Отстранившись, он развязал пояс халата и сбросил его на пол, оставшись перед Мариной обнаженным. Но был сейчас нагим не столько телом, сколько душой.
Он видел, что она следит за его движениями настороженно – так, словно ожидала, что он лишит ее невинности, не дождавшись аукциона. Но именно этого он делать и не собирался. Сегодня он сам станет глиной в ее руках.
- Некоторые мужчины любят, чтобы их тоже брали… сзади, - сказал он, пытаясь подавить дрожь, перекинувшуюся с рук на все тело. – Это необязательно геи, нет. Многим мужчинам просто нравится анальный секс.
Он подошёл к стене и встал к Марине спиной. Так, как стоял тогда перед тем мерзавцем. И сейчас не мог подавить в себе воспоминания о его лице и голосе – этот человек стоял перед глазами, как наяву и Паоло стоило немалых сил выдавить из себя слова:
- Подойди ко мне. Коснись меня.
Марина подошла почти бесшумно, но ему мерещился чудовищный топот тяжело ступавших ног, он разрывал барабанные перепонки, давил на него сверху чем-то невидимым…
Прохладные женские пальцы коснулись его ягодиц, удивительно успокаивая. Призрак насильника отступил, сделавшись чуть бледнее и Паоло нашел сил вытолкнуть из горла новую просьбу:
- Смочи пальцы своей слюной, а затем… войди в меня.
Слова дались тяжело. Так тяжело, что окончание фразы вышло едва слышным. Марина замялась, и он почувствовал, что ещё немного – и готов будет отступить.
- Скорее! – рявкнул он срывающимся голосом и ощутил, как ее влажные пальцы проникают внутрь. Выдохнул шумно, словно выбрасывал наружу весь страх и вобрал в лёгкие новую порцию воздуха, снова ощутив спасительный запах Марины.
- Двигайся, - приказал коротко и почувствовал, как пальцы Марины толкнулись глубже.
Он подавил в себе чувство неприятия от этого вторжения, и когда она несколько раз вошла и вышла из него, понял, что не ощущает боли. Это породило внутри нарастающее чувство освобождения и Паоло осознал, что наконец способен расслабиться и скинуть с себя напряжение, что душило его как удавка.
- Сильнее, - попросил он, когда ощутил, что пальцы Марины двигаются увереннее. От ускорившихся толчков у него перед глазами все заплясало, и как безумная карусель перед мысленным взором пролетели обрывки воспоминаний, которые превратились в разноцветные точки, где уже не было ни лиц, ни голосов. Паоло почувствовал, что, похоже, даже способен сейчас кончить так, как не мог себе и представить.
- Ещё! – потребовал он и Марина вогнала в него третий палец, заставив тело словно бы потяжелеть от жажды разрядки. Перед глазами все опять закружилось и он подался назад, насаживаясь на пальцы Марины до упора.
Паоло осознал, насколько сильно возбужден, когда рука Марины обхватила стоявший член. Он не просил ее об этом, но в тот момент, как она сжала возбуждённую плоть и стала ласкать, одновременно с этим продолжая входить в него пальцами сзади, понял, что эти ощущения – самые правильные и желанные. И когда с глухим стоном излился ей в руку, ощущая, как от взрывного удовольствия пульсирует, кажется, все тело, почувствовал, что над ним больше ничто и никто не властен. Кроме самой Марины.
Он повернулся к ней лицом и с благодарностью впился в пухлые губы поцелуем, четко сознавая одно: что бы ни случилось и чего бы ему это ни стоило, эту женщину он не отпустит от себя никогда. И никому ее не отдаст, покуда жив.
Часть 19
Раньше она боролась с собой, пыталась солгать, что сможет совладать с чувствами, что в ней разбудил Паоло, но после того, чем они занимались в последний раз, поняла, что не в силах с собой сражаться. И дело было совсем не в том, что их близость была за гранью по части откровенности. Она была для Марины прежде всего за гранью чувств, ощущений и испытываемых эмоций.
Ей хотелось, чтобы таким Паоло был лишь с ней, но Марина боялась в это поверить. Как и боялась того, что совсем скоро он объявит ей, что все круги инициации позади, и теперь он станет лично заниматься кем-то ещё. Она часто представляла себе, что чувствуют девочки «Парадизо», которые продаются за деньги, но знают, что те мужчины, кто ввёл их в этот мир, спят с другими. И понимала, что она бы ощущала только ужас. И дикую ревность.
А ещё ей совсем не верилось в то, что Паоло сможет отдать её кому-то. Что самолично передаст в руки того, кто сначала лишит её невинности, а следом - воспользуется всем тем, чему её научил хозяин этого «Рая». Она старалась об этом не думать, но кругом только и разговоров было, что о предстоящем аукционе.
- После него нас ждут обычно очень щедрые чаевые, - болтала о событии, которое должно было случиться уже завтра, Лиля, сидящая перед зеркалом. - Поэтому я их люблю.
- Хм. И тебе плевать на то, кто тебя купит?
- Вообще плевать. Это работа, Марина. И тебе тоже стоит относиться к ней именно так.
- М-м-м… А что бывает с теми девочками, которых продают на аукционе невинными?
Лили и Кейт переглянулись, Эля хмыкнула, словно Марина спросила о чём-то из ряда вон выходящем.
- Не глупи, - наконец отозвалась Элеонора. - И не спрашивай всякую чушь. А если рассчитываешь на то, что после всего, что Паоло с тобой проделал, он в тебя влюбится…
Она коротко и зло рассмеялась, и Марине стало не по себе от такой реакции. Чем она, интересно, провинилась? Не тем ли, что Эля считала, будто ждёт для себя особенных условий? И ведь ждала же. Надеялась, что стала для Паоло той, к кому он отнесётся иначе, чем к тем, кто был до неё.
- Завтра он продаст тебя подороже. А после, когда кто-то оттрахает тебя так, что ты забудешь про удовольствие, о котором тебе толковал Паоло, и когда поймёшь, что тебя попросту использовали, придётся решить, чего ты хочешь. Никто не будет здесь с тобой нянчиться, Марина. Не думай, что я говорю это со зла. Я говорю это потому, что будет лучше для тебя, если ты уже поймёшь чёртову истину, которую я тебе пытаюсь донести с самого начала - ты здесь вещь. С девственной дыркой между ног, за которую толстосумы готовы заплатить столько денег, что Паоло хватит на год безоблачной жизни. Всё. - Она поднялась с постели, и Марина сделала рваный вдох, потому что всё сказанное Элей било по напряжённым нервам. - Хватит задавать глупые вопросы. И мой тебе совет - просто перетерпи завтрашний день. И оставайся. Паоло конечно вряд ли станет тебя пользовать и дальше, но если хочешь его - просто будь рядом. И продолжай терпеть. Точка.
Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Кейт и Лили снова переглянулись и занялись своими делами, а Марине сделалось окончательно нехорошо. Ей просто нужно дождаться, когда за ней придёт Паоло и расспросить его обо всём. Ведь не может же случиться всё то, что обрисовала Эля? Нет. Не может. Марина отказывалась в это верить.
До аукциона Паоло она так и не увидела. И это настолько пугало Марину, что она места себе не находила всё то время, что ждала. Ждала, сама не зная, чего именно. И когда за ней пришли и принесли то одеяние, в котором она должна была предстать перед публикой, прибывшей на аукцион, сердце Марины окончательно сорвалось на безумный бег.
- Где Паоло? - выдавила она из себя, когда на постель положили бельё, а рядом с ней - поставили обувь на огромном каблуке. - Скажите ему, что нам с ним нужно срочно поговорить!
Марина понимала, как жалко и испуганно звучит её голос, но ничего не могла с собой поделать. Когда оделась и её увели, чтобы сделать макияж и причёску, она поняла, что бесконечно осматривается, вглядывается в лица персонала «Парадизо», уверенная в том, что Паоло обязательно что-нибудь ей передаст или прямо сейчас окажется рядом, улыбнётся своей порочной улыбкой, от которой она сходила с ума, и скажет, что никогда и никому её не отдаст. На торгах - в первую очередь.
Ей что-то говорили, увещевали не бояться, а Марина чувствовала только безотчётный страх. Всё остальное помнила урывками - только стук сердца в висках, от которого возникало ощущение, что она вот-вот упадёт в обморок, и свои попытки найти взглядом Паоло. Бесплодные, как и чаяния стать для него кем-то важным.
А когда оказалась одна в комнате, в которую должен был прийти покупатель, её замутило. Лёгкие заполонило вакуумом, страх достиг каких-то безумных пределов.
Приоткрытая до этого момента дверь открылась шире, и Марина замерла, вцепляясь взглядом в того, кто вошёл в её комнату, и огромным усилием воли осталась на месте. Всё было кончено.
Часть 20
Гостей, собравшихся на аукцион, было совсем немного. Только избранные. Самые богатые, самые влиятельные, самые ненавистные ему сейчас люди этого городка.
Некоторые приехали на мероприятие с подругами. Кого-то из этих женщин сюда приводило любопытство, кого-то – желание поучаствовать в дегустации того живого товара, что он выставлял на торги. Обычно аукцион проводился им раз в год – в день своего рождения, а главным подарком для него были те бешеные суммы, что он получал за девушек. Казалось, что именно этот, своего рода соревновательный формат продажи поджигал в клиентах особый интерес и аппетит. Хотя при этом все знали – если на торги выставлялась девственница, этот приз достанется только мэру и никому иному, ибо переходить ему дорогу было весьма опасно.
Именно поэтому Паоло не вмешивался в ход торгов за лот номер три. Лот, черт возьми, номер три. Какое безликое и пустое описание для женщины, которая для него значила столь многое. Хотя никогда прежде его не волновал тот факт, что он торгует девушками, как вещами, но сейчас, когда это касалось Марины, его буквально передергивало от этих трёх слов. И тем невыносимее было для него вынужденное бездействие, ибо пока не оставалось ничего иного, кроме как затаиться на время и позволить мэру думать, что он снова получит то, что хочет.
Стоя за кулисами и тайком наблюдая за явно перепуганной Мариной, Паоло отчаянно цеплялся руками за бархатную портьеру, комкая в пальцах дорогую ткань в попытке удержаться на месте и не сорваться к своей женщине. Он не виделся с ней до аукциона, не пытался ее успокоить перед этим испытанием и сейчас она, определенно, считала, что он бросил ее на растерзание алчущей публике. Он же просто перестраховывался, предпочитая сначала исполнить задуманное, а затем открыть ей все. Абсолютно все. Себя, свое прошлое и свои чаяния на будущее. И ему оставалось лишь надеяться, что после всего, что он уже сделал, Марина захочет все же остаться с ним. Потому что, идя на шаг, который изменит всю его жизнь, он, конечно, хотел спасти ее, но при этом и себя хотел спасти ничуть не меньше, ибо это исцеление возможно было только рядом с ней одной. И она должна была захотеть быть с ним добровольно, иначе все будет напрасно. И как бы ни желал он похитить ее, заперев с собой рядом и приковав к себе нерушимыми путами, тем не менее, понимал – этот поступок будет равен топтанию на месте, в то время как он хотел оставить позади весь тот ужас, что творил годами и себя, способного на подобное, желал отсечь раз и навсегда тоже.
Потому что тот наивный мальчишка, которым он был когда-то, снова в нем пробуждался. И вновь верил в чудо, как тогда, когда воображал, что молитвами можно спасти спившуюся мать. И теперь также наивно хотел думать, что его собственную душу, запятнанную и искореженную чудовищными грехами, тоже можно если и не отмыть, то вернуть ей хоть какую-то человечность. Ведь рядом с Мариной он уже испытал намного больше эмоций, на которые считал себя неспособным, чем за всю свою паршивую жизнь. И от того готов был ради нее на все, потому что спасая ее – спасал и себя тоже.
Когда Марину увели на процедуры, предшествующие приему клиента, Паоло мысленно повторил и ещё раз прогнал в голове все, что должен был сделать. Его план был рассчитан буквально по минутам и любое промедление могло стать фатальным. Заставляя себя не думать сейчас о Марине, чтобы суметь сосредоточиться на выполнении задуманного, Паоло нашел глазами Элю и подозвал ее к себе.
- Иди за мной, - приказал он коротко и направился к своему кабинету.
Эля молча шла сзади, но он буквально физически чувствовал ее настороженность. Она была весьма умной девочкой, но главное – он знал, что может ей доверять, несмотря на ее внешнюю колючесть и неприветливость.
Прикрыв за собой дверь, Паоло сделал знак Эле подойти к столу, а сам направился к сейфу. Накануне он опустошил все свои банковские счета, обналичив имеющиеся средства и теперь собирался совершить едва ли не лучший поступок в своей жизни.
Вытащив несколько пачек с евробанкнотами – большую часть того, что имел - Паоло положил их перед Элей и сказал:
- Это ваши премиальные. Поделишь на всех.
Элеонора взглянула на него с недоверием и сказала:
- Здесь слишком много. Что происходит, Паоло?
- Мне казалось, жизнь в «Парадизо» научила тебя не задавать лишние вопросы, - ответил он сухо.
- И не только этому, - криво усмехнулась она.
Паоло знал, что Элеонора когда-то была влюблена в Льюиса, проведшего ее по всем кругам инициации, кроме последнего. На финише же испытаний Элю – тоже попавшую сюда девственницей, как и Марина – ждал мэр. После того, как он забавлялся с ней всю ночь напролет, девушка изменилась до неузнаваемости. И то, что она не ушла в дальнейшем из «Парадизо», было скорее следствием безразличия относительно того, что ждало ее после продажи, нежели желания действительно здесь остаться. И хотя она никогда не жаловалась, Паоло было известно, что она не простила ни его, ни Льюиса за то, что была пущена с торгов в лапы извращенца. Ему много лет было абсолютно плевать на ее чувства, теперь же огромная сумма денег, которая ей, наравне с остальными, причиталась, казалась ему ничтожно малой платой за чужую сломанную жизнь. Но ничего ни вернуть, ни исправить, он все равно уже не мог.
Побросав купюры в кейс, он буквально сунул его в руки Эле и быстро приказал:
- Иди и будь готова ко всему. Позаботься о девочках, я на тебя надеюсь.
Он действительно надеялся, что Эля все выполнит. Желание отомстить матери, перенесенное им на весь женский пол, давно угасло, не принеся ничего, кроме саморазрушения и пустоты. И сейчас Паоло хотел думать, что каждая из девочек, выйдя отсюда, сумеет наладить свою жизнь с чистого листа. Как и он сам.
Возможно, ему стоило созвать их всех вместе раньше, но он опасался возможной паники и сейчас, по встревоженному лицу Эли видел, что не зря. А ведь она ещё умела владеть собой лучше всех.
- Паоло… - начала было она, но он, кинув взгляд на часы, буквально рявкнул:
- Иди!
И Эля, словно ужаленная, стремительно выскочила с кейсом из его кабинета.
Потайная дверь, располагавшаяся в кабинете за сдвигающимся шкафом, вела в подвал, где находились запасы спиртного. И пока Паоло так быстро, как только это было возможно, спускался вниз, мысли его снова метнулись к Марине. В этот самый момент Сиа – приходящая азиатка-массажистка - должна была готовить ее к визиту мэра. Он дал распоряжение разминать Марину не менее двадцати минут, и теперь ещё успокаивал себя тем, что этот мерзавец не станет накидываться на девушку сходу, хотя от одной лишь мысли, что тот вообще к ней притронется даже пальцем, у него внутри все закипало от ярости. Но единственное, что оставалось ему сейчас – это устешать себя мыслью, что скоро все будет кончено.
Запах спиртного, стоявший в подвале, бил в ноздри так сильно, что Паоло задался вопросом, не перестарался ли он накануне, когда вылил содержимое бочек и бутылок на пол. Впрочем, у него все было достаточно четко выверено и теперь он мог только молиться, чтобы не произошло никакого форс-мажора.