеках играли желваки, искривленный рот что-то беззвучно шептал и пальцы все сильнее смыкались на ее шее. Она пыталась их разомкнуть, задыхаясь и издавая какой-то клокочущий звук и свист. Больше не было сил сопротивляться. В глазах темнело, и сознание уносилось куда-то вдаль и тут… хватка ослабла и в глотке появился воздух, от которого она тут же зашлась сухим, раздирающим кашлем. Ника, держась за горло, скатилась с кровати и поползла к двери. Не оглядываясь, не ища его взгляда, ей хватило того, что она уже увидела. Она ползла, словно собака, избитая своим хозяином, но ей было все равно, как это выглядит. В голове билась только одна мысль – уйти, уползти подальше и спрятаться, чтобы зализать раны.
Ночью Вероника так и не смогла уснуть. Жутко болело горло и сухой кашель разрывал глотку на части. Нику трясло и колотило, она все еще помнила тот взгляд, полный ненависти и пыталась понять, за что… что она сделала не так, где преступила черту.
Она кое-как добралась до комнаты прислуги на первом этаже, той, что была незанята и всю ночь слушала крики Вики из соседней спальни и утробное рычание мужа. У нее был очень острый слух…
* * *
- Все будет хорошо, - холодно, вместо приветствия сказал ей муж, когда спустя полдня поисков нашел ее в ознобе в этой спальне для прислуги.
Ника лежала, отвернувшись к окну и наблюдала за тем, как ветер треплет крону деревьев и играет листьями в воздухе, поднимая их все выше и выше. Вот бы ей туда, к этому ветру, превратиться в листочек, в пушинку и подняться вверх, все выше и выше, все дальше и дальше от этого жестокого мира.
- Врача я вызвать не могу, сама понимаешь… - спокойно, будто ничего не произошло, продолжал Артур, стараясь не смотреть ей в глаза, - У тебя следы на шее. Но лекарствами обеспечу. Вика о тебе позаботится, я ей сказал.
Ника вздрогнула, проглотив очередное унижение, но промолчала, все так же пялясь в окно.
АРТУР
Эта дура умудрилась где-то заболеть. И главное нигде не шляется, максимум доходит из дома до машины и обратно, а все равно подцепила заразу.
С каждым днем его презрение и ненависть к жене только росли. Вместе с желанием ее взять силой. Да, именно так. Не переспать, не заняться любовью, не прижать к себе нежно, а грубо и больно использовать. Как последнюю шалаву. Как ту, кем она и является собственно. Он ничего не забыл, он все помнил. И это лицо, тогда еще без шрамов, эти губы, исказившиеся в злой ухмылке, и эти глаза, с нотками презрения и ненависти. Он никогда ничего не забывал.
Хотя нет… иногда, вот как сегодня, он на время переставал видеть в ней прежнюю Веронику и ему даже становилось ее жаль. Он и сам не понимал, как так получается, изо всех сил противился этому чувству, но ничего не мог с собой поделать. Она еще получит свое, а пока нужно ей помочь. Да, вот так. В такие моменты Артур чувствовал себя полным идиотом. Но жалось и ненависть постоянно боролись в нем, ни на миг не давая первенство другому.
Если только можно одновременно любить и ненавидеть, то это про него. Иногда он желал ее без ненависти, представляя, как было бы здорово заняться любовью как раньше, с нежностью и желанием доставлять удовольствие. Но тут же одергивал себя, понимая, что это всего лишь бред. Несбыточные мечты. Это всего лишь коварная память подсовывает ненужные детали, чтобы сбить его с толку. Нагло подпихивает воспоминания, где все было так хорошо, как кажется и не бывает у людей. Но все давно закончилось, разделив прошлое и настоящее навсегда.
Он и правда сходил с ума. Каждую минут, день, неделю сходил с ума. И понимал, что все сложнее скрывать истинное лицо, все труднее дышать в маске, все чаще из него вырывается правда. И это очень опасно. Эта правда вновь могла привести его к краху, а этого он допустить никак не мог.
- Я все купил, на столе выберешь нужные лекарства. Я там написал. И не досаждай ей лишний раз, - грубо приказал, почти прорычал Артур Вике перед своим уходом.
Та игриво кивнула и потянулась за поцелуем, но он холодно оттолкнул ее в грудь, которую еще совсем недавно ласкал, и вышел за дверь.
* * *
На работу уехал в плохом настроении. С каждым днём всё тяжелее было сдерживать себя. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного и сам не понимал, как мог не сдержаться вчера, как мог напасть на Нику…
И самое главное – за что?
Но самое поганое было после… и надо было такому случиться, что в эту ночь она оказалась именно в этой спальне, где за стеной он всю ночь драл Вику. Драл от души и с остервенением, чуть не придушив в самом конце.
На работе снова всё пошло кувырком. Новая секретарша оказалась ничуть не умнее уволенный накануне Эллочки, а может быть даже и хуже. По крайней мере выглядела она отвратительно. Этот вечно извиняющийся взгляд, бестолковая нерасторопность, незнание основ делопроизводства и в целом рабочего процесса раздражали. Артуру постоянно хотелось её ударить, впрочем, ударить ему сейчас хотелось всех и вся вокруг. Он понимал, что так дальше продолжаться не может и, если он сегодня же не возьмёт себя в руки, то всё может закончиться очень быстро и очень плохо.
- Эм… зайдите ко мне, - Артур даже не запомнил, как зовут эту новую секретаршу с безликим лицом. Пожалуй, нужно менеджера по персоналу тоже уволить. Это же надо, взять на работу такую тупую серость.
Секретарша с испуганным лицом влетела в кабинет
- Потише заходи, - он не стал с ней церемониться. – Найди мне хороший вариант отдыха где-нибудь недалеко. И чтобы нелюдно было.
Та аж покраснела, туго соображая, что именно от нее хотят.
- Ты не поняла, что ли? – поднял на нее глаза и пронзил ледяным взглядом.
Девчонка попятилась, явно непривыкшая к грубостям от начальства. Ничего, привыкнет…
- Я…я… бассейн нужен?
- Что за вопросы?!
- Поняла!
- Исполняй.
НИКА
Если бы у Вероники была возможность вновь стереть себе память, она бы сделала это не задумываясь. Всё, что произошло вчера ночью теперь не давало ей уснуть. И шли уже вторые сутки, как она не могла сомкнуть глаз, иногда, правда, проваливаясь в какое-то подобие забытья, иногда выныривая из него в пучину настоящего. Она и не думала, выписываясь из больницы и приезжая в этот шикарный дом, что будет больше всего на свете бояться своего мужа.
Своего ли?
Неужели тот человек, что ещё вчера пытался задушить её – и есть её муж? Неужели он и впрямь хотел это сделать? Но что, если это был всего лишь сон? Если ему всего лишь что-то приснилось, и она просто оказалось под рукой? Ах, как бы ей хотелось в это верить, но слишком долго он держал руки на её шее, слишком злым и глубоким был его взгляд, готовый разорвать, растереть в порошок, уничтожить.
Ещё это Вика. Ника и видеть её не могла, и слышать этот отвратительный голос, который она была вынуждена слушать всю предыдущую ночь. Она бы многое отдала, чтобы забыть всё то, что случилось в эти сутки. Но увы, это было невозможно и раз за разом в голове прокручивалось все, что произошло накануне.
И Вика будто специально старалась заходить почаще, под предлогом того, что Нике нужно принять лекарство. Как же ей хотелось послать домработницу к чёрту, выбросить из дома как использованную вещь, забыть её, забыть, что на свете есть такие люди, как эта девчонка. Беспринципные, безжалостные, бесчеловечные.
Она не могла смотреть в эти бесстыжие глаза, в эти смешинки в уголках рта, и презрительно поджатые губы.
Как же она ошибалась, когда думала, что жизнь её только начинается и жизнь это будет полна любви и счастья. Ника больше не хотела видеть своё отражение в зеркале, видеть это лицо, которое подарило ей столько надежды и которого она так долго ждала. Теперь она больше всего на свете мечтала избавиться от этого лица и найти себя настоящую. Найти своё я. Она должна убежать отсюда. И неважно куда… Главное это сделать.
В какой-то момент Ника сама не заметила, как все-таки заснула. Снился ей следователь Ермаков.
- Ну что, вспомнила кто ты? – почему-то он был в пляжных шортах и панамке и грозно махал перед ней полосатым полотенцем.
Ника отчаянно крутила головой и больше всего боялась, что теперь он ее арестует.
- Тогда пройдем-ка в отделение.
Они пронеслись сквозь шумный пляж и оказались у него дома.
- Ну давай, чего ты ломаешься? – жарко зашептал следак в ухо, стягивая с нее бретельку сарафана.
- Я не… не надо пожалуйста.
И вот уже не Ермаков перед ней, а кто-то другой, но кто она вновь не может разглядеть.
Бьет по лицу, впечатывает в стену головой. Переворачивает и прижимает своим телом.
- Пожалуйста, не надо… - она задыхается, отчаянно сопротивляясь, и вот уже кричит, ударяясь о стену головой, но не слышит собственного голоса, чувствуя, что тонет, и глубина все больше скрывает ее крики.
Очнулась, когда, открыв глаза, обнаружила прямо перед собой Вику. Та трясла ее и со страхом и удивлением пыталась перекричать ее собственный голос.
- Я… я… - Ника будто задыхалась, жадно ловя спасительный воздух.
Хотя был ли он спасительным в этом доме… скорее отравленным ложью, обидами и болью.
- Тсс, - Вика поднесла к ее губам стакан с водой, - На, выпей.
Ника трясущимися руками пыталась удержать кружку, но выходило плохо. Вика помогала ей не уронить ее на пол.
- Спасибо, – прошептала, допив живительную воду и тут… ее вырвало. Без всякого предупреждения со стороны желудка просто вывернуло наизнанку.
Вика брезгливо отпрянула и поджала губы, в один момент став самой собой.
- Скоро Артур приедет. Приведи себя в порядок. И тут… убери. - она указала на лужу под кроватью.
Отвечать Ника не стала. Но вдруг совершенно отчётливо поняла, кто теперь хозяйка в доме…
Она кое-как, на трясущихся ногах дошла до туалетной комнаты. Здесь санузел был общим на этаж, не как в спальнях хозяев. Вначале умылась, затем наполнила таз водой, взяла тряпку и отправилась убирать рвоту.
Встала перед кроватью на колени, чувствуя, как кружится голова и тут…
- Это что такое?! – громогласный голос Артура сотряс стены дома.
Ника в ужасе замерла с тряпкой в руках, но так и не обернулась. Слишком страшно ей стало увидеть мужа в такой ярости.
Через пару минут раздались удаляющиеся шаги и тут она услышала визг домработницы и спокойный, до ужаса спокойный приказ Артура:
- Взяла тряпку и пошла мыть пол.
И высокий, возмущенный ответ домработницы: