Проклятье!
Судьба Яна меня волнует не меньше, чем своя. Глупо или нет, но это факт. И когда во время рассмотрения мой жалобы на мою болевую точку нажмут, я… проиграю.
— Скидка на выход, скажем, от семидесяти процентов и больше, в качестве компенсации меня устроит.
— Вне моей компетенции, Душа. Возможно, во время разбирательства…
Ясно, ни карата не уступят.
— Господин оператор, вы сказали, что листаете «Фаворитку герцога»?
— Да, Дуща.
— Будьте любезны, почитайте мне вслух. Можно не с начала, пожалеем ваши голосовые связки.
— Сожалею, Душа, но не получится. Нет, с тем, что я буду читать вслух никаких проблем, но вы не услышите, для вас моя речь будет звучать иностранной тарабарщиной, звуковым шумом. Вы ведь, уверен, уже сталкивались с этим явлением, когда попытались открыть текст?
— Хм…
— Душа, я могу дать вам подсказку. Скажем так, я вижу, где и когда вам нужно оказаться, чтобы переломить неблагоприятный ход событий.
Чёрт-чёрт-чёрт!
Что делать? Рискнуть, подать жалобу и проиграть разбирательство или отказаться от претензий и получить хоть какую-то компенсацию? Разум говорит одно, сердце просит иного. А перед глазами лицо Яна, нежная зелень его глаз. Его нежность.
На глаза наворачиваются слёзы.
Я не могу отказаться от Яна.
Да, цена безумна, но… Я ведь не все козыри выложила.
— Дайте мне минуту на размышления, господин оператор.
Система, если подбирать аналогию, берёт налог с дохода. Энергия, которая в теории могла бы сделать мою душу сильнее, утекает мимо родного кармана. Но. Это ведь не прямой вред, так? Да, душа будет крепнуть медленнее, прикладывая больше усилий, чем другие, я буду получать меньше. Однако в родном мире я бы так и оставалась тусклой слабосилкой.
Хм…
Если я откажусь подавать жалобу на отчуждение карат, то позднее, тщательно изучив теорию магии, я, возможно, смогу подать более весомую жалобу — на причинение вреда.
— Душа?
Время на размышления вышло.
— Господин оператор, я согласна заключить сделку. Я отказываюсь от подачи жалобы на отчуждение карат без моего согласия при условии удовлетворительной компенсации.
— Я рад слышать, душа. Сделка заключена. Уведомление о компенсации поступит в течение суток. Что касается подсказки…
Я напрягаюсь.
— Господин оператор?
— Кайтер, Душа.
— Какое отношение дамская академия магии, куда мужчины не допускаются ни в качестве преподавателей, ни в роли слуг, имеет отношение к Яну?!
— Душа, надеюсь, консультация оказалась полезной. Спасибо, что выбрали Систему. Желаю вам приятных перерождений!
Мобильник исчезает из рук.
Я прикрываю глаза.
Я сделала ошибку? Интуиция успокаивающе шепчет, что нет.
Что же, пора вспомнить, зачем я согласилась на экипаж Эшли. Я вызываю мобильник обратно, запускаю карту. Расстояние отделявшее меня от конторы синьора Катца с двенадцати километров сократилось до неполных трёх. Приятно же!
А вот планы в свете новой информации придётся немного скорректировать.
Интерлюдия 1 Господин Янер Феликс
Сон давит, вдавливает в матрац.
Я плаваю в сладком мареве, но что-то неправильное заставляет напрячься и постараться вынырнуть. Я провожу рукой рядом с собой и натыкаюсь на пустоту. Да, именно пустота беспокоит меня не первый час, раздражает, как засевшая в пальце колючка кактуса. Марево вязкое, туманит разум и обещает отдых без забот и тревог…
Чувство потери оказывается сильнее.
Я рывком сажусь, сминаю одеяло.
Чужаков поблизости нет, в помещении я один и за стенами тоже никого не вижу. Я осматриваюсь ещё раз, уделяя больше внимания обстановке. Я в незнакомой спальне, на кровати, разут и полураздет, цел, не ранен, не отравлен. Не отравлен? Т-с-с!
Вчерашний вечер восстанавливается в памяти кусочек за кусочком, словно мозаика. Я отчётливо вспоминаю начало ужина, воспоминания яркие до первой перемены блюд. Вторая перемена. Лакей подал мясо, посыпанное ароматной приправой. Я сразу заметил экзотические травы — южные специи не так безобидны, как считают обыватели, в руках мастера они легко превращаются в дурман или даже смертельный яд. Я помню, как принюхался. Сочетание бездарное, но не опасное, особенно для меня.
На густой сметанный соус я не обратил внимания, зато сейчас отчётливо понимаю, что именно в нём припрятали растёртые семена ральта. Я почувствовал неладное, отодвинул соус, но было слишком поздно, «южная пряная симфония» начала действовать.
Меня хотели убить? Что-то не верится, что мастер, сумевший не только правильно сочетать специи, но и красиво замаскировать «симфонию», не учёл очевидное. Благодаря предку-демону я почти не восприимчив к растительным ядам
Если же предположить, что меня хотели убрать на время… Что же, у них получилось. Я опьянел от собственной взбунтовавшейся магии.
Память молчит, новые кусочки мозаики подкидывает неохотно. Так, прежде, чем дурман окончательно подействовал, я успел уйти из столовой.
А дальше…?
Наверное, ввалился в первую попавшуюся спальню и проспал до вечера.
Я встаю, подхожу к окну.
За окном яркий день, почти полдень, если судить по солнцу.
Что?! Как это возможно? Что могло успокоить взбесившуюся магию?
И почему меня разбудило чувство потери?
Я падаю в ближайшее кресло, закрываю глаза. Детское упражнение, с которым я давным давно распрощался, помогает сконцентрироваться. Я мысленно возвращаюсь в коридор, память приоткрывает чуть больше, я вижу каждый свой шаг… И будто вживую слышу звонкий оклик.
Меня угораздило столкнуться с Асей? Демоны, я ведь ничего ей не сделал?! Я впервые пугаюсь до дрожи.
Концентрацию срывает, я обнаруживаю, что стою на ногах, комната залита зелёным светом, нестерпимым для глаз чистокровных людей. А в руках я сжимаю отломанный подлокотник. Только кого я им собрался бить, самого себя что ли?!
Я отшвыриваю деревяшку и бросаюсь к двери, спотыкаюсь о брошенный на полу камзол.
Эх, хорошо меня приложило. Куда я собрался в одних штанах?! Дознаватель я или… Неужели дурман ещё не отпустил? Почему я в таком нестабильном состоянии? Хочется рвать, метать, пока не верну пропажу. Нет, до возвращения в норму, мне стоит побыть одному.
Демоны!
Я перевожу взгляд на кровать и усилием воли гашу магию, смотрю на простыни почти как чистокровный человек. Та-ак… Бельё примято, но видно, что на нём именно спали. По крайней мере, я не взял Асю силой. С памяти словно пелену срывает. И я вспоминаю всё: как напал, как Ася почему-то не испугалась, как я просил её уйти, а она осталась со мной.
У меня гора с плеч сваливается. Я не навредил.
Эмоции больше не рвут на части, я постепенно успокаиваюсь.
Что же, ответ на первый вопрос я нашёл — взбесившуюся магию успокоила чистая аура моей Льдинки. Остаётся разобраться, почему Ася так странно себя вела. Не похоже, что она нагнала меня случайно. И… куда она исчезла с утра?!
Я прохожу в ванную, открываю холодную воду и опускаю под струю голову. Ненавижу так взбадриваться, зато уже через минуту я чувствую себя морально готовым появиться в обществе. Наскоро просушиваю волосы полотенцем ровно настолько, чтобы ручьи больше не текли по спине, возвращаюсь в спальню, собираю раскиданную одежду. И натыкаюсь на Асины чулки… Вот и доказательство, что Льдинка мне не приснилась. Её дыхание на моей шее… Демоны, почему я не могу перестать думать о ней?! Вчера, до ужина, она тоже раз за разом появлялась в моих мыслях. Моя персональная загадка…
Одевшись, я выхожу в коридор. По уму нужно отыскать свою спальню и привести себя в порядок. Или хотя бы заняться делом — выяснить, зачем меня пытались убрать. Но ноги сами несут меня сперва к жилым покоям, потом в библиотеку, в кухню. Я обхожу дом.
Аси нет нигде.
Демоны!
Беспокойство нарастает с каждой секундой. Дом барона — это не придорожная забегаловка, он условно безопасен, а пропавшая не последняя посудомойка, а дочь барона, пусть и не признанная официально.
Время за полдень… Может быть, Ася уехала в модную лавку? Предполагаю и сам не верю, чутьё настойчиво твердит, что Ася именно исчезла. К тому же я слышал, что дом Ася покидала редко.
Я возвращаюсь на кухню, но не захожу, а остаюсь у стены и прислушиваюсь. Сплетни слуг — неприятно, но информативно. Я чуть-чуть помогаю себе магией, и голоса в общем шуме обретают отчётливость.
— Она всегда была бесстыжей! Кем бы она была, если бы не господин барон? Приютской беспризорницей?
— Как господин барон ни старался, натуру не переделать, в мать пошла. В борделе и кончит. Господина барона жалко.
— Страшно подумать, каково ему было увидеть дочь в постели мужчины.
— Развратница!
Вот вроде бы верно — девушка, если она не магиня и ложится в постель до свадьбы, да ещё и к незнакомцу, развратница. Но почему-то я никак не могу соотнести это слово с Асей.
— А вы заметили, что господин важный гость не только к завтраку не вышел, но и днём не появлялся. Кто-нибудь видел?
— Мало ли…
— Я вот думаю, может, синьорина и есть убийца?
— Господин дознаватель забрал её в тюрьму?
— Да нет же, она сама сбежала.
— Сбежала?!
— Ну да, я сама видела, как она утром на улицу одна вышла. Ещё оглядывалась…
— Раз сбежала, значит, точно виновата, — припечатала писклявая дурища.
Я с трудом удержался, чтобы не ворваться и не… Не что?! Какое мне дело? А вот есть дело.
Врут слуги много, а кто не врёт, тот для красоты приукрашивает. Выходит, барон застукал Асю со мной. Сам или помогли? Скорее, второе. Недоброжелателей у Аси, как выяснилось, хватает. Я не проснулся. А барон… выгнал Асю из дома? Даже не поговорив со мной? Но и говорить вроде как не о чем… Официально барон Асю не признавал, поэтому требовать, чтобы я взял на себя ответственность, он не имеет никакого права, а брак аристократа, пусть и нетитулованного и простолюдинки — это мезальянс.
Только вот почему-то мысль о браке с Асе не вызывает никаких протестов. Я сошёл с ума. Надо разобраться, что не так с её аурой. Слишком чистая. Слишком… желанная.
Я, незамеченным, оставляю кухню и ловлю себя на том, что иду разбираться с бароном, причём разборки не сулят ничего хорошего. Кулак непроизвольно сжимается.
Демоны! Мне срочно нужно показаться кому-то сведущему. Я читал о том, что у полукровок иногда человеческая и нечеловеческая природа входят в жёсткое противоречие, но никогда не думал, что меня это коснётся. Судьба посмеялась и макнула меня в мою самоуверенность, как котёнка.
В холле я сталкиваюсь с признанной дочерью барона, леди Эшли-Самантой. Девушка возвращается в компании своей личной горничной.
— Добрый день, леди, — первым здороваюсь я.
По ауре ползут отвратительные серые пятна, ещё более отвратительное пятно на ауре служанки. Вечером ауры обеих выглядели лучше…
— Добрый день, господин Феликс.
— Вы, должно быть, были на прогулке? — светски спрашиваю я, хотя с языка рвётся совсем другой вопрос.
— В храме, господин Феликс. Я молилась за благополучие семьи.
Не лжёт, храм леди действительно посетила, однако искренности в её словах нет, её молитвы звучали не от сердца.
— Хм? С самого утра до полудня? — храм принято посещать рано.
— Да, господин. Жрецы не отказали, и провели ритуал благословения для всей нашей семьи и для Аси. Вы ведь… знаете?
Бесплатно жрецы благословляют только новорожденных и детей во время тяжёлой болезни. Леди щедро заплатила, и это наводит на нехорошие размышления.
— Что именно, леди?
— Моя сестра Ася. Я знаю, что утром она разговаривала с отцом, а после беседы она вышла из дома и пошла прочь. Повезло, что вчера мы договорились вместе посетить храм, я догнала её неподалёку от входа. Ася не пожелала ничего объяснять, но согласилась поехать со мной. Я предлагала ей помощь, но Ася отказалась. Мы вместе вошли в храм, поднялись к молельням. Я уединилась первой. Фила…
Я перевожу взгляд на горничную.
Она поспешно кланяется:
— Господин, после того, как моя леди поднялась в молельню, синьорина сделала тоже самое. Я была последней. Когда я спустилась, в коридоре никого не было, а штора в молельню синьорины была открыта. Я осталась дожидаться мою леди.
— Узнав от Филы, что Ася уже ушла, я проверила её молельню, и там действительно было пусто, господин Феликс. Я попыталась найти Асю и спрашивала у жрецов, но… Я могу лишь предполагать. Ася либо ушла одна. Но куда ей было идти? Либо она попросила в храме убежища.
Не лжёт.
И помощь предлагала, и искала. Но всё равно от рассказа стоит острый привкус гнили. Помощь можно предложить по-разному, например, так, что её ни за что не примут. Иначе бы сейчас серые проплешины не расползались по ауре леди с необычайной быстротой.
По крайней мере в одном можно быть уверенным — Ася в относительной безопасности. Без денег, без ничего, скорее всего она действительно обратилась к жрецам и получила приют. Бросаться на поиски прямо сейчас? Нет, я должен закончить с расследованием, тем более я уже понял, за какую ниточку тянуть. Думаю, нескольких часов мне хватит. Сдам барону виновных и к вечеру заберу Асю из убежища.
Отличный план!
Чтобы окончательно успокоиться, хватило представить, как я привезу свою Льдинку домой. Я отворачиваюсь раньше, чем леди успевает увидеть появившуюся на моём лице неконтролируемую улыбку. И слава демонам, что я единственный полукровка в дом. Представляю, как моя собственная аура сейчас искрит.
Глава 13
Храм я покидаю беспрепятственно. Только уже на улице сталкиваюсь с худой немолодой женщиной, ведущей за собой болезненно-бледных девочек. Женщина бросает на меня всего один взгляд, обливает неясным мне осуждением и проходит мимо. Я мысленно пожимаю плечами и выкидываю случайную прохожую из головы.
Мне, если верить карте, налево. Как люди обходятся без подсказок движущегося маркера? Я бы без стрелочек ни за что бы не разобралась в переплетении улиц. А ведь у бумажной карты даже масштаб не настроить — вот где кошмар путешественника.
— Синьорина, коляску? — окликает меня прокуренный бас.
Обернувшись, вижу экипаж без верха, рыжую лошадку и бородатого извозчика.
С двумя тряпочками вместо туфель, было бы здорово проехать, но:
— Нет, спасибо.
Бесплатно меня не довезут, а до денежек ещё дойти нужно.
Извозчик разочарованно вздыхает.
Я следую подсказкам навигатора. Выбраться на нужный мне проспект удаётся через час с лишним. С непривычки ноги гудят, да и пить хочется. Про еду можно забыть. Жаль, что я не догадалась обнести кухню и прихватить бутерброд потолще.
Контора синьора Катца полностью занимает двухэтажное здание, точнее, на первом этаже располагается принадлежащий синьору ювелирный магазин, а уже на втором этаже офис. Утро хоть уже и не совсем раннее, но магазин ещё закрыт. Впрочем, мне это не интересно. Согласно «Фаворитке герцога», синьор Катц тот ещё жаворонок и трудоголик, так что уверена, он уже в конторе.
Я стучусь.
Конечно, меня заметили ещё на подходе, охранникам синьор Катца жалование получают не за ношение униформы.
Но вряд ли непонятную девицу, слишком легко одетую, сочли достойной немедленного ответа.
Я продолжаю стучать. Три лёгких удара молоточком по железной пластине и длинная пауза, затем новая порция ударов.
Упрямство побеждает, дверь распахивается.
На пороге появляется хмурый охранник.
— Доброе утро, — здороваюсь я прежде, чем он успевает заговорить. — Пожалуйста, пригласите управляющего или помощника синьора Катца. У меня для синьора важная бумага.
— Синьора, вы можете передать бумагу через меня.
— Простите, но нет, — решительно отказываюсь я. — Бумагу я могу отдать либо самому синьору, либо его ближайшим подчинённым, уполномоченным принимать решения.
— Хм…
Я стараюсь стоять ровно, распрямив плечи и гордо подняв голову. Точнее, доверяю телу принять позу, отработанную Асей на уроках этикета. Охранник видит слегка потрёпанную девушку в неуместно лёгком, но недешёвом платье, видит, что я держусь с достоинством леди.