— Синьорина, как о вас доложить?
Качаю головой:
— Нет необходимости в имени.
Охранник медлит. Да, отказ представиться подозрителен, очень хорошо его понимаю. Но, боюсь, если сходу начну объяснять кто я такая и зачем явилась, недопонимания возникнет гораздо больше и прорваться к синьору Катцу станет ещё сложнее.
— Я подожду снаружи? — предлагаю я.
— Да.
Дверь захлопывается.
Я с трудом удерживаюсь, чтобы не обхватить себя руками за плечи. Пока шла, в движении согревалась, а на прохладном ветру в домашнем платье из довольно тонкой ткани, мягко говоря, неуютно. Я сдерживаюсь. Здравый смысл подсказывает, что из окна за мной наблюдают, а значит, надо произвести приятное впечатление.
Меня не заставляют ждать слишком долго, дверь снова открывается, на крыльцо выходит шатен в тёмной неприметной одежде. Охранник столбом возвышается за его плечом. Я сосредотачиваюсь на шатене.
— Синьорина, здравствуйте, — с улыбкой приветствует он. — Я помощник синьора Катца. Чем я могу вам помочь?
Да нет, уважаемый, роль помощницы моя.
— Доброе утро. Пожалуйста, передайте эту бумагу синьору Катцу и доложите, что я пришла.
Я протягиваю то единственное, что у меня есть — местный аналог паспорта.
Помощник прочитывает моё имя. Эмоции не отражаются на его лице, но его выдают резко расширившиеся зрачки.
— Как вы догадываетесь, я не однофамилица.
— Синьорина…
— Доложите, пожалуйста, о моём приходе.
— Да, синьорина. Но я не могу обещать, что синьор вас примет.
— Разумеется.
Примет.
Когда Ася из «Фаворитки герцога» совсем отчаялась избавиться от сестры своими силами, она наняла бандитов. Она наверняка попыталась бы гораздо раньше, но откуда у неё деньги? В спальне не было ни монетки. Покушение Ася оплатила из внезапно свалившегося на неё наследства.
Помощник синьора ещё раз внимательно вчитывается в документ, сравнивает изображение с моим лицом. И приглашает следовать за ним. Охранник отступает в сторону, однако взгляд становится менее дружелюбным, предупреждающим. Чтобы его не нервировать, я стараюсь не слишком глазеть по сторонам. Впрочем, изнутри ювелирный магазин мало, чем отличается от магазинов, которые мне доводилось видеть до перерождения.
Зал меньше, чем казалось снаружи. Объяснение я нахожу быстро: помещение разделено надвое. Вероятно, особых покупателей принимают особо. Впрочем, логично: я бы тоже не стала выставлять уникальные вещи среди относительно дешёвых колец и цепочек.
Помощник замечает, куда я смотрю, и кивком указывает на витрину:
— Нравится?
— Разве изделия, продаваемые в магазине синьора Катца, могут не понравиться? — не говорю я ни «да», ни «нет», — О чём вы?
Помощник обходит витрину, зачем-то открывает миниатюрным ключиком стекло и достаёт внушительную золотую брошь в форме бутона розы на стебле.
— Простите? — я невольно отступаю на шаг.
— Синьорина, я должен убедиться.
О? Кажется, поняла.
Я не возражаю, когда помощник закалывает брошь мне на платье. Он закалывает выше, чем принято носить броши, с явным расчётом, чтобы попасть в «кадр». У моего изображения в паспорте появляется точно такая же брошь.
Помощник забирает украшение, возвращает на витрину, тщательно запирает её, а затем отходит к прилавку. Видимо, проверяет на подлинность сам документ.
И только после завершения проверки меня допускают в служебные помещения, проводят на второй этаж. Похоже, я угадала — синьор Катц уже здесь.
Меня приглашают в приёмную. Помощник указывает мне на диван:
— Я немедленно доложу о вас, синьорина.
— Благодарю.
Приёмная тоже ничем не отличается от тех, в которых мне когда-то довелось побывать. Шкафы вдоль стен, дверь в кабинет хозяина охраняет секретарь. В углу втиснут диванчик для посетителей. Наверное, важных персон принимают иначе. Я в их число не вхожу. Пока…
Возвращается помощник буквально через минуту:
— Синьорина, я сообщил синьору, — помощник провокационно замолкает.
Я спокойно остаюсь на диване. Не бросаюсь в кабинет, не переспрашиваю, когда меня примут.
Радушия от синьора Катца я изначально не ждала.
Я понятия не имею, как при состоятельном отце мать Аси оказалась горничной барона, но можно не сомневаться — история эта тёмная и для синьора Катца болезненная.
Помощник уходит, оставляет меня наедине с секретарём, который вряд ли понимает, насколько вежливым нужно быть с внезапно свалившейся на него непонятной девицей. О моём родстве с господином Катц секретарь вряд ли знает. Может, нагло намекнуть, что от чашки чая я не откажусь? Желательно, с печеньками. Разумеется, я обдумываю это невсерьёз. Во-первых, наглость должна быть к месту, а сейчас ситуация не та. Во-вторых, важнее всего произвести правильное впечатление.
Секретарь, убедившись, что внимания я не требую, тихо сижу и покорно жду, возвращается к бумагам, приёмную наполняет мерное шуршание.
Ожидание затягивается. Минуты бегут, складываются в четверть часа, затем в полчаса, в час. Иногда в приёмной появляются люди, отдают секретарю какие-то бумаги или, наоборот, забирают. Иногда секретаря вызывает синьор. Иногда мелькает помощник-шатен. Второй час, третий. Время приближается к полудню.
Про меня словно забыли, но я знаю, что это не так. Синьор то ли отношение своё хочет показать, то ли послал своих подчинённых узнать причину моего появления, то ли проверяет, сколько я готова терпеть ради встречи, ведь человек, которому ничего не нужно, уйдёт через полчаса-час, а то и раньше.
Я сижу, сохраняя на лице приветливую улыбку.
В ладони появляется мобильник, и я вздрагиваю. Как невовремя! Секретарь бросает на меня острый взгляд. Я отвечаю вопросительным взглядом, и секретарь снова утыкается в бумаги.
Я же, пользуясь тем, что за бедром мобильник не видно, перевожу взгляд на экран.
«Душа, компенсация зачислена. Желаете ознакомиться с деталями?»
Нет, чуть позже, благо таймер к сообщению никто не прикрутил. Теоретически, я могу откладывать бесконечно.
Дверь кабинета резко открывается, и в приёмную выходит крупный мужчина с шикарной вьющейся шевелюрой. Снежно-седой, лицо изрезано морщинами, но глаза ясные и злые.
Секретарь моментально испаряется.
Я медленно поднимаюсь, попутно отбрасываю мобильник, уверенная, что он тотчас исчезнет, исполняю реверанс.
Синьор презрительно фыркает, молча рассматривает меня с минуту.
Я тоже молчу.
И дожидаюсь едкого вопроса:
— И что же случилось у барона, если он отправил тебя ко мне за деньгами? Пфф!
А всё гораздо хуже, чем я ожидала…
— Синьор Катц, я пришла не за деньгами. И вы заблуждаетесь, считая, что меня подослал барон.
— Ха, уясни сразу, девочка. Денег не будет.
Глава 14
Хм, я бы не была так уверена.
— Синьор Катц, я повторюсь. Я пришла не для того, чтобы просить денег. Мне хватит трёх минут вашего внимания, а дальше, я уверена, вы сами захотите продолжить разговор.
— Что же, проходи.
Он скрывается в кабинете.
Когда я переступаю порог и плотно закрываю за собой дверь, синьор уже сидит за внушительным рабочим столом, опирается локтями на столешницу, пальцы сцеплены в замок. Смотрит на меня неприязненно, демонстративно враждебно, а на столешнице лежат карманные часы. Я не могу издали рассмотреть бег стрелок, но мне и не нужно. Вместо трёх запрошенных минут мне хватит одной.
Стул для посетителей стоит, но синьор мне его не предлагает, и я остаюсь на ногах.
— Синьор Катц, до меня дошли сведения, источник которых я не могу назвать. Управляющий судовой компании вашего старшего сына перевозит запрещённые грузы. Ваш сын уже начал что-то подозревать, но, боюсь, не осознаёт, насколько всё серьёзно. Мне нужно говорить, что очень скоро на вашего сына состоится покушение?
Презрительную невозмутимость я пробила навылет. Синьор откидывается на спинку своего троноподобного кресла, будто желает отстраниться от моих слов. Его ладони опускаются на столешницу.
— Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь? — хрипло спрашивает он.
Мне бы подробности, но я знаю лишь то, что в «Фаворитке герцога» господин Феликс рассказал барону, когда предъявлял доказательства вины Аси, он объяснял, откуда у девочки взялись деньги.
— Почему бы не послать надёжных людей проверить трюм «Ласточки» прямо сейчас?
— Хм… Располагайся, — синьор кивает на кресло в углу, поднимается из-за стола, стремительно пересекает кабинет и, выглянув, командует секретарю. — Развлеки синьорину, пока я занят.
Иными словами: глаз не спускай, мало ли, что у гостьи на уме.
Но статус мой уже повысился.
Синьор уходит, а секретарь угодливо предлагает:
— Синьорина, может быть, чаю или горячего шоколаду?
А кофе? Кофе в этом мире нет?
Я не люблю горячий шоколад, но он, как мне кажется, более калорийный.
— Не откажусь, — улыбаюсь я. — С удовольствием выпью чашечку горячего шоколаду.
Секретарь отвечает лёгким поклоном.
Жизнь налаживается!
Пользуясь моментом, я осматриваюсь. В кабинете идеальный порядок, всё важное и не важное скрыто от глаз створками шкафов и ящиками стола. На столешнице лишь писчие принадлежности и мой паспорт, часы синьор прихватил с собой.
Гораздо интереснее «кресельный уголок», в котором синьор беседует с посетителями на равных, точнее одна единственная деталь. Отдельный столик занят шахматами. Играть я… не умею. Могу отличить ладью от ферзя и даже знаю, как ходят фигуры, но не больше. Шахматы, стоящие на столике, выглядят произведением искусства. Фигуры кукольные, и каждая уникальна. Все без исключения пешки — коленопреклонные воины, но кто-то держит меч, кто-то лук, а одна из пешек и вовсе дама в кольчуге. Продолжая всматриваться, я замечаю крошечную царапину на мундире белого короля, отломлен кусочек копыта чёрного коня. Шахматами играют. И не трудно догадаться, кто именно в этом кабинете страстный шахматист.
— Синьорина, — секретарь опускает передо мной крошечный поднос, на котором едва помещаются чашка и вазочка с сухим печеньем.
— Большое спасибо!
Еда-а-а!
Я не набрасываюсь, но про шахматы на время забываю. Осторожно беру чашку за ручку, подношу к губам. Ах ты, горячо! Очередная проверка что ли? Дуть, по идее, неприлично. Всё же нельзя не признать, что мне бесконечно повезло получить мышечную память тела. Если бы не этот подарок, я бы уже сто раз опозорилась.
Напиток приторно сладкий, неприятный, но отлично помогает забыть, что я осталась без завтрака.
— Свободен.
Ой, я чуть не пропустила возвращение синьора.
Я немедленно отставляю чашку, чтобы подняться. Синьор взмахом руки останавливает меня и садится напротив.
— Ты была права, я хочу продолжить наш разговор.
— Я рассказала всё, что знала.
Не совсем, но сообщение, что покушение состоится на дороге, когда в экипаже будут оба его сына, вряд ли будет понято верно.
— Талиася, — синьор впервые обращается ко мне по имени, — откуда сведения?
Из книги, которую я читала в прошлой жизни.
— Простите, синьор, я не могу сказать. Не потому что не хочу, действительно, не могу. Считайте, что у вас появился тайный доброжелатель.
Вы просто не поверите, что вы книжный персонаж, а мне рано сдаваться в сумасшедший дом.
— Хм… Что же, будь спокойна, я не стану настаивать, хотя не скрою, узнать источник этих сведений мне очень хочется. Того, что ты сказала, достаточно, чтобы принять меры. Если информация подтвердится…
Я киваю, залпом допиваю горячий шоколад.
Синьор Катц прищуривается:
— Какой твой интерес, Талиася?
— Интерес? Может быть, я хотела помочь по-родственному?
— Вот как? — усмехается синьор, не скрывая скепсиса.
Ну, да, он матёрый волчара, нюхом чует, что я пришла в поисках выгоды, а я и не собиралась притворяться бескорыстной. С одной стороны. С другой, я поставила себя в заведомо невыгодное положение, ведь сведения я уже сдала, поблагодарит меня синьор или прогонит теперь зависит только от его воли.
— Если вы предпочитаете вести общение в деловом ключе, то… Мой интерес — обмен информацией.
Про деньги сказать придётся, но чуть позже.
— Продолжай.
— Кайтер, синьор.
— Кайтер? Что же ты хочешь узнать про Кайтер? — всего на долю мига, но в его глазах отражается недоумение.
Я невольно улыбаюсь. Чем чаще я буду удивлять синьора, тем быстрее он начнёт видеть во мне меня, а не дочь барона.
Что касается его вопроса… Могу ли я доверять оператору? Ему прежде всего важно, чтобы я не создавала проблем и исправно зарабатывала караты. Академия магии — отличное место для развития души. Как он там выразился своим бархатным баритоном, «наработка ментальных мышц»? Но оператор ведь мог назвать любую другую академию, академию, открытую для мужчин.
Придётся довериться. Нет, слепой доверчивостью я больше не страдаю, оставила её вместе с обожжённым телом в больнице прежнего мира. Оператору выгодно сказать мне правду, потому что пока я ищу, как спасти Яна, я не успеваю придумывать, как доставить проблем Системе и ему персонально.
— В прошлом Кайтерская академия была закрытым сестринством, и не смотря на то, что сегодня сестринство не такое закрытое, как прежде, мужчин в академию не принимают ни на обучение, ни как преподавателей, ни как слуг. Магини гораздо свободнее, чем женщины, не владеющие магией. Если леди позволит себе отношения до брака, её сочтут развратной особой. Если тоже самое сделает магиня, то общество будет снисходительно к ней.
— К чему это?
— Секунду, синьор. Я почти закончила. Кайтерская академия магии располагается в Кайтерской долине вдали от цивилизации. Девочки, я говорю не только об адептках, но и о наставницах, скучают. И, вопрос, который я хотела задать: как вы считаете, синьор Катц, если неподалёку от академии на пустыре открыть кафе и нанять официантами симпатичных мальчиков, обязательно разномастных, блондина, рыжего, брюнета, словом, на любой вкус, мне удастся разбогатеть?
Синьор крякнул.
— Ты хочешь открыть кафе?
И зачем сомневаться?
— Разве плохо? Своё кафе, свой доход, относительная независимость. Может быть, начну учиться магии, — беззаботно пожимаю я плечами.
— Твой отец не одобрит.
— Барон-то? Пфф! Честно говоря, барон выгнал меня из дома. Так получилось, что он застал меня в постели с мужчиной.
— Что?!
Упс, промах. Синьор рассорился с дочерью, а теперь я признаюсь, что тоже далека от добродетели. Тьфу. Впрочем, это не те сведения, которые я смогу утаить. Синьор наверняка отправил людей расследовать не только перевозку запрещённых грузов, но и причины моего внезапного появления на пороге его конторы.
— Удачно же получилось. Синьор Катц, полагаете, в моей идее с кафе есть рациональное зерно? Я прям чувствую, как золотые ручейки стремятся проложить путь в мой карман.
— Почему кафе, а не бордель, если уж ты…
Фу, как грубо, синьор.
— По нескольким причинам. Во-первых, просто противно подобным заниматься. Во-вторых, я не слишком сведуща, но мне кажется, что любой бордель тесно связан с криминалом, а мне такого счастья не надо. В-третьих, большинство адепток академии аристократки с соответствующим воспитанием. Прийти в приличное кафе, чтобы тайком поглазеть, они могут спокойно, а вот пойти в бордель большинству смелости и раскованности не хватит, соответственно, я потеряю значительную часть посетителей. И в-четвёртых, мне важна деловая репутация. Останавливаться на одном кафе я не собираюсь.
— Открытие кафе стоит денег.
— Об этом я тоже хотела спросить, — киваю я. — Порекомендуйте мне, пожалуйста, кредитора или партнёра. Я готова либо вернуть займ с дохода, либо выплачивать процент с прибыли.
— Сыграем? — перебивает синьор.
Прежде, чем я успеваю ответить, он переставляет шахматную доску на стол и передвигает белую пешку с «Е2» на «Е4». Обозначения клеток, естественно, отличаются, но самое известное начало партии я узнаю.